– Тьфу, чёрт, баба! – расхохотался вожак. – Я б и сам ей купил, если б зарплату выдали… а так – пакет сахару послать – и то проблема… – голос его стал хриплым, и собеседник в удивлении вскинул голову. Система ценностей была упрощённой, что верно, то верно. Брэндон знал, как надо укрощать таких парней – бутылкой текилы, и не переходить им дорогу слишком явно. Ему было важно завоевать доверие Джона… он близок к цели? Открывая в приятеле всё новые и новые стороны, не переставал изумляться тому, что их роднило. Джон не был склонен к перемене мест – если ему что-то мешало, Джон скорее был готов разнести всё вокруг… от него исходила угроза, как от мины замедленного действия. И, в то же время… он был не чужд любви, ласки ему хотелось ничуть не меньше, чем другим…
– Сигарета есть?
– На, – мятая пачка "Мальборо" оказалась у его носа. Джон заслонил спиной глубоко вырезанное на стуле похабное слово.
– Спасибо, – он поискал зажигалку, слегка ёжась. – Послушай. А ребёнок этот… Ланы?
– Ланы? Иисусе, нет. – Джон посмотрел на него быстрее, чем мальчишка успел заметить. Он напоминал благородного хищника – своими повадками и стремлением прятать свои тропы подальше от других. – Это… от другой девушки, Мэлори. Тут все друг другу родственники в пятом колене… Не веришь, брат? Зря… – отметая протест, он пожал плечами. – И у меня есть настоящая семья, настоящий дом. Не здесь… Ребёнок Ланы? Да меня бы посадили за совращение малолетних. Я её знаю с тех пор, как она пешком под стол ходила… Не обошлось дело и без амуров. Мы же хваты, так?
– Что тут говорить? Запутанная это история с Ланой. Сядешь на пару месяцев, наворачиваешь овощи с томатным соусом в камере – и никому дела нет. Мать родная не подходила, как к прокажённому. И вдруг – бац! – письмо…
– Лана писала? – будь Джон чуточку проницательнее, схватил бы его за шиворот и вытолкал… Дал от ворот поворот. Пульс стучит, как у птенца…
– Было. – он достал портмоне и помахал оранжевой бумажкой для пущей достоверности. Пацан и не думает, что над ним потешаются… Молоко на губах не обсохло, а кивает, как профессор… вызнать всё хочет. – У меня ещё девятнадцать штук в тайнике лежит… – и Джон, лениво потянувшись, шлёпнул Брэндона по затылку так, что тот едва не покинул место на скамье.
– Эй! Блин… – он смущённо фыркнул, жалея, что не может укрыться от пронзительного взгляда. Здесь это не принято, по законам тех, кто отвечает на вопросы… Вот уж действительно блин… парней кадрить запрещается, не стоящее это дело… а вот лапу пожать ему – можно… Не переходи границ!
– Свежего быстрорастворимого заказывали?
– Вроде того, – Том прихлебнул горячую жидкость, обжёгся и нахмурился. – Долго же ты копался…
– Обижаешь, я совершал подвиг.
– Не разносчиком работал?
– Чего только не было, – отпарировал Брэндон. – Рисовал комиксы, торговал пылесосами, в магазине упаковщиком стоял… посуду мыл. Думаю устроиться автомехаником, может, повезёт…
– Брэндон… а откуда, ты говоришь, твои родители? – Линда завязала ещё один узел на поясе халата. Энтузиазм вдохновлял на великие дела… Каких только историй не сочинишь, чтобы быть любимым.
– Вообще-то из Линкольна.
– Мы тебя там и нашли, – Джон разогнулся со стоном. – Из самых низов, так сказать, вытащили…
– Н-ну… – он замялся. – Папа у меня сейчас в Мемфисе, э… работает на студии грамзаписи, где часто бывал Элвис Пресли. А мама – в Сан-Франциско.
– Сестра у меня – модель в Голливуде, и маме пришлось перебраться к ней поближе. Пятнадцать минут до студии на трамвае. Было трудно устроиться там – она же раньше была библиотекаршей, мы в детстве едва концы с концами сводили… и вдруг… подобное на голову свалилось. – Брэндон достал бумажник, вынимая фотографии. Чем не рискуешь ради достоверности?.. Вот я – в костюме гангстера на выпускной вечеринке, вот – Лайза и Мишель… наша неразлучная компания в Линкольне. Оп… я в неглиже на чьей-то кровати… Моя школьная подружка Сара. Какой-то праздник, первый раз я – в бабочке… А вот Николь. Я сделал ей предложение, и она светится счастьем… Везде – я теперешний, я настоящий. – Это моя сестра, Никки.
– Очень даже ничего. – Том исподлобья воззрился на приятеля. – Высоко взлетел… смотри не навернись. Господин хороший, достопочтенный рыцарь… не будете ли вы так любезны пепельницу выкинуть? А то я её запачкал по неведению, ваша милость…
– Пошёл ты!
