Борис разлаялся на всю деревню. Значит, возвращается Адась.
– Мама, успокой собаку! – крикнула сверху Тося.
У нее – Якуб, а я – в догадках, чем они там занимаются. Наверняка торчат в Интернете, потому что Якуб скачивает оттуда какие-то программы для аранжировки, и в Тосе неожиданно прорезались необыкновенные музыкальные способности. Пусть уж они сидят вместе в Интернете, чем, например, в ванне, не так ли?
Живи я одна, не надо было бы срываться, бежать во двор встречать Адасика и придерживать Бориса, потому что этот идиот кидается на машину и царапает краску. Я бы спокойно сидела дома как ни в чем не бывало, и никаких тебе лающих собак. Как известно, с мужчиной могут случиться три несчастья: ДТП, смерть и царапина на машине.
Голубой, швырнув мне сумку с помидорами, картошкой и стручковой фасолью, закричал:
– Привет, Тоська! – А меня поцеловал и сообщил: – Если мы хотим поехать в отпуск, то нужно поторопиться, у меня девять неиспользованных дней, и решение мы должны принять в течение двух дней.
– Мы заняты, привет! – отозвалась Тося, словно Голубой намеревался к ней подняться.
Разумеется, я хотела, чтобы в этом году у меня был совершенно нормальный отпуск, и лучше за границей – такой, который заранее планируешь и обсуждаешь сообща (то есть с Адамом), решаешь формальные вопросы, откладываешь деньги или в крайнем случае одалживаешь недостающие, радуешься, что приближается день отъезда, ждешь его все с большим нетерпением и тому подобное. Тося сразу же сказала, что замечательно, если мы куда-нибудь поедем, она с удовольствием останется и присмотрит за домом.
Мне потребовалось немало времени на то, чтобы убедить Адася, что нам следует сосредоточиться на Тенерифе, а не на Нидском озере [2]. Но вчера нам позвонили друзья и сообщили, что они берут в аренду яхту (с парусом в тридцать два метра) и что будет великолепно. Весь вечер я пыталась втолковать Адасику, чего на самом деле я хочу.
Я дипломатично начала с вопросов, дабы убедить его, что я исхожу из самых лучших намерений и все хорошо взвесила.
Был ли он уже на Мазурских озерах? Был. А на Тенерифе? Не был. И не желает, добавил он минуту спустя – потому что на Мазурах…
Я не позволила увести себя в сторону.
Может ли он гарантировать, что будет хорошая погода? Три года назад в июле так лило, что лодки почти растворились в воде. Нет, таких гарантий он дать не может.
А на Тенерифе у нас такая гарантия есть. И два миллиона туристов, добавил он.
А на Мазурах? Пусто? Там рой мошкары. Разве он не помнит тех маленьких черных мошек, которые до смерти заедают людей? Разве он не видел в прошлом году по телевизору одного мальчика, заснувшего в поле ржи: его искусали мошки, и бедняжка попал в больницу! Конечно, видел, но не понимает, какая тут связь, потому что посреди озера он не собирается ложиться в рожь.
Руки просто опускаются.
Наверное, он не помнит, что возле воды – комары? Большие жирные комары, с которыми не отдохнешь и что же это за отпуск, если все силы вечером уходят на охоту за одним таким кровососом, который не дает тебе жизни. Ладно бы при этом он не пищал…
Конечно, комары – неотъемлемая часть отпуска, летающая и пищащая, и в этом тоже своя прелесть, он уже успел привыкнуть. Вот сейчас он не в отпуске, а комары у нас есть.
И тут я перешла к сути вопроса. Ему вообще до меня нет дела. Он предпочитает отдыхать с комарами, а не провести безоблачный отдых со мной. Такой измученной после целого года тяжелой работы. Со мной, которая заслужила дешевый отдых, со скидкой, ведь две недели на Тенерифе по спецпредложению стоят всего-то восемьсот злотых. Он никогда ни от чего не может отказаться ради меня. Даже от этих проклятых мошек, комаров и скверной погоды. Одним словом, он готов стать жертвой комаров, лишь бы испортить мне отдых. Я понимаю, он едет в Америку, и заграница ему не нужна.
