- Но ты же не будешь с утра до вечера только писать! Живопись - это еще не все! Есть и другие стороны жизни.
- А ты предлагаешь мне еще и тебя обслуживать?
Эти слова больно задели Сандро.
Лаура откинула голову и вызывающе посмотрела ему в глаза.
- А когда надоем, ты выдашь меня замуж за какого-нибудь старика? Все так просто и прилично!.. Но это не для меня!
- Почему ты обижаешься? Разве ты не собиралась стать куртизанкой?
- Да, я собиралась стать куртизанкой, - выкрикнула Лаура. - Но стала признанным художником, и еще никому не удавалось так унизить меня, как тебе. Неужели это не понятно?
Она отвернулась и отошла от Сандро.
- А теперь, мой господин, вам лучше уйти. У меня много дел, простите.
***
- Мудрое решение, - одобрительно сказала Магдалена. Ты правильно сделала, что отказала ему. Горжусь тобой!
Лаура вздохнула, прикрыла на мгновение глаза и чуть не ударилась в стену: по маленькой келье было трудно расхаживать из угла в угол, тревога не покидала ее.
- И я тоже горжусь собой, - грустно ответила она. - Как он со мной обращался... До сих пор больно вспоминать.
- Знаю!
Магдалена встала из-за стола и взяла Лауру за руку.
- Всегда больно терять того, кого любишь. Когда ты ушла, я была так несчастна, - она поцеловала подругу в щеку и прижалась к ней. - Но я знала, что ты вернешься.
- Как хорошо! Быть дома, заниматься любимым делом. Все эти дни только работа спасала меня. Иначе можно было бы сойти с ума!
- Тебя ведь приняли в Академию? - глаза Магдалены радостно вспыхнули. Над чем ты сейчас работаешь?
- Очень ответственный заказ. Поэтому я и пришла сегодня. Мне нужна особая краска. Хочу попросить у твоей матери. Не поверишь, но жена дожа хочет, чтобы я написала ее портрет!
Магдалена ахнула и всплеснула руками.
- Ты говоришь о супруге Андреа Гритти?
- Да! Правда, чудесно?
- Нет! Держись подальше от дожа и его семьи. Это слишком опасно для тебя.
- Не понимаю, - Лаура нахмурилась. - Что здесь опасного?
- Я знаю кое-что об убийствах, - сказала Магдалена.
Теперь она расхаживала по келье, нервно перебирая четки, а Лаура от удивления замерла.
- Все жертвы так или иначе связаны с дожем! Подожди, пока опасность минует.
- О чем это вы беседуете? - распространяя знакомый запах серы, в келью вплыла Челестина.
- Мама, - в голосе Магдалены прозвучала настойчивость, не совсем ей свойственная. - Лаура пишет портрет жены Андреа Гритти!
Монахиня поджала губы. В ее взгляде, брошенном на дочь, было столько ярости, что у гостьи сжалось сердце.
- А тебе-то какое до этого дело?
Магдалена съежилась.
- Я... я просто подумала, что это... не... не совсем хорошо.
- Лаура получила то, чего хотела. Разве ты за нее не рада?
- Нет, - резко ответила послушница, очень удивив Лауру своим явным несогласием с мнением матери: такого раньше не было. - Я не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось. Если это произойдет, я умру.
Звук пощечины расколол напряженную тишину, повисшую в келье, подобно удару грома.
- Хватит, - закричала Челестина. - Твой долг - служение Господу! Не вмешивайся в жизнь Лауры!
Еще не вполне веря тому, что случилось, девушка бросилась к Магдалене и обняла подругу.
- Она не заслуживает вашего гнева, - осуждающе произнесла Лаура. - Вы правы, мне ничего не угрожает, но зачем... обижать Магдалену?
Челестина глубоко вздохнула, лицо ее смягчилось, обретя обычное величественно-спокойное выражение.
- Ты права!
Монахиня погладила дочь по щеке и поцеловала в лоб.
- Прости меня, дорогая. Я погорячилась.
Челестина ушла. Вскоре ее примеру последовала и Лаура.
Придется обойтись без краски!
***
Накануне праздника Венчания Венеции с Морем Лаура летела домой как на крыльях. Гвидо Ломбарде следовал за ней на почтительном расстоянии. Девушка знала: он сгорает от желания узнать, как прошел ее визит во Дворец дожей, но ей было не до него.
Снова и снова перед глазами вставала сцена приема: дрожащей рукой она откинула занавес и Андреа Гритти с супругой уставились на портрет Бенетты Вендрамин. Ожидая, что они скажут, Лаура затаила дыхание и закрыла глаза. Понравится ли им ее смелость и новизна решения?
Обычно художники выписывали каждый волосок, каждую складку платья. Но юная художница, вдохновленная одобрением своего учителя Тициана, попыталась передать в портрете прежде всего характер и внутренний мир женщины.