Я из-под ресниц наблюдала за Фрэнком.
Фрэнк Мартин — мой новый телохранитель. Предыдущий чем-то не угодил папе и был уволен месяц назад. Вообще с 11 лет у меня постоянно был охранник, это очень ограничивало свободу. Хотя предшественники Фрэнка были вежливы и в то же время незаметные. Фрэнк вежливостью не отличался или я просто ему не нравилась. Эта работа напрягала его.
Я перекатилась на живот, и опять сделала вид, что поглощена чтением учебника. Каждые выходные я проводила здесь. Это был небольшой домик в пригороде Сан-Франциско. После шумного и пыльного города, было замечательно оказаться, хотя бы на время, в этом тихом спокойном месте. Фрэнку приходилось сопровождать меня везде. Он отвозил меня в колледж и забирал назад. Возил по магазинам и в гости к друзьям.
Но больше всего ему не нравились поездки в коттедж. Как он говорил, здесь было скучно и не было чем заняться. Конечно, в городе он проводил вечера в объятиях своих девчонок. Самец.
Фрэнк не был классическим идеалом красоты. Но было в нем что-то манящее, притягательное. Даже сексуальное. Он явно выделялся среди прочих смертных.
Я так долго на него смотрела, что он, должно быть, почувствовал мой пристальный взгляд, и повернул свое лицо ко мне.
— Фрэнк, почему ты пошел на эту работу? — спросила я, не удержавшись. — Тебе ведь это не нравится.
Его взгляд скользнул по моему лицу. Этот взгляд я обожала. Он казался опасным, и в тоже время его взгляд манил, словно звал жертву к себе. Наверное, много девушек пали жертвой его сексуальности.
— Меня попросил об этом один человек, у которого я в долгу, — его хриплый голос сводил с ума. Он звучал, так как будто он произнес не простую фразу, а какую-нибудь интимную вещь. Действовало одинаково.
— До этого ты никого не охранял? — спросила я взволновано.
Он опять бросил взгляд в мою сторону.
— Нет.
Я хотела подробностей его жизни. Но вытащить из него что-то было просто невозможно. Не раз я начинала данный разговор.
— А кем ты раньше работал? — спросила я, глядя на его сильное тело. Мышцы переливались под майкой, когда он сменил позу. В городе он всегда носил костюм, здесь же одевался менее официально. Это мне нравилось.
— Не твое дело. Сиди и помалкивай. В мои обязанности не входит тебя развлекать, — сказал он непреклонно.
Вот так всегда.
Было в нем что-то загадочное. Я думала, что Фрэнк раньше занимался каким-то не легальным делом.
— У тебя есть семья? — не сдавалась я.
Он посмотрел на меня тяжелым взглядом.
— Нет. — И тут же предугадал мой следующий вопрос. — И не твое дело почему.
Он всегда пытался оттолкнуть меня грубостью.
— Ну, Фрэнк, — заныла я.
— Саманта, ты можешь помолчать хотя бы минуту.
— А о чем ты сейчас думаешь? — спросила я.
— Тебе не говорили, что ты слишком настырная? — спросил он в ответ.
Нет. Только с тобой. Но вслух сказала:
— Просто ответь, и я оставлю тебя в покое.
— Моя работа такая, при которой иметь семью не позволительно. Слишком опасная.
Я молчала, но мне хотелось задать ему ещё много вопросов.
Наклонила голову к учебнику, но все равно бросала на него временами взгляды.
На самом деле охрана мне совсем не требовалась. Мой отец был бизнесменом. Нашей семье принадлежала нефтяная компания. Но врагов у него не было. И ни разу, никаких покушений на мою жизнь не было. Но Майкл Макдауэл считал, что безопасность не повредит. Я была его единственной дочерью, и он души во мне не чаял. Самоуверенно сказано, но это правда.
Учебник по международному праву вскоре мне наскучил, поэтому мы с Фрэнком пошли домой. В коттедже кроме нас была только одна домработница. И та часто уезжала на ночь домой. Не понимаю, как папу не смущало, то, что мы с Фрэнком оставались наедине. Хотя до Фрэнка другие охранники меня тоже не смущали. Всё дело было в том, что Фрэнк мне нравился.
В этот вечер миссис Брайли тоже уехала. После ужина мы сидели в гостиной и смотрели телевизор. Транслировали нашумевшие «Сумерки». Фрэнку, похоже, было не очень интересно. Наблюдая за отношениями героев, я не удержалась и спросила:
— Фрэнк, а я могла бы тебе понравиться?
Он странно на меня посмотрел.
— Ты слишком мала для этого. Да, и первое правило: никаких отношений с клиентом. Ничего личного.
— Но мне уже 18, - возмущалась я.
— Мне на это плевать, — грубо сказал он. — Досматривай свой фильм и отправляйся спать.
Он говорил со мной как с ребёнком. Мне было обидно.
Я вскочила с дивана.
— Да, пошел ты. — Выходя из комнаты, добавила: — Придурок.
На следующий день вечером мы возвращались в город. Я все ещё была зла на Фрэнка, поэтому было всё равно, что я с ним не разговаривала. Думаю, он даже был рад.
Я сидела на заднем сидении автомобиля по диагонали от Фрэнка. Наблюдать за тем как он мастерски ведет машину — было очень увлекательно. Уверенно сжимает руль, как человек, который знает, что делает. Как бы я хотела ощутить эти руки на своем теле. От яркости фантазии я даже заерзала на сидении, а он даже бровью не пошевелил, как всегда непроницаемое выражение.
Заезжаю во двор нашего особняка он наконец-то заговорил. Ну, то, что он сказал, только сильнее меня разозлило.
— Сегодня сиди дома. Мне нужно по делам, — даже голову не повернул, только бросил хмурый взгляд в зеркало заднего вида. Тон был такой, при котором лучше не спорить.
Знаю я его дела. Опять поедет в клуб. Эту информацию я получала от болтливого однокурсника, который тоже бывал там же. После таких вот отлучек Фрэнка, Ллойд обычно докладывал:
— Видел твоего секьюрити с такой аппетитной брюнеткой.
Я дико злилась и расстраивалась одновременно после этих слов.
Выходя из машины, я намерено сильно хлопнула дверью. Фрэнк обожал свой Ауди А8. Просто носился как с писаной торбой. Обычно охранники возили меня на нашем Бентли, но когда Мартин пришел на работу он поставил условие, что ездит только на собственном транспорте.
Впрочем, на мой гнев он не обратил никакого внимания, и я угрюмо поплелась в дом.
В доме не было никого кроме прислуги. Но я не удивилась, так как родители чаще всего вечера проводили на общественных мероприятиях.
Я отказалась от ужина и сразу же поднялась к себе. Моя комната находилась на втором этаже и окнами выходила на задний двор. Отсюда я любила наблюдать, затем, как Фрэнк нянчиться со своим автомобилем: моет, чистит, натирает его.
Но сегодня Фрэнка во дворе не было. Наверное, уже готовиться к поездке. В подтверждение моих слов через полчаса я услышала характерный рев мотора его машины.
Ну, и катись! Идиот.
Слёзы навернулись на мои глаза, но я уверенно их смахнула и пошла в ванную.
Погрузившись в горячую воду, я предалась грёзам. Мечтала я последний месяц, конечно же, об одном: чтобы Фрэнк понял, что я не ребенок и обратил на меня внимание. В конце концов, через две недели мне будет девятнадцать. Фрэнку же было тридцать. Это я узнала из его досье. Согласитесь, разница не такая уж и большая.
Может он считает меня не привлекательной, думала я, выбираясь из ванной.
Не вытираясь, я стала перед большим зеркалом и постаралась не предвзято себя заценить.
Аппетитная грудь красивой формы, тонкая талия и округлая попка. Короче, полный арсенал женского смертельного оружия.
Довольная своим осмотром я стала вытираться. Потом одела, свою любимую свободную майку с надписью «Мне пох! Я одуванчик». Майка едва прикрывала бедра, но мне было удобно в ней спать.
Заняться особо не было чем. Я приготовила всё необходимое на завтра в колледж, зашла в интернет. Немного пообщалась в аське и на форуме. Мне стало скучно. Поэтому потушив свет, я легла спать. Но заснуть, тоже не удавалось. Я ждала, когда вернется Фрэнк и лишь когда услышала шум подъезжающей машины, расслабилась и уснула.
Утром всё было как обычно. Когда я спустилась завтракать, мама с папой меня уже ждали. Мы могли не видеться целый день, но совместный завтрак — это была наша семейная традиция.
Я поздоровалась и села на свое место с левой стороны от отца.
— Доброе утро, дорогая, — ответила мама.
— Привет, Сэм, — приветствовал меня отец.
Моя мама была русской. Настоящее её имя было Наталья Смирнова, но когда она уехала в Америку стала зваться Натали. А сейчас Натали Макдауэл. Она была красива и обаятельна. Отец в ней души не чаял. Да, и она в нем. В общем, приличная американская семья — мать, отец и дочь. Но это только на первый взгляд так кажется.
— Как выходные? — спросила мама.
— Отлично, — буркнула я. Вспоминать не хотелось.
Мы принялись за еду, попутно обсуждая новости и занятия на сегодняшний день.
Но мне хотелось поскорее увидеть Фрэнка, поэтому я попрощалась с родителями и вышла во двор.
Как всегда в это время Фрэнк копался в своей машине. Вот уж кого он действительно любит.
Я села на заднее сидение и дождавшись пока он займет свое место, спросила:
— Как прошел вчерашний вечер?
Он хмуро посмотрел на меня в зеркало. Не повернулся.
— Тебя это не касается.
— Слушай, Фрэнк, тебе не надоело: «не касается», «не твое дело», «отстань», «отвянь»? Неужели тебе не хочется просто нормально пообщаться.
После этого он повернулся ко мне. Но выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
— У меня есть с кем общаться. А твое дело помалкивать. Ясно?
От его резкого голоса мне, как обычно, стало с одной стороны обидно, с другой — я обожала этот голос. Его интонацию. И он завораживал, даже когда говорил не очень приятные вещи.
Он повернул ключ зажигания, резко вдавил педаль газа, и машина сорвалась с места.
Ха. Мне все-таки удалось вывести его из равновесия.
Через двадцать минут мы уже были у ворот колледжа. Хотя обычно дорога занимала 45 минут. Я учусь в колледже Беркли от Калифорнийского университета.
— Сегодня играют «Дикие коты Беркли»*. Я должна там быть, — сказала я Фрэнку.
Он недовольно нахмурился.
— Какого черта тебе там делать?
— Я лидер группы поддержки. Обычно охрана присутствует при матче. Сам понимаешь стадион все-таки. Ну, если ты не хочешь, можешь не приходить. Мне даже лучше. Уже достало, что я никогда не могу побыть наедине с друзьями. Никакой личной жизни, — я лукавила. Мне безумно хотелось, чтобы он пришел.
Когда он заговорил, его голос звучал как обычно, никакого интереса.
— Я буду. На стадионе слишком много опасностей. Если у тебя всё — вылези из машины. Мне нужно ехать.
Чертов сухарь, блин. Я вышла из машины, снова громко хлопая дверью. Если так пойдет и дальше Фрэнку скоро понадобиться менять замки. Представляю, как его это бесит.
В колледже мне нравилось. Здесь училось много таких же богатеньких детей, как и я. Не то чтобы я была высокомерной богачкой, не подумайте, просто здесь мне было привычно. Никто не считал меня изгоем. Правда, не многие ездили с охранной, но никто как-то особенно на сей факт не обращал внимания.
— Привет, — ко мне подошел куотербэк нашей команды Дин Гарболд.
— Привет, — ответила я.
Я знала, что нравлюсь ему, он в принципе тоже был мне симпатичен. Как же самый популярный парень в колледже, звезда нашей команды, да и просто красивый парень.
Но, как вы уже знаете, с недавних пор мои мысли занимал Фрэнк.
— Как настрой перед игрой? — спросил Дин.
— Как обычно — боевой, — я сделала характерное движение рукой вверх.
— Отлично. Значит увидимся. После игры дискотека… — он замялся.
Для столь популярного парня он был всё же немного нерешителен.
— Конечно. Прости, но я на историю опоздаю, — я прошла мимо него в кабинет Истории США.
Марта, моя подруга уже сидела за партой. Кстати, она сходила с ума по Дину. Но он её не замечал. Эх, как я понимаю её тоскующие взгляды, когда она смотрела на Дина. Так же я вздыхала по Фрэнку. Временами я сама себя не понимала.
— Салют, Марта. Чего такая кислая?
— Привет, Сэм. Что-то настроение неважнецкое, — угрюмо ответила она. — Да, и к уроку не подготовилась. Если мистер Трамбл спросит — мне труба.
— Я тебе подскажу, — уговаривала я.
— Да, он тебя и так прошлый раз чуть не выгнал с урока за твой «тихий» шепот, — она немного «отошла».
— Подумаешь, беда экая. Выше нос, сегодня игра, дискотека.
День прошел тихо, и Марту на уроке не спрашивали. Зато меня мистер Трамбл потормошил значительно. Наверное, был зол ещё за прошлый раз. Но зря старался, я всё выучила и ему не оставалась ничего делать как поставить мне А+ (отлично).
Переодеваясь в раздевалке в форму черлидера, которая состояла из короткой юбки и майки, я волновалась. Придет ли Фрэнк.
Форма приятно обтягивала тело, в тоже время не сковывая движения. Это было очень важно.
Девчонки в раздевалки весело шумели в предвкушении игры, а я первый раз была тихой. Я просто боялась выдать свое волнение.
На поле царило возбуждение перед игрой. Мы вышли и построились в традиции перед приветствием. Я лихорадочно вертела головой в поисках Фрэнка. Но его нигде не было видно. Настроение стремительно падало.
Мы обменялись приветствиями с командой. И тут я увидела его. Он шел по проходу к первому ряду. Боже как же он выделялся среди бушующей толпы. Такой спокойный, невозмутимый и прекрасный. Сердце отчаянно заколотилось в груди, улыбка растянула мой рот. Я предвкушала начало танца.
Заиграл трек Beyonce — Crazy in love. Я стояла в центре группы поддержки яркая притягивающая внимания зрителей девчонка с помпонами в руках. Моя группа начала симметричные движения. Тело горело от возбуждения. Плавное движение бедер рук, ног и я взлетаю в воздух — выполняется классический стант**. Я флайер***. Снова зажигательные акробатические движения и крики:
— Давай. Вперед.
Выполняя движения, я смотрела в глаза Фрэнку. Лицо его ничего не выражало, но он в упор смотрел на меня, не сводил глаз.
При каждом движении юбка взлетает, обнажая попу и бедра. Я парю. Энергия бьет ключом, адреналин так и хлещет. Я делаю прижок-шпагат в воздухе, высоко вскинув ноги.
— Давай. Вперед.
Ритмичные слаженные движения и мы ловко выстраиваем пирамиду****. Надо, отметить не каждая команда решается на такое. Толпа кричит, свистит, исполняет волну.
Мы читаем речовку:
— Ааааа! — наклонные движения из стороны в сторону. — Аааааа! — те же движения. — А! Беркли вперед, — парни подбрасываю девчонок.
Скандирование ещё больше цепляет фанатов, и с этой минуты на стадионе начинается безумство.
Мы садимся на свои места. До первого перерыва мы отдыхаем.
Мы ещё три раза выходили на поле поддерживать команду. Фрэнк всё это время сидел на месте и наблюдал за мной.
