Джино кивнул.
- Я люблю, когда меня окружают хорошие люди. Нужно работать с молодежью, воспитывать ее, учить преданности. Сечешь?
Новый кивок.
- Сколько тебе лет?
- Семнадцать, - солгал Джино. До семнадцатилетия ему еще оставался месяц.
- Очень хорошо. Отлично. Я люблю дерзких. - Луканиа чуть подался вперед. Дзеко выполнял для меня кое-какую работу. Ты вывел его из строя. Я не буду с тобой излишне жесток, я просто отдам его работу тебе. В следующую среду, вечером. В восемь. Детали узнаешь от Эдди.
Он откинулся на спинку сиденья. Беседа, по всей видимости, была закончена.
Джино кашлянул, прочищая горло.
- Э-э, послушайте... Я не против... Только мне вовсе не хочется еще раз оказаться за решеткой. Луканиа окинул его ленивым взглядом.
- Ты хороший водитель?
- Я - лучший из всех.
- Тогда они до тебя не доберутся. Вепрь Эдди открыл дверцу.
- Вылезай, шпаненок, - усмехнулся он. - Вон! Только сейчас Джино понял, что никакого выбора у него не осталось.
КЭРРИ
1927 - 1928
Мужчина в упор смотрел на Кэрри, она отвечала ему испуганным взглядом своих больших черных глаз. Это был крупного телосложения чернокожий, более шести футов ростом. Но ее испугал не рост, не мощная мускулатура. Ей делалось не по себе от размеров его члена.
До этого Кэрри уже дважды "развлекала" его, и оба раза он едва ли не разодрал ее пополам. Она пожаловалась Лерою - заливаясь слезами и истекая кровью. Тот только смеялся, называя ее маленькой девочкой. Но Кэрри не была девочкой. Она стала пленницей.
- Я не очень хорошо себя чувствую, - сказала она, частыми движениями век стараясь удержать слезы.
- Может быть, крошка, - отозвался мужчина, снимая брюки. - Но всякой женщине становится лучше, как только она видит то, что у меня для нее припасено.
Господь всемогущий! Что сделала она такого, за что послана ей эта жизнь, которую она вынуждена сейчас вести? Ее держат взаперти с той самой ночи, когда Лерой насильно овладел ею. Ни лучика дневного света, ни мгновения свободы не доставалось ей теперь - только бесконечный поток мужчин, и Лерой, входивший, чтобы забрать деньги, и Элла, приносившая ей еду, менявшая простыни и полотенца - когда вспоминала об этом, что случалось не так уж часто.
Лерой снял комнату по соседству - в ней-то ее и держали. Машину из плоти для обслуживания входивших друг за другом мужчин.
Поначалу она еще пыталась отказаться. Но Лерой принялся избивать ее так, что согласие стало представляться Кэрри единственным способом избежать смерти.
Мужчина уже снял брюки и длинные шерстяные подштанники и стоял теперь перед ней в одной рубашке, короткой настолько, что она ничуть не прикрывала его чудовищный орган.
- Вы.., вы делаете мне больно этой штукой, - робко проговорила Кэрри. Может, как-нибудь по-другому?
Он на мгновение задумался, затем на его глупом самодовольном лице появилась улыбка.
- А давай-ка я вставлю его меж твоих аккуратных сисек, чтобы ты взяла в ротик, - предложил он.
Что угодно казалось лучше, чем ощущение этой дубины у себя между ногами. Кэрри покорно кивнула и стянула с себя сорочку. Выглядела она болезненно худенькой, истонченные руки и ноги сплошь покрывали синяки от побоев Лероя. Но груди оставались такими же налитыми, мужчина грубо тискал их руками, устраивая в ложбинке свой непомерный пенис.
Кэрри закрыла глаза, а еще ей очень хотелось бы заткнуть уши - чтобы не слышать издаваемых мужчиной стонов. Она заставляла себя думать о том хорошем, что было когда-то в прошлом: о маме Сонни, о Филадельфии. О работе в роскошном особняке мистера Даймса на Пятой авеню.
Он принялся пихать свою штуку ей в рот. Кэрри ощутила на губах вкус мочи и пота. Она попыталась сказать что-то, но было уже поздно: язык оказался прижатым к небу. Член заходил вперед и назад, касаясь ее зубов, время от времени впивавшихся в его плоть, причиняя боль.
Такого ей испытывать еще не приходилось. Он что, хочет засунуть его весь целиком, задушить ее?
Видимо, он понял, что она вот-вот подавится, потому что извлек свое орудие и принялся тереться им о груди Кэрри, напоминавшие небольшие, налившиеся соком дыни. Стоны сделались громче, между ними человек бормотал нечто похожее на молитву.
Затем он кончил, и густая солоноватая жижа упругими толчками стала наполнять ее рот.
Кэрри показалось, что ее сейчас вырвет, но вместо этого она сделала глотательное движение, мужчина вынул член, и на этом все завершилось. Ей удалось-таки не позволить ему разодрать себя надвое. Все же какая-то удача, разве нет? В самом деле, можно даже ликовать. Ведь, в конце концов, сегодня у нее четырнадцатый по счету день рождения.
Бабушка Элла умерла через восемь месяцев. Но прошло целых три дня, прежде чем Лерой побеспокоился сказать ей об этом. Когда он пришел в ее комнатушку, Кэрри уже совершенно ослабла от голода.
- Одевайся! - Он бросил ей грязное старое платье.
- Я хочу есть, - взмолилась она. - Как вы могли запереть меня здесь, не оставив ничего из еды? Я просто умерла бы и...
- Заткнись, девчонка, - грубо оборвал ее Лерой. - Маман отправилась на небеса, так что теперь ты можешь только вздыхать о своей бедной судьбе.
Глаза Кэрри расширились.
- Бабушка Элла умерла?
- Бабушка Элла умерла? - передразнил ее Лерой. - Да, именно это она и сделала, так что я не собираюсь торчать здесь ни одного лишнего дня. Думаю совершить путешествие в Калифорнию. - Он завращал глазами, дурашливым голосом пропел:
- Море и солнце, к вам едет Лерой!
Она смотрела на него во все глаза.
- Значит, я свободна? Лерой усмехнулся.
- Детка, ты - мой билет до Калифорнии. Я продаю тебя.
Кэрри в ужасе попятилась.
- Ты не сделаешь этого.
- Да ну? Ничего, сама увидишь. И веди себя как следует, не то мне придется перед отъездом перерезать твою нежную шейку.
Он говорил абсолютно серьезно. Лерой заставил ее одеться, выложил на покрытую жиром тарелку жареного цыпленка, подождал, пока Кэрри его съест, а затем, крепкой хваткой вцепившись в ее руку, потащил девочку в соседний дом, где какая-то расплывшаяся толстая женщина осмотрела ее со всех сторон и ощупала так, будто Кэрри была обыкновенным куском говядины.
- Лисси, тебе не придется жалеть об этой покупке, - обратился к ней Лерой. Положив руку на плечо Кэрри, он легким движением разорвал ветхую ткань платьица. - Посмотри на эти сиськи, на эти ноги, на ее маленькую сочную письку!