Друзья радостно окружают меня.
- Пока все идет неплохо, - подмигивает мне Горох.
- И ребята в отряде настоящие, - говорит Генка.
- Вот не думал, что Капитолина похвалит ваше воззвание, - удивляется Семка.
- Я тоже, - говорю я.
- Не нравится мне Аскольд. Он может вам навредить, - предупреждает Горох.
- Я думаю, что он долго не выдержит. Сбежит от нас, - улыбаюсь я и спрашиваю: - А вам еще далеко ехать?
- Далеко, - отвечает Генка. - Хочешь с нами?
- Хочу.
- Ты пока отдохни, наберись сил, - уговаривает меня Семка, - а мы скоро за тобой заедем.
- Буду набираться сил, - вздыхаю я.
Мои друзья вскакивают на велосипеды и снова мчатся по шоссе. А солнце стоит за их спинами и освещает им дорогу.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ,
В КОТОРОЙ Я ПРОИЗНОШУ РЕЧЬ
О ВРЕДЕ КУПАНИЯ В ЖАРКИЙ ЛЕТНИЙ ДЕНЬ
Капитолина Петровна полоскала в воде термометр, напевая: "Распрягайте, хлопцы, коней та лягайте спочивать..."
Коней у нас никаких не было, но почивать мы ложились. А что нам оставалось делать, когда нас не пускали в воду.
- 17 градусов, - радостно воскликнула Капитолина Петровна, - еще часок терпения, и вы сможете купаться.
Прямо перед нашими носами неторопливо текла река, шумела на перекатах, стаскивала с берега и проглатывала куски торфа. Они шлепались в воду и делали ее мутной, но только на минуту. А потом река снова текла, чистая и прекрасная. Я представил, какая в ней теплая вода, и мне страшно захотелось искупаться.
Уже много дней мы жили в лагере. И все это время нас не пускали купаться.
- Еще часок терпения, - ежедневно восклицала Капитолина Петровна, - и вы сможете искупаться.
Мы ждали, чтобы вода нагрелась до 18 градусов. И каждый день нам не хватало одного градуса. Единственного!
Нас, ребят из пионерлагеря "Лесная сказка", выводили на берег реки, усаживали на травку, и мы начинали гнусавыми, противными голосами клянчить, чтобы нам позволили всего одну минуту... ну хотя бы только окунуться... ну просто ноги намочить... туда и назад, и все...
- Нет и нет! - восклицала Капитолина Петровна. - Я отвечаю за вас перед родителями. Вы утонете, кто будет виноват? Я, одна я.
Итак, нам не хватало одного градуса, чтобы стать полноценными утопленниками. Тьфу! О чем это я? На такой жаре и не такие глупости в голову полезут.
Но сегодня произошло событие, которое круто переменило спокойное течение нашей жизни. А началось все с того, что приехал на велосипеде купаться какой-то парень. Видно, ему страшно хотелось побыстрей залезть в воду, потому что парень бросил на траву велосипед и с космической скоростью раздевался.
Когда он выбрался из кустов в красных с белой полоской плавках, я чуть не ахнул. Это был Колька Горох. Может, с ним прикатили и Генка с Семкой, мелькнула у меня мысль. А может, мне это снится? Нет, к сожалению, все происходило наяву.
- Колька! - закричал я. - Здорово!
- Валерка! - возликовал Горох.
Мы долго и усердно трясли друг другу руки. И все никак не могли закрыть рты. Улыбки не позволяли это сделать.
- Так ты здесь в лагере? - радостно спросил Горох. - Почему же мы ни разу не встретились?
- Не понимаю, - я удивился не меньше Кольки. - А ты где обитаешь?
- Я у бабки в деревне. Помнишь Зеленое? Километров семь отсюда. Приезжай к нам. У нас ерши клюют - по сто штук в час. А я здесь по дороге в магазин, за сахаром на варенье, - словоохотливо рассказывал Колька.
Он здорово обрадовался, что мы встретились. Я - тоже.
- Ты сейчас что, в речку полезешь? - робко спросил я.
- Конечно, - сказал Горох. - Давай вместе.
- Коробухин, тебе нельзя, - приказала за моей спиной Капитолина Петровна.
Я скосил на нее глаза и глухо промямлил:
- Мне нельзя.
- Понятно, - ухмыльнулся Горох.
Он разбежался и нырнул с обрыва. Вынырнул, отфыркался и стал откалывать номера. Колька то плыл кролем, врезаясь руками в воду с невероятной скоростью, то переворачивался на спину и, раскинув руки, отдавался на волю волн. Потом резко сбрасывал с себя оцепенение и переходил на баттерфляй. Колькино мускулистое, загорелое тело мелькало перед нашими глазами и дразнило, и манило, и злило, и бесило.
А Горох решил сегодня показать все, на что он был способен. Он вылез на берег и вытащил из сумки ласты и маску. Напялил это все на себя и снова полез в речку.
Выставив из воды кончик трубки и пуская пузыри, Колька шел по реке, как подводная лодка с перископом. Это совершенно вывело из терпения ребят. Они дружно заныли.
Я не выдержал, встал, и ноги сами понесли меня к тому месту, где лежал велосипед Гороха и его одежда. Вскоре там появился и Колька. На его мокром лице сияла довольная улыбка. Я взглянул на маску и ласты, которые Колька бросил на траву, и, не долго думая, стал раздеваться. А потом, соблюдая осторожность, облачился в Горохову подводную форму и сказал Кольке:
- Посиди пять минут в кустиках. Я - сейчас.
Когда я очутился в речке, то понял, как истосковался по воде, и решил, что надо взять все милости от природы. Я надолго исчезал под водой, ползал по дну, потом выныривал, выбрасывая из трубки фонтан брызг, как кит.
Наплававшись, я вылез на противоположном берегу отдохнуть. Никто из ребят и не подозревал, что это не Горох, а я... Но когда, не снимая ластов и маски, я растянулся на песочке, Юрка Трофименко закричал:
- А чего это у тебя - сперва плавки были красные, а теперь - синие?
Мне бы пропустить мимо ушей Юркины слова, но я был бы не я, если бы на одно слово не отвечал двумя.