Наша команда выиграла и все, возбужденно крича, пошли в раздевалку. Я приняла душ и переоделась в белую юбку-клёш и сиреневую майку. На ногах босоножки на высоченной подошве насыщенного сиреневого цвета.
Я уверенно уду, покачивая бедрами. В зале, где происходит дискотека, я вижу, что Фрэнк стоит возле группы преподавателей. Он сразу повернулся, как только я вошла. Мы обменялись взглядами.
— Сэм, это было круто. Группа выступала отлично. Сегодня ты была лучше даже чем обычно, — щебетала подбежавшая Марта.
Ещё бы. Сегодня я сделала то, что называется выложиться на полную катушку. В каждое движение я вложила столько силы и энергии, как никогда не делала даже на Национальных соревнованиях по черлидингу.
Если честно дискотека меня не интересует. Машинально смеюсь, танцую.
Когда в динамиках звучит Dido — Here with me, Ллойд приглашает меня.
— Прости, Ллойд, — говорю я ему. — Я очень устала после игры. — Как будто он не устал, гоняя мяч по полю. — Пригласи лучше Марту, — навязчиво предлагаю ему.
Марта на седьмом небе от счастья благодарно смотрит на меня. Я подмигиваю ей. Пора сматываться.
Фрэнк проходит к выходу вместе со мной.
— Мне нужно забрать вещи, — говорю я ему, и мы идем к раздевалке. В здание уже темно, мы, молча, идет по тускло освещенном коридоре.
— Как тебе игра, Фрэнк? — спрашивая я, наивно надеюсь услышать похвалу в свой адрес.
Фрэнк сел на одно из стульев. Я решаю переобуть кроссовки.
— Я не смотрел, — звучит его хриплый голос.
Я села на стул неподалеку от Фрэнка и начала снимать босоножки.
— А что же ты делал два часа? — удивляюсь я.
— За тобой смотрел, чтобы ничего не случилось. Эти безумные поддержки чертовски опасны. Куда твои родители смотрят?
Вот тебе и похвала. У меня опускаются плечи. Фрэнк не исправим. Он осматривает раздевалку.
— Ну, да там где ты бываешь, девки вытворяют более безопасные и более откровенные вещи, — съязвила я.
— О чем ты, черт возьми? — он хмуриться.
— Я имею в виду твои вечерние дела. Я уже не маленькая можешь просто сказать, что ездишь коптить.
Голос мой звучал спокойно, но на самом деле мне было больно и обидно.
— Что? — выражение лица Фрэнка в первый раз стало изумленным.
— Ну, шлифовать, ловить птичку, обладать…
Я могла продолжать бесконечно. За годы учебы в колледже данных синонимов-афоризмов я наслушалась.
Лицо Фрэнка побелело от сдерживаемой ярости. Он вытягивает руку и резко хватает мой стул. Одним сильным движением придвигает его в упор к своему. Мои босые ноги оказываются между его ногами. Грудью ощущаю его пиджак.
Я чувствую его дыхание на лице, так близко наши лица.
Скажу честно, от такого напора я испугалась.
— Послушай меня внимательно. Больше никаких разговоров, — цедит он сквозь зубы. — Иначе я буду заклеивать твой соблазнительный ротик по дороге в колледж. Запомни с этого дня второе правило: я задаю вопрос, ты на него отвечаешь. Больше никаких разговоров. Поняла?
Я испугана и возбуждена одновременно.
— Но…
— Повторяю ещё раз, — перебывает он, и повторяет по складам: — я задаю вопрос, ты на него отвечаешь. Просто кивни головой, если поняла.
Я киваю. Он встает.
— А теперь обувайся и поехали.
Дорога домой прошла в молчании. Я, наверное, сумасшедшая, но мне натерпелось поскорее оказаться в своей комнате и предастся воспоминаниям. Вот такие мужчины мне нравятся сильные решительные напористые. И хотя он просто хотел меня испугать, я рада была его близости в тот момент.
И не думайте, что я буду молчать. Пусть он сегодня перебесится, а завтра мы начнем снова. И никакие правила меня не остановят.
У вас бывает такое, что сегодня вы абсолютно уверены в своей правоте, а утром проснувшись, осознаете, что сделали глупость? Вот и я, когда проснулась утром следующего дня, поняла, какой дурой я была. Фрэнк просто делает свою работу, а ко мне не испытывает ничего. Более того, я его просто раздражаю.
Как-то отец обмолвился, что Фрэнк будет работать у нас не больше года, так как он вообще охраной не занимается.
— В наше время так не просто найти хорошего телохранителя, дочка, — говорил отец. — А для тебя я хочу самого лучшего. Жалко, что Фрэнк уйдет.
— Так предложи ему больше денег, — глупо сказала я.
— Деньги его не интересуют, — загадочно ответил отец, улыбаясь.
Собираясь в колледж, я тщательно выбирала, что одеть. Почему-то мне казалось, что я должна сегодня выглядеть достойно. Это будет хоть каким-то визуальным барьером.
Я выбрала черные легинсы и белую блузу строгого покроя. Наряд дополнили черные туфли на 10-ти сантиметровой шпильке.
Когда я спустилась вниз, мама с папой удивлено переглянулись.
— Последний раз ты так одевалась, когда читала доклад на тему о здоровой жизни молодежи, — прокомментировал отец.
Я поцеловала его в щеку и подошла к маме:
— Просто, сегодня у меня настроение соответствует моему внешнему виду, — сказала я, целуя маму. — Да, и сегодня нужно после школы заехать в издательство. Четвертая книга закончена — сдаюсь редактору.
— Молодец. Я уверена, что миссис Леррой её одобрит, как и первые три, — сказала мама.
Да, я пишу книги. И судя по всему не плохо, так как мои книги пользуются популярностью. Конечно, не шедевры, но детям нравится. Мои книги предназначаются для детской аудитории. Надо сказать, что поначалу я писала исключительно для себя. Но в 15 лет, мама предложила мне, показать рукопись знакомому издателю. Я не верила в удачу, но мое творчество понравилось.
Когда я шла к машине Фрэнка, я чувствовала неловкость, щеки мои пылали.
Я тихо поздоровалась и опустилась на заднее сидение автомобиля. Фрэнк долго смотрел на меня, и я уже было подумала, что он не ответит. Затем увидела, что он спокойно кивнул.
Мы в напряженной атмосфере добрались до колледжа.
— Во сколько ты сегодня освободишься? — спросил Фрэнк, когда моя рука уже потянулась к ручке двери.
— Как обычно, — сказала я, — сразу после пятого урока.
Он снова кивнул. Я замялась.
— Фрэнк, после колледжа мне нужно заехать в «ДримБукС».
— Хорошо, — сухо кинул он, и я вышла из машины.
Возле входа меня ждал Ллойд.
— Привет, Сэм. Как самочувствие? — спросил он.
— Самочувствие? — я все ещё была погружена в свои мысли. — Ничего вроде. Готов к биологии? — попыталась отвлечься я.
— Не особо, но думаю, выкручусь.
Кажется, в этом колледже училась только я. Остальные просто знали, что их не выгонять и предпочитали расслабиться.
— Это восхитительно, Саманта. Даже лучше первых трёх книг о Пинче, — говорила миссис Леррой, когда через неделю я пришла к ней.
Всё предыдущие книги рассказывали о приключениях ёжика по имени Пинч. О моем увлечении творчеством знали только родители. Даже лучшая подруга Марта и, та не была посвящена в это. Я писала их под псевдонимом Эбигейл Бонг. Но уже через год, после выхода первой книги, дети прозвали меня Бэгги Бонг. Странно было сидя за столовой слышать обсуждения своих книг. Поначалу я сильно стеснялась, но потом научилась просто игнорировать данные разговоры, ссылаясь на то, что меня Пинч не увлекает.
— А название просто бомба, — продолжала восхищаться она. Потом, словно пробуя его на вкус, задумчиво сказала: — Чудо на холмах Валандии или Первая любовь Пинча. Продлеваем контракт. И думаю теперь уже на более долгий период. Пять лет? Что скажешь?
Я была не уверена, что долго меня хватит на чудного ежика, но то, что я определенно буду ещё писать это точно.
— Я согласна.
Мы обговорили финансовую сторону контракта. И скажу вам, я прилично зарабатывала для восемнадцатилетней девушки. Но все же своими деньгами я почти не пользовалась. 70 % от продажи каждой книги шли на благотворительность в фонд «Детей лишенных родительской опеки». Остальные 30 % копились на моем личном счете в банке. Я сама так захотела. Помню ещё, когда я первый раз сказала об этом родителям, они удивились, что пятнадцатилетняя девочка может думать о ком-то кроме себя.
Я выходила из здания «ДримБукС» довольно улыбаясь.
Фрэнк стоял на улице возле машины и курил. Честно, первый раз видела его с сигаретой. Даже не думала, что он курит. Но делал он это, как и всё остальное, обворожительно. Медленно втягивает дым, задерживает дыхание и медленно выдыхает. Не подозревала, что мне может понравиться это зрелище.
Когда я подошла к нему, он уже выбросил окурок в урну.
— Фрэнк, нужно ещё в банк заехать.
Он удивленно на меня посмотрел.
— Что тебе делать в банке? Что папочка карточки заблокировал?
— Нет. Мелкие расходы я сама в силах оплатить, — угрюмо ответила. Похоже, он считает меня полной дурочкой.
— Каким образом, интересно? — он сощурился.
Копируя его, хотелось ответить «Не твоего ума дело». Я в жизни ему не признаюсь, что я писатель. А ещё если он узнает, что именно я пишу, так точно увериться что у меня ещё детский ум.
Но надобность отвечать отпала, когда к Фрэнку неожиданно подошел мужчина.
— Старина Фрэнк! Не ожидал тебя здесь увидеть, — голос его был какой-то странный. Говорил он явно с подтекстом.
Фрэнк походу не очень обрадовался его появлению, так как нахмурился ещё больше.
— Чего тебе надо, Макс? — я ещё не слышала в голосе Фрэнка такой злости.
Я поежилась. Фрэнк стал, впереди загораживая меня от Макса. У меня сложилось впечатление, что он хочет защитить меня. Что же это за человек?
— Соскучился, — послышался мерзкий голос. — А, что это за штучка с тобой? Первый раз вижу тебя с девкой. Днем, конечно, — он довольно заржал.
— Тебя это не касается, — в голосе Фрэнка слышалась угроза.
Смех Макса прекратился, так же резко, как и начался.
— Трахаешь её? Ну и как киска? — от его слов краска залила мое лицо.
Фрэнк резко схватил его за лацканы рубашки.
— Вали отсюда, гнида поганая. Не то получишь новую пулю в подарок. Да, и нос твой, я смотрю, только зажил. Если чего надо — разберемся наедине, — он с силой отшвырнул Макса и, схватив меня за руку, буквально впихнул в машину на переднее сидение.
Мотор резко взревел, и мы помчались по городу. Я молчала, понимая, что Фрэнк слишком зол, что бы приставать к нему с вопросами. Но меня раздирало любопытство.
Вдруг он затормозил, съехав на обочину. Повернулся ко мне и резко потянулся рукой в сторону двери. Я испугано отскочила. Но оказалось, он взял ремень безопасности. Молча, застегнул его и так же молниеносно рушил с места.
Он был в такой ярости, что не в силах был даже сказать мне, чтобы я сама его пристегнула?
Мы приехали домой и, я поняла, что в банк мне сегодня не попасть.
— Кто это, чёрт возьми? — спросила я у дома.
— Старый знакомый, — буркнул он, отстегивая мой ремень.
— На выход, — грубо бросил он, когда ремень был отстегнут.
— Послушай, Фрэнк, — зло сощурилась я, — я не какая-нибудь безмозглая кукла. Ты бросаешь мне команды как проворному пекинесу. Так вот я не собираюсь безвольно исполнять все твои непонятные приказы. Будь добр, хоть изредка мне объяснять что-то.
Он тяжело смотрел на меня.
— Кто он? — повторила я вопрос.
— Я не собираюсь тебе ничего рассказывать, — добавил он более мягко. Но голос его все равно звучал жестко. — Мир, в котором я живу не для тебя.
— Что ж отлично. Превосходно. Мне остается только похлопать тебя по плечу и сердечно сказать: «Езжай, Фрэнк. Выпусти пар».
Я вылетела с машины как ошпаренная и неслась к дому так, что садовник удивленно провожал меня взглядом.
— Работайте, О'Мэлли, работайте, — ехидно бросила я ему.
Он выпучил глаза ещё больше и продолжил работу. Как же! Я никогда не грубила рабочим. Все знали меня, как милую добрую девочку.
Уже в доме я услышала шум отъезжающей машины. Ну, и катись.
Я не сразу заметила маму в гостиной.
— Что случилось, Сэм? Какие-нибудь проблемы с издательством? — спросила она удивленно.
— Кое-какие проволочки, — прошипела я, на ходу, не останавливаясь. Мама так была удивлена моим состоянием, что даже ничего не ответила.
В комнате я стала лихорадочно стаскивать с себя одежду. Оставшись в трусиках и лифчике, подошла к стереосистеме схватила наушники и врубила на полную катушку Рамштайн. Села на стул, откинула голову назад, и раскинул руки в стороны.
Мысли роились в моей голове, но недолго. При такой музыке невозможно думать. Ich will кричало у меня в ушах и в душе.
Пятница. Мы снова едем в коттедж. Вчера ночью, я окончательно осознала, что следующее, что я напишу, будет не о Пинче. В моей голове крутилось, что-то более серьезное. Я решила написать автобиографическую книгу: «Взросление глазами подростка». Конечно, я звезд с неба не хватаю и понимаю, что может у меня не получиться. Но попробовать определенно стоит.
Натолкнуло меня на это фраза мамы, обращенная к отцу, которую я подслушала:
— Не понимаю, что происходит с Самантой. Переходный возраст прошел без малейших гормональных истерик, так сейчас, когда ей почти девятнадцать происходят вещи, которых я не понимаю. Я открыла дверь в её спальню, а она лежит на стуле в таком положении, как будто, не дай Бог, мертва и музыка из наушников гремит так, что слышно в коридоре.
Хм, умерла. Нет, сердце всё же бьется, бьется…
Вот я и решила написать о психологических изменениях человека во время подросткового созревания. Хотя я уже не подросток, но всё же я прошла этот период и, скажу вам, что замкнуто, держа всё в себе.
Я, как никогда радовалась, оказавшись здесь в пригороде. И оставив вещи в комнате, сразу же помчалась к озеру.
Разложив покрывало, я стала энергично клацать по клавишам ноутбука. Меня определенно охватило вдохновение. Текст так и лился из меня: «Передо мной высокая гора. Это цель моей жизни. Я вижу ее, думаю о ней, хочу достичь ее, но взойти на эту вершину хочу самостоятельно. Я уже поднимаюсь, делаю первые шаги. И чем выше ступает моя нога, тем более широкий горизонт открывается мне, тем больше я вижу людей, тем больше познаю их, тем больше людей видят меня. От величин и безграничности того, что мне открывается, делается страшно. Мне необходима поддержка старшего друга. Я достигну своей вершины, если буду опираться на плечо сильного и мудрого человека. Но мне стыдно и боязно сказать об этом. Мне хочется, чтобы все считали, что я самостоятельно, своими силами доберусь до вершины…».
Я так увлеклась, что не сразу заметила, как подошел Фрэнк.
Он тихо сел возле меня на покрывало и устремил взгляд вдаль озера. Я вернулась к работе, меня озарило ещё большее вдохновение. Я не успевала записывать, как фразы рождались в моей голове.
