При бретанском дворе царила тревога — с того самого дня, как в замке появился неожиданный гость, принц Джон, он же граф Мортен, брат Ричарда I Английского. Репутация принца была такова, что многие всерьез считали, будто Анжуйский дом заражен кровью Дьявола, а в обличье Джона на землю явился сам Князь Тьмы.
Принц прожил на свете тридцать два года и за это время успел отличиться по части всех смертных грехов. Горе было любому, кто оказывался на пути Джона. А ведь он был еще молод, то есть главных его «свершений» следовало ожидать в будущем.
Он был ниже среднего роста, а рядом со своими долговязыми братьями и вовсе казался коротышкой. Ричард, нынешний король, был настоящим великаном, и Джон никак не мог простить этого брату. Чтобы никто из окружающих не подумал, что малый рост свидетельствует о слабости, Джон держался крайне надменно и важно; свита его состояла из одних льстецов, которые восторгались каждым его словом и поступком. Еще бы — если бы они вели себя иначе, последствия были бы для них крайне печальными. Принц щеголял в самых дорогих нарядах, усыпанных драгоценными камнями. Когда принц приезжал к кому-то (погостить), он вел себя так, словно замок являлся его собственностью, а все, кто там живет, — его слуги. Джон был алчен и безрассуден, а от отца унаследовал буйный, вспыльчивый нрав. Однако Генрих II, даже охваченный яростью, не забывал о справедливости; Джона же подобные мелочи не интересовали. Для него существовало лишь одно истинно важное дело — собственные наслаждения. Главным же удовольствием для принца было смотреть, как люди трясутся от страха и раболепствуют, устрашенные его властью. Джон все время помнил, что его брат Ричард могущественнее и выше по своему положению, но уж зато все остальные находились неизмеримо ниже, чем брат короля.
Ричарда принц ненавидел всей душой, потому что отчаянно ему завидовал и мечтал занять его место. Короля все называли Львиное Сердце, а про самого себя Джон знал, что более всего ему подошло бы прозвище Трусливое Сердце. Ричард считался выдающимся полководцем, Джона же война интересовала лишь в том случае, если победу за него уже одержал кто-то другой. Тогда принц с удовольствием грабил и жег города, бесчинствовал, насиловал женщин. Но одерживать победы приходилось не часто. Поэтому Джон находил возможность забавляться с женщинами, не подвергая себя риску изменчивой военной фортуны.
В сущности, судьба Джона сложилась весьма удачно. Он родился на свет младшим сыном великого короля. До сих пор принц не мог без смеха вспоминать, как ловко удалось ему одурачить своего папашу. Почти до самого последнего часа своей жизни Генрих был уверен, что младший сын — единственный ив принцев, кто любит отца по-настоящему. Любит — как бы не так! Джон любил только одного человека — самого себя. Он был просто не способен на любовь. Разве можно чего-то добиться в жизни, если привязываешься к другому человеческому существу? Эта слабость опасна и саморазрушительна. Дурачить отца было легко и приятно. Генрих Плантагенет почитался за короля мудрого, однако мальчишка-принц с легкостью водил его за нос. Последние годы жизни король вознамерился передать корону своему младшему сыну, единственному, кто сохранил ему преданность. А в это самое время Джон вел тайные переговоры с Ричардом, прикинув, что сила на стороне старшего брата.
Лишь перед самой смертью Генрих обнаружил всю глубину коварства своего младшего сына. Говорят, это и свело его в могилу. Что ж, тем лучше, думал Джон. Старик сдох, туда ему и дорога. Но еще оставался Ричард.
Как радовался Джон, когда Ричард отправился с крестоносцами в Святую Землю! Джон нечасто молился Богу, но теперь он денно и нощно возносил молитвы Всевышнему, чтобы Ричарда насквозь пронзила отравленная стрела. Мечта казалась вполне осуществимой, ибо Ричард так и рвался в бой с яростными и кровожадными сарацинами. Однако вышла незадача — Ричард выбрался из Палестины живым.
