- Тогда пусть она... - Сандро зашагал по комнате. Не знаю... Пусть займет у кого-нибудь денег! У вас... или Пьетро. Даже я мог бы...
- Сандро, - спокойно прервал его Тициан. - Ваша беда в том, что вы не понимаете душу художника, не понимаете независимости этой женщины.
Кавалли огляделся: в студии царил беспорядок, едко пахло красками и маслом.
- Я не утверждал, что понимаю.
Тициан положил ему на грудь свою широкую ладонь.
- У настоящего художника преданность искусству полыхает пожаром в сердце. Страсть к живописи поглощает нас. Когда Лаура впервые пришла ко мне, я не желал брать ее к себе в ученицы.
Пожалуй, тогда я разделял мнение Альбрехта Дюрера, утверждавшего, что женщинам недостает умственных способностей и упорства для создания великих произведений искусства.
- Достойное восхищения суждение, - Сандро одобрительно кивнул. - И что заставило вас изменить это мнение?
- Когда Лаура рассказала мне о своих намерениях, о том, чем готова пожертвовать, я был покорен силой характера девушки. Подлинный художник пойдет на все ради искусства. На ее месте я сделал бы то же самое.
- Торговали бы собой?
- Именно так. К счастью, у меня были средства к существованию и торговать собой не пришлось. Послушайте, Сандро, не мучьте себя из-за девушки! У Лауры большой талант. За шесть месяцев она научилась тому, на что большинство учеников тратят годы. Если ее изберут в Академию, то вскоре она покинет публичный дом. Заказы польются дождем!
- Вы думаете, в Академию могут принят проститутку? У художников вообще нет никаких понятий о нравственности?
Тициан ухмыльнулся:
- Поверьте мне, в Академию принимали людей и более низкого положения, нежели то, которым обладает проститутка. Все дело в таланте!
Маэстро стал всматриваться в неоконченную картину. Было видно, что он доволен сделанным. Художнику удалось передать отчаяние, светившееся в глазах натурщицы, и ее решимость. Возможно даже, Тициан был доволен положением Лауры - никакая другая натурщица, не испытав подобного, не могла бы выразить на лице столь глубокого чувства.
Сандро захотелось ударить человека, столь легко снимающего с себя всякую ответственность за судьбу знакомой девушки, попавшей в затруднительное положение.
- Ну?.. - подстегнул Кавалли. - Так значит, Лауру примут в Академию?
Тициан снял халат, предохранявший от красок одежду, и повесил его на вбитый в стену гвоздь.
- Однако если бы весь вопрос заключался только в таланте! Тогда бы я без колебаний сказал: "Да, Лаура будет принята в Академию!" Таланта у этой девушки больше, чем у всех моих учеников, вместе взятых. Но есть еще один момент: она - женщина!
Как раз это и не мог забыть Сандро, как ни старался.
- Ее могут не принять в Академию только потому, что она женщина?
- Мой господин, - мрачно произнес художник, - ничто так не страшит мужчин, как превосходство женщины, и вы должны были бы догадываться об этом!
Сандро развернул сверток и расправил плащ.
- Смешно! - сказал он.
- Да? - Тициан вскинул брови, сделавшись похожим на сатира.
- Достоинства Лауры и вас пугают до смерти, хотя совсем по другой причине!
Пояснить свои слова у маэстро не хватило сил, а Сандро тем временем думал о том, что сначала Пьетро Аретино, а теперь Тициан без особого труда разгадали его чувства, должно быть, пройдет немного времени, - и вся Венеция будет знать о любовных переживаниях Стража Ночи!
- Вы схватили людей, напавших на Лауру? - поинтересовался художник.
Плащ соскользнул с плеч Сандро и упал на пол. Холод железными пальцами стиснул ему сердце.
- На Лауру кто-то напал?
Тициан от недоумения даже заморгал.
- А я думал, Страж Ночи все узнает первым! Нападение на Лауру так меня обеспокоило, что теперь я каждый день посылаю лакея проводить девушку домой.
- Как?.. - Сандро схватил Тициана за плечи. - Когда? Кто?
Художник подался назад и удивленно покачал головой. Освободившись от железной хватки гостя, он ответил:
- В прошлый вторник. Двое браво хотели ее убить. Спасаясь, она прыгнула в канал.
В прошлый вторник! О, Боже! Именно в этот день он и застал ее в объятиях Марка-Антонио!
- Ее вытащил из канала ваш сын, - закончил Тициан.
Сандро схватил плащ. Разразившись проклятиями, он метнулся из студии к саду. Кавалли проклинал Лауру, подвергавшую себя опасности. Он проклинал и Марка Антонио, ничего не объяснившего отцу. А больше всего Сандро проклинал себя - за недостаток терпения и выдержки, за то, что не выслушал тогда девушку. Похоже, непрошенное вторжение Лауры в его жизнь совсем лишило Стража Ночи рассудка.
В памяти Сандро снова возник образ девушки, какой она выглядела в тот вечер: чужая одежда, босые ноги... Не свидание с Марком-Антонио было тому причиной! А он был слеп и глуп, как слабоумный старик! Зол и поспешен, как... О, черт!
У входа в сад Кавалли задержался, чтобы собраться с мыслями. Возле пустой беседки, обвитой сухими стеблями плюща, Лаура разговаривала с монахиней в длинной черной одежде. Лицо ее собеседницы скрывал капюшон, на руке висела большая плетеная корзина.
Откинув голову, Лаура рассмеялась над словами монахини. Серебряный звон ее радостного смеха поднял в душе Сандро новую волну вины. Лаура умоляла его тогда, она желала все объяснить, а он прогнал ее из своего дома, обращаясь с ни в чем не повинной девушкой, как с последней шлюхой.
Но больше всего Сандро Кавалли ненавидел сейчас себя за то, что не предотвратил нападение. Страж Ночи обязан защищать всех граждан Венеции!
Проходя под аркой, он пригнул голову и вошел в сад.
- Мадонна Банделло?
Лаура бросила на него равнодушный взгляд.
- Да?
"Смотрит на меня, как на дурака, разыгрывающего роль униженного ухажера!" - подумал Кавалли.
Он подошел и поклонился монахине.
- Сестра Челестина, позвольте представить вам Стража Ночи, - вежливо произнесла девушка.