Илья не стал подходить к мужчине слишком близко, чтобы не вводить себя в искушение. Не дождавшись реакции на свою реплику, Зотов спросил:
- Вы понимаете человеческую речь?
Мужчина бросил на него удивленный взгляд, но руки от Алевтины убрал.
- А ты кто такой, мужик? Видишь, у нас тут личный разговор. Проваливай и не мешай мне ухаживать за моей женой.
Зотов подозревал, что этот мужчина из прошлого Тины, который давно потерял на нее все права. Алевтина тут же подтвердила это и весьма возмущенно.
- Бывшая жена, не забывай об этом. - Оттолкнув бывшего мужа, она соскочила со стола, бросившись к Зотову. - Какое счастье, что ты вернулся, Илья.
Ее прекрасные глаза светились таким искренним чувством, что Зотову на мгновение захотелось наплевать на этого лысого Жорика, схватить ее в охапку и унести домой, чтобы любить там до изнеможения. Но он лишь подарил ей прищуренный взгляд, хотя и властно обнял за талию, прижав к своему напряженному телу. Тина, обеспокоено заглядывая ему в глаза, попыталась что-то объяснить, но Илья не обратил на это внимания. Он наблюдал за действиями отвергнутого мужчины, не зная чего можно ожидать от разъяренного соперника.
Жорик от злости стал удивительно похож на перезрелый помидор. Глядя на идиллическую картинку перед собой и сверкая глубоко посаженными глазами, он почти прокричал:
- Да кто ты, черт возьми, такой?
Илья почувствовал, как напряглась Тина, и, не долго раздумывая, выпалил:
- Отец ее ребенка.
Немая сцена, последовавшая за его заявлением, была достойна сценического воплощения. Тина потрясенно смотрела ему в лицо, приоткрыв соблазнительный рот, а Жорик, нащупав за своей спиной стол, уселся на него и вдруг как-то поник, словно сморщился. Он сразу стал выглядеть лет на пятьдесят, хотя, возможно, именно столько ему и было. Весь его вид вызывал непрошенную жалость, но Илья подавил в себе это чувство. Он не сомневался, что раз Тина оставила этого мужчину, то он того заслуживал, и подробности его не интересовали.
Жорик вздохнул и устало произнес:
- Понятно. Она хотела ребенка, а я не мог ей его подарить. По состоянию здоровья.
- Ты мне лгал! - Воскликнула Тина и попыталась высвободиться из объятий Ильи - наверное, для того, чтобы расцарапать жалкому подобию мужчины его лысый череп или лицо. Во всяком случае, ее пальцы угрожающе напряглись, сверкая красивыми ухоженными ногтями. И хотя Илья понимал и поддерживал ее возмущение, но не желал, чтобы эта женщина подвергалась малейшей опасности, и поэтому усилил хватку.
- Извини. - Покаянно произнес Жорик и окинул Тину грустным взглядом, словно пытался запомнить навсегда. - Я только хотел, чтобы рядом со мной была молодая, красивая и умная женщина, чтобы иметь возможность демонстрировать ее, то есть тебя, своим друзьям и знакомым, а они бы завидовали мне, как завидовали моим деньгам. Я надеялся, что за этот год ты соскучилась и... простила меня. Но ребенок... Теперь ты не вернешься ко мне.
Хотя его последние слова больше походили на утверждение - признание факта, а не вопрос, Илья обрадовался, когда Тина сама подтвердила это.
- Я - не кукла и не дрессированная собачка, чтобы меня демонстрировать. Но ты прав в одном - я к тебе не вернусь. Уезжай, Ампирян. Этот маленький городок и твои огромные амбиции - несовместимы, как и мы с тобой. Прощай.
Жорик давно ушел, Тина успела сделать порядок на рабочем столе, а Илья все еще молчал. Тина не знала, что сказать, с чего начать - с объяснений или вопросов, и поэтому тоже молчала. Вот так, молча, они шли по многолюдной улице к ее дому, а Зотов крепко держал ее за руку, как маленькую непослушную девочку.
Она не возмущалась, не протестовала и не вырывала руку из его теплой, большой ладони. Тина ликовала, что он пришел за ней и не оставил наедине с бывшим мужем. Оказывается, он догадывался о том, что она в положении и, наверное, ожидал ее признания. Тина чувствовала себя немного виноватой.
Но с другой стороны, и она ожидала признания - признания в любви. Несмотря на то, что она считала себя современной, и уже давно не наивной женщиной, ей хотелось услышать от дорогого ей человека, что он тоже испытывает к ней нежные чувства.
Возможно, и она и Илья были не правы, когда ожидали друг от друга откровений, вместо того, чтобы прямо сказать о своих чувствах? Но вместе с жизненным опытом они оба получили в нагрузку еще и чувство осторожности, заставляющее скрывать истинные чувства и взвешивать свои слова, прежде чем доверить их кому-либо - даже самому близкому человеку. После неожиданного приключения в редакции Тина поняла, что не может больше довольствоваться недомолвками. Она решила рискнуть и довериться своему избраннику.
С этим намерением Тина вошла в дверь своей квартиры и повернулась к Зотову... и в то же мгновение оказалась в сильных мужских объятиях. А еще спустя миг он обжег ее губы поцелуем - крепким и ненасытным, вытеснившим из ее головы все тревожные мысли. Она самозабвенно участвовала в этом горячем "пасадобле", судорожно сжав пальцами тонкую ткань на мужской груди. А когда его руки судорожно сжали ее ягодицы, от чего внизу ее живота разлился опаляющий жар, Тина нетерпеливо, рывками вытянула рубашку из мужских штанов и принялась лихорадочно ощупывать мышцы на его сильном, подтянутом, желанном теле, покрытом гладкой, золотистой кожей.
В тот миг, когда от долгожданного удовольствия из ее груди вырвался тихий стон, Тина пришла в себя и вспомнила, что собиралась поговорить с Зотовым. Она с сожалением оторвала истерзанный рот от любимых губ и прерывисто прошептала:
- Илья, нам нужно поговорить.
- Говори. - Он поднял ее на руки и отнес в комнату, устроив на диване, где они в первый раз занимались любовью. Или то был только секс? Сейчас Тине казалось, что она полюбила Зотова в то самое мгновение, когда он появился в редакции газеты и невозмутимо заявил ей о том, что она плохо работает. Но сейчас уже не имело значения, когда произошло это важное событие. Тина хотела, чтобы между ними не осталось ничего недосказанного, и поэтому она попыталась противостоять восхитительным ощущениям, которые волнами накатывали на нее, пока Зотов исступленно ласкал обнаженную его ловкими руками чувствительную грудь.
- Илья... как давно ты знаешь, что я... беременна?
Зотов на мгновение оторвался от ее груди, заменив губы руками, и выдохнул ей в рот:
- Солнце мое ненаглядное, мы с тобой каждую ночь спали вместе. Я не мог не заметить, что у тебя нет критических дней уже пару месяцев.
Да, он не мог этого не заметить. Но почему она об этом не подумала?
Зотов не предоставил ей возможность долго удивляться своей недогадливости. Он удивительно быстро освободил ее от платья и белья и уложил на диван, разведя ноги в стороны так, что она оказалась полностью открытой перед его взором и ласками, чем Илья не преминул воспользоваться, опустив свою темноволосую голову между ее дрожащих от предвкушения бедер.
Никто кроме него не дарил ей подобных ласк и соразмерного удовольствия, ни перед кем она не чувствовала себя настолько беззащитной и ни к кому не испытывала такого доверия, как к этому необычному, одновременно сдержанному и страстному мужчине.
Тина не могла больше молчать. В те незабываемые мгновения, когда Зотов, наконец-то, сбросил с себя штаны и с довольным рычанием ритмично заполнял ее собой, откуда-то, кажется из самого сердца Тины, вырвались слова, которые уже давно поселились там.
- Я люблю тебя, Зотов!
Казалось, стоило признанию сорваться с ее пересохших губ, как Илья напрягся в завершении, а она сама закричала и забилась в сладких судорогах восхитительного удовольствия.
- Я рад, что ты, наконец-то, поняла это.
Если бы Тина в этот момент не находилась в блаженном, расслабленном состоянии, то, скорее всего, возмутилась бы подобным тоном, но сейчас ей совсем не хотелось ссориться с Ильей, и поэтому она лишь шутя потянула за прядь волос на его голове, так удобно расположившейся в выемке ее плеча.
- Ты не слишком галантен, Зотов. Вообще-то это мужчине положено первому признаваться женщине в любви. Или ты не...
- Если ты помнишь, за всю историю нашего знакомства я ни разу не сказал тебе "нет". Не вижу причин, по которым я должен изменить этому правилу.
Илья таки умудрился ее разозлить. Неужели ему так трудно просто сказать ей, что он ее любит? Тина попробовала подняться, но Зотов лишь сильнее вдавил ее в диван и, наконец-то, внимательно посмотрел ей в глаза.
- Ты чем-то недовольна?
- Интересно, чем я могу быть недовольна? Ведь у моих ног на коленях стоит мужчина с цветами в руках и торжественно признается в нежных чувствах. Или нет?!
Зотов ухмыльнулся уголком рта и в этот момент напомнил Алевтине большого ленивого кота, объевшегося сметаны. Затем он коснулся губами ее соска и, задержавшись на мгновение, чтобы убедиться, что тот тотчас превратился в твердую горошину, сполз с Тины, бормоча:
- Где-то тут валялись мои штаны.
Алевтина уже не знала, плакать ей или смеяться. Зотов был неисправим. И пока он рылся в карманах штанов, Тина села и слегка прикрыла тело примятым платьем. Она недоверчиво наблюдала за Ильей, не зная, что еще можно от него ожидать, когда он, совершенно голый, устраивался перед ней на полу на коленях. Несмотря на отсутствие одежды, Илья умудрился выглядеть очень серьезно, когда взял ее за правую руку и ласково произнес:
- Тина, с тех пор, как я увидел тебя этим летом в "Феерии", моя жизнь превратилась в хаос. Но я не променял бы этот хаос ни на один день той скучной размеренной жизни, которую я прожил до этого знаменательного дня. Я не остался у тебя ночевать после нашей первой любовной встречи только потому, что испугался - ты слишком близко и слишком быстро подобралась к моему сердцу. Но уже в первую ночь, когда мы спали в одной постели, я понял, что больше не позволю ни одному мужчине занять это место рядом с тобой. Не сомневайся, моя девочка, я люблю тебя. И я трудился каждую ночь, не покладая рук и других частей своего тела, чтобы ты забеременела и уже никуда от меня не делась.
На глаза Тине навернулись слезы, в горле запершило, но она все же умудрилась выдавить из себя улыбку.
- Так ты, коварный искуситель, все продумал заранее, а меня заставил мучиться неизвестностью?
Илья нежно целовал кончики ее пальцев и улыбался.