А ведь корона была так близка! Еще чуть-чуть, и Джон отнял бы ее у брата. Так Ричарду и надо! Если уж ты король, то сиди дома, у себя в королевстве, а не бродяжничай, не гоняйся за славой. Иерусалим ему, видите ли, понадобился! По крайней мере Иерусалима Ричард не получил. А вскоре, к несказанной радости Джона, король попал в плен к своим врагам. Будь прокляты те, кто спас Ричарда из заточения, — в особенности юный Блондель, распевавший свои дурацкие песни по всей Европе. Именно он разыскал Ричарда да еще сочинил из этой истории такую красивенькую сказку, что незадачливый король предстал перед народом в виде романтического героя.
Но все это осталось в прошлом, а теперь следовало подумать о завтрашнем дне.
Проклятый Ричард вернулся. Он силен, крепок здоровьем, ему едва перевалило за сорок. Правда, он на целых десять лет старше Джона, но что такое десять лет? Все твердят, что Ричард красив, как бог, и совершенно непобедим. Французский король, который, пока Ричард был в плену, охотно соглашался помочь Джону завладеть короной, сразу же стушевался. Достаточно было Ричарду вернуться, и все его врага притихли. Король Львиное Сердце внушал им ужас. Про него говорили, что он обладает магическим даром. Львиное Сердце — великий герой! Зато у него нет наследника, да и не предвидится.
Джон громко расхохотался. Странная штука природа! Их отец гонялся за каждой юбкой, пользуясь тем, что ни одна женщина не смела отказать венценосному ухажеру. Джон был не менее сластолюбив, чем отец. Однако Генрих обожал романтику, ему нравилось затаскивать женщину в постель не силой, а красивыми словами и обещаниями. Принц не тратил времени на подобные глупости. Ему нравилось внушать женщинам страх, это возбуждало его чувства. Впрочем, эти различия несущественны; главное, что покойный король и все его сыновья, за исключением Ричарда, считали любовные забавы с прекрасным полом занятием почти столь же интригующим, как охота на оленя или кабана. Но Ричард был другим. Силач Ричард, король Львиное Сердце, не испытывал интереса к женщинам и подыскивал себе сердечных друзей среди представителей собственного пола.
Всякий раз, вспоминая об этом обстоятельстве, Джон не мог удержаться от злорадного смеха. У короля Львиное Сердце тоже есть свои слабости. Пристрастие к собственному полу и еще привезенная из Святой Земли лихорадка. Это даже смешно: могучий герой со столь жалкими недостатками!
Джона такое положение вещей вполне устраивало. Как бы Ричард ни был велик, наследника у него не будет. Король не расположен к исполнению супружеских обязанностей, и королева Беренгария остается бесплодной. Это означает, что английская корона рано или поздно достанется Джону.
О, как жаждал Джон заполучить корону! От одной мысли об этом его бросало в жар. Корону обещал ему отец, когда поссорился с Ричардом. Генрих даже назвал Джона своим наследником. Но Ричард был сильнее, его поддерживала королева-мать. Он всегда был ее любимчиком. Но Джону не следовало бы жаловаться на королеву Альенору, ведь младший сын тоже не был обделен ее заботами. В любом случае Джон не посмел бы ссориться с матерью, с этой сильной и властной женщиной. Он всегда ее боялся. Обмануть мать было куда труднее, чем отца. Как странно устроены люди! Взять хотя бы Альенору. Решительная, здравомыслящая женщина. Из нее мог бы получиться отличный монарх, но тоже не без слабостей — слишком любит своих детей. Она ведь отлично знала, что Джон замышляет недоброе против своего брата-короля и хочет отнять у него корону. Мать всячески оберегала интересы Ричарда, противилась честолюбивым замыслам принца Джона, и ей удалось ему помешать. Ричард благополучно вернулся в Англию. Как поступил бы разумный человек на его месте? Или убил бы Джона, или, по крайней мере, посадил бы в темницу. Однако Ричард и Альенора поступили вопреки здравому смыслу — простили изменника. Джон не сомневался, что это дело рук матери. Она упросила Ричарда проявить милосердие. С тех пор между братьями, во всяком случае внешне, царили мир да любовь.
Конечно, оскорблений от старшего брата вынести пришлось немало. Он любил при случае заметить, что Джон слишком легко поддается чужому влиянию, что он не умеет воевать, а потому не представляет никакой опасности. Приходилось терпеть — до поры до времени.
Джон надеялся на то, что Ричард умрет прежде, чем они с Беренгарией произведут на свет сына. В конце концов, достаточно одного хорошего приступа лихорадки, и Ричард отправится на тот свет, не оставив потомства. Тогда корона сама упадет к Джону в руки.
