Ирина прервала ее
- О чем речь, конечно, мы будем рады. Да она может и у нас или здесь, со мной, или на Юго-Западе...
- Нет-нет, Ирочка, спасибо, она остановится в общежитии, а к вам, если можно, в гости. Может быть, уделите ей внимание, что-то покажете: ты и дочка.
- Конечно. Когда она приедет?
- Завтра вечером выезжает, значит утром послезавтра она будет в Москве.
- Пусть сразу звонит или сюда или туда, у тебя ведь есть телефон?
- Да, сохранился.
- Кто-то будет дома, и мы обо всем договоримся.
- Спасибо, Ириш. А муж мой бывший, однокашник наш с тобой все же перебрался на ПМЖ.
- В Америку?
- Вовсе нет. В Швецию. История такая - там сейчас много курдов. У него был знакомый швед-курд, очень милый, кинорежиссер. А у того есть сестра. Он ее давно этот режиссер к себе из Ирака, кажется, перетащил. Примерно она сейчас лет тридцати пяти. Теперь там, психолог. В общем, познакомились они со Славой моим и решили пожениться. В общем, он в Швеции на правах жениха. Скоро свадьба. Осенью. Дочка полетит. Вот тебе "автостопом по Европе", кстати, и меня зовет туда работать, уверяет, что найдет, кого мне там русскому или польскому (я же и по польскому специализируюсь) учить. Подумаю. Вот такие у нас новости. Вот такой поворот...
- Вот и я, Ксень, все пою про "поворот" и много Сашкиного всего перечитала. Странный он все же был. У него тоже были сплошные повороты... А ты в Москву наведаешься? Приезжай. Поболтаем всласть.
- Знаешь, приеду. Осенью, пожалуй, вот дочка на свадьбу к отцу своему полетит - а я к тебе, ну тогда уж только к тебе, чтобы болтать, да и Сашку читать.
- Договорились.
В этот момент под окном засигналила машина:
- Все, Ксень, целую, Жду ребенка твоего, а сейчас бегу, меня ждут.
Ирина бросила трубку, не заметив, что она не попала на рычаг и выскочила за дверь. Уже в лифте она проверила, не забыла ли ключ, расческу. Нет, вроде все на месте. Из подъезда она вышла к стоящему у машины Ота спокойно, но и не скрывая, что рада ему. Ота, к счастью не бросился к ней с поцелуями, а просто, очень нежно взглянув на нее, открыл перед ней дверцу машины. Когда она уже сидела, и Ота устраивался рядом с ней, мимо прошел психиатр с собакой. Ирина почему-то с тоской, ностальгически посмотрела на них. "Что-то кончилось, - почему-то промелькнула в голове странная мысль. Безвозвратно?" Почему-то ныло сердце. В дороге Ота был почти молчалив, только раз, склонившись к ее уху тихо сказал: "Я счастлив", а так он только изредка подносил Иринину руку к губам и целовал. Домчались они быстро. Ота расплатился, вышел, помог выйти Ирине. Стол был накрыт, как и в прошлый раз - легкая закуска, сухое грузинское вино. Молчали, но неловкости не было. Ота усадил Ирину, налил ей бокал вина: ''Пью за твою красоту". Ирина опустила глаза - не любила цветистых комплиментов. Но Ота этим и ограничился. Через несколько минут он подошел к Ирине, положил руки на плечи, заглянул в глаза. Ирина поднялась к нему навстречу, и мгновенно оказалась - в его объятиях, голова закружилась, подхватил вихрь страсти его ли, ее ли - все последующее и было этим вихрем. Как на бешеной карусели неслись они над землей, то чуть выше взмывали к небу, то чуть ближе опускались к земле, но все это было движение, порыв, взвевание, дуновение. Наконец, карусели остановились - они шатаясь, с кружащимися еще головами опять вышли на солнечный свет, ногами коснулись твердой поверхности. Когда они вновь вернулись к столу, разговор их длился неспешно, огромная нежность теперь была и в руках, и во взгляде Ота, и нежность чувствовала в себе Ирина. Почему-то вспомнилась вдруг кассета:
- Ота, я хотела тебя, как врача да и просто как умного мужчину спросить вот о чем - мне сын - ему сейчас двадцать четыре года - прислал вот такую кассету -Ирина потянулась к сумке и достала из нее видеозапись. Я ломала голову, что он мне таким образом хотел сказать... И второе действительно ли, на твой взгляд, есть такая закономерность...
