- Наверное, это дорогое удовольствие - откапывать динозавров? - сказала Плам.
- Нет, тратить много не приходится, и нам вполне хватает нашей пенсии. Правда, я очень люблю читать лекции за границей. У нас, в Новой Зеландии, палеонтология мало кого интересует.
Загорелый мужчина усмехнулся и повернулся к Плам.
- Вы, наверное, не помните меня? Мы встречались десять лет назад на вашей первой выставке в Вест-Энде в 1982 году. Я агент - Отто Талбот. Приехал сюда с Дагги Боуманом. Тогда вы волновались гораздо сильней, чем сегодня.
***
Накануне той выставки они с Бризом развешивали и перевешивали картины до трех часов ночи, а вечером, собираясь на вернисаж, повздорили из-за Лулу. Бриз, подозревавший, что та не рассталась со своей дурной привычкой, не хотел включать ее в список приглашенных.
- Не говори глупостей! Лулу не смогла бы закончить курсы художественных администраторов и получить работу рекламного агента в Бирмингеме, если бы не избавилась от наркотиков, - чуть ли не кричала Плам. - Все равно я уже пригласила ее, так что заткнись! - Она разошлась так, что пролила духи. - Лулу будет на выставке и не подведет меня... Ох, Бриз, я знаю, что от меня несет, как в борделе, но хоть вид-то у меня не такой?
В последнюю минуту она вдруг усомнилась в своем наряде. С Кристиной - ее консультантом по костюмам - они побывали в модном магазине "Свэнки моудз" в Кэмдене, где купили умопомрачительно розовую майку, ярко-оранжевую юбку-брюки, канареечного цвета колготки и коричневые туфли на платформе.
- Ты выглядишь чудесно.
Решив, что от Бриза ей не услышать правды, Плам бросилась в холл, где их ждали сыновья. Торопливо спускаясь по лестнице, она нетерпеливо прокричала:
- Как я выгляжу, мальчики?
Тоби и Макс уставились на нее. Наконец маленький Макс сказал:
- Ты не похожа на мою маму, ты похожа на атомную войну.., так, кажется, ее называют, да, Тоби?.. Ну, мама, ты же сама спросила! Ты учишь нас говорить правду, а потом плачешь, когда мы говорим...
Со слезами на глазах она бросилась наверх, чтобы надеть что-нибудь менее опасное.
Бриз попытался объяснить ребятам, почему мама расстроилась.
- бы оба постарались принарядиться на открытие маминой выставки, не так ли?
Мальчики согласно кивнули. Им нравились их наряды. Десятилетний Тоби был похож на маленького рокера в своем кожаном облачении с многочисленными "молниями". Восьмилетний Макс был в гимнастерке цвета хаки и брюках для верховой езды из магазина военных товаров на Лоуренс-Корнер, где Плам покупала комбинезоны, в которых писала картины.
- Маме хотелось выглядеть необычно, - объяснил Бриз. - Я тоже считаю, что наряд у нее ужасный, но, когда женщина уже собралась и спрашивает: "Как я выгляжу?" - всегда следует говорить: "Чудесно!"
- Ты выглядишь чудесно, - хором заявили братья, когда Плам появилась в коричневой кожаной куртке военного покроя, мини-юбке, черных чулках и в туфлях-лодочках.
***
Бриз заранее поработал с каждым из ведущих критиков, и картины Плам полотна от шести футов и более - были встречены с одобрением. Но среди хвалебного гула Плам услышала резкий голос человека, явно глухого, но слишком тщеславного, чтобы носить слуховой аппарат. Он сидел в кресле посреди галереи, ничуть не смущаясь тем, что мешает смотреть другим. Светло-серый костюм отличного покроя не мог скрыть его безобразной толщины. Он ткнул своей палкой в любимое полотно Плам:
- Я куплю ту, которая понравится Отто Талботу. Что ты думаешь об этой, Отто? - Теперь его палка ткнулась в ступню молодого человека, стоявшего рядом с ним и с тревогой глядевшего вокруг. - Чарлз! Дай мне другие очки - от этих у меня текут слезы, черт бы их побрал! И не говори, что ты забыл их! Проверь, чтобы мне сделали обычную скидку, Чарлз! И скажи Стэнли, чтобы через двадцать минут подогнал машину.