Но имелось еще одно тревожное обстоятельство, из-за которого Джон и приехал в Бретань.
Артур! Как же он ненавидит этого мальчишку! Совсем зеленый, а уже столько надменности. Высокомерный французишка — ведь щенок вырос при дворе французского короля.
К несчастью, его отец Джеффри был старшим братом Джона. Если бы не это прискорбное обстоятельство, можно было бы ничего не опасаться. Предположим, Артур был бы не племянником, а сыном Джона. Принц плотоядно улыбнулся, представив Констанцию, мать Артура. Конечно, она уже немолода, ей под сорок, но еще вполне аппетитна. Красивая женщина, прожившая богатую событиями жизнь. Джеффри женился на ней, чтобы заполучить в приданое герцогство Бретань. У них с Констанцией родилась дочь Элеанора. Но принц слишком обожал рыцарские ристалища. На одном из турниров он получил тяжелую травму и вскоре умер. Констанция была беременна и в положенный срок разрешилась от бремени здоровым мальчиком, будь он проклят!
Артур — само это имя вызывало у Джона раздражение. Король Генрих хотел, чтобы мальчика тоже назвали Генрихом, но Констанция и ее бретонцы настояли на том, чтобы мальчика назвали Артуром, в честь легендарного бретанского короля. Тем самым они хотели подчеркнуть, что мальчик со временем займет трон Англии.
Все в этом щенке вызывало у Джона ненависть.
Высокомерный чертенок! Хорошо бы преподать ему урок. Вот было бы славно вцепиться пальцами в его тощую шею и выдавить из него жизнь каплю за каплей. Это было бы истинное наслаждение! Пока же Джон должен был изображать из себя доброго дядюшку, вести с мальчишкой дружелюбные беседы и любезничать с его любящей мамашей. Надо признаться, в этой игре тоже было свое очарование. Джон обожал коварство, у него был природный дар обманщика. Пожалуй, пребывание при бретанском дворе ему даже нравилось. Он знал, что здесь к нему относятся с опаской и подозрением. Какое облегчение испытают эти люди, когда Джон наконец уедет!
Однако принц не торопился уезжать. Тут было чем позабавиться. Он взял с собой своих дружков, непременных участников всех его забав. Когда принц со свитой отправлялся на охоту, он все время норовил остаться с Артуром наедине. Вдвоем они забирались подальше в чащу и возвращались в замок затемно. Джону доставляло удовольствие воображать, как трясется Констанция за жизнь сына. Одно удовольствие было видеть, с каким облегчением бросалась она ему на шею, когда Артур благополучно возвращался с охоты домой. Ненаглядный сыночек в темной чаще наедине со своим злобным дядюшкой — какой ужас!
Сегодня выдался такой чудесный солнечный апрельский денек. Чем бы позабавиться? Можно собрать друзей и отправиться на прогулку — пошалить в крестьянских домах, поискать девчонок, послушать, как они будут визжать. Неплохое развлечение, но изрядно поднадоело. К тому же не следует забывать, что здесь не Англия, а Бретань. Гордячка Констанция и ее приятели могут нажаловаться французскому королю или самому Ричарду. Принцу Джону приходилось проявлять некоторую осторожность, ведь брат простил его лишь при условии, что Джон исправится и будет вести себя пристойно.
К тому же мысли принца были заняты делами более серьезными, чем возня с деревенскими девчонками. Он увидел из окна, что Констанция в одиночестве прогуливается по саду, и поспешно спустился вниз.
Некоторое время принц наблюдал за герцогиней, представляя себе, как она смотрелась бы в постели, совершенно раздетая. Должно быть, в любви она не такая тихоня, как его тоскливая супруга Хадвиза. До чего же она ему надоела! Поскорей бы от нее избавиться. Это вопрос решенный, можно не тянуть. Ее земли и так уже принадлежат ему, а ведь ни для кого не секрет, что женился Джон исключительно из-за приданого. Детей Хадвиза ему не принесла, да и не могла принести, поскольку Джон с самого начала старался соблюдать осторожность — ведь впоследствии бездетность супруги можно было использовать в качестве предлога для расторжения брака. Смешно вспоминать, как церковь противилась этому союзу. Лишь с помощью брата-короля Джон сумел заполучить богатое приданое рода Глостеров. Благодаря женитьбе принц стал одним из самых обеспеченных лордов королевства. Проблема же с церковью возникла из-за того, что Хадвиза приходилась ему кровной родственницей. Как и он, она была правнучкой великого короля Генриха I. Правда, ее линия была побочной, но старый дурак архиепископ Кентерберийский все равно уперся как бык — все твердил про кровосмешение. Какая ерунда! Хадвиза была нехороша собой, но Джона это даже порадовало. Он с самого начала интересовался только ее землями.