- Ну, давай, Иронька, посмотрим.
Ота поднялся, включил видеомагнитофон. Ирина разглядывала его - очень ладный, подтянутый, но совсем не высокий, и не тощий. Странно - это ее мужчина. Странно, но хорошо. Ирина действительно себя чувствовала хорошо: никакие сомнения не драли нервы на части, ничто не заставляло ежиться, не было желания спрятаться или сбежать. Понеслись речи блондинки, уже знакомые Ирине слова - "разнузданность", "нежность", "конфликт", "гармония". Ирина слушала вполуха, смотрела в полглаза - ей нравилась сама атмосфера - Ота перед экраном рядом с ней. А Ота действительно смотрел внимательно. Что-то жесткое вдруг почудилось в нем Ирине, но стряхнула это с себя как неугодное. Когда фильм закончился, Ота повернулся к Ирине:
- Умный сын. Все правильно Он свою жизнь организует с учетом ритмов и, думаю, если так и будет принятого решения держаться, не собьется и не проиграет матч под названием "семейная жизнь" и тебе, Иронька, - целуя ее сказал Ота: он желает того же. И я думаю, теперь это все у тебя будет со мной.
И опять был вихрь, слезы страсти на глазах, а потом пришел сон глубокий, освежающий сон. Утром Ирина проснулась в огромной кровати Ота, тот, уже что-то напевая, варил кофе. Ирина тихонько за его спиной пробежала в ванную, быстро впрыгнула под душ, оделась, причесалась. Она сама себе очень понравилась - какая-то задорная мордочка, молодая, свежая. Вышла она к Ота, чувствуя себя легкой, совсем не одинокой и способной к нежному мягкому общению.
- Доброе утро, девочка моя. Я так рад видеть тебя - Ота тоже выглядел спокойным, глаза ясные, нежные.
- - Какие у тебя сегодня планы? - спросил ее Ота за завтраком.
- Хочу съездить к твоему пациенту, а моему доброму соседу Васе в его лечебницу. Кстати, что туда лучше всего везти?
- Сладкого побольше, мучного. Сестрам шоколадки - это не повредит. Ота давал советы, ничуть не чинясь, не кокетничая.
Это Ирине понравилось - тут действительно все разведено - личная жизнь и его работа. Он просто знает, как в таких местах обстоят дела и не видит причин как-то сюсюкать со своей новой любовницей на эту тему.
- А у тебя какие?
Ота почему-то задумался, потом потер пальцем переносицу, потом ответил: - Нужно тут кое-какие поручения выполнить. Дочкины. Звонили из Испании.
Ирина заметила это "звонили" и заметила, что Ота немного напрягся, когда это произносил, но решила, что у них обоих комплексов, связанных с непросто устроенной личной жизнью хватает, так что не стоит придираться к мелочам. О Ота посмотрел на нее долгим взглядом и сказал:
- Я хочу, чтобы и сегодня мы ужинали вместе и ... завтра завтракали.
Ирина засмеялась, подошла и поцеловала его. Она, в первый раз просто так нежно поцеловала его, и это ей понравилось.
Как это хорошо! - как будто кто-то вздохнул в ее душе с облегчением.
- Но нам придется созвониться - мои дела требуют от меня поездки за город.
- Как вернусь, я позвоню тебе и заеду за тобой. Начиная с половины седьмого будь, пожалуйста, дома и не занимай телефон. А теперь я вызову тебе такси.