Фрэнк молчал, но затем, видимо удивившись тому, как быстро я печатаю, спросил:
— Неужели, в чате так быстро отвечают?
Он сбил меня с мысли.
— Что? — спросила я, слегка недовольно. Я не любила когда меня прерывали за работой. Просто дома обычно этого никто не делал.
— Интернетная зависимость — это тоже болезнь, — ответил Фрэнк.
— Не в моем случае, — возразила я. Муза ушла, а я ведь написала только пять страниц. Я закрыла, со злостью, ноутбук и случайно задела его колено.
Фрэнк удивился моей вспыльчивости.
— Помягче, Сэм, — сказал он. Фрэнк первый раз назвал меня по имени. От этого мое сердце пропустило удар и забилось неистово стуча. Мне даже показалось, что он это увидит.
Я взяла себя в руки. Не дай Бог, Фрэнк ещё подумает, что я нервная истеричка.
— Прости, — прошептала я.
Он удивился ещё больше, но ничего не сказал, а только кивнул в ответ.
Затем, мы как по команде устремили взгляды на озеро. Здесь было тихо, и красиво. Легкий ветерок взметал волосы и ласкал лицо.
Я не знаю, сколько времени мы так просидели, но момент был волшебный.
Утро следующего дня выдалось угрюмым. Я взяла мяч и, отправилась на задний двор к баскетбольному кольцу. Фрэнк должно быть ещё спал, так как было рано.
В ушах наушники, на голове высокий конский хвост. Сегодня в моем теле была другая энергия. Мне нужна была хорошая физическая тренировка.
Я раз за разом атаковала кольцо, безжалостно забрасывая мяч. Вдруг кто-то резко выдернул наушники. Я испугалась, резко повернулась и оказалась прямиком в объятиях Фрэнка. Он машинально схватил меня за плечи. Больно сжав их, он прошипел:
— Ты не должна сама выходить из дома. Я за тебя отвечаю.
— Расслабь хватку, — разозлилась я.
Он отпустил меня.
— В сведущий раз предупреждай, когда ты захочешь выйти.
— Переигрываешь, Фрэнк. Мне ничего не угрожает. Это всё фобия отца.
— Пока я твой телохранитель, ты будешь делать то, что я сказал. Поняла?
— Как мне надоели твои постоянные команды. Что ты за человек такой? Неужели невозможно нормально говорить?
Зло, скрипя зубами, я ухожу.
Ворвавшись в комнату, я начинаю метаться из угла в угол. Пытаюсь взять себя в руки. С Фрэнком я скоро, точно, сойду с ума.
Я бессильно легла на кровать и вскоре уснула.
Мне часто сняться сны, но чтобы такие реалистичные — это впервые. Я чувствую такое странное чувство, как будто страх охватывает меня. Но не просто страх, а безумный страх. Я нахожусь в комнате одна, когда вдруг входит Фрэнк, садиться возле меня и прижимает к груди. Я судорожно цепляюсь за него, пытаясь прижаться сильнее, страх уходит. И я просыпаюсь.
За окном вовсю светит солнце. Смотрю на часы — полдень.
Когда я спускаюсь вниз, Фрэнк сидит в небольшой гостиной на диване. Смотрит новости.
— Миссис Брайли заболела. Так, что ужина сегодня не будет, — говорит он, не оборачиваясь.
— А обед? — спрашиваю я и слышу, как урчит у меня в животе. Я ведь даже не завтракала.
— Тоже.
— Интересненькое дело. Ты так говоришь об этом, как будто тебе есть не нужно, — говорю я.
— Я нашел в морозилке пиццу.
Он наконец-то встает с дивана и двигается в сторону кухни.
— Она, наверное, уже готова, — предполагаю я.
— Нет.
От его спокойного тона я злюсь.
— Почему же она ещё не готова? — ехидно цедя сквозь зубы.
Он останавливается возле меня и в упор смотрит на меня.
— Потому, что я не кухарка и не нянька. Если ты хочешь есть — пойди и приготовь.
— Отлично, — я ухожу на кухню.
Конечно, я не представляю, как её готовит, но Фрэнку об этом не обязательно знать. Он как назло тащиться за мной.
Я беру плоский круг пиццы, раздумывая, что с ним делать. Предполагаю, что готовят её в духовке. Но, не знаю, нужно ли ещё что-нибудь.
— А знаешь, — говорю я ему. — Я не голодна.
И гордо задрав голову, удаляюсь в гостиную.
Не хватало ещё подкинуть ему новую порцию истории о том, какая я дурочка. Мне безумно стыдно, что в восемнадцать лет я ещё не умею готовить. Но мне правда никогда не предоставлялась такая возможность.
Я смотрю телевизор и умираю от голода. Жду, когда же Фрэнк, уберется из кухни. Там наверняка что-то есть: хлопья, молоко, печенье… От этой фантазии желудок опять недовольно урчит.
В этот момент из кухни доносятся такие восхитительные запахи. Неужели он готовит?
Вот гад! И это умеет. А как пахнет! Я просто схожу с ума.
Через мгновение Фрэнк заходит в гостиную с подносом. Решил перед телевизором полакомиться.
Я делаю безразличный вид и закидываю ноги в пушистых гольфах на журнальный столик. При этом я готова просто наброситься на него.
Он садиться, и ставит поднос на столик. Я даже не смотрю туда, когда вдруг он протягивает мне большую тарелку с яичницей и ветчиной.
Зная Фрэнка, я боюсь, что это какой-то подвох. Тихо спрашиваю:
— Мне?
Он смотрит на меня удивлено.
— Я все же не хочу, чтобы ты умерла от голода. Будет глупо если единственный человек, которого я охраняю, скончается таким образом.
Я хватаю тарелку, уже не обращая внимания на его слова. Я стараюсь, есть медленно. Но все же заканчиваю раньше Фрэнка и довольно улыбаясь, растягиваюсь на диване.
Теперь можно и телевизор посмотреть.
— А ты все-таки не плохой человек, Фрэнк Мартин, — говорю я задумчиво.
После того случая, мы довольно мирно провели остаток уикенда. Но сегодня Фрэнк опять уехал в клуб. Я решила, что должна это увидеть. Быстро одеваюсь в светлые джинсы и черный топ. Наспех уложив волосы и подкрасившись, я ищу маминого телохранителя — Джона. Благо мама с отцом взяли Томпсона.
Когда я вхожу в клуб, в лицо мне бьет волна сигаретного дыма и ещё какие-то смешанные запахи. Играет Stromae — Alors on dense, вращаются стробоскопы. В таком заведении мне не привычно. Так как я привыкла только к школьным дискотекам и вечеринкам у знакомых.
Как ни странно, я сразу замечаю Фрэнка. Он сидит в обнимку с какой-то блондинкой за барной стойкой. Джон тащиться сзади за мной. Некоторое время я наблюдаю, как Фрэнк что-то шепчет блондинке на ухо и гладит её попку. Неужели он бывает таким?
Я решительно разворачиваюсь и вливаюсь в толпу танцующих. Я планирую сегодня серьезно развлечься. В конце концов, через три дня мне будет девятнадцать. Мои одноклассники давно ходят по таким заведениям.
Я задорно танцую, лихо извиваясь. Что-что, а это я умею. Танцы это мой конек. Вскоре возле меня возникает парень. И я танцую уже с ним. Джон, как идиот, все это время неуклюже пританцовывает рядом. Вот скажите, как так жить молодой девушке?
Я поворачиваюсь к нему и говорю:
— Пойди выпей чего-нибудь. Со мной ничего не случиться.
Он нерешительно мнется, потом все же удаляется.
Ко мне наклоняется мой новый знакомый:
— Я Марк.
— Сэм.
— Может, освежимся? Чего тебе принести?
Я совершено не разбираюсь в напитках, но часто слышала, как моя тетя Линда хвалит «Маргариту». Её я ему и заказала.
Коктейль оказался крепким. Жидкость огненным клубком скатилась внутрь моего желудка. Но я выпила всё до дна.
Сразу же почувствовала, что хмелею. Но это только поджигало меня. Второй коктейль, принесенный услужливым Марком, пошел легче, и я танцевала, чувствуя себя прекрасной и желанной. Короче, пьяные иллюзии захватили меня.
Вдруг меня за руку кто-то дернул, и я так рассердилась, что начал орать даже не смотря в лицо обидчику.
— Какого черта, мистер? Уберите свои лапы, а не то я буду вынуждена применить силу, — врала я, глядя в прорез рубашки виновника.
— Что ты здесь делаешь? — спросил до боли знакомый голос, и я резко вскинула голову.
Глаза Фрэнка полыхали яростью.
Как он догадался, что я здесь? Ну, конечно, Джон. В этой толпе, он бы в жизни, сам меня не нашел.
— Фрэнк, отвянь, — вальяжно проговорила я. — Расслабься, друг, ты сегодня не при исполнении. — Тут я увидела, что подошел Джон. — Джон, отлично справляется.
В голове проносилась лишь одна мысль: «Он не должен узнать, что я здесь из-за него».
— Немедленно на выход, — проскрипел Фрэнк и потащил меня через толпу танцующих людей.
Это было так унизительно. Меня охватило бешенство. И как только Фрэнк отпустил меня, чтобы открыть двери машины, я замолотила руками по его спине.
— Как ты смеешь? Я имею полное право здесь находиться, — кричала я.
Он спокойно отвел мои руки в стороны и прижал по бокам туловища.
— Ты достала меня своими выходками. Ты — это самое ужасное задание, которое у меня когда-либо было. Сейчас же залезай в машину, и поедем домой.
— Даже и не собираюсь, — проорала я в ответ и бросилась в темный переулок, убегая от него.
Я оторвалась на довольно большое расстояние. Плюс ещё было очень темно, я сняла туфли и бежала босиком. Но через некоторое время я услышала шаги за спиной.
Я громко завизжала, когда руки Фрэнка схватили меня сзади.
— Успокойся, — говорил он. — Успокойся.
Но по моим щекам уже ручьями текли слезы. Мне было обидно и за его отношения с блондинкой и за то, что он увозит силой меня домой. И наконец, я чувствовала себя просто дурой.
Я стала оседать на пол жалобно плача и приговаривая:
— Я устала. Устала от этой жизни. Я не кукла, я человек, — кричала я, отчаянно.
Фрэнк молчал.
— Где-то там, сироты….маленькие дети….у них никого нет….некому за ними ухаживать.… А я избалована жизнью, единственная дочь богатых родителей, испорченная роскошью, — я знала, что он не понимает, о чем я говорю, но мне нужно было выговориться, выплакаться и сегодняшний день стал крайней точкой моего терпения. — Но мне тоже очень одиноко… — я заскулила…. — Мне мало того, что меня просто спросят как дела….я хочу любви и заботы, а не дорогих подарков…хочу, чтобы, когда я болею со мной находились любящие меня люди, а не слуги…. А сироты ведь тоже этого хотят, я знаю, я часто у них бываю, — шептала я.
— Где? — Фрэнк смотрел на меня как-то странно.
Язык развязался, то ли от нервов, то ли от алкоголя.
— В детском доме. Каждый месяц хожу… Я ничего особенного им не несу, просто сладости. А они знаешь, как меня ждут? Глаза горят, ручки тянутся ко мне… — мой голос задрожал. — Я читаю им свои сказки. Конечно, и здесь не обошлось без фамилии. Простых людей, не пускают общаться с целой группой детей, я прихожу как писатель. А благотворительность от Макдауэлов принимают охотно.
— Ты пишешь сама сказки? — только и спросил он.
— Пишу. Сначала, я писала их сама себе. Об этом никто не знает. Мне было жаль отдавать свои мечты, самое сокровенное на печать. Но потом, я поняла, что детям нравиться. И не смей надо мной смеяться, — пригрозила я, ему, немного успокаиваясь.
Я затихла, смущенная своим откровением и, в тоже время, мне стало так легко на душе. Неожиданно, Фрэнк, наклонился ко мне и прижал мою голову к своей груди. Мы сидели на сыром асфальте погружение в свои мысли.
Я просыпаюсь, осматриваю комнату и, со вздохом, поднимаюсь с постели. 17 октября — мой день рожденья. Девятнадцатый год подряд та же картина: огромная розовая коробка у постели. А мамы с папой нет, они улетели в Атланту.
— Дорогая, пойми у отца важная конференция. Я должна его поддержать, — оправдывалась мама перед отъездом.
Как ни странно, в первый раз за свою жизнь, я никак не реагирую на это. Мне все равно.
— Мы отпразднуем твой день рожденье, как только вернемся, — продолжала она. — Ты езжай, как обычно, к озеру. Отдохнешь. — Она имеет в виду, что день рожденье попадает на выходные. — А вернешься, сделаем настоящую вечеринку. Пригласим твоих друзей…
Я медленно одеваюсь. Мне хочется одеть, что-нибудь праздничное, но не могу же я одеть вечернее платье в коттедж. Поэтому я останавливаю свой выбор на белом длинном сарафане и кожаных босоножках. И удобно и красиво.
Сделала легкую укладку и подкрасилась.
Я беру дорожную сумку и уже двигаюсь к выходу, как вспоминаю, что так и не посмотрела, что подарили родители. Мне даже не интересно, что на этот раз, безумно дорогое, лежит в классической коробке для моего дня рождения. Почему-то родители всегда упаковывают подарки для меня в розовую фольгу. Создается впечатление, что они помнят, что у них дочь. Но то, что это Саманта и у неё есть свои интересы, никто не знает. Я решительно выхожу из комнаты.
Фрэнка я встречаю возле машины. Хочу, сказать, что после того вечера в клубе наши отношения изменились. Не то чтобы мы стали общаться, как друзья. Нет. Изменились наше внутреннее отношение друг к другу. Это чувствовалось, больше не было злобы и ослиной борьбы.
Я так задумалась, что не сразу замечаю, что Фрэнк протягивает мне большого лохматого тигра. Настоящий Фрэнк — тигр, а не котик.
Он хмурится сильнее, чем обычно и, когда я беру подарок, произносит хриплым голосом:
— С днем рождением.
Я смущенно благодарю:
— Спасибо, — и быстро опускаюсь на заднее сидение.
Я так растрогана этим жестом, что на моих глазах непроизвольно выступают слезы. Я решительно хлопаю ресницами, чтобы избавится от этой предательской влаги.
Но на душе моей становится так тепло, как будто чудодейственный бальзам лечит мою душу.
И хотя это, наверное, самый простой подарок за всю мою жизнь, в этот момент, он для меня самый дорогой.
Я незаметно прижимаю игрушку к груди. Впрочем, Фрэнк полностью сосредоточен на дороге.
— Фрэнк, давай посидим здесь немного. Последние теплые деньки. Смотри, какое сегодня солнышко, — говорю я, подставляя лицо теплым лучам.
Я обвожу взглядом задний двор: зеленые насаждения, фигуры керамических гномов и эльфов на каменных подставках, все это представляет целостною картину.
Пока все ещё зеленое, но скоро листья пожолкнут и осыпаться. Настанет зима.
Я сажусь, поджав под себя ноги.
Фрэнк опустился в одно из кресел неподалеку от меня.
— Я обожаю это место, — говорила я. — Здесь очень тихо и спокойно. Кажется, что дальше ничего не существует. Ни бед, ни болезней, ни войн… Здесь всё хорошо.
— Да, — согласился Фрэнк, к моему удивлению. — Но почему-то все равно люди отдают предпочтение большим городам. Наверное, красоту этого места начинаешь ценить, только после шума и пили города, — его хриплый голос лился, как тягучий крепкий коньяк.