Так что о Хадвизе беспокоиться нечего. Когда наступит удобный момент, можно будет ее выкинуть, как изношенный башмак.
В последнее время у принца в голове созрела новая идея. Что, если ему жениться на Констанции? Тогда Артур из его племянника превратится в приемного сына и окажется в полной его власти. В одном Джон был уверен безоговорочно: если Ричард умрет, не оставив наследника, Артуру корона не достанется.
Некоторое время принц разглядывал герцогиню, стоя у нее за спиной. Внезапно она вздрогнула, заметив его, и Джон остался вполне доволен её испугом. Констанция и в самом деле была хороша собой, хотя, пожалуй, слишком высока ростом — казалось, она смотрит на Джона сверху вниз. Ничего, пообещал он себе, после женитьбы она будет смотреть на меня иначе.
— Вы так прекрасны, Констанция, — сказал он. — Я всегда говорил, что моему брату Джеффри повезло с женой больше, чем нам остальным.
— Вы очень любезны, — холодно ответила герцогиня.
Она смотрела на принца настороженно, словно тигрица, охраняющая своих детенышей. Что ж, у Констанции были все основания для тревоги.
— Как хорошо пожить у родственников, — как ни в чем не бывало продолжил Джон. — Людям нашего положения это редко удается. Вы можете быть уверены, дорогая Констанция, что я использую малейшую возможность, лишь бы побыть рядом со своей очаровательной невесткой. Обожаю общество моих дорогих племянницы и племянника. Ваша Элеанора растет настоящей чаровницей. А Артур! Представляю, как вы гордитесь этим мальчиком.
— Да, я довольна своими детьми.
— И должен сказать, что вы прекрасно воспитываете Артура.
— Благодарю вас, но это не моя заслуга. Как вам известно, почти все время мой сын проводит при дворе французского короля.
— Этот старый негодяй пытается вырастить из него маленького французика.
— Я многим обязана королю Франции, — резко оборвала его Констанция. — Он не старый и к тому же не негодяй.
— Не придирайтесь к словам, дорогая невестка. Филипп, разумеется, еще не стар, но весьма хитер, уж с этим вы не поспорите.
— Правитель без этого не может.
— Вот мой брат, король Английский, Филиппу не доверяет.
Констанция скривилась:
— А я слышала, что в свое время они дружили, и даже весьма нежно, чем вызвали немало пересудов.
Джон ухмыльнулся и приблизился к ней вплотную:
— Ох уж эти его друзья! Наш с вами родственник — человек весьма разносторонний.
— Похоже, что так оно и есть.
— И он не слишком хорошо обошелся с вами, милая Констанция.
— Ничего, я могу за себя постоять.
— У нас с вами много общего.
— Неужели?
— Конечно. Мы оба вступили в брак против своей воли.
Герцогиня приподняла брови и окинула собеседника ледяным взглядом.
— Вы же знаете, что моя женитьбы на Хадвизе Глостер — не более чем проформа. Я всего лишь выполнил волю моего брата. Усевшись на престол, он решил обеспечить меня источником существования не за счет государственной казны, а за счет богатого приданого.
— Так вы не хотели этого брака?
— Эх, если бы вы видели Хадвизу…
— Значит, вы недовольны своей женой?
— Скажем так: она отличается от вас, как ночь ото дня.
— Это мне ничего не говорит.
— Ну, если вы — само совершенство, то Хадвиза — наоборот.
Констанция нетерпеливо пожала плечами.
— Какая жалость, милая Констанция, что Джеффри умер так внезапно. Кто бы мог подумать, что турнир закончится так печально?
— Его турниры были слишком похожи на настоящий бой.
— Да, это правда. Джеффри любил воинские забавы. Он оставил вас с малюткой Элеанорой, а Артур еще даже не родился.
— Дети были мне большим утешением.
— Но и источником тревог, не правда ли?