Вскоре пришла машина, Ота проводил ее, крепко поцеловал, и Ирина ответила ему тоже пылко. Только в машине она вспомнила, что не взяла кассету, но решила, какая разница, у кого она лежит. Сейчас она вроде бы и не нужна - все им ясно... Ирина ехала домой и ощущала, что время, которое, вроде бы и бежало, в последнее время так быстро и громоздило и громоздило события, лично для нее, оказывается, стояло на месте, а сейчас вдруг двинулось куда-то, пританцовывая. И это было странно, и это захватывало. Ирина достала зеркальце и внимательно рассмотрела себя. Есть ли следы пережитого? Нет. Лицо как лицо. Синяки под глазами, но вот в душе явно что-то происходит. Дом показался Ирине каким-то пустым, непонятно было, что, собственно, сейчас делать? Ирина села, бросив сумку на пол, и обвела взглядом свое хозяйство - нераспечатанный компьютер, "видик", разбросанные Сашины рукописи, телефон, отброшенная диссертация аспиранта. "Вещественные доказательства моей "неличной "жизни последнего времени" - как-то горько вдруг подумала о самой себе Ирина. Воспоминания о проведенной с Ота ночи сменялись мыслями о Кате, матери, Косте - все они занимали определенное устойчивое место и в душе, и в ее жизни. "Где я?" - почему-то тоскливо спросила она сама себя, потом махнула рукой и отправилась в ванну стирать испытанное средство, забыться, отключиться, руки занять. Вернувшись за какой-то вещью, Ирина увидела, что трубка на телефоне лежит криво, положила на место. Конечно же зазвонил телефон.
- Ириш, это я, - Таня была взбудоражена, - Ну, как ты?
- Привет, Таня. Пытаюсь понять, как.
- В общем, понятно. Ты с ним "да"?.. Влюблена?"
- Не знаю... Вечером опять увидимся,.. - Ирина отвечала вяло, чувствовала, что разочаровывает подругу, но ничего не могла поделать.
- А ты, Таня, как?
- У меня, Ириш, что-то чудное. Павел, протрезвевший, вдруг так оценил, что я веселая и хозяйка хорошая, что я их с Гришкой гоняю, на них фыркаю! Кто бы мог подумать? В общем, никуда от меня не желает, а трезвый - он бла-году-у.шый, - как-то по-кошачьи потянула Таня.
- Вот и прекрасно. Совет да любовь. Пойду, Танюш, вздремну, сама понимаешь...
- Конечно-конечно.
Отговорившись вполне понятным состоянием, Ирина вернулась к мокрым тряпкам в ванной. Почему-то они стали ей противны, она в нетерпении дополоскала пару блузок, отругала себя очередной раз за безалаберность, что не удосужилась купить стиральную машину и выскочила из ванной. Посмотрелась в зеркало и увидела почему-то обиженное и готовое к слезам лицо. "Тоже мне, маленькая девочка! А ну-ка тихо!" - прикрикнула она на себя. У Катьки день рождения на носу, Ксенина дочка приезжает. К Васе надо...
"Вот-вот, - опомнилась Ирина, - к Васе надо, я же собиралась". Она отыскала адрес санатория. Посмотрела на часы, быстро собралась к выскочила из дома.
Ирина села в электричку на Казанском, проверила, не рассыпала ли она конфеты, когда со всей силы споткнулась о левую ногу, сбегая по ступенькам. "Ох, не люблю я этого спотыкания. Всегда к чему-то неприятному!" И действительно, этой примете Ирина верила еще со школьных лет. Санаторий был недалеко от станции Удельная, Ирина поймала попутку и уже через пятнадцать минут входила в ворота. В административном корпусе она узнала, где ей найти Васю, он был, оказывается, на прогулке. Она пошла по парку, вглядываясь в лица. Все были изменены болезнью, трудно было увидеть неискаженные черты. Сидели, стояли, прогуливались калеки. Вот женщина, опирающаяся на приспособление вроде высокого табурета, вот нестарый еще человек с застывшей правой стороной лица. А вот и Вася. Он сидел на лавке, возле него пожилая полная нянечка, из-под халата выглядывает подол цветастого платья. Она сняла косынку, обмахивается, ей жарко. Вася смотрит пустыми глазами куда-то вбок. Ирина подошла, сказала.
- Здравствуйте, потом окликнула: - Вася!
- Ох, голубка, бесполезно. Весь в себе. Это, как, его а-у-те или ти-чный он. Вроде бы так говорят. А вы ему, кто будете? - нянечка зорко вгляделась - Ведь не жена?