— А ты бы хотел жить за городом? — спросила я с интересом.
Он задумался и, я подумала, что он не ответит.
— Да, поселится в тихом не приметном месте — моя мечта, — вдруг сказал он.
Я пыталась скрыть то, что его откровенность удивила меня.
— Почему ты не можешь сделать этого сейчас? — робко спросила я.
Наши взгляды встретились. Время, как будто, остановилось в это мгновение. Я зачаровано смотрела в его горящие карие глаза. Это был лучший день рожденья в моей жизни.
Вдруг в глазах Фрэнка отразился неподдельный ужас. С ловкостью пантеры, он пригнул прямо на меня. Сильный толчок его тела опрокинул меня на землю. В эту секунду послышался тихий хлопок и треск разбиваемого керамического гнома, стоявшего позади меня.
Я лежала прижатая сильным телом Фрэнка к земле и пыталась понять, что происходит. После ряда глухих хлопков гном разлетелся на куски, осыпая нас осколками. Меня охватила паника, и я пронзительно закричала.
Фрэнк хватает меня обеими руками за голову и внимательно смотрит на меня.
— Замолчи. Нам нужно пробраться в дом.
Он рывком поднимает меня на ноги. И совершает непонятные мне маневры по дороге к дому. Он двигается плавно, но в тоже время стремительно, меняя наше местоположение.
Оказавшись в доме, он тащит меня прямо в свою комнату. Небрежно отшвырнув меня, выдвигает ящик тумбочки и извлекает оттуда пистолет.
Быстрыми умелыми движениями заряжает его.
— Сиди здесь, я скоро вернусь, — говорит он, стоя уже у двери. — И закрой дверь за мной.
Я машинально исполняю его приказ. Меня одолевает панический страх. Кто-то хочет моей смерти. Но кто? Почему?
Но больше всего я переживаю за Фрэнка. Что, если с ним что-нибудь случиться? Я не знаю, чем себя занят в ожидании Фрэнка. Я мечусь по комнате из угла в угол. Секунды тянутся в минуты, минуты кажутся часами. Страшные картины услужливо рисует воспаленный мозг. Слезы отчаяния катятся по моему лицу и, когда уже казалось, что я сойду с ума от неизвестности, в дверь решительно постучали.
Я подскочила от неожиданности. В мгновение ока, оказавшись перед дверью, я прислушивалась.
— Саманта, это я, — послышался голос Фрэнка.
Радость того, что он вернулся, переполняет меня. Я открываю дверь и едва сдерживаюсь, чтобы не бросится его обнимать.
Фрэнк входит в комнату и устало опускается в кожаное кресло.
— Ушел, — сказал он. — Нигде ни единой зацепки, просто как будто никого и не было.
Я сажусь на кровать.
— Ну, как ты понял… как ты знал, что будут стрелять?
— Очень просто, — он горько усмехнулся. — По твоему лицу. Красная точка лазера у тебя на лбу.
У меня перехватило дыхание от ужаса.
Целый день, после покушения, Фрэнк хранил гробовое молчание. Но, не обычное не желание разговаривать, говорило в нем. Было видно, он что-то обдумывает. Полностью поглощен своими мыслями.
Он тысячу раз пытался дозвониться моим родителям, но без толку. Мне это было не в новинку. Так бывало всегда, когда они уезжали. Родители ссылались на занятость.
Я тоже молчала, боялась, что если заговорю, разрыдаюсь. Мне было страшно.
Лишь под вечер, когда миссис Брайли уехала, и мы сидели в гостиной на диване Фрэнк внезапно заговорил:
— Твой отец сказал, что угрозы нет, и меня нанимают исключительно для собственного спокойствия. Черт, — крепко выругался он. — Я недооценил ситуацию.
— Но ничего ведь не произошло. И ты не мог знать, что такое может случиться, — тихо возразила я.
— Мог. В силу той жизни, что я прожил, — он опустил голову и повторил, как заклинание: — Нужно всегда быть готовым.
— Расскажи мне. Расскажи о своей прошлой жизни, — прошу я.
— Тебе лучше не знать, — непреклонно отвечает он.
Становиться жутко от его отчужденного чужого голоса.
Некоторое время мы сидим тихо. Затем Фрэнк встает и, в который раз, проверяет двери и окна. Я машинально наблюдаю за его действиями.
На нем одеты спортивные штаны и футболка.
— Завтра же мы уезжаем. Теперь не безопасно здесь находится, — говорит Фрэнк.
Я не спорю. Теперь в этом доме не чувствуется уюта, безопасности. Мне жутко от одной мысли, что нужно будет подняться к себе в спальню.
Фрэнк словно читает мои мысли.
— Нужно организовать ночлег, — говорит он. — Тебе спать в своей спальне опасно. Будет лучше, если мы проведем ночь здесь, — он обводит взглядом комнату.
Я тоже скольжу за ним взглядом: небольшая гостиная с плотно зашторенными окнами, по центру диван на котором я сижу и телевизор напротив. Возле дивана маленький столик и больше ничего. А ведь диван даже не разлаживается, — думаю я.
Фрэнк снова садиться возле меня.
— Не очень удобно, но это самый оптимальный вариант, — произносит он.
— Я принесу подушки, — говорю я.
Через несколько минут возвращаюсь с двумя подушками. Одну протягиваю Фрэнку, другую ложу к спинке дивана. Поджав под себя ноги, я умудряюсь лежать, не задевая Фрэнка, который сидит на другом конце дивана.
Фрэнк тушит свет.
— Спи, — шепчет он.
Долгое время я пытаюсь уснуть. Но мне ужасно неудобно и хотя рядом с Фрэнком я не ощущаю страха, нервное напряжение после пережитого не отпускает меня. Фрэнк же сидит ровно и даже не пытается уснуть.
Я неловко перемещаю тело, но найти удобную позицию просто не возможно.
— Иди сюда, — шепчет Фрэнк.
Я даже подскочила от его голоса, так неожиданно он заговорил. Осторожно подвигаюсь к нему.
Сильные руки обхватывают меня, и я тихо опускаю голову ему на плечо. Через время он кладет подушку себе на колени, и я удобно устраиваюсь на ней. Его руки лежат поверх моего тела. Мне тепло и уютно. Засыпая, я с наслаждением, вдыхаю его восхитительный запах.
Мы благополучно добрались до дома. Незадолго до нашего приезда прилетели мои родители. И теперь я, Фрэнк, мама и папа находимся в кабинете. Фрэнк подробно рассказывает о покушении. В глазах родителей я вижу изумление, страх.
— Подумайте хорошо, Майкл, есть ли у вас враги. Может в бизнесе вы кому-то перешли дорогу, — говорит Фрэнк. — Впрочем, важна любая зацепка. Вы должны быть максимально честным.
— У меня нет врагов, — отвечает отец. — Я веду честный бизнес. Да, конечно, у меня есть конкуренты. Но это обязательное явление в мире бизнеса.
Фрэнк хмурится.
— Может, в вашем окружение, есть не такие честные бизнесмены? — спрашивает он.
— Ну, конечно, есть. Но зачем им моя дочь? Никаких требований и ультиматумов не возникало.
— И врядли появятся. Кто-то просто хочет убить Саманту. И нужно, как можно скорее выяснить почему? И главное, кто это? Сейчас жизнь Сэм каждую секунду висит на волоске. Мы не знаем, когда ожидать следующего шага.
— Я повторяю вам, что не знаю, — отчаянно говорит отец.
— А если угроза исходит от окружения Саманты? — спрашивает мама.
Я смотрю на нее с изумлением, но молчу.
— Это маловероятно. Студенты колледжа не нанимают снайпера для расправы, — возражает Фрэнк.
— Но, что нам делать? — отчаянно спрашивает папа.
— В первую очередь усилить охрану дома, — отвечает Фрэнк, потом поворачивается ко мне: — Саманта, ты никуда не должна выходить сама, только в моем сопровождении.
Я киваю головой в знак согласия.
С этого дня Фрэнк почти постоянно со мной. Исключением является, только, то время, когда я сплю или нахожусь в колледже.
Когда его нет, я постоянно чувствую напряжение. Всматриваюсь в лица людей, гадая, вдруг убийца уже где-то рядом?
— Фрэнк в детском доме мне ничего не угрожает, — убеждаю я.
Сегодня первый день ноября. Каждый месяц первого числа я проведываю сирот. И мне совсем не хочется, чтобы Фрэнк шел со мной.
— Угроза, может быть, где угодно, — упорно отвечает он, шагая к входу приюта.
Мне не остается ничего больше, как идти за ним.
Когда, мы приходим, нас уже ждут.
— Бэгги Бонд, Бэгги…, - кричат восторженно малыши.
Я вижу изумленное лицо Фрэнка. Он явно растерялся от такого количества детей. Я вручаю детям гостинцы.
— Кто это с тобой Бэгги? — спрашивает малыш Эдвард.
— Это очень добрый дядя Фрэнк, который тоже хочет с вами познакомиться.
— Привет, Фрэнк, — кричат дружно малыши.
Фрэнк улыбнулся. И у меня замерло сердце. Это была первая улыбка, которую я увидела на его лице. Пусть она была предназначена не мне, все равно на душе стало радостно.
— Сегодня мы будем читать новую историю о Пинче, — говорю я, усаживаясь в кресло напротив малышей. Это мое обычное место. Фрэнк садиться в кругу детей. И смотрится очень забавно среди малышей.
Я открываю книгу, которая ещё пахнет типографической краской.
— Чудо на холмах Валандии или Первая любовь Пинча, — начинаю читать я.
Малыши сразу затихают. Фрэнк хмуриться.
— Нет, на Земле, места прекрасней Южной Валандии. Холмы, которой влекут своей таинственностью, красотой и необыкновенностью…
Всё время, пока я читаю, в зале стоит тишина. Слышны лишь тихие вздохи изумления при описании очередного приключения ежика.
— Бэгги Бонд, а почему Пинч полюбил Лалу? — спрашивает Эрик. Ему только двенадцать лет, и ребенок никогда не знавший любви не понимает, за что люди любят друг друга.
— Видишь ли, Эрик. Любовь приходит не в благодарность за что-то, и даже не за хорошие качества человека. Любовь приходит вопреки всему, когда от силы чувств ты не видишь недостатков. Любовь всегда терпелива и добра. Она никогда не ревнует. Любовь не бывает хвастливой и тщеславной. Она не обижает и не обижается. Она всегда готова прощать, верить, надеяться и терпеть, чтобы не случилось.
— А вы кого-нибудь любите? — спрашивает малыш Тэдди.
— Люблю, — отвечаю я, краснея.
— А как это почувствовать? — спрашивает Эрик.
— Однажды, проходя мимо, ты увидишь человека, ради которого стоит жить, дышать. Ты захочешь увидеть мир его глазами. Стоя рядом ты будешь слушать тишину, прикасаясь к его руке, будешь ощущать лёгкость тела и души.
После этого я ловлю на себе хмурый взгляд Фрэнка. Мы прощаемся и тихо идем к машине. Мне немного неловко от того, что он присутствовал при моем общении с детьми. До этого я всегда ходила в приют одна.
— Ты хорошо ладишь с детьми, — говорит Фрэнк по дороге домой.
— Им просто приятно мое внимание, — смущенно отвечаю я. — Ведь тебя они тоже были рады видеть.
Он молчит.
Но судьба решила вмешаться и в этот день моей жизни. В гараже внимания Фрэнка привлек конверт на лобовом стекле Бентли.
Я чувствую что-то неладное, сердце начинает бешено колотиться в груди.
Фрэнк вскрывает конверт и извлекает из него снимок. На фотографии я одета в новую куртку, и джинсы, стою во дворе колледжа.
— Это было вчера, — тихо шепчу я.
Фрэнк поворачивает фотографию и в глаза бросается кровавая надпись: «Я убью вашу суку».
— Но как такое возможно, — в панике шепчет мама. — В колледж посторонним вход запрещен и наш дом охраняется. Как они забрались сюда?
— Действуют профессионалы, — отвечает Фрэнк. — Ничего невозможного нет. Оставаться в городе Сэм небезопасно. Я отправил фото на обработку специалистам. Конечно, маловероятно, что что-то найдут, но проверить не помешает.
Как не странно через два дня пришел результат с обработки. Видимо у Фрэнка были хорошие связи.
— Человек, приславший это фото, известный криминальный авторитет в штате Вашингтон. На фото обнаружили отпечатки Маркуса Ланталя. Почерк тоже принадлежал ему.
— Что? — мама резко побледнела, услышав имя. Отец покрылся пятнами ярости.
— Вы знаете его? — спросил Фрэнк.
— Да, но почему он не уничтожил улики?
— У меня только один ответ: он хочет, чтобы вы знали, что это он.
Мне стало жутко.
Мама выбежала из комнаты.
— Кто он? — спросила я у отца.
Он замялся.
— Нам нужна эта информация, — настаивал Фрэнк.
Отец прошел к бару и налил себе большую порцию виски. Залпом выпил и тяжело опустился в кресло.
— Почти двадцать пять лет назад Маркус Ланталь был моим лучшим другом. Но вскоре мы познакомились с Натали. Она понравилась нам обоим. Началась ожесточенная борьба за девушку. Хотя до этого такого не было. Натали выбрала меня и Маркус, словно сошел с ума, — прерывисто говорил отец.
— В день свадьбы он украл её прямо из банкетного зала. Ещё в те времена он имел друзей в криминальном кругу. Он изнасиловал её и сильно избыл. Когда я нашел её, она истекала кровью. Врачам чудом удалось спасти Натали. Маркус исчез и не появлялся больше до этого времени ни разу.
Я была шокирована рассказом отца. Моя мама пережила такой ужас. Что за тварь этот человек. И, сейчас, этот ненормальный хочет убыть меня.
— Саманте нужно срочно уехать из города, — говорит Фрэнк. — Пока мы не выйдем на след этого ублюдка, ей небезопасно здесь оставаться.
— Я никуда не уеду, — возражаю я. Но меня никто не слушает.
— Но как мы можем отправить её одну?
— Она будет не одна. Я поеду с ней. Поимкой Маркуса займутся мои люди, — говорит Фрэнк. — Но в тоже время мы должны уехать так из города, чтобы никто об этом не знал. — Он пристально посмотрел на меня. — Придется немного сменить имидж. Сегодня ночью выезжаем.
Я глупо захлопала ресницами.
— Но я не хочу никуда уезжать, — отчаянно сопротивлялась я, когда мама уже собирала мне самые необходимые вещи. — Я заканчиваю колледж. У меня здесь друзья, семья и я не могу на неопределенное время оказаться непонятно где. Разве нельзя здесь обеспечить мою охрану.
Мама подошла ко мне и сказала:
— Саманта, это не тот человек, с которым можно шутить. Если он нашел тебя здесь, пробрался почти в наш дом, то здесь небезопасно найми мы тебе хоть тысячу телохранителей. А Фрэнк знает, что делает. Доверься ему.
После того, как мы с мамой поговорили о пережитом ею в юности, наши отношения стали более откровенными, теплыми. Было видно, она и сейчас его боится.
Но я не хотела оставаться с Фрэнком наедине. Очень сложно контролировать свои чувства, находясь с ним рядом постоянно. К тому же он сказал, что быстро к Маркусу не подобраться и наша ссылка может продлиться долгое время.
В этот момент в комнату постучали.
— Войдите, — устало ответила я.
Это был Фрэнк.