— Так всегда и бывает, когда дети рождаются в знатных семьях.
— Судьба жестока к женщинам. С ними она обходится еще хуже, чем с мужчинами. Я знаю, как вы страдали из-за Ранульфа де Бландевиля.
Лицо Констанции на миг исказилось от ненависти и отвращения. Джон представил себе, как нелегко пришлось этой красавице, когда ее насильно выдали замуж за человека, которого она ненавидела всей душой. Интересно, как у них там все происходило? Принц вспомнил первые дни брака с Хадвизой. Несчастная перепуганная невеста взирала на него с таким ужасом, что любо-дорого было посмотреть. Правда, других наслаждений он с ней так и не узнал…
Но Констанция — совсем другое дело. После смерти Джеффри король Генрих заставил ее выйти замуж за Ранульфа, но Констанция не пожелала терпеть издевательств этого зверя и сбежала в свою Бретань. Местные жители стояли за неё горой, готовые защищать свою госпожу с оружием в руках. Королю Английскому хватало собственных проблем, и на время Констанцию оставили в покос.
Сильная женщина, ничего не скажешь. Четыре года она правила герцогством от имени малолетнего сына. Правила разумно и умело, так что бретонцы прониклись к ней ещё большей любовью. За Констанцию и наследника они будут сражаться до последней капли крови…
— Я всегда восхищался вами, дорогая сестрица, — продолжил Джон. — Очень обрадовался, когда вы сбежали от этого скота Ранульфа. Вы ведь не считаете его своим мужем, верно? Вот и я не признаю своего брака. Видите, какое между нами сходство?
— Сомневаюсь, что Хадвиза доставила вам столько неприятностей, сколько граф Честер мне.
— Слава Богу, я — мужчина. Вы же принадлежите к слабому полу, а женщинам необходимы мужчины, которые будут о вас заботиться.
— Кое-кто из нас, женщин, вполне может сам позаботиться о себе.
— Да, я знаю, вы принадлежите к этой редкой породе. Ах, Констанция, как же я рад, что мы с вами добрые друзья. Ведь так?
— В мире, где так много опасностей, друзья всегда кстати.
Констанция надеялась, что не слишком явно выказывает свой страх. Куда клонит Джон? Зачем он затеял этот разговор? Неужто король Ричард вздумал выдать ее замуж за своего брата?
Кошмарная перспектива. Констанция отлично знала, какое чудовище — Джон. Он попусту тратил пыл, расточая ей любезности. Все советники твердили герцогине в один голос, что она должна быть с ним крайне осторожна. Констанция приказала, чтобы за Артуром все время приглядывали и ни за что не оставляли его наедине с дядей. Конечно, принц совершил бы чудовищную глупость, если бы причинил мальчику вред — ведь подозрение сразу бы пало на него. Однако невозможно предсказать, на какое безрассудство способен Джон. Все говорят про него, что мудрецом он никак не является.
Вполне вероятно, что Ричард и его министры задумали женить Джона на Констанции. Тогда конфликт между двумя потенциальными наследниками разрешился бы сам собой. Джон правил бы страной до тех пор, пока Артур не достигнет совершеннолетия. Fin за что на свете! Никогда не доверю своего сына этому извергу…
Формально Констанция и поныне состояла в браке с Ранульфом де Бландевилем, графом Честером, а Джон являлся супругом Хадвизы Глостер, однако расторгнуть оба эти союза не представляло бы ни малейшего труда. Выйти замуж за Джона? Да он в тысячу раз хуже Ранульфа! Кроме того, у Констанции был ее Ги. Когда она вспомнила о своем возлюбленном, выражение ее лица смягчилось. Вот и сейчас он, должно быть, наблюдает за ней из окна, готовый в любую минуту прийти на помощь. Прошлой ночью они долго говорили о принце, Ги все повторял, что Джон приехал в Бретань неспроста, что нужно всячески оберегать Артура.
Герцогиня отвернулась от Джона, сказав, что ей пора идти, однако принц от нее не отставал. Ускорив шаг, Констанция покинула его и, вернувшись в свои покои, попросила доверенную прислужницу вызвать Ги де Туара. Когда он вошел к ней, она бросилась ему на шею:
— Ах, Ги! Я так боюсь… Боюсь за Артура.
— Его хорошо охраняют, любовь моя.