- Двадцать пять процентов скидки и по рукам, - прошептал Бриз на ухо Плам. - Это Дуглас Боуман. Подойди к нему и представься.
Плам передернуло. Любезное обращение Дугласа Боумана с окружавшей его толпой заискивающих типов не могло скрыть его злобной натуры. Она видела, как он наклонился и с хулиганской жестокостью ткнул локтем под ребро своего молодого спутника, лихорадочно обшаривавшего свои карманы в поисках его очков.
Плам уставилась на редкие седые пряди, свисавшие с лысого пятнистого черепа, на обвислые серые щеки, влажный красный рот. Так, значит, этот отвратительный тип и есть тот всемирно известный критик, чьи глаза, хоть и похожие на скользких устриц за толстыми линзами очков, считаются одними из самых острых в двадцатом веке.
Как и всем в сфере живописи, Плам было известно, что в начале тридцатых годов, в возрасте двадцати одного года, Дуглас Боуман унаследовал от тетки скромную сумму денег, на которую приобрел в Париже картины знакомых ему художников: Пикассо, Матисса, Брака, Кандинского, Леже. Сегодня с коллекцией Боумана могли тягаться лишь немногие крупнейшие музеи мира. Он прославился еще и своим несдержанным языком и бранными письмами в адрес издателей, писателей и ученых, критиковавших выставки кубизма, которые он устраивал по всему миру.
- Кто этот мальчик? - шепотом спросила Плам у Бриза, глядя на растерянного молодого человека, только что получившего тычок под ребро от своего патрона, потребовавшего, чтобы тот отодвинулся в сторону.
- Это его единственный сын Чарли, - сказал Бриз. - А также его бесплатный помощник. Чарли просто святой и по-настоящему хороший парень, хотя и очень мягкотелый, иначе бы он не дал помыкать собой. Правда, он знает, что будет очень богатым, когда умрет его папаша. Я уведу его, а ты попытайся очаровать Дугласа.
- Познакомь его с Дженни, - предложила Плам, изобразив свою лучшую улыбку и делая шаг вперед.
Мужчина с белой торчащей щетиной на голове поцеловал ее руку. Плам незаметно вытерла руку об юбку. Потом Бриз рассказал ей, что Отто Талбот любовник Дугласа Боумана.
...Подбор блюд у леди Бингер оказался неожиданным: в такой жаркий день Плам ожидала увидеть обычные сиднейские деликатесы из устриц и местных видов рыб. Вместо этого подали сильно зажаренную говядину с вареными овощами, за которой последовал бисквит, пропитанный вином и залитый взбитыми сливками. Это напомнило Плам традиционное английское жаркое, которое ее мать почти сорок, лет подавала на стол по воскресеньям.
После застолья леди Бингер устроила гостям экскурсию по своему мрачному и перегруженному мебелью дому, давая заученные характеристики картинам, которые были помещены в вычурные рамы и сильно отличались друг от друга как размерами, так и художественной ценностью. Все это были цветочные натюрморты, и многие поражали своей красотой.
Два голландских полотна семнадцатого века висели в кабинете сэра Эрика.
- Хендрик де Фромантио, - объявила леди Бингер. - Обратите внимание на монограмму ХДФ. Страстоцвет, тюльпаны и африканские ноготки.
Плам протиснулась сквозь немногочисленную группу к первой картине, которая отличалась утонченной изысканностью и, несомненно, была подлинной. "Будет жаль, - подумала Плам, - если в этом доме не окажется ни одной фальшивки".
- Эту нашел я, - негромко проговорил Отто Талбот голосом зануды.
