В это время раздался звонок. Вошла Майя - довольно полная с вьющимися седыми волосами на прямой пробор, уложенными в пучок. На ней были сильные очки, увеличивающие и так крупные красивые глаза. В, на удивление, маленькой, очень белой, изящной руке она держала букет. Мать приветствовала ее:
- Здравствуйте, Маечка, очень рада вас видеть.
- И я рада случаю повидаться, Маша.
Отец довольно покрякивал сзади. Ему, наконец, тоже дали пройти в переднюю. Мать знакомила Майю с "девочками", Майя говорила комплименты. Отец кивнул Ирине, ущипнул Катю за щеку. Гости вымыли руки, мать расставила цветы, сунула принесение отцом шампанское в холодильник. Уселись. Отец успел шепнуть Ирине, что звонил, не застал, очень рад. Бодрая, уверенная Мария Филипповна потчевала гостей, шутила. Ирина мать не узнавала. Даже Катя, вроде привыкшая к ней, время от времени на нее удивленно взглядывала. Катя, по приказанию деда, принесла из холодильника шампанское. Разлили. Отец поднялся, все притихли.
- Дорогая Маша! Этот мой тост за тебя. Все годы, что мы прожили, ты мне была прекрасной спутницей, у меня остались самые теплые воспоминания о нашем быте, наших традициях, доме - отец обвел рукой комнату, улыбнулся, может быть, не у каждого мужа после развода найдутся такие слова. Мы расстались и расстались вовремя - у тебя все впереди и у меня. Моя теперешняя жена благодарна тебе за меня, правда, Майечка? - отец склонился к своей спутнице.
- Конечно, Вика, - довольно низким голосом подтвердила та.
- А твой будущий супруг, надеюсь, не бросит в меня камень.
Мать, чуть покраснев, махнула рукой. "Тут что-то есть. Они понимают друг друга. Неужели он ее наперсник? Ничего себе родители... Глядишь, действительно скоро отчим появится...". Ирине и занятно было и чуть - чуть неловко - все же не молоденькие они все уже и, кажется, даже капельку завидно. Катьке же было интересно: она во все глаза смотрела на колоритную Майю, неторопливо попивающую боржомчик и отламывающую крохотные кусочки хлеба, из лежащего у нее в тарелке салата она аккуратно выбрала только отварную морковку. Катя поймала Иринин взгляд и смущено улыбнулась, что значило: "Странная, мам, правда?". Ирина чуть заметно кивнула, как бы прибавив, "но симпатичная!". Отец чувствовал себя непринужденно, сообщил матери, что Лесков, и другие книги из домашней библиотеки у него отложены в ближайшие дни их на машине завезет муж Майиной племянницы, к тому же они с Майей просят принять в дар кое-что из домашней Майиной библиотеки. Мать кивнула. Ирина услышала, что Майя просит Катю передать ей соль, Катя чуть замешкалась, соль передала Ирина. Майя улыбнулась ей благодарно и медленно, очень четко артикулируя, сообщила, что об Ирине она слышала в свае время от ее молодого приятеля, он сейчас в эмиграции, Игоря Порева, слышала в связи с его повестью, слабой, кстати, повестушкой. Но все же, хоть и сырая она, а все же было в ней нечто, заставляющее ее вспоминать, - страсть Игорь смог показать, донести до читателя. Так вот о Тонечке, Ирине Моховой, он упоминал. Майя повернулась к отцу.
- А ты, Вика, насколько я знаю, не читал это произведение? Не много, конечно, потерял, но Тонечка все же - это довольно интересный женский тип. Вот не думала, что с прототипом встречусь.
И отец и мать - почувствовали некоторую неловкость - то, что их дочь пишет и публикуется, конечно, знали, что-то читали, но представить ее персонажем чьего-то произведения им и в голову не приходило. Какие случайные совпадения - Майя знакома с автором... Что на это скажешь? Непосредственнее всех отреагировала Катя.
- Ой, мам, а про что там? Я Вите расскажу.
Ирина рассмеялась.
- Совсем здорово! Дети будут обсуждать героев: Мякшева и Тоню. Про пистолет. Да я дам тебе, если захочешь, почитать, у меня ксерокс есть...