— Я чувствую. Джон что-то замыслил. Он подошел ко мне в саду, вел какие-то странные речи. Он замышляет недоброе.
— Мы с него глаз не спускаем. Нам ведь с самого начала известно, что он — враг.
— Я вижу, как он смотрит на Артура.
— Ещё бы, ведь он понимает, что у Артура больше прав на английский престол, чем у него.
— Это меня и пугает. — Констанция прижалась к своему возлюбленному, и он коснулся губами ее волос. — Я хочу мира, только мира, — прошептала она. — Хотя бы на несколько минут.
— Нет, любимая, нескольких минут нам будет мало. А за Артура не беспокойся, он под надежной защитой. Каждую ночь у порога его комнаты дежурит верный оруженосец.
— Да, это необходимо, пока Джон здесь.
— Скорей бы уж он уехал.
— Даже когда он уедет, он все равно не откажется от своих планов.
— Зато его не будет здесь, рядом с нами.
— Пусть уж лучше он был бы рядом — тогда мы смогли бы за ним приглядывать. Будем бдительны. Нельзя оставлять Артура с ним наедине.
— Но ведь они скачут по лесу!
— Я позаботился о том, чтобы поблизости незаметно все время находился кто-то из наших. Думаю, Джон просто хочет вас помучить. Он не такой дурак, чтобы причинить зло Артуру, когда они находятся вместе. Бретонцы разорвут принца на части, он даже не успеет сбежать. Да и король Ричард ему такого не простит. Джон отлично понимает, что таким поступком поставил бы крест на всех своих честолюбивых замыслах.
— Жизнь так жестока, — горько вздохнула Констанция.
Она вспомнила свою недолгую жизнь с Джеффри. Их супружество было далеко не идиллическим, но принц Джеффри был молод, красив, обаятелен. Он подарил Констанции ее детей — Элеанору и Артура. Главный кошмар ее жизни начался после смерти Джеффри. Проклятый Ранульф! Герцогиня передернулась. Какое право имел король выдать ее замуж за человека, которого она ненавидит? Собственно говоря, брак так и не был совершен. Констанция оказала яростное сопротивление. Ей удалось убежать от Ранульф, и славные бретонцы не дали свою герцогиню в обиду. Четыре года она спокойно управляла провинцией, воспитывая своего маленького сына. Но Ранульфу все-таки удалось взять ее в плен. Констанцию содержали в заточении в замке Сен-Жан-Беверон, однако с помощью верных друзей она все-таки успела переправить сына к французскому королю.
Верные бретонцы выручили свою герцогиню из темницы. Оказавшись на свободе, Констанция позаботилась о том, чтобы вернуть себе сына — король Французский вполне мог использовать мальчика в своих интересах. Наконец она и ее дети снова были вместе. Но герцогиня все время помнила, что судьба ее сына — дело государственное. Оба могущественных монарха — и король Французский, и король Английский — хотели использовать мальчика как пешку в своей политической игре. Однако настоящим врагом Артура был его дядя Джон. Ведь многие считали, что мальчик обладает куда большими правами на престолонаследие, чем брат короля.
— Иногда я жалею, что Артур — наследник престола, — сказала Констанция. — Временами мне хочется, чтобы все мы — я, вы, наши дети — уехали куда-нибудь подальше и забыли о короне.
— Вы и в самом деле желаете этого, Констанция? — лукаво осведомился Ги.
Герцогиня не знала, что ответить. Она любила своего сына, но отрешиться от честолюбивых замыслов тоже не могла. Артур должен стать королем Англии — это его право.
— Если мой сын успеет подрасти, взойдет на престол и утвердится там, вот тогда…
— Мальчик в безопасности, пока Ричард жив. Никто не осмелится поднять руку на Артура. Пойдемте, любимая, забудьте обо всех тревогах. Артуру ничто не угрожает. Его тщательно оберегают.
— И все-таки не будем забывать о Джоне, — сказала Констанция.
Расставшись с герцогиней, принц отправился в классную комнату, где Артур занимался со своим учителем. Мальчик сидел, примерно склонив светловолосую голову над книгой, Джона позабавило, как встрепенулся учитель, увидев принца.
— Все учишься, племянничек, — весело сказал Джон. — Молодец! Учение — полезная штука. Не правда ли, добрейший мэтр?