Плам не нравился этот человек с его вкрадчивыми интонациями, в которых звучали угрожающие нотки, когда он говорил:
- Каждая из них стоит уйму денег.
- Некоторые из них, - поправила Плам, когда группа двинулась к последней картине - небольшому прямоугольному полотну около пятнадцати дюймов шириной. Из светло-коричневой вазы свешивался большой ярко-желтый тюльпан с оранжево-розовыми кончиками лепестков. Его окружали тюльпаны поменьше и другие цветы; бледно-желтые нарциссы, несколько подснежников, разные виды розмарина и незабудок. В левом нижнем углу, над опавшим лепестком, стояла дата - 1629 и была выведена монограмма - М, заключавшая в себе А и Б - Амбросиус Босхарт-младший. Сразу над монограммой была изображена муха, которая ползла к большой желтой гусенице.
Плам затаила дыхание. Она вся превратилась в зрение. И увидела перед собой еще одну подделку.
...Забыв о прогулке по парку, Плам задержалась после ухода гостей, сказав леди Бингер, что работает с одним искусствоведом над историей голландского натюрморта и что ей бы хотелось показать коллеге фотографии двух картин из коллекции Бингеров.
Леди Бингер была польщена и даже спросила, не хочет ли Плам взглянуть на свидетельства о происхождении этих картин. Плам не ожидала такой удачи. Но затем старая леди чуть не застала ее врасплох, попросив назвать имя ее коллеги, а также имя издателя их совместного труда.
- Я работаю с профессором Инид Соумз из Британского института искусств, твердо заявила Плам в надежде, что хозяйка не станет ее перепроверять. - А публикует нас издательство "Темза и Гудзон".
Польщенная пуще прежнего, леди Бингер пригласила ее в свой полутемный старомодный кабинет, достала две бежевые папки и оставила ее читать их в одиночестве.
Плам бегло просмотрела документы на Фромантио и раскрыла вторую папку. Амбросиус Босхарт-младший был приобретен в 1988 году у Форрестера на авеню Матиньон, что находится совсем рядом с Фобур Сент-Оноре и является не менее известной парижской галереей, чем аналогичные заведения на Бонд-стрит в Лондоне или на Пятьдесят седьмой и Мэдисон-сквер в Нью-Йорке. Ничего позднее 1962 года в документах не приводилось. Да это и понятно: последние годы можно легко отследить.
Плам обратилась к перечню выставок, на которых картина якобы представала перед зрителями. Галерея Эжена Бар-то, Лондон, 1951-й. Выставка картин голландских и фламандских мастеров, Утрехт, 1960-й, номер 18 по каталогу. Галерея Лоренца, Амстердам, 1964-й, номер 7 по каталогу. Картина упоминается в работе Сондхайма "Основные тенденции в голландской флористской живописи", издание 1962 года, страница 9.
Плам знала, что галерея Барто прекратила свое существование лет тридцать назад, а книга Сондхайма - если такая существовала вообще - очевидно, никогда больше не переиздавалась. Поэтому-то она и была избрана для данного паспорта.
Теперь, когда у нее было больше сведений, Плам попыталась найти связующие нити, как советовала ей Стефани. Картины Сюзанны и Синтии связывало то, что они были приобретены в Лондоне у Малтби на Бонд-стрит. Картина Сюзанны попала к Малтби от анонимного владельца без документов о предыдущих продажах. Картина Синтии выплыла на аукционе "Борден и Плоу", в Брайтоне, где она продавалась от имени анонимного владельца и тоже не имела документов о предшествующих продажах.
Картина из галереи Артура Шнайдера на Пятьдесят седьмой улице была приобретена во Франции на аукционе "Леви-Фонтэн" и, подобно первым, без документов, если не принимать во внимание счет из Бельгии за 1911 год. То, что подделки Артура Шнайдера и леди Бингер пришли из Франции, еще ничего не доказывает.