— Ну, что ты готова? — спросил он. Я стояла в темных джинсах и тёмно зеленной куртке. Волосы собраны в хвост.
Мама сунула мне в руку большую спортивную сумку. Сумка была довольно тяжелой и сильно оттягивала мою руку вниз. Фрэнк это заметил.
— Возьми только самое необходимое на пару дней, — сказал он. — На месте мы купим все, что будет нужно.
Мама, совершенно не заботясь о присутствии Фрэнка, достала из сумки два набора белья, брюки, джемпер и футболку. Затем положила это в рюкзак и дала его мне.
— Сейчас мы едем в Комптон. Я заказал там фальшивые документы по старым связям. Там ты немного сменишь внешность и, как только документы будут готовы, мы уедем. Я не могу сказать куда, это не безопасно. Поддержать с вами связь будем через Тома Джонсона. Он сам свяжется с вами, как только это будет возможно.
Было уже три часа ночи, на улице дул неприятный пронизывающий ветер. А от мысли, что в этот момент может кто-то наблюдать за нами по коже бежали мурашки. Лишь оказавшись внутри черного Volkswagen-а, я немного успокоилась.
В Комптон мы приехали поздним утром. Фрэнк остановил машину возле шикарного особняка и ворота сразу же открылись. Было видно, что нас ждали.
Я оглядывалась, выходя из машины, дом казался слишком уютным. Я в том смысле, что я не представляла, что человек, живущий здесь, занимается каким-нибудь нелегальным делом.
В это время навстречу нам вышла женщина. И я онемела. Это была красивая блондинка.
— Фрэнк, дорогой, как я рада тебя видеть, — говорила она, приближаясь к нам.
Фрэнк заулыбался, и в глазах его мелькнуло какое-то теплое чувство. Они обнялись, и блондинка повернулась ко мне.
— Здравствуйте. Меня зовут Линда Грэхем, — она дружелюбно улыбнулась. Меня же душила ревность.
— Саманта Макдауэл, — ответила я угрюмо.
— Что ж пройдем в дом.
Когда мы вошли в дом со второго этажа спустился мужчина с ребенком на руках.
— Фрэнк, добро пожаловать, — говорил он, передавая блондинке ребенка. Они стали по-дружески обниматься. И я решила, что блондинка его жена. На душе стало легче.
— Познакомься с Дэниэлом младшим, — сказал мужчина, подтверждая мои мысли.
Я опешила, увидев, как Фрэнк трепетно взял малыша на руки, столько ласки излучали его глаза.
— Он похож на тебя, Дэнни.
Грэхем довольно заулыбался, а Линда снисходительно хмыкнула.
Чуть позже мы сидели в кабинете Дэниэла.
— Документы будут готовы сегодня вечером. Билеты я забронировал на завтрашнее утро. В Вашингтоне ребята уже работают, — отчитывался Грэхем.
— Что с деньгами? — спросил Фрэнк.
— Открыл счет на твое новое имя и перевел указанную тобой суму с твоего личного счета.
— Спасибо, Денни. Ты как всегда сделал все быстро и в лучшем виде, — поблагодарил Фрэнк. — Я понимаю, что тебе нелегко сейчас ворошить прошлое.
— Ты же знаешь, что я всегда помогу тебе, если это будет в моих силах.
Я молчала, ничего, впрочем, не понимая.
— Ладно, сейчас займемся внешностью Саманты, — сказал Фрэнк.
— Линда все подготовила, — ответил Грэхем.
— Что это значит? — шептала я Фрэнку, пока мы поднимались по лестнице на второй этаж.
— Сейчас увидишь, — сказал он.
Мы оказались в большой спальне, где уже хлопотала Линда.
— Пройдемте в ванную, — сказала она, увидев нас.
Ванная комната была огромной, выполненной в зеленых цветах. Перед большим зеркалом стоял стул, явно одолженный из спальни. На туалетном столике было множество коробок и бутылок.
— Я думаю, вот это подойдет, — сказала Линда, взяв одну из коробок. Она демонстративно повернула ее к нам лицом.
Это была краска для волос. Черного цвета. Я обомлела, Фрэнк кивнул.
— Что? Я не собираюсь красить волосы. А тем более в этот ужасный цвет, — кричала я.
— Сэм, это самое малое что мы можем сделать, — возразил Фрэнк.
Линда невозмутимо что-то слаживала на столике, делая вид, что совершенно нас не слушает.
— Ну, разве нельзя использовать парик, — возмущалась я.
— Ты не сможешь носить его постоянно, и это не слишком надежно. Будь умницей Сэм и разреши Линде себя покрасить. Иначе это сделаю я.
Я испытала только бессильную ярость. Резко развернулась и села на стул. Линда тут же захлопотала, готовя краску. Я не представляла себя брюнеткой.
Фрэнк тихо вышел и Линда начала покраску.
— Откуда вы знаете Фрэнка? — спросила я через время.
Линда остановилась и посмотрела на меня через зеркало.
— Он старый друг Дэниэла. Они служили вместе 7 лет, да и потом пять лет… — она замялась.
— Фрэнк служил? — спросила я удивленно.
— Да, в воздушно-десантных войсках специального назначения, — ответила она, после временного раздумывания, видимо решив, что это можно сказать.
Я постеснялась расспрашивать её дальше, решив при случае спросить самого Фрэнка. Интуиция мне подсказывала, что те пять лет, о которых Линда промолчала, были разгадкой к тайнам Фрэнка.
— Так засекаем время, — тем временем говорила Линда. — Скоро ты сможешь отдохнуть.
Я действительно нуждалась в отдыхе, глаза просто слипались после бессонной ночи. Выжидая положенное время, Линда весело болтала. Разговор был о её семье, сыне. Она даже рассказывала, как познакомилась с Денни.
— Пора смывать, — через время сказала она.
Когда краска была смыта, я приняла душ, одела футболку и трусики.
— Давай скорее, — кричала Линда из-за двери, — Мне не терпеться тебя увидеть.
Я открыла дверь, и она вошла, держа фен в руках. Пока Линда улаживала мои волосы, я почти засыпала, то и дело зевая.
— Ну, как? — торжественно спросила она, выключая фен. Я устало подняла глаза и удивленно уставилась в зеркало. Никогда не думала, что цвет волос так меняет человека. Черные волосы длинными, прямыми прядями ложились мне на плечи. Я была совершенно на себя не похожа, выглядела старше и искушенней. Но цвет определенно мне шел.
— По-моему великолепно, — восторгалась Линда. — Ты и так была красивой, но теперь в тебе появилась какая-то таинственность. Молодая сирена. — Потом посмотрев на мое усталое лицо, выдохнула: — Что ж пора спать.
Я легла на постель, и Линда заботливо укутала меня одеялом. Вот что значит материнский инстинкт, думала я, засыпая.
Утром меня разбудили возбужденные голоса за дверью.
— Почему она так долго спит? Я должен убедиться, что с ней всё в порядке, — говорил Фрэнк.
— Я заходила к Саманте полчаса назад. Она спит как младенец, не зачем её будить. Самолет только через три часа, — возражала Линда.
— Я должен её увидеть, — настаивал Фрэнк, и я услышала, как дверь открылась.
Испугавшись, что Фрэнк увидит меня в постели я резко села, прижимая к груди одеяло.
— Вот видишь, ты её разбудил, — причитала Линда.
Глаза Фрэнка замерли на моем лице, он выглядел удивлено. От его пристального взгляда я залилась краской смущения.
— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — щебетала Линда. — Хорошо отдохнула?
— Нормально, — ответила я. И добавила: — Спасибо.
Фрэнк все ещё рассматривал меня, но уже более сдержано.
— Что ты с ней сделала?
— То, что ты и просил. И она потрясающая красотка, — сказала Линда и подмигнула мне. — Ну, хватит Фрэнк, теперь можешь идти, нам нужно собираться.
— Я буду ждать внизу.
— Он невозможен, в том, что касается твоей безопасности. Целую ночь рвался посмотреть на месте ли ты и всё ли в порядке. Еле его удерживала.
Она разложила на постели брюки и джемпер.
— Перелет, будет длительный. Так, что хорошо, что ты отдохнула. Фрэнк вот наоборот практически не спал. Придется тебе его охранять в самолете, — засмеялась она.
Я смущенно улыбнулась в ответ, одевая брюки.
— Сейчас позавтракаете, и Денни вас проводит в аэропорт. Жалко, что вы так мало пробыли у нас.
Завтрак прошел довольно весело, Дениэл и Линда нас развлекали. Фрэнк довольно смеялся и, мне было странно наблюдать за ним. Ведь до этого и улыбка была редкостью. Я просто не могла оторвать от него взгляд.
Мы попрощались с Линдой и малышом. Через час должен был быть наш самолет.
— Я, пожалуй, не буду светиться, Фрэнк. Конспирация, прежде всего. Так что жду звонка с Кубы, — сказал Денни в аэропорту, не выходя из машины.
— Да, будем держать связь, — сказал Фрэнк, пожимая ему руку.
Мы вышли из машины и двинулись к зданию.
Лицо Фрэнка было напряженным. И хотя он смотрел только впереди себя, я знала, что в данный момент он контролирует ситуацию.
— Мистер и миссис Смит? — удивленно услышала я, при проверке документов. — Проходите, пожалуйста.
Я ничего не понимала. Что здесь происходит. Фрэнк только предупреждающе посмотрел на меня, как бы говоря, чтобы я молчала.
В самолете он отдал мне документы и двинулся по проходу. Со стороны казалось, что он просто идет, но на самом деле Фрэнк осматривал самолет.
Я открыла первый паспорт. Возле фотографии Фрэнка значилось имя Фрэнк Смит.
Другой паспорт был на имя Саманты Смит, и фотография была моя, но только уже с черными волосами. О, могучий фотошоп, ехидно подумала я.
— К чему это? — зашипела я, как только Фрэнк сел.
— Как муж и жена мы не привлечем столько внимания. И запомни, мы только поженились и летим в свадебное путешествие. Весело хихикать и мило улыбаться — обязательно, — так же тихо зашептал Фрэнк.
Я сердито отвернулась к окну.
Куба встретила нас ярким солнцем. И как ни странно, я множество раз летала за границу, в разные страны, но на Кубе до этого момента ни разу не бывала. Так, что теперь я с интересом вертела головой, пока мы пробирались к такси.
— Куда, мы сейчас? — спросила я Фрэнка.
— Для начала, нужно взять напрокат машину и купить летнюю одежду, — ответил он, открывая передо мной дверь такси.
Взять машину напрокат оказалось не так уж и просто. Фрэнк долго заполнял какие-то бумаги, и что-то оживленно обсуждал с сотрудником «Левелтранс». Наконец, они пришли к обоюдному согласию и нам вручили ключи от BMW-735.
В стиле Фрэнка, подумала я, садясь в машину.
— Саманта, спереди, — прошипел мне Фрэнк.
— Что спереди? — недоумевала я, растеряно осматриваясь.
— Спереди. Ты должна сидеть спереди, — еле сдерживаясь, прошипел он.
— Извините, мистер Смит. Я первый раз замужем и привыкла ездить на заднем сидении, — огрызнулась я, но все же пересела наперед.
Фрэнк притормозил возле серого здания. Это был ничем непримечательный магазинчик. В своей прежней жизни, я бы в такой ни за что не зашла. Да, что там говорить, даже не заметила бы.
— Одежду выбирай не броскую, простую. Выделяться нам ни к чему, — давал последние напутствия Фрэнк.
— Ты, наверное, сам поможешь мне определиться? — съязвила я. Просто не представляю, что я здесь могу купить.
Фрэнк промолчал, и мы вышли из машины, направляясь к магазину.
Внутри магазин оказался ещё проще, чем на улице. Белые стены, коричневый линолеум. Я скривилась, ведь Фрэнк специально выбрал этот магазин.
Тем временем Фрэнк, не замечая продавцов, двинулся к рядам одежды. Он взял белое простенькое платье, зеленый сарафан, пару шорт, три майки и вручил весь ворох мне.
— Примерь, — просто сказал он.
Я послушно последовала в примерочную. Неохотно я перемерила все вещи, которые он мне дал. Потом ещё сама кое-что выбрала. Взяла пару босоножек и пару вьетнамок, а также купальник. Хоть мне не нравилось то, что я покупала, но будет хуже, если мне вообще не будет, что одеть.
Фрэнк быстро выбрал себе что-то из одежды, но даже примерять не стал, сразу же прошел к кассе.
Так увешанные покупками мы вышли из магазина.
— Переложи все вещи в чемодан, — сказал он мне в машине. Я покорно исполнила, и мы двинулись вниз по улице. Хочу сказать, что по дороге нам встречались несколько приличных бутиков.
Мы поехали по трасе и скоро выехали из города. Фрэнк вел машину уверенно, и я решила, что он раньше здесь был уже.
Пейзаж мелькал за окном как картинки калейдоскопа. Невозможно было, не восхитится красотой здешних мест: синяя лазурь неба, зеленые кусты и деревья и в воздухе таинственный запах океана. Когда же мы в очередной раз свернули на проселочную дорогу, я увидела прозрачно-голубой океан.
— Фрэнк, это великолепно, — благоговейно прошептала я. Неужели раньше в таких вот курортных городках, я не обращала внимание на эту красоту? Или только здесь дух захватывает от подобного великолепия?
Мы проехали ещё немного, и Фрэнк остановил машину перед большим домом. Не успели мы выйти из машины, как нам навстречу поспешила пожилая пара.
— Добрый день, мистер и миссис Смит, — поздоровались они.
— Добрый день.
— Как долетели? — спросили старички.
— Отлично. Саманта, милая познакомься это Лиза и Том Апершон. От слова «милая» горячая волна прокатила по всему моему телу. И хоть я знала, что это всего лишь игра было приятно слышать это из уст Фрэнка.
— Они владеют этим гостиничным комплексом, — продолжал Фрэнк.
Я недоверчиво посмотрела на дом. Он, конечно, был большой, но на гостиницу явно не потянет.
Апершоны словно угадали мои мысли.
— Постояльцы проживают в небольших домиках вдоль береговой линии. Отсюда не видно. Скрывает растительность. В этом доме живем только мы с Томом. Здесь также библиотека, столовая и игровая комнаты, — объясняла Лиза Апершон.
— Вам понравиться. Это уединенное и тихое место. Как раз то, что нужно для медового месяца. Кстати завтра приедет ещё одна пара молодоженов. А так постояльцев не много, туристы предпочитают гостиницы ближе к городу и развлечениям, — продолжил Том.
Отлично. Это то, что нам нужно.
— Ну, что ж пойдемте мы покажем вам домик.
Только повернув в гущу деревьев и кустов, мы увидели домики. Все они были выкрашены в белый цвет. И казались такими крошечными.
Наконец мы остановились перед крайним домиком. На белой стенке домика сверкала розовая надпись «Молодожены». Я залилась краской. Врать, все-таки не так просто.
Внутри домик был маленьким как я и предполагала. Небольшой коридор, туалет и спальня и терраса. Я чуть не застонала при виде спальни, она была выполнена в розовых тонах. Это было просто смешно. Я не могла представить Фрэнка на этой девчачьей кровати. От этой мысли я покраснела.
Терраса тянулась вдоль всего периметра позади домика. В одном углу был небольшой круглый стол, два стула и два шезлонга в другом углу.
— Прекрасно, — сказал Фрэнк. — Нам всё нравиться. Правда, милая? — он нежно привлек меня к себя и я растерялась. Голова не соображала.
— Конечно. Все чудесно, — наконец, вымолвила я.