Разговор плавно перешел на литературу вообще - Майя хвалила Улицкую и ругала Толстую, "Кысь" ей не понравилась, Ирина к месту рассказала о молодом человеке с пивом, читающем "Кысь" и о своей попытке последовать его примеру. Отец все агитировал за классику, Катя вылезла с "фэнтэзи", но ее не поддержали, и она что-то тихо опять добавила вроде: "А Витя...". Мать изредка перечитывала, оказывается, Тендрякова, почему-то считая его очень современным и незаслуженно забытым. Разговор катился не спеша, все с удовольствием уплетали салаты и пирожки, только Майя попивала водичку и поклевывала что-то с выбором из своей тарелки. Ирина незаметно бросила взгляд на часы - полшестого - пора домой - обещала угостить Васю, да и Сашины бумаги стало вдруг необходимо просмотреть. Неожиданная осведомленность Майи опять вернула ее в "психопатический круг" прошлого никуда, похоже, не деться, пока не будет изжит до конца образ Тонечки "вечной Тонечки - пока мир стоит". Ирина потихоньку выбралась из-за стола. Отец, заметив, вышел за ней.
- Уходишь?
- Да, мне пора, хорошо, что удалась еще раз повидаться... Майя симпатичная...
- Да... - отец задумчиво и грустно глядел на Ирину.
О чем он думал, что мы - чужие, не можем сейчас найти слов для прощания? Или о том, что вот - жизнь в семье окончена, а жизнь вообще еще продолжается и надо идти дальше и постараться не подвести тех, кого выбрал себе в попутчики. Ирина все же приблизилась к отцу и робко поцеловала его в щеку. Он порывисто, коротко обнял ее и оттолкнул. Ирина выскочила за дверь. Потекли слезы - жалко стало всех - бодрящуюся мать, Майю в толстых очках, Катьку - неизвестно ей-то что еще выпадет, себя. Ирина ехала на "Преображенку", не читала, не разглядывала публику - обдумывала планы на ближайшие дни. Рита, Милица, Шура - по крайней мере, три важные встречи. Нет, по-настоящему, конечно, одна - с Ритой, ибо она - жена сына. Это реальность. А то - все мечты, призраки. У подъезда сидели и Вася и психиатр. Вася с достоинством поприветствовал Ирину и дал понять, что вовсе не напрашивается, об обещанном ужине не напоминает. Ирина остановилась возле них на минуту.
- Вася, приходи через час. А сейчас угости сигаретой - у меня кончились. Вася вскочил и даже смутился, что не поднялся раньше, за ним с лавки встал и молчаливый психиатр - видно было, что расположение духа у него смурное, глаза невеселые, на лице скепсис. Теперь они втроем стояли и молча курили.
"Да, - подумала Ирина, - похоже, у всех у нас "на душе осень". Надо бы и его пригласить как товарища по несчастью".
- Знаете, что, - обратилась она к психиатру, - и вы приходите ко мне через часок, поужинаем вместе.
Непонятно было, обрадовало ли его Иринино предложение, но кивнул он благосклонно. Ирина поднялась к себе и сразу же кинулась к Шуриной записке. "Так. Номер телефона... Нужно с ним сговориться на ближайшие дни, почему-то нет сил откладывать. Прошлое - мое и Сашино - давит, хотя абсолютно непонятно как это все же связано с появляющимися каждый день все новыми и новыми обстоятельствами, ситуациями. С чем, например, связана увиденная случайно сейчас у метро сценка - Идут, взявшись за руки, мать и дочь - кореянки, и старшая учит младшую (девочку лет пяти) петь: "Я вам не скажу за всю Одессу..." Они разучивают первый куплет, малышка старательно повторяет за матерью. На ломаном русском это звучит странно. Они прошли мимо, на меня внимания не обратили, обратила я и принесла сюда. Для меня это - обрывок, фрагментик. Но как из касающихся меня фрагментов (этот не касается) сшить целое? Ирина вздохнула и набрала Шурин номер.
- О, Тонечка, я тебя поджидаю. Молодец что так оперативно.
Шура напорист и самоуверен, это и к лучшему, мне проще подчиняться сейчас.
- Когда тебе угодно.
Шура засмеялся.
- Угодно... Угодно завтра. Приглашаю тебя на обед.
Сговорились на три часа на "Лубянке", и Ирина кинулась быстро готовить ужин. У нее жарилась картошка, на другой сковородке тушились шампиньоны. Она собирала на стол. Вася с повеселевшим психиатром пришли точно в назначенное время. Психиатр, чуть смущаясь, достал из кармана легкой куртки бутылку. У Ирины посреди стола красовался графинчик с настойкой. Разговор за столом крутился вокруг местных новостей. К "сумасшедшей вдове" сегодня зачем-то заглядывал участковый, недавно (неужели Ирина не знает?) алкашей двух зарезали - они бутылки возле палатки принимали. Он и она. Сожители.
- Вот как судьба настигла, - горько проговорил Вася.
- Кому они помешали? - с недоумением подхватил психиатр.
Ирина их вспомнила - женщина худая неопределенных лет и он явно моложе кудрявый, разбитной.
- Вот, Ирина Викентьевна, я и говорю, не доводит она, проклятая, Вася щелкнул по бутылке, - до добра, тех кто, от нее должен бы держаться подальше (так на роду написано), а он к ней липнет.
Психиатр задумчиво прибавил:
- Вот и с женщинами так же, - вот не для тебя она, не судьба с ней, а тянет, тянет к ней...
- Ты же специалист, Евгенич, неужели и с тобой бывает так? - с любопытством спросил Вася.
- Было - коротко отрезал психиатр и опрокинул в рот рюмку.
- Помянем убитых - торжественно сказал Вася.
Все молча подняли рюмки. Ирина слегка отхлебнула, гости ее выпили до дна. Ирина поднялась, от нее, к счастью, не требовали активного участия в разговоре, их вполне устраивало просто ее присутствие, созданная ей обстановка. Ирина подрезала колбасы, сыра, поставила на стол, присела возле психиатра, вслушалась в их беседу.
- А участковый ко всем пенсионерам заходил, ну к тем, кто дома постоянно. А к тебе вот не догадался зайти - ты бы побольше рассказал, и как на Юлькину квартиру тут претенденты находились и как ее родительских прав лишали, как Сеня ей жизнь на свой лад скрасил...
- Не догадались, да я бы и не рассказал. А тех, кто их порешил, Бог накажет.
Ирина опять поднялась, вышла на кухню варить кофе. "Скоро они уйдут, можно будет приняться за разбор Сашкиных бумаг, очень хочется. Как дико кончилась еще чья-то жизнь, о ней вот Вася теперь с психиатром толкуют. А у психиатра своя какая-то личная драма. Одинок он, только вот собака, но добр - Васю вон тоже приемлет". Ирина варила кофе и смотрела в окно внимание привлекла кучка народа, столпившаяся перед подъездом, что-то они обсуждали, показывали наверх, кто-то наоборот склонялся к... Ну да, там кто-то лежал...
- Вася! Подойди сюда, пожалуйста. Там... - Вася мгновенно очутился рядом с ней.
- Я так и думал! Напугал "мент" старушку!
- Вася, неужели это вдова?
- Ирина Викентьевна! - с досадой сказал слегка нетрезвый Вася, - Вы ж сами уже увидели, что ж спрашивать...
Психиатр сдержанно поблагодарил за угощение и вышел вслед за сорвавшимся с места Васей. "А мне надо туда идти?" - сама себя спросила Ирина, стоя перед оставленным столом. Опять потянуло к окну - там уже стояла "Скорая ", рядом суетился милиционер. "Бросилась со страха или от отчаянья со своего второго этажа. Бедная - в конце жизни ревновала, мучилась от непроработанных обид. Зависима была - вот от таких, как эта, утренняя, неряха. "Скорая" отъехала. Милиционер что-то расспрашивал толпящихся старушек. В дверь позвонили, вернулся Вася.
- Ирина Викентьевна! Можно я допью, тут у вас осталось маленько? Помянем бабушку. Хоть и сумасшедшая была и ведьма, может быть, а все же кошек любила. Да и просто так - жалко.
"Сплошные прощанья да поминки" - подумала Ирина. Выпили молча.
- Она, Ирина Викентьевна, из окна выбросилась. И не высоко вроде, а сразу. Но это и лучше. "Мент" вон прискакал, да, в общем, его тоже судить работа у него такая. Только еще больше себе огреб приключений на свою, прошу прощения, жопу.