Учитель вскочил на ноги, поклонился и сказал, что учение и в самом деле любому идет на пользу.
— Ну вот, мы с вами, мэтр, думаем одинаково, — покивал головой принц. — А теперь я хотел бы побыть со своим племянником наедине.
Учителю пришлось удалиться, однако принц знал, что тот будет подслушивать за дверью. Наверняка наставнику строго-настрого приказали не оставлять принца Джона с юным герцогом наедине. Не дай Бог, с мальчиком что-то случится. «Ничего, — злорадно подумал Джон, — они у меня еще попляшут».
— Чудесный денек, — сказал он. — Жалко тратить его на книжки.
— Уроки есть уроки, — ответил на это Артур.
— Скажите-ка, какой примерный ученик! Я таким не был. Всегда предпочитал книгам охоту и свежий воздух.
— Это заметно, — съехидничал Артур.
Ах ты, наглый щенок, злобно подумал Джон, но тут же одернул себя: осторожнее. Продолжаем разыгрывать роль доброго дядюшки.
— Мама считает, что я должен проводить больше времени за учебниками, — заявил Артур. — И король Французский того же мнения.
— Уверен, что вы с принцем Людовиком весело проводили время вместе.
— Да, мы охотились, фехтовали, изучали законы рыцарства.
— Все это совершенно необходимо принцу. Но этого еще мало. Предлагаю поехать на прогулку вдвоем — ты да я.
Принц специально произнес эту фразу погромче, чтобы учитель её как следует расслышал. То-то перепугается, бедняга.
Как и большинство мальчишек, Артур обожал верховую езду. В его жилах текла кровь Плантагенетов, и он любил охоту, любил стремительную скачку. Дядя Джон ему совсем не нравился, однако предложение показалось мальчику заманчивым. Несмотря на юный возраст, Артур уже прекрасно сознавал, какая он важная персона, а потому держался надменно и гордо, не считая нужным скрывать свои истинные чувства.
— Ладно, поехали, — небрежно сказал он, поднимаясь.
Красивый паренек, высокий, подумал Джон. Больше всего похож на своего покойного дядю Генриха, самого красивого из сыновей Генриха II. Жизнь при французском дворе пошла ему на пользу — одевается со вкусом, манеры изящные. Только чересчур заносчив. Совсем еще ребенок, а уже столько чванства.
Оба принца скакали рядом, свита следовала за ними на некотором отдалении.
Констанция и Ги де Туар проводили кавалькаду взглядом.
— Не бойтесь, — сказал Ги, — Там достаточно верных людей.
— Я не понимаю, зачем он все время увозит Артура. С какой целью?
— Ему просто нравится изводить вас.
— Он настоящее чудовище.
— Да, многие так считают.
— Скорей бы уж он уехал.
— Он не может оставаться здесь вечно. Однако даже после его отъезда нельзя ослаблять меры предосторожности. Я-то думаю, что Артур находится в большей безопасности, пока Джон здесь. Принц не может допустить, чтобы с мальчиком что-то случилось, пока они вместе.
— Вот было бы славно, если бы Джон упал с лошади и свернул себе шею.
— Уверен, вы не единственная, кого обрадовал бы такой исход дела. Но не ворчите, любовь моя. За Артуром приглядывают наши друзья. А Джон… Он просто развлекается. Больше всего он любит внушать страх, этим и вызвано его поведение.
— Будь он проклят!
— Аминь.
Скакать по лесу было истинным наслаждением. Лицо Артура раскраснелось от верховой езды. Джон недобро отметил, какие ясные у мальчишки глаза, какая свежая кожа. Слишком уж он здоровый, черт бы его побрал.
Мальчишка, всего лишь мальчишка! Щенку двенадцать лет, а сколько от него вреда! Конечно, англичане ни за что не признают его своим королем, но в заморских владениях — в Нормандии, в Анжу — население поддерживает Артура. Да и король Франции, несомненно, встанет на его сторону. Мальчишка на английском троне — то-то французы порадуются…
Джон почувствовал, как в нем закипает кровь, и постарался взять себя в руки. Не нужно торопить события. Ведь Ричард пока жив.
Они гнали великолепного оленя. Джону нравилось преследовать испуганного зверя, растягивая удовольствие подольше. Нельзя убить жертву слишком быстро — тем самым лишаешь охоту главной прелести.