— Ну, вот и славно. Ужин в семь. И пожалуйста, не опаздывайте. У нас отдыхают ещё три пожилых пар и пара с детьми.
Они ушли, и мы с Фрэнком остались одни.
— Это ужасно, — сказал Фрэнк, осматривая вновь спальню.
— Отвратительно, — поддакнула я.
— Почему им кажется это подходящим для молодоженов?
Я пожала плечами и принялась распаковывать вещи. Аккуратно сложив свои вещи в первую половину шкафа-купе, я принялась за вещи Фрэнка.
Он как раз осматривал территорию на улице. Но все равно мне казалось очень интимным то, что я касаюсь его вещей, особенно белья.
Закончив, я переоделась в джинсовые шорты и красную майку.
— Все в порядке, — сказал Фрэнк вернувшись.
Он открыл шкаф и, я поняла, что он тоже хочет переодеться. Но не знала, куда мне деться. Не могла же я сидеть и наблюдать. Я зашла в ванную и прижала руки к пылающим щекам. Из зеркала на меня смотрела испуганная молодая девушка. Сколько это будет продолжаться? Выдержу ли я?
— Саманта, пойдем, прогуляемся перед ужином, — послышался голос Фрэнка за дверью.
Я открыла дверь. Фрэнк был одет в коричневые шорты и белую футболку. Мы пошли через террасу к океану. Бушующие волны ласкали нам ноги, когда мы прогуливались у кромки воды.
Я закрыла глаза и с наслаждением втянула носом воздух.
— Ммм…. Так восхитительно, — прошептала я.
Фрэнк молчал, поэтому я открыла глаза. Он смотрел на меня как-то странно, челюсти сжаты, а глаза сверкают пламенем.
— Что-то случилось? — спросила я.
— Все нормально, — сказал он, шумно выдохнув. — Пора на ужин.
Я ничего, не понимая, поплелась за Фрэнком. Поистине невозможный человек.
Ужин проходил в большой столовой. Она была оформлена в солнечные теплые тона: желтый и оранжевый. Посередине располагался большой длинный стол, выполненный из светлого дерева. Казалось, за столом могло вместиться человек пятьдесят.
Когда мы вошли, все уже были в сборе и сидели по одну сторону стола. Мы с Фрэнком заняли места рядом с пожилой парой.
— А вот и наши молодожены, — восторженно начала миссис Апершон.
Зачем же кричать об этом на каждом шагу?
— Фрэнк, Саманта познакомьтесь. Это мистер и миссис Морган, — Том указал на пару сидящую рядом с ними. — Чета Долсонов. — Пожилая леди улыбнулась нам. Старик же вообще голову не повернул. — Чета Томпсонов, — такая же пара в возрасте. — И семья Райли.
Мистер и миссис Райли были довольно молодыми, улыбчивыми родителями. Их трое детей, две девочки и парень, о чем-то спорили за столом.
Мистер Райли прикрикнул на них и они, краснея, поздоровались с нами.
— Что же приступим к ужину, — сказала Лиза Апершон.
Подали ужин, но, несмотря на это, за столом шли оживленные беседы.
— Деточка, — заговорила со мной миссис Долсон, — вы давно поженились?
— Как раз перед приездом сюда, — соврала я. Мои щеки покрылись румянцем. Боже, когда же я перестану краснеть?
— О, это великолепно. Как вспомню свой медовый месяц… — она мечтательно закатила глаза. — Мистер Долсон был страстным любовником, — тихо прошептала она. Я смущено уставилась на предмет её воздыханий. Он громко причмокивал, жуя мясо. Воздух с шумом выходил из его носа, шевеля при этом торчащие длинные волосины. Трудно представить его в страсти. — Могу сказать, что вам тоже необычайно повезло с мужем. Он так и дышит сексуальностью, — продолжала миссис Долсон.
У меня просто отвисла челюсть. Откровения старушки шокировали. Я осторожно покосилась в сторону Фрэнка. Его лицо ничего не выражало, только в глазах читалась насмешка. Он все слышал. Я снова отчаянно покраснела.
— Удовлетворяй на славу его страсть детка. За такого мужчину нужно держаться двумя руками: одной за сердце, другой за… ну ты понимаешь, — она подмигнула мне.
Я заерзала, не зная, что ответить. Фрэнк же был совершенно невозмутим. Неужели его не смущает громкий шепот старухи? Ладно, мистер Долсон глухой.
— Спасибо, миссис Долсон. Вы правы. С Фрэнком нужно держать удар, он просто зверь. Жадный и ненасытный, — прошептала я и принялась за еду. Фрэнк удивленно на меня посмотрел. Теперь лицо его не было так спокойно. Глаза Фрэнка сверлили меня, пока я усиленно делала вид, что безумно голодна.
Миссис Долсон, слава Богу, тоже принялась за еду и оставила меня в покое.
После ужина все переместились в гостиную, где продолжили разговор. Мужчины потягивали виски и говорили о футболе.
Мы с Фрэнком немного посидели для приличия. Потом извинившись, попрощались и направились к дому. Сидеть там было невыносимо скучно, но все, похоже, по-другому истолковали наш скоропалительный уход, провожая нас улыбочками.
Никогда не думала, что в таком возрасте, можно быть такими пошлыми.
— Зачем ты наплела все это миссис Долсон? — спросил меня Фрэнк в спальне.
— Ты же сам сказал вести себя как молодая жена. Что ещё я могла ей сказать? Что я с тобой даже не целовалась?
В этот момент его взгляд скользнул по моему лицу и остановился на губах. Он плотно сжал зубы и отвернулся к окну.
Хотелось подойти к нему, прижаться всем телом к широкой спине, гладить рельефный торс.
Я помотала головой, пытаясь избавиться от наваждения, и вышла в ванную.
Приняв душ, я сообразила, что у меня нет ни пижамы, ни халата. Поэтому, обмотавшись большим банным полотенцем, я пошла в комнату. Придется довольствоваться майкой. Но для начал ее нужно найти.
При моем появлении Фрэнк обернулся и напряжено замер. Я тоже остановилась, словно парализованная его жадным взглядом. Он скользил по моему телу вдоль и поперек, словно следя за тем, как скатываются одна за другой капли воды.
— Мне нечего одеть на ночь, — тихо оправдывалась я.
— Спи голой, — хрипло сказал он, медленно приближаясь.
Мои глаза расширились. Неужели это сказал Фрэнк?
— Можно было хотя бы вытереться, — сказал он, поймав пальцем капельку воды не успевшую скользнуть к груди за полотенцем. От этого действия, я почувствовал жаркую волну, проходящую вниз к животу, соски напряглись и болезненно заныли. Судорожно выдохнув, я прошептала:
— Полотенце было только одно.
Его глаза прожигали меня насквозь, я чувствовала, как накаляется воздух вокруг нас. Рука Фрэнка неожиданно скользнула к моей шеи, чувственные пальцы гладили и ласкали кожу.
— Ты поступаешь безрассудно, Сэм, щеголяя в таком виде передо мной, — хрипло шептал Фрэнк, наклоняя голову ближе к моему лицу. Как в замедленной съемке я наблюдала приближение его губ. И, когда он губами легонько коснулся изгиба моей шеи, сердце бешено забилось.
Руки Фрэнка привлекли меня к широкой груди. Я почувствовала жар его тела и неистовое биение сердца. Но больше всего меня поразило напряжение исходившие от него. Он сдерживался из последних сил.
Пульсирующие желание становилось все сильнее, и я крепко сжала ноги, чтобы немного укротить его. По телу пробежала дрожь, когда кончики пальцев Фрэнка скользнули по голой спине. Полотенце начинало съезжать.
Неожиданно нога Фрэнка скользнула между моими ногами и, прежде чем, я успела опомниться, он обхватил мои бедра руками. Ощущения были умопомрачительными. Никогда еще мне не доводилось испытывать такого влечения.
Затем руки Фрэнка скользнули вверх и остановились под моей грудью. Мне стало нечем дышать, я ощущала его горячие руки и хриплое дыхание.
— Ты долго играла с огнем, — прошептал он, лаская губами мою шею.
Я плотно сжала губы, чтобы не застонать. Но, вдруг, он остановился и посмотрел прямо мне в глаза. В них читалось только горячее желание.
Фрэнк прижал меня еще ближе к себе и, со стоном, приник к моему рту. Колени подогнулись, когда я почувствовала, как его язык раздвигает мои губы. Поцелуй был настойчивый и жадный. Я упивалась вкусом Фрэнка. Это был вкус запретного плода.
Твердый возбужденный пенис упирался мне в живот. Я застонала от остроты наслаждения, и услышала тихий рык Фрэнк. Его руки гладили мое тело, отбросив полотенце. Я хотела ощутить его голое тело. Поэтому оторвавшись на секунду, стащила с него футболку. Фрэнк опять притянул меня к себе. Ощущение оказалось болезненно острым. Горячий огненный шар взорвался в моей груди, наполняя тело неукротимой энергией, проникающей в кровь и рвущейся наружу.
Фрэнк интуитивно двинулся к широкой кровати.
В этот момент раздался пронзительный стук в дверь, и я испугано отпрянула от него. Фрэнк с секунду смотрел на меня. Затем застонал и обхватил голову руками. Я, быстро схватив полотенце, обмотала его вокруг тела. Мои щеки пылали от смущения, даже когда Фрэнк прошел в коридор открывать дверь.
Я нашла майку и трусики. Оделась и села на кровать, питаясь взять себя в руки.
Через время Фрэнк вошел в спальню.
— Кто это был? — как ни в чем не бывало, поинтересовалась я.
— Горничная, — ответил он, не смотря на меня. — Спрашивала, когда нам удобно, чтобы она убиралась. Я сказал, что утром. Надеюсь, ты не против? — он, наконец, посмотрел мне в глаза, и мое сердце вновь кинулось вскачь.
— Нет.
Когда Фрэнк принимал душ, я соображала, чем себя занять. Ложиться спать ещё слишком рано. Я включила телевизор и невидящим взглядом уставилась на экран. Показывали комедию.
Постепенно мне удалось сосредоточиться на фильме.
Фрэнк пришел в комнату в одних шортах. И я невольно залюбовалась. Шорты низко сидели на бедрах, подчеркивая поджарый живот, стройные бедра и загорелые мускулистые ноги. Я затаила дыхание, ожидая, что они сползут ещё ниже.
Рельефные мускулы на руках заиграли, когда он готовил себе место на другой стороне кровати, взбивая подушку. Фрэнк бесшумно лег на постель и уставился на экран.
Некоторое время мы, молча, смотрели фильм. Слышалось только наше дыхание в тишине.
— Завтра, нужно съездить в город, созвониться с Денни. Узнать, как там дела и сообщить, что у нас все нормально, — заговорил Фрэнк.
— Хорошо, я бы хотела зайти в косметический.
Мне нужно было купить средства для ухода за кожей: тоник, молочко, солнцезащитный крем, хороший шампунь и т. д.
— Если не возражаешь, я спать, — сказал Фрэнк. Он помедлил, ожидая, что я что-то отвечу. Я молчала. Он, что думает я, предложу кое-что поинтересней? Фрэнк встал и снял шорты, оставшись в плавках. Мои глаза широко распахнулись от величины бугра за ними. Усилием воли перевела взгляд на лицо Фрэнка. Наши глаза встретились. Он лег под легкое одеяло, укрывшись до пояса и, заложив руки за голову, закрыл глаза.
Я выключила телевизор и потушила свет.
На удивление, сон быстро пришел ко мне. Сказался длительный перелет и сумасшедший день. Засыпая, я слышала, как Фрэнк поворачивается на постели. Раз, другой. Ему, похоже, не удавалось заснуть. Я улыбнулась, погружаясь в яркое сновидение.
Проснувшись утром, первая моя мысль была о том, что в комнате необычайно тихо. Доносился только далекий шум прибоя за окном. Я осторожно осмотрела комнату. Фрэнка нигде не было. Лишь манящий мужской запах, и измятая подушка свидетельствовали о его недавнем пребывании здесь. Я с наслаждением зарылась лицом в подушку Фрэнка и полной грудью вдохнула божественный аромат. От одного этого пьянящего запаха я ощущала волнение.
Если бы вчера не пришла горничная, сегодня, я бы просыпалась в объятиях Фрэнка. Бесспорно, это было бы восхитительно, но в тоже время переступить черту было страшно. Я медленно поднялась с постели и замерла перед окном. К дому шел мокрый после купания Фрэнк. На нем были одеты лишь плавки, и я могла, не стесняясь рассматривать его потрясающе сложенную фигуру. Я любовалась игрой его упругих мышц. Мне хотелось прикоснуться к его влажному телу.
Когда Фрэнк вошел, я сделала вид, что заправляю постель, старательно расправляя ядовито-розовое покрывало.
— Доброе утро, — поздоровался он.
От него исходил соблазнительный морской запах, смешанный с его собственным непревзойденным ароматом.
— Привет, — пролепетала я беззаботно. — Как вода? Теплая?
— Приятная, — ответил он, как-то двусмысленно. Я непонимающе захлопала ресницами, но Фрэнк уже направился в душ. Врядли, в это время года, утром, вода в океане может быть теплой, даже здесь.
Я приготовила сарафан тусклого желтого цвета и направилась к ванной. Громко забарабанив в дверь, я крикнула:
— Фрэнк, освободи немедленно ванную. Мы опоздаем на завтрак. А я не хочу, чтобы старики тешились догадками нашей задержки.
За дверью послышались грязные ругательства, и я не удержалась от улыбки.
В столовой все сидели на своих местах. Поэтому мне опять попала в соседки миссис Долсон. И, похоже, что они садятся только в таком порядке.
— Деточка, ты выглядишь устало. Трудная ночка была? — спросила вредная старуха, подмигивая.
Она начинала меня доставать. Когда же я услышала сдавленный смешок Фрэнка, то пришла в бешенство.
— Просто умопомрачительная, — елейным голоском прошептала я.
— Как мне это знакомо… — дальше я просто не слушала. Наплевав на все нормы этикета, грубо повернулась к тарелке. Но не тут то было миссис Долсон так была увлечена воспоминаниями, что не обратила внимание на мое нежелание её слушать.
Так что сполна насладиться завтраком мне не удалось. Я мечтала только побыстрее оказаться на улице. Что и сделала, как только завтрак был окончен.
Я только вышла из главного дома, когда подъехал синий Мерседес. Я напряглась. В голове только один вопрос: друг или недруг?
Когда из машины высунулись длинные женские ноги, я немного расслабилась. В это время вышел Фрэнк и мы, молча, наблюдали, как высокий блондин помогает своей спутнице выйти из машины. Он так суетился, что процесс выхода явно затянулся. Чересчур помпезно, одним словом.
— Любимая, — слащаво бормотал он рыжей, — аккуратно.
— Все в порядке, милый. Она, наконец, стояла на траве.
В этот момент выбежали (да-да, именно выбежали) Апершоны.
— Доброе утро. Мы так рады вашему приезду, — говорили они обычные приветствия.
Мы уже двинулись к своему домику, когда нас окликнул мистер Апершон.
— Саманта, Фрэнк, идите сюда, — дружелюбные взгляды новых постояльцев обратились к нам. — Познакомьтесь, это Памелла и Ричард Андерсоны.
Они были красивой парой. И сразу видно, любящей.
Мы обменялись приветствиями, немного пообщались. Андерсоны отправились заселяться, а мы с Фрэнком отправились в город.