– Уже бегу. Спокойно, петушок…
– Брэндон! – мальчику почудился её вчерашний образ, и он зажмурился на секунду. Всё O’K, так ведь? Не тебе их судить, но тебе существовать с ними… – Иди-ка сюда. Я хочу на тебя посмотреть.
– М-да… Невероятно, у тебя должна быть красавица-мать, раз такие дети! Ты и сам-то славный.
– Давай, игрок! Работай ногами!.. – он провёл пятернёй по своим длинным, тёмным волосам, и заставил Эйприл лечь ему на плечо. Том скривился от "телячьих нежностей". Банка плевалась пеной.
– Эйприл, пивка хочешь?
– Ты что, охренел? – Джон отпихнул его. – Думай, что делаешь! Сам алкоголиком был, и девку спаиваешь?
– Брось ты… я так, поиграть с ней хочу.
– Угу, – Джон перехватил малышку за пояс и поднёс к её губам горлышко бутылки. – Не слушай глупого дядю, вдарь папиного пива!
– Поехали, поехали… стоп! Разворот, полицейский тебя заберёт…
– Вот в этом ещё жив добрый дух предков, ребячий дух… Он может горы свернуть. И твоя девчонка, босс, такая же…
– Хрень какая! Негодяйка!! Чёрт возьми, она на меня надула! – лёгкая плюха впечаталась девочке пониже спины. Линда сурово сдвинула брови, наблюдая за размашистыми движениями черноволосого мужчины. Тот стряхнул Эйприл с колен так легко, как если бы она была котёнком, что заставило подумать – он бы смог и покалечить… будь на то достаточно злобы в его курчавой башке. – Кто её научил только? Такая твоя благодарность!..
– За что – за пиво? – Том поддел чайную ложечку. – Нет у неё своей туалетной кабинки.
– А ты меня не затыкай, больно много ушами машешь, – обычно отвечавший на все подковырки и дразнящие интонации угрюмым молчанием, блондин улыбнулся.
– Тише. Спокойнее… Всё в порядке. – Линда поднялась со стула, затушив сигарету в банке из-под давешнего горошка и беря плачущую Эйприл за руку. Видимо, её методы воспитания разнились со спартанскими. – Ребёнок ни в чём не виноват.
– Веселишься?.. – негромкий девичий голос заставил его осмотреться. Темнело. Лампочка под навесом горела не ахти как, но Лану он узнал бы из тысячи…
– Да. Изо всех сил.
– Молодец… – она остановилась возле него, разглядывая корпус «полароида». От вчерашней дрянной девчонки с Среднего Запада не осталось и следа: холодная красота, умноженная на лёгкий макияж и капризно изогнутые губы, сбивали с ног. Поднятый воротничок строгой водолазки интриговал; «бастион» поднял мосты?.. – Мне тут рассказали о твоих подвигах. Ты ребят изрядно перебаламутил.
– У меня странноватая компания. И мать чудная… Что делать, когда в округе всего одна психушка.
– Да ладно. Загреми я туда, ты же носила бы мне передачи? – подмигнул он ей, с удовольствием разгибаясь. – Мама у тебя, кстати сказать, ничего. Нормальная.
– Неужели?.. – два креста и серебряные цепочки трогательно переплетались на её груди, как некий символ веры. Брэндон тронул переносицу, чтобы что-нибудь да сделать. Сзади мелодично прозвенели пустые «дудочки» занавеси, которая висела над чёрным ходом. Линда была не прочь присоединиться к молодёжи, дышащей свежим воздухом.
– Вы только поглядите, кто у нас здесь?.. «Чикагские орлы» выиграли третий раунд, а ты, мужчина, здесь торчишь…
– Сними-ка нас, Брэндон. – Линда обняла дочь за плечи, демонстрируя целую бурю чувств. – Сними, миленький, я тебя прошу.
– Мама! Я не хочу… – блондинка замотала головой, пробуя отодвинуться. Решение было в корне ошибочным, потому что мать запротестовала ещё сильнее.
– Ладно тебе, перестань дуться! Не к лицу большой барышне строить из себя невесть что. Одну фотографию. Я честно обещаю. Одну.
– Развлекайтесь, не буду вам мешать. Только не шалите… Брэндон, заходи, а то матч кончится без тебя.
– Неплохо, да? – она услышала щелчок, который бывает, если крутить колёсико с зубчиками. Он всё копается в своём фотоаппарате?.. Так же умело, как хирург, в моей душе?
– Ничего особенного. – улыбнулся Брэндон, наводя на неё окошко объектива. Девушка заслонилась руками, протестуя (против напора, вежливости, мягкой насмешки – чего? ).
– Нет!