На сей раз остаться с Артуром наедине не удалось. Все время рядом кто-то крутился — должно быть, мадам Констанция специально приказала своим людям не оставлять Артура с дядей с глазу на глаз.
Джон расхохотался, представив, как изводится Констанция от беспокойства. Ничего, пусть помучается. Надо бы вернуться в замок попозже.
Наконец олень был убит. Слуги потащили тушу в замок.
— Все, с меня хватит! — объявил Артур. — Возвращаемся.
Ах, с тебя хватит, мой милый племянничек, подумал Джон. А о дяде ты подумал?
— Сегодня такой приятный день, — сказал он вслух. — Полагаю, мы можем отыскать оленя и получше.
— Нет, — отрезал мальчик. — Мама не любит, когда я отлучаюсь надолго.
— Ничего, она же знает, что за тобой приглядывает твой добрый дядя Джон.
Артур был ещё слишком юн, чтобы притворяться. Он удивленно раскрыл свои голубые глаза и воскликнул:
— Однако ведь вы… — И, не договорив, запнулся.
— Что, племянничек? — участливо спросил Джон.
— Ничего, — буркнул Артур. — Не хочу больше охотиться. Хочу посмотреть, как обрадуется мама, когда увидит нашего оленя.
— Да еще рано, — уговаривал его принц. — Неужели такой взрослый юноша придаст значение мнению женщины?
Джон пришпорил коня, уверенный, что Артур последует за ним, однако мальчик крикнул ему вслед:
— Это не женщина, а моя мать!
После чего развернулся и поскакал в обратном направлении.
— Чертов щенок, — пробормотал Джон. — Погоди у меня, петушок! О. как бы я хотел исхлестать его кнутом!
Однако делать было нечего, пришлось разворачивать коня. Свита пугливо держалась от принца подальше, зная, что в таком настроении лучше не попадаться Джону под руку — может так хлестнуть кнутом, что останется шрам на всю жизнь.
Джон скакал, бормоча проклятья. Ненавистный молокосос! Как же убрать его со своего пути?
В замок принц вернулся, когда уже смеркалось. Настроение у Джона было скверное. Он швырнул поводья конюху, и в этот миг к принцу приблизился какой-то человек, по виду бродяга. Вспыльчивый и жестокосердный Джон славился щедростью по отношению к нищим и убогим. Он не упускал случая бросить монетку какому-нибудь калеке — и это при том, что алчность Джона не знала границ. Он считал, что медяк, брошенный нищему, — сущая безделица, а в народе будут говорить, что принц Джон великодушен и добр. Расходы пустяковые, а выгода налицо.
Вот и сейчас Джон остановился и сунул руку в кошель.
— Милорд, — сказал бродяга, — я не нищий. Я специально переоделся в эти лохмотья, чтобы доставить вам великую весть.
— Великую весть? — прошептал Джон. — Какую?
— Король умер.
— Не может быть!
— Это правда, милорд.
Джон схватил посланца за плечо.
— Как это произошло?
— В замке Шалуз нашли клад. Ричард захотел забрать его себе.
— Еще бы! Ну же, продолжай.
— Во время осады ему в плечо попала стрела. Извлечь наконечник не удалось, рана загноилась. Теперь Ричард умер. Да здравствует король Джон!
— Ты получишь награду, — пообещал принц.
— Да хранит вас Господь, милорд. Я решил, что эту весть нужно сообщить вам как можно скорее, причем втайне. Скоро о случившемся узнают здесь, в замке, и тогда…
— Вот именно! — воскликнул Джон. — Что они со мной тогда сделают? Ведь им хочется усадить на престол Артура!
— Вот я и подумал, милорд, что вам нужно поскорее скакать в Шинон.
— Да, в Шинон! Ведь там королевская казна!
Тем временем Артур хвастался матери, какого чудесного оленя он затравил. Из кухни доносились восхитительные запахи жареного мяса. Когда же все расселись за столом, обнаружилось, что принц Джон и его свита исчезли.
— Неужто они наконец уехали! — радостно вскричала Констанция.
— Похоже на то, — кивнул Ги. — Но что бы это значило?
Ответ стал известен на следующий день.
Король Ричард мертв. Теперь Артур по праву должен стать герцогом Нормандским, графом Анжуйским, а главное — королем Англии.
Но к тому времени Джон уже был в замке Шинон и успел завладеть королевской казной.