Я долго бродила вдоль полок магазина. Фрэнк уныло плелся за мной. Но в тоже время его интересовало все, что я покупаю. Когда я взяла из полки коробочку тампонов, он вскинул одну бровь вверх и странно на меня посмотрел.
— Что? — спросила я. — У меня скоро будет менструация. Это нормально.
Он хмыкнул.
— Не проще ли воспользоваться этим, — он указал на пачку прокладок.
— Нет, их видно из-под открытого белья.
Он промолчал, только смерил меня взглядом.
Купив все, что было необходимо, я удовлетворенная шагала к машине.
— Я позвоню Денни, — сказал Фрэнк, выложив пакеты в машине.
— А я пока буду в кафе, — беспечно бросила я.
— Это не очень разумно, — он нахмурился.
— Расслабься Фрэнк. Я буду вон там, — я указала на маленькое кафе через дорогу. — Тебе будет видно меня.
— Нет, Саманта. Потом пойдем вместе, — упрямился он.
Но я уже зашагала по пешеходному переходу, и Фрэнк, дабы не привлечь внимания остался стоять на месте. Я обернулась и бросила дерзкий взгляд. Он смотрел на меня, поджав губы. Я не удержалась и задорно показала ему язык.
В кафе было довольно многолюдно. Я взяла большую порцию мороженого и села за столик на открытой площадке. Фрэнк, не отрывая взгляда от меня, разговаривал по телефону. Однако в целях безопасности разговор длился недолго и вскоре он присоединился ко мне.
— Саманта, как долго будет продолжаться это ребячество? — спросил он.
Я облизала ложку и устремила на него невинный взгляд. От этого простого жеста он весь напрягся. Теперь я знала, что нравлюсь ему.
— Будь попроще, Фрэнк. А то ведешь себя как зануда. Пока здесь безопасно и ты сам знаешь об этом.
Он нехотя кивнул.
— Какие новости от Денни?
— Пока все тихо. Маркус затаился, но им удалось напасть на след.
По моей коже пробежал озноб, от одного имени злодея.
Фрэнк понял это и, видимо, не задумываясь, накрыл мою руку своей. Я улыбнулась ему, и он ответил мне вымученной улыбкой.
Через три дня я лежала на берегу океана рядом с Памеллой. За эти дни Фрэнк по возможности держался от меня на расстоянии. Просто избегал. Допоздна засиживался на террасе, утром же просыпался раньше меня. У меня вообще было такое ощущение, что он не ложится спать со мной в постель.
В последнее дни я часто проводила время с Памеллой. Конечно, если она не была с Ричардом. Вот и сегодня Фрэнк с Ричардом купались, а мы лежали в шезлонгах.
— У тебя бывает такое, что ты испытываешь желание в совершенно неподходящем месте? — спросила Пам.
Я задумчиво кивнула. Впрочем, не соврав.
— А вы с Фрэнком занимались когда-либо любовью в таких местах? — не унималась Памелла.
Я замерла, не зная, что ответить. Покрывшись краской, все-таки покачала головой.
— О, вы многое потеряли. У нас как-то был секс на пляже, всего в паре метров от людей. Это было …. великолепно.
Мама дорогая. О чем вообще речь? Я убью Фрэнка. Почему дурацкие вопросы задают только мне?
— А какая позиция в сексе вам больше всего нравится? — шепотом спрашивала Пам. — Нам нравиться, когда Ричард сзади.
Фууу, зачем же столько подробностей? Я мучительно соображала, как от неё избавиться. И недолго думая встала из шезлонга.
— Меня, кажется, Фрэнк зовет, — сказала я, направляясь к кромке воды. Мне навстречу шел Ричард. Конечно, соскучился по своей куколке. А, Фрэнк, вон сидит, мокнет дальше. Ну, это я переборщила, потому что Фрэнк ни минуты не сидел, мощными гребками он энергично плыл. При этом лицо его выражало такое опьяняющие удовольствие. Он закрыл глаза, полностью отдавшись наслаждению. Фрэнк был так увлечен, что заметил меня только, когда я была в паре метров от него. Он удивленно открыл глаза и долго смотрел на меня изучающим взглядом. Брови его были сдвинуты на переносице.
— Фрэнк, нам нужно поговорить, — сказала я решительно.
Он, хмурясь, подплыл ко мне.
— В доме, — настаивала я.
Я старалась не смотреть на Фрэнка, когда он выбирался из воды. Но его сексуальность влекла, манила. Этот мужчина просто пропитан феромонами. Мой взгляд скользил по блестящей мокрой спине, округлых ягодицах, мускулистых бедрах, сильных икрах. Почему он так прекрасен?
Ричард с Памеллой провожали нас игривыми взглядами, и Фрэнк неожиданно привлек меня к себе. Это была мучительная близость. Его рука по-хозяйски лежала на моей талии и, казалось, прожигала кожу.
Девятнадцать шагов и мы вошли в спальню через дверь на террасе. Он сразу же отпустил меня.
— Что опять случилось, Саманта? — спросил Фрэнк, поворачиваясь ко мне лицом. Выражение лица было, как обычно, хмурым.
— Ты мог бы не хмуриться, разговаривая со мной? Я устала играть роль, о которой совершенно ничего не знаю, — я негодующе взмахнула.
— О чем ты, черт возьми? — спросил он. Его карие глаза изучающее смотрели на меня.
— О сексе, — просто сказала я.
Удивление лишь на мгновение промелькнуло на его лице.
— Что не так с сексом? — спросил он. Голос его звучал обыденно.
— Что не так? В этом месте все просто помешаны на сексе. Мне каждый день задают сотни вопросов, на которые я не знаю ответа. Мне это осточертело.
— Чем я могу помочь? — спросил он с расстановкой. Глаза сузились, и он замер как могучая пума перед прыжком. Вода тихонько стекала с нашей одежды и капала на ковер, но нам до этого не было дела.
Я не знала, что ему ответить. Не могла же я просто попросить его о практике.
— Ничем, — также растягивая слова, сказала я. — Сама справлюсь. — Я вышла из домика, моментально скрывшись в кустах многолетника. Я слышала, как Фрэнк вышел за мной, но шла не оборачиваясь.
Упругие ветки хлестали меня по лицу, в босые ноги врезались камешки. Мне необходимо побыть в одиночестве. Уже смеркало.
Забежав в большой дом, я схватила в баре бутылку текилы и помчалась в сторону пляжа. Я брела пока не нашла укромное место недалеко от кромки воды. Здесь я расположилась.
Так сидя поджав под себя ноги, я пила текилу прямо из горлышка. Взгляд мой был устремлен в сторону океана. Но мечты мои были о Фрэнке.
И, угораздило же меня в него влюбиться, размышляла я, делая большие глотки огненной жидкости.
Когда Фрэнк нашел меня, рядом со мной лежала полупустая бутылка от текилы. В голове все вертелось, тело покалывало. Хмель сделал свое дело, и я невидящим взором уставилось в разъяренное лицо.
— О чем ты думаешь? — заорал он.
— О тебе, — пьяно прошептала я.
Он на миг замер. Затем его взгляд уперся в лежащую на земле бутылку. Глаза сузились.
— Ты что пила? — вкрадчиво спросил он.
— Нет, — я легла на землю, закинув руки за голову, и уставилась в звездное небо. — Только здесь такое небооО!!!
Фрэнк рывком поднял меня на ноги. Я оказалась прижатой к его мощному торсу, который был, обтянут белой футболкой. Он нагнул голову ко мне, и я решила, что он сейчас поцелует меня, но он обнюхивал меня.
— Эй, в чем дело, приятель? — негодующе закричала я.
— Ты совсем спятила? Зачем ты это сделала? Мне не хватало, только возится с пьяной девицей, — он обхватил руками голову.
— Вовсе я не пьяна, — обижено закричала. — Я просто расслабилась. Слушай, Фрэнк, что если нам сейчас поехать в клуб? — я изобразила танцевальное движение, но вышло видимо не очень из-за шатающихся ног.
— Какой клуб? Ты в своем уме? — уже спокойно спросил он. Видимо решив, что так я лучше воспринимаю информацию. Его брови сошлись на переносице.
Он выглядел так мило, что я засмеялась и пустилась в пляс.
Кружась на песке, я напевала песенку:
— Можно терпеть силу, можно пить текилу, можно ждать утра, а я и дальше буду…
— Стой, стой, остановись, — руки Фрэнка обхватили меня. Я удивленно уставилась на него.
— Фрэнк Мартин, я хочу развлечься. И если ты не отвезешь меня в клуб, — я приложила указательный палец к его губам, и прошептала: — тебе придется развлекать меня самостоятельно.
Затем отступив на шаг от удивленного Фрэнка, поставила руки на талию.
— Ну-ка покажи, на что ты способен.
Он нахмурился, оглядываясь по сторонам, видимо, решая, что со мной делать. Ну, нет, Фрэнк веселье только началось.
— Может стриптиз? Ты очень сексуален. И судя по тому, как ты двигаешься, я думаю, у тебя бы получилось, — подначивала я.
— Замолчи. Ты несешь чушь, — он снова надвигался на меня.
Я отступала назад.
— Ну же Фрэнк. Я хочу это увидеть.
Он всё же обхватил меня руками за талию и на этот раз довольно крепко.
— А я нет, — сказал он, глядя мне прямо в лицо.
Одним ловким движением Фрэнк поднял меня на руки, и я покорно обвила его шею руками. Прижавшись к нему как можно сильнее, я уткнулась носом в его шею.
— Фрэнк, ты обалдений мужик, — откровенно сказала я, поцеловав его в мочку уха. По его коже пробежали «мурашки» и он сдавлено застонал.
— Ты сама не понимаешь, что говоришь, — возразил он.
— Прекрасно понимаю. Давно хотела тебе это сказать. Просто случая не было.
Он шагал быстро и совершенно легко. Как будто бы я была легкой как пушинка. Оказавшись в доме, он поставил меня на ноги.
— Сиди здесь. Я сейчас приду, — строго сказал Фрэнк. Затем вышел, заперев за собой дверь.
Я, пьяно покачиваясь, прошла к шкафу. Отодвинув дверцу, я пыталась понять, где мои белые брюки. Неловко потянув за брюки, которые лежали снизу, я вывалила с полки все содержимое. Присела и порылась руками. Что-то зеленое, красная юбка, белая майка, джинсы, розовый сарафан. Здесь брюк не было. Вернулась к шкафу и через пару минут все вещи были разбросаны по полу.
Послышался звук открываемой двери и вошел Фрэнк со стаканом в руках. Он посмотрел на ворох одежды у моих ног, вскинул бровь в немом вопросе, но ничего не сказал.
— Я уезжаю, Фрэнк, — решительно сказала я.
— Навсегда? — ехидно спросил он.
— Нет, на вечер, — пояснила. — Помоги мне найти одежду.
Он указал на валившиеся по полу вещи.
— Вот же она, — на лице мелькнуло подобие улыбки.
— Ты издеваешься? — мне стало обидно. — Что ж я поеду так.
На мне были грязные шорты и майка с глубоким вырезом. Если учесть то, что днем в этой одежде я купалась в океане, а потом два часа лежала на песке, то и пахла я, наверное, не очень приятно.
— Ты никуда не поедешь, — сказал он. Голос его звучал безапелляционно. — Вот выпей, — он протянул мне стакан.
Меня охватила злоба.
— Какое право ты имеешь мне указывать? — закричала я, выхватив у него стакан, хлестнула жидкость ему в лицо.
Фрэнк даже не шелохнулся. Светлые капли стекали по его злому лицу, а он просто стоял и сверлил меня взглядом. Затем стянул мокрую футболку и вытер ею лицо. Все это он делал медленно и сосредоточенно. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
И когда его свирепые глаза снова устремились на меня, я невольно испугалась. Он переступил через брошенные на полу вещи и двинулся в мою сторону. Я отступала насколько могла быстро.
— Ты пожалеешь об этом. Твои выходки меня достали, — грозно говорил он приближаясь.
Я неожиданно наткнулась на кровать и мои и без того не устойчивые ноги не выдержали внезапного препятствия. Я теряла равновесие, метая руками по сторонам в поисках спасения. Не хотелось позорно завалиться на постель перед обозленным Фрэнком.
Мои руки коснулись ужасного розового балдахина. Я решительно схватилась, не обращая внимание на треск рвущейся ткани. Но мое тело продолжало наклоняться. И дальше все произошло, как в замедленной съемке: я падала, волоча за собой отрывающийся балдахин. Он проторочился через весь каркас и большим ворохом накрыл мое тело, которое все-таки приземлилось спиной на постель. Я забарахталась в противной ткани, но никак не могла найти выход. Затем ворох балдахина исчез сам собой, и я увидела разъяренное лицо Фрэнка. От неожиданности я громко закричала.
Сквозь собственный визг, я слышала грязные ругательства Фрэнка. С неожиданной ловкостью я откатилась в другую сторону постели, он пытался схватить меня за руку.
— Черт, заткнись. Сейчас все сбежаться сюда, — ворчал он.
Мы оказались обое на кровати. Голый по пояс Фрэнк и я, орущая в беспамятстве.
Наконец, его рука накрыла мой рот. Но я была просто в невменяемом состоянии. И ведь не раз мне говорили нельзя мне пить.
Фрэнк резко отдернул руку, после того как я укусила его. Но потом снова схватил и сильно прижал к себе. Теперь у меня не было возможности пошевелиться. Да, мне и не хотелось. Обнаженное тело Фрэнка возбуждало другие инстинкты. И инстинкт самосохранения в них не входил. Слыша неистовый стук сердца Фрэнка, я размышляла, как действовать дальше.
Но у Фрэнка, похоже, были другие планы, потому что через мгновение мы оказались в нашей розовой ванной комнате. Он запихнул меня под душ и во весь напор открыл холодную воду. Я вздрогнула всем телом от неожиданности.
Волосы залепили мне лицо, и я с большим усилием откинула их назад. Фрэнк крепко держал меня. Одной рукой он начал стаскивать с меня майку и шорты. Я пыталась сопротивляться, но ничего не получалось. Когда я осталась только в кружевном ярко-красном белье, он помедлил. В его глазах мелькнул огонь желания. Нервно сглотнул и расстегнул застежку на лифчике. Я была поражена его действиями. Но машинально повела плечами, позволив бюстгальтеру упасть. Лицо Фрэнка еще больше напряглось при виде округлой полной груди. Он отвернулся, отключил кран душа и закрыв пробку ванной, открыл нижний кран. Затем хлестнул больше, чем требовалось пены для ванны. Руки Фрэнка нервно дрожали. Это было невероятно, совершенно невозмутим в любой ситуации, стоящий перед лицом смерти, Фрэнк, казался мне, всегда холодным и сдержанным. Божественно теплая вода начала наполнять ванную и я, с удовольствием, опустилась в пенную воду. Это было восхитительно, чувствовать, как теплая вода ласкает усталое тело. Мышцы постепенно расслаблялись, к тому же, хмель уже прошел. Видимо помог холодный душ и стенания в спальне.
Когда уровень воды уже достиг моего подбородка, Фрэнк закрыл кран. Он протянул мне в ожидании руку. Я, изловчившись, сняла трусики и отдала ему алое кружево.
Я лежала и наблюдала, как Фрэнк собрал всю грязную одежду с пола и запихнул её в стиральную машинку. Задав программу он, наконец, повернулся ко мне лицом. Наши взгляды встретились и я покраснела.
— Прости меня, Фрэнк. Я вела себя ужасно, — искренне прошептала я.