Жизнь порой поворачивается к нам не самой приятной стороной. Целый вечер прошел впустую, хорошо хоть ночь мы провели не зря. А утром я подумала: и что мне дался этот Тенерифе?!
А Адась мне шепнул:
– Могла бы так прямо и сказать, что хочешь только на Тенерифе, вместо того чтобы убеждать меня, будто ты уже не любишь путешествовать под парусами. – И достал рекламные проспекты турагентства, а у меня просто душа запела. От радости я бросилась ему на шею – устроим свадебное путешествие!
Мы сели в саду, георгины, которые я посадила весной, до того красивы, что можно никуда не уезжать! Боже ж ты мой! Живешь, так сказать, почти в деревне и даже не представляешь, что есть на свете! Как там красиво! Какое лазурное небо и белые дома! А солнце и скалы, а маленькие кафе! Как же я соскучилась по теплому морю…
Ну и Адасик поехал в это турагентство.
Выяснилось, что действительно, спецпредложения были, но в мае и за три дня до выезда, а сейчас уже не восемьсот, а тысячу шестьсот и не на две недели, а только на одну, но учитывая, что он должен получить аванс на эту чертову Америку… вот такие дела.
Я была так счастлива, что побежала звонить Уле, а потом перевернула кверху ногами весь дом – хотя на вопрос Адама, есть ли у меня загранпаспорт, я ответила, что есть, но откуда мне знать, где он.
Паспорт, к моему удивлению, нашелся вечером в ящике буфета благодаря Тосе, которая искала справку о прививке Бориса – понятия не имею, зачем она ей. И тут оказалось, что мой паспорт недействителен уже семьдесят шесть дней, о чем я не знала, потому что не езжу по миру non stop. Как назло! Ведь не закончился он (слава Богу) перед поездкой на Кипр и (к сожалению) перед тем злополучным вояжем в Берлин. Почему мы живем в стране, в которой у документов имеется срок годности, как у творожков или йогуртов? У последних, впрочем, срок годности довольно нечеткий, на них обычно ловко написано: «Срок годности указан на крышечке», а на крышечке все смазано, только цветочек виден хорошо.
– Ну как? – Сзади подошел Адам, и я быстро закрыла просроченный паспорт. – Мы едем?
Я не созналась, что у меня нет загранпаспорта. В два счета сделаю себе новый.
– Едем?
Я испугалась, что могу не успеть с паспортом. Надо было придумать какой-нибудь интеллигентный предлог.
– А что с Тосей? – спросила я как бы невзначай.
– Как это – что с Тосей? – удивился Адам. – Она наверху.
Предельно точный ответ. Я спрашиваю, что с ней, а он отвечает, где она.
Что же я, не знаю, где моя дочь?
– Ты не можешь нормально ответить на вопрос?
– На какой?
– На любой! – взорвалась я.
– Юдиточка, ты не могла бы сказать, в чем дело?
Что за поразительно гладко построенный вопрос! Какая мелодика, какой тембр голоса, а удивление в глазах! Юдиточка??? Никогда в жизни он так ко мне не обращался, и вот те на – Юдиточка! «Юдиточка» звучит почти как «улиточка»! И никакого тебе тепла, ни капли, а ведь когда-то он называл меня с нежностью и любовью Ютой, недотепой, истеричкой и даже сумасшедшей! Нет! Теперь я для него Юдиточка! Только через мой труп! Буду холодной и неприступной! Не позволю собой помыкать!
– Не пытайся разговаривать со мной как черт знает какой терапевт!
– А ты имеешь что-нибудь против терапевтов?
– Я? – надменно удивилась я.
– Ты, – спокойно сказал он и взглянул на меня исподлобья.
– Ничего, – ответила я и направилась к двери. – Вернее, всё, – добавила я уже с порога.
– Что значит «всё»? – Адам догнал меня и шлепнул по попке, а это я просто НЕНАВИЖУ!
– Не прикасайся ко мне! – одернула я его резко.
– Совсем? – ловко ввернул он.
Проклятый социолог и манипулятор! Я не позволю, чтобы какой-то тип хлопал меня по заднице! Ни один мужик, даже тот, кого я люблю, не будет обращаться со мной как с вещью, так, как все мужчины на этой планете, которые относятся к нам, женщинам, без уважения и т.п. Нет!
– Не то чтобы совсем… – Минуту я раздумывала над последствиями, связанными с требованием «совсем ко мне не прикасаться», и воинственно добавила: – Именно потому мир стал таким, что женщина не научилась говорить «нет», когда ее хлопают по попке или сажают на рекламный щит, на грудь приделывают ручки настройки от приемника, и она сексапильно должна раскручивать мужика на покупку автомобиля И у вас есть повод относиться к нам как к худшей половине человечества!
Ютка, помилуй. – У Адама, по-видимому, опустились руки. – Я не хочу покупать никакой машины. Поверь, между похлопыванием по попке женщины, которую любишь, и развешиванием в центре города красоток в неглиже – океан различий…
Я смилостивилась. В конечном счете, если некий гипотетический мужчина говорит, что любит, то, наверное, он может нежно шлепнуть женщину по попке.
– Ты можешь иногда нежно меня погладить, а то и шлепнуть, но не с чувством превосходства, – великодушно согласилась я и покинула его.
К счастью, он забыл о Тенерифе, а я завтра с утра пораньше поеду в город и узнаю, как скоро мне смогут сделать паспорт. Может быть, всего за минуту?
– Но психологов я все равно не люблю! – добавила я в знак примирения уже из прихожей.
– А почему?
– А потому… – запнулась я. – Этакий психолог только глянет, какую ногу на какую ты закинул, садясь, и ему уже известно, что у тебя была нелюбящая бабушка!
– Прости? – Адам чуть было не отрезал себе палец – он как раз принялся готовить ужин. – Какая бабушка?
– Нелюбящая, – надменно повторила я и пошла в комнату – начинался фильм, который я ждала.
Заграничный паспорт оформить совсем не сложно. Первым делом я сфотографировалась – на снимках выглядела как фоторобот, – потом сдала все документы. Сначала мне сказали – нет проблем. Потом – что ждать придется полтора месяца: увы, но разгар сезона. Что следовало бы позаботиться заблаговременно и что раньше никак не получится.
Затем я вспомнила, что соседке сын ее сослуживицы сделал паспорт за пару дней, потому что знаком с какой-то дамой, которая знакома с каким-то мужчиной, у которого есть шурин, а у того друг, который работает в какой-то фирме, занимающейся туризмом.
Я поехала в редакцию, и мы с подругой просидели полдня на телефоне, названивая соседке, которая звонила сыну, который разыскал ту даму и т.д., чтобы в конце концов узнать, что у того мужчины больше нет шурина, поскольку этот мужчина развелся.
Домой я возвращалась злая как черт. Кому пришла в голову дурацкая идея ехать за границу? У Голубого ум за разум зашел? Ехать летом, ну, почти летом, в жаркие страны? Тем временем как Мазурские озера такие красивые, намного красивее Тенерифе. Что же хорошего там, где такие толпы туристов, что шагу не ступишь, и солнце палит целый день? Конечно, на Мазурах могут быть комары и мошки. Но мошки не выносят запах ванили. Если я куплю какие-нибудь духи с чудесным, стойким ванильным ароматом, они, наверное, не будут меня кусать? Нет. Конечно, нет. И какая экономия! Собственно, мне больше хочется купить духи, чем тур на Тенерифе. Придется как-то объяснить Адасику, что путешествие под парусами по озерам не идет в сравнение ни с чем… Или нет, у меня есть идея получше! Мы поедем на море! Но на польское, а не какое-то чужеземное! Там и чудесно, и совсем недорого, мы сэкономим уйму денег, в это время года в некоторых местах на море не очень много народу и можно гулять по пляжу, собирать камни и плескаться в белых пенистых барашках. И ладно уж, пусть приедет к нам мама или папа, если Тося тоже мечтает от нас отдохнуть и побыть одна дома.
Одно из живописных озер Мазурского поозерья в Польше.