Первым ощущением Джонатана, когда он пришел в себя ранним утром, было тепло солнечных лучей, свободным потоком вливающихся в открытое окно. Он хотел встать, но боль от раны опрокинула его на спину.
– Маргарет!
– Я здесь, милый, – подбежала она и, присев сбоку на кровать, нежно взяла мужа за руку. – Слава Богу, ты очнулся. Пэйшенс, дочка, иди сюда!
С ликующим криком девочка вбежала из соседней комнаты, забралась на постель и звонко чмокнула Джонатана в щеку, затем кубарем скатилась на пол и побежала назад.
– Дедушка, Тим! Идите сюда, папа проснулся! Джонатан потянул Маргарет за руку.
– А королева? Она…
– Здесь я, здесь, Кавендиш. – Услышал он низкий бархатный голос и скрип кресла, затем в поле его зрения появилась Елизавета в простом утреннем платье. – Вот, не утерпела, пришла посмотреть, как вы тут. Ну, капитан, в следующий раз вам не придется меня упрашивать – сама надену ваш корсет, уж такая надежная штука! – Она усмехнулась и слегка потерла ребро. – Можно сказать, отделалась испугом, хотя, признаться, синяк побаливает.
– Спасибо, ваше величество, извините, что не могу встать. Я знал, что корсет защитит вас, но не был уверен, что вы его надели.
Джонатан с помощью жены повернулся лицом к присутствующим.
– А что же Вильям не идет?
– Кто это? – недоуменно спросила Маргарет.
– Да-а, вот вам и любящая внучка! Не знает имени родного деда, ну и ну. Да где же он?
– Иду, иду, – пробурчал граф, появляясь вместе с Тимом. – Ну, здравствуйте, капитан Кавендиш. Надеюсь, не залежитесь, а? – И старик осторожно потрепал его по руке.
– Только благодаря вам и Тиму.
– Как Тим ловко метнул кинжал, а? Не зря мы его столько тренировали. – Граф с гордостью обернулся на покрасневшего от смущения мальчугана. – Парень просто молодец!
– Иди сюда, Тим, дай пожму твою руку. – Джонатан протянул свою, широко улыбаясь. – Вот выздоровлю, познакомлю тебя со своим ремеслом. Понравится, милости прошу в подмастерья. С твоей смекалкой из тебя получится хороший оружейник.
– Однако прошу не забывать того, кто придумал план захвата негодяя, – заметила королева, восседавшая на придвинутом к кровати креслу. Она многозначительно взглянула на старика. – Узнаю вашу хитрую тактику, дорогой граф.
Джонатан с улыбкой наблюдал, как граф тщетно старался скрыть удовольствие от похвалы.
– Искренне благодарю вас, ваша честь. Но как вы узнали про туннель и угадали, какое направление выберет Альварес?
Старый граф оглушительно расхохотался.
– Молодой человек, про этот ход я знал давным-давно. Ее величество сама изволила показать его мне, когда ей было необходимо тайно исчезнуть из дворца. – Он кинул на королеву взгляд сообщника. – М-да, давненько это было… А что касается выхода в теннисный корт, то не собирался же злодей убегать наземным путем? А корт как раз рядом с рекой. Вот лично мне интересно, откуда он-то узнал про туннель? Неужели тоже Роберт выболтал?
Королева нахмурилась.
– С этим подлецом мы еще разберемся, вот только его сюда доставят. А еще родная кровь! Но пусть не думает, что если он мой племянник, то я буду снисходительной. Пусть поступают с ним по закону, а я и вмешиваться не стану.
– Разумеется, ваше величество, закон прежде всего… Однако, с другой стороны, повинную голову и меч не сечет… – неожиданно для всех вступился за виконта Джонатан. – Мне кажется, он столько передумал и такого натерпелся от испанцев, что на всю жизнь зарекся от любых интриг. А если еще женить его на Джейн Шелтон, то вы получите одного из самых преданных и верных подданных. Ведь за битого двух небитых дают, а уж он точно битый… Но простите, ваше величество, я случайно вторгся не в свои дела. Всем известны ваша справедливость и великодушие, – закончил хитрый капитан.
Елизавета метнула на него подозрительный взгляд, но промолчала, тая свои мысли.
– Что же с Альваресом? – спросил Джонатан, проверяя себя, но не испытал и следа былой ненависти и боли.
– Произошла поистине трагическая история, – подмигнув королеве, отвечал граф. – Оказывается, его выследили и убили бандиты, когда он бродил по трущобам Лондона. Это, конечно, ужасно, но что он там делал? Каждому известно, в тех местах опасно появляться по ночам. Его тело будет на корабле отправлено к родным берегам в сопровождении посла. Вот только неизвестно, когда сможет вернуться в Англию дон Мендоса.
Джонатан с усмешкой оценил ловкое решение дипломатического казуса. Сейчас Англия не могла себе позволить вести с Испанией открытую войну.
– Я не вижу Мари, где она? – помолчав, спросил Джонатан.
– Она в часовне подле Бертранды, – тихо ответила Маргарет.
– А мы с тобой пойдем?
– Ты думаешь, сможешь?
– Попробую, – и Джонатан стал осторожно спускаться с высокой кровати.
Старый граф и Тим поспешили ему помочь.
Маргарет предложила мужу опереться на свое плечо, и они медленно направились в часовню, где рядом с осунувшейся от горя Мари преклонили колени пред телом Бертранды.
Джонатан вспомнил страшную ночь пожара в Клифтоне, когда вытащил из огня хрупкую старушку. Как посреди этого ада, едва успев прийти в себя, она сумела разглядеть в незнакомом капитане что-то такое, что побудило ее именно ему рассказать о своих тревогах за Маргарет и поручить молодую женщину его заботам? Не обладай Бертранда таким мужеством и проницательностью, кто знает, может, он снова потерял бы свою Маргаритку, свою единственную любовь!
Джонатан благоговейно коснулся сложенных рук покойной, давая безмолвное обещание всю жизнь беречь и почитать ту, которую Бертранда так самоотверженно любила.
Двумя неделями позже в огромном зале Гринвич-Паласа сияли все свечи и звучала веселая музыка.
Елизавета, получившая из Франции письмо герцога Алансона, полное страстных уверений в любви и нетерпеливого стремления вновь увидеть ее, устроила роскошный праздник.
Уже одетая для бала, Маргарет заканчивала укладывать волосы, когда посыльный пригласил ее к графу Клифтону. Подходя к комнате деда, она услышала звонкий голосок дочери и добродушное ворчание старика.
Маргарет застала их склонившимися над шахматной доской. Это была очередная причуда графа – научить Пэйшенс премудростям шахматной игры.
– Ты не постучалась, – заметил дед, поднимая голову. – Но неважно. У меня кое-что есть для вас, мадам.
Он указал на деревянный ящик на столике у кровати и обернулся к правнучке:
– Ну-ка, мисс Пэйшенс, посмотрим… А что, если ваш король пойдет вот сюда? Тогда вы без труда поймаете моего слона…
Пэйшенс от души наслаждалась взрослой игрой.
Бросив на деда недоумевающий взгляд, Маргарет села на кровать и открыла ящик. Она увидела внутри подушку для кружев, ту самую, когда-то подаренную ей отцом. Маргарет бережно достала ее и прижалась щекой к темно-синему атласу.
На дне коробки она заметила письмо. Развернув сложенный лист, Маргарет пробежала глазами обращенные к ее деду строки и сквозь набежавшие слезы долго смотрела на дату и дорогое имя в конце письма.
Она не знала, что пять лет назад Джонатан просил у графа ее руки.
– Это принадлежит тебе, пусть у тебя и хранится, – просто сказал дед, искоса взглянув на притихшую внучку. И тут же, вернувшись к шахматной доске, вскричал в притворном ужасе: – Мисс, да вы поставили мне мат!
Маргарет понимала, что дед по-своему просил у нее прощения. Она подошла и нежно поцеловала его седые вихры. Не глядя на нее, дед поймал и молча сжал ее руку.
А ее маленькая дочка, сияя от восторга, вела по доске победным шествием своего черного короля.
На правах раненого Джонатан расположился в удобном кресле, специально для него принесенном в зал, и с хмурой задумчивостью наблюдал за танцующими.
В платье нежно-бирюзового цвета со спадающими на плечи волнами пышных золотистых волос, оживленная и радостная, Маргарет подбежала к мужу и сразу заметила, что он не в духе.
– Что-нибудь случилось, дорогой, или плечо беспокоит?
– Как тебе сказать…
– Говори, говори, я все равно не успокоюсь.
– Ты знаешь, Маргаритка, я простой солдат и оружейный мастер и не стыжусь этого.
– Да, конечно, а в чем дело?
– Ты знаешь, как я ненавижу титулы и тому подобную чепуху…
– Разумеется, знаю. Но к чему ты это говоришь?
– А к тому, что ее величество твердо намерена присвоить мне рыцарское звание, – уныло пожаловался Джонатан.
– Подумаешь, рыцарское звание, – засмеялась Маргарет. – А графом ты не боишься стать?
– Графом?! – в ужасе переспросил он.
– Вот именно. Ведь, если, дай Бог ему долгих лет жизни, дедушка умрет раньше, чем родится наш сын, то титул перейдет к тебе, понимаешь?
– Ну, уж нет! Лучше я как следует позабочусь, чтобы у нас скорее появился сын.
– Похоже, его осталось ждать не так уж долго, – как бы, между прочим, произнесла Маргарет, отворачиваясь от мужа и делая вид, что любуется блеском бала.
– Что ты сказала?
Джонатан вскочил на ноги и, повернув жену к себе лицом, недоверчиво заглянул в ее смеющиеся глаза.
– Маргаритка, ты… ты беременна?
– Ну, не могу же я допустить, чтобы ты мучился титулом графа!
– Вот так сюрприз! Великий Боже, значит, я скоро буду отцом!
– У меня есть для тебя еще один сюрприз, – не сводя с мужа нежного взгляда, Маргарет достала из-за корсажа письмо и протянула ему.
С первых строк Джонатан узнал свое письмо, в котором он, шестнадцатилетний мальчик, просил у графа руки своей златовласой Маргаритки. Он поднял на жену изумленные глаза.
– Как оно у тебя оказалось?
– Сегодня мне отдал его дедушка. Правда, это чудо?
Джонатан долго молчал, глядя в сияющие глаза Маргарет, чувствуя, как сладостно сжимается его сердце.
– Знаешь, кто у нас настоящее чудо? Это ты, Маргаритка, твоя любовь и верность. Если бы ты знала, как я благодарен тебе за то, что ты подарила мне это счастье – любить. Потому что я люблю тебя всем сердцем, всей душой!
Джонатан крепко прижал к сердцу свою любимую.
Маргарет спрятала на груди мужа счастливое лицо, скрывая навернувшиеся слезы. Подумать только, совсем недавно ей казалось несбыточной мечтой встретить человека, с которым ей не придется притворяться, не придется быть той, какой она никогда не была, который будет уважать ее независимость и не станет запрещать ей заниматься любимым искусством. И случилось же такое чудо, что Джонатан Кавендиш, любовь ее юности, любовь всей ее жизни, и оказался мужчиной ее мечты. И они теперь всегда будут вместе, в этом дивном мире света и жизни.