Он снисходительно улыбнулся и присел на выступ около ванны. Наши лица оказались на одном уровне. Он шутливо прикоснулся пальцем к кончику моего носа.
Некоторое время мы молчали, затем Фрэнк сказал:
— Ты купайся, а я подожду в спальне.
Он вышел, и я принялась намыливать волосы. Все-таки у Фрэнка железное терпение и доброе сердце.
Я лежала на своей половине кровати и пыталась уснуть, но мучительная близость Фрэнка отвлекала. Казалось, все нервные окончания сосредоточились в моем животе. В тоже время тело было напряжено, и никак не удавалось расслабиться. Я слышала не совсем ровное дыхание Фрэнка и понимала, что он тоже не спит. Лунный свет из большого окна и прозрачной двери лился в комнату, освещая нашу постель. Теперь не было балдахина, чтобы хоть немного приглушить свет.
Я сойду с ума до утра. Невольный стон сорвался с моих губ, и Фрэнк от неожиданности дернулся.
Вдруг он решительно повернулся всем корпусом ко мне. Мое сердце екнуло и трепыхнулось в груди. Во рту моментально пересохло. Горящие карие глаза смотрели мне прямо в лицо. Напряженные скулы и сжатие губы выдавали мучения Фрэнка.
Я затаила дыхание, когда он легонько коснулся губами моей шеи. Он вымученно вздохнул, и горячее дыхание обожгло мою кожу.
— Саманта, — прошептал он мне, прокладая дорожку из нежных поцелуев к моим губам.
Его тело нависло надо мной. Я застонала и обвила руками его шею. От Фрэнка исходила мощная первобытная энергия. Его язык раздвинул мои губы и начал обследовать мой рот. Я чувствовала, как внутри все дрожит от нарастающего возбуждения.
Его руки задрали мою майку и гладили обнаженные бедра. Я осмелилась и тоже пустила руки в ход. С наслаждением гладила рельефную грудь, мощную спину. Как давно я об это мечтала.
Руки Фрэнка потянулись к краю моей футболки. Затем он поднял её вверх, и я приподнялась, помогая ему. Когда я осталась в одних трусиках, он нежно коснулся рукой моей груди, лаская её.
Затем его рот опять накрыл мой. Его губы неистово и настойчиво терзали меня, доставляя мучительное удовольствие. Я пыталась притянуть его ближе, и когда мне это удалось и тело Фрэнка опустилось на меня, я испытала небывалое наслаждение. Большой упругий пенис упирался в мягкую округлость моего живота. Я чувствовала, как дрожат от напряжения его мышцы, и понимала, что он из последних сил сдерживает желание немедленно наброситься на меня.
Затем я ощутила влажное прикосновение его рта к своей шее. Втягивая кожу губами, он начал нежно покусывать ее. Фрэнк мучительно медленно двигался к моей груди. Когда он достиг своей цели и принялся языком ласкать мой сосок, я ещё крепче прижалась к нему и стала раскачивать бедрами, ощущая разливающийся по телу жар.
Фрэнк застонал, и, оторвавшись от меня, освободил меня от трусиков. Я в свою очередь помогла ему раздеться.
Сначала я подумала, что это обман зрения, когда увидела мужское достоинство Фрэнка. Он был большим и толстым, лишний раз, напоминая, что я имею дело с настоящим мужчиной. Я невольно залюбовалась игрой его упругих мышц. В лунном свете, этот мужчина казался просто нереально красивым, сексуальным. Божественно прекрасным.
Когда его губы опять завладели моим ртом, а рука Фрэнка, коснулась моего лона, время для меня остановилось. Пальцы Фрэнка умело раздвигали пухлые складки моей плоти. Нащупав чувственную точку, он на мгновение замер, затем надавил и продолжил массировать. Мои пальцы судорожно вцепились в простыню, а зубы вонзились в мягкую губу Фрэнка. Горячая пульсация внизу живота становилась просто нестерпимой. Еще немного и я просто не смогу сдержать рвущийся из груди крик.
Я не могла лежать спокойно. Я ерзала и изгибалась, пока его рука ворожила надо мной. И когда мне, казалось, что я больше уже не выдержу, Фрэнк убрал руку.
— Саманта, — его голос звучал ниже, чем обычно. — Я больше не могу сдерживаться. Я безумно тебя хочу, — с мукой в голосе сказал он. — Скажи, что ты не хочешь, чтобы я останавливался.
— Нет, — только и выдохнула я. Его лицо дернулось как от удара, но в тоже время он начал отстраняться. Я поняла, что он меня не правильно понял. — Фрэнк, я хочу тебя. И, если ты не продолжишь, я сама тебя изнасилую, — решительно прошептала я.
Он сдавлено засмеялся и крепко обнял меня. Затем раздвинул коленом мои ноги и разместился между ними. Наши взгляды встретились и я, увидела в его глазах такую муку. И в тоже время они были переполнены нежностью.
Кончик его члена искал вход в мое ждущее лоно. Обуздывая свое нестерпимое, неистовое желание, он медленно входил в меня, дрожа от напряжения. Неизведанные ранее ощущение пронзили мое тело. Я почувствовала, как требует выхода накопившееся в нем напряжение, когда он резким рывком заполнил мое лоно до конца. Ослепляющая боль пронзила меня, и я невольно вскрикнула.
Фрэнк замер, только сейчас осознав, что взял мою девственность. Но уже в следующие мгновение боль начала отступать, и я потянулась навстречу Фрэнку. Он начал медленно двигать бедрами, и я, поймав его темп, встречала его на полпути. Постепенно движение Фрэнка становились интенсивнее и ритмичней. Его дыхание было прерывистым и частим. Горячий клубок вертелся у меня в животе. Лоно изнывало от чувственного наслаждения. И я продолжала двигать бедрами навстречу Фрэнку, пока что-то обжигающе-горячее не взорвалось внизу моего живота, растекаясь огненными волнами по всему телу. Не удержавшись, я закричала. В этот момент я почувствовала последние резкие рывки Фрэнка, когда он с гортанным стоном излил свое семья.
Через время он осторожно откатился и привлек меня к себе. Удобно устроившись на плече Фрэнка, я мечтательно улыбалась. Меня переполняло окрыляющее счастье. И, ничего не могло помешать ему, в данный момент. Сонно зевнув, я крепче прижалась к Фрэнку, и погрузилась в сновидение.
Утром я проснулась рано. Что-то буквально выдернуло меня из сновидения. Открыв глаза, я поняла что — пристальный взгляд Фрэнка. Он сидел, развалившись в кресле возле постели, и хмуро смотрел на меня. Таким угрюмым его я ещё не видела. Чувствую, сейчас начнется.
Я напряглась в ожидании бури, но он молчал.
«Ну, что же ты? Давай! Покончим с этим скорей!» хотелось закричать мне.
Но он молчал! Казалось, это длилось вечность. Мои щеки пылали, сердце бешено стучало в груди. Вдруг он поднялся и сухо сказал, смотря куда-то в сторону:
— Одевайся, а то к завтраку опоздаем.
После этих слов Фрэнк вышел, оставив меня одну. Я изумленно смотрела ему вслед. Ну, странный все-таки человек!
Я поднялась с постели и поразилась беспорядку в комнате. Моя одежда, косметика, парфюмерия разбросаны по полу. В завершения всему возле постели беспорядочной грудой лежит содранный мной полог с постели и настольная лампа. Боже, что подумает горничная?
Наскоро умывшись, я одела мягкие белые шорты и зеленый топ. Затем собрала волосы в высокий хвост. Придирчиво осмотрев себя в зеркале осталась довольна результатом.
— Фрэнк, — окликнула я, выйдя из спальни. Он нехотя повернулся. — Может сначала убраться в комнате?
— Опоздаем на завтрак. Ты же не хочешь, чтобы миссис Долсон строила догадки, почему мы не пришли? — он насмешливо приподнял левую бровь.
— Конечно, нет, — ответила я. — Мне и так хватает её фантазии. Уже аппетит пропал.
Мы двинулись к главному дому, и я немного расслабилась. Фрэнк ведет себя вполне нормально. Может мне удастся избежать расспросов и разбирательств.
В этот момент из своего домика вышли Памела и Ричард. Завидев нас, они остановились. Когда мы поравнялись, меня смутило выражение их лиц. Они таинственно улыбались и переглядывались.
— Доброе утро, — поздоровались мы. Они кивнули и рассредоточились: Памела схватила меня под руку, а Ричард подошел к Фрэнку. При этом мы с Памелой вырвались вперед.
— Ну-ка рассказывай, что там у вас ночью происходило? — спросила она, подмигнув.
Я замялась. Что я могу ответить?
— Ничего особенного, — пыталась замять тему я, но щеки мои предательски покраснели.
— Ты хочешь сказать у вас так всегда? — удивилась Памела.
— Эээ…
— Мы с Ричардом, как раз гуляли… Но проходя мимо вашего домика… это было нечто! Вы устраиваете какие-то игры? Сначала крик, затем такие стоны. Я даже обзавидовалась! — она мечтательно закатила глаза, а я просто не знала, что сказать. Казалось, никогда в жизни я так не смущалась.
Но, слава Богу, в этот момент мы вошли в дом и она замолчала.
Завтрак прошел тихо, так как миссис Долсон отсутствовала. Я эгоистично обрадовалась её мигрени и, слопала целых пять оладий с персиковым джемом.
Когда мы возвратились в домик, все уже сияло чистотой. Правда, кровать так и осталась без полога. Но это даже радовало, хоть немного меньше ненавистного розового цвета.
— Это самое лучшее, что ты сделала прошлым вечером, — сказал Фрэнк, указывая на пустой каркас.
Я пошатнулась, как от удара. Лицо Фрэнка было хмурым и отчужденным. Но я не дам ему знать как мне больно.
— Рада, что доставила удовольствие, — двусмысленно сказала я. — Хоть в чем-то угодила…
Его лицо помрачнело, и он схватил меня за руку. Наши взгляды скрестились как острые шпаги.
— Почему ты мне не сказала? — наконец спросил он.
Я молчала, только сердито сверлила его глазами.
— Хорошо, попробуем по-другому: почему ты не сказала мне, что ты ещё девственница?
— Это что-то меняет? — прокаркала я.
— Да, и очень многое. Между нами вообще ничего не должно быть. Я нарушил правила и признаю свою вину, — угрюмо сказал он.
Я фыркнула.
— Какое благородство, Фрэнк. Ты еще мне предложение сделай, — я мерзко засмеялась. Его глаза прищурились. В этот момент я была противна сама себе, но не знала, как ещё спасти свою гордость. Я вырвала свою руку и отвернулась.
— Почему ты все всегда усложняешь? Когда у тебя следующая менструация? — спросил он.
Я резко повернулась, собираясь сказать что-нибудь резкое, но, когда увидела лицо Фрэнка, остановилась. Оно выражало муку и вину.
— Если ты насчет ночи переживаешь, то можешь быть спокоен: со дня на день ожидаю, — спокойно сказала я.
Он задумчиво посмотрел на меня и отвернулся к окну.
Нужно было срочно менять тему.
— Эээ… о чем вы с Ричардом говорили утром? — вполне дружелюбно спросила я.
— Он спрашивал, почему ты кричала ночью? — ответил Фрэнк. При этом голос его звучал как-то странно.
И зачем я только спросила. Сама себя поставила в неловкое положение.
— И что же ты ответил? — осторожно спросила.
Фрэнк повернулся, на лице его впервые за сегодняшнее утро появилась широкая улыбка.
— Я сказал, что ты в страсти себя не контролируешь: кричишь, материшься, кусаешься и даже бьешься, если я что-то не так сделаю, — он приподнял брови над озорными глазами и хмыкнул, явно довольный сам собой.
Меня же это просто вывело из себя. И так утро тяжелое выпало, теперь ещё я буду стесняться показаться из дома.
— Как ты посмел? — зашипела я на него. — Он подумает, что у меня не все в порядке с головой.
— И не сильно ошибется, — продолжал издеваться Фрэнк.
— Вижу тебе больно смешно? — угрожающе спросила я. Мой голос даже задрожал от предвкушения. — Тогда, сегодня за обедом я попрошу миссис Долсон дать тебе парочку советов в том, как доставить женщине удовольствие, — я победно улыбнулась.
Фрэнк же одним движением руки привлек меня к себе и хриплым шепотом спросил:
— Я думал, тебе вчера всё понравилось? Или я ошибся? Можем попробовать ещё раз.
От его слов меня бросило в жар, дыхание сбилось, по коже пошли мурашки. Боже, как мало ему требуется, чтобы привести меня в замешательство.
— Как-нибудь в другой раз, — чудом мне удалось спокойно ответить. — Сейчас я бы хотела немного поработать над книгой.
Я легко освободилась из рук Фрэнка и отвернулась к компьютеру.
— Только в интернет не входи. Это не безопасно, — сказал он.
Как мне это надоело. Чувствуешь себя просто не разумным дитем, которому постоянно указывают, что делать и когда. И главное, почти все запрещено. Но, с другой стороны, я понимаю, что Фрэнк прав и все это делается для меня.
Через пару дней, когда мы встретили Андерсонов, я немного засмущалась. Но Ричард вел себя как обычно, из чего я поняла: Фрэнк просто смеялся надо мной и ничего ужасного он ему не сказал. Памела же, как только мы остались одни начала забрасывать меня вопросами об интимных играх. Если раньше она по собственной инициативе считала нужным давать мне советы, то теперь она сочла меня экспертом в амурных делах. Смешно, ей Богу.
— Представляешь, — вдруг переключилась Памела, — у меня пятый день задержки. Мы подозреваем беременность.
Я замерла на этих словах, так как у самой был первый день задержки. Фрэнк каждый день изводил меня вопросами. Знаю, что ничего не может быть и все равно страшно.
— Мы, конечно, не планировали так рано. Но если это произошло, то будем просто счастливы, — она счастливо улыбнулась и, мне тоже удалось натянуть улыбку на лицо.
— Кстати, вы же сегодня собираетесь в город? — спросила Памела. Я кивнула. — Ты не могла бы купить мне тест, думаю уже можно сделать?
Я замялась, не зная, что ответить. Она ждала ответа, поэтому я просто кивнула, ругая себя всеми возможными словами.
— Фрэнк, пока ты будешь говорить с Денни, я зайду в аптеку, — решительно сказала я. — Памела просила меня кое-что купить.
Он нерешительно кивнул и я, облегченно вздохнув, что так легко удалось от него отделаться, вошла в здание аптеки.
Пришлось несколько раз пройтись вдоль стеллажей, пока я нашла то, что нужно. Но тут я растерялась, было несколько разных фирм производителей и, естественно, я не знала какая лучше.
Я взяла тест в голубой упаковке и стала рассматривать его. Ничего определенного на нем не было написано. Я положила тест обратно и, тогда мой взгляд упал на зеленую упаковку теста с однозначным названием «Беббитест». На коробке также изображался милый малыш. Думаю, этот подойдет.
— Что ты здесь делаешь? — раздался голос Фрэнка. Он стоял сбоку от меня и недоуменно рассматривал витрину.
Когда он понял, что я выбираю, глаза его испуганно расширились. А мне вдруг стало смешно.
— Расслабься Фрэнк. Я же сказала это для Памелы.
Он немного успокоился.
— Сдается мне, что тебе тоже не помешает это купить? — тихо спросил он.
— Совсем нет, — отчаянно отрицала я. — Ты несешь чушь. Этого не может быть.
И все же после его вопроса меня бросило в холодный пот.
К вечеру у меня начал болеть низ живота и пошла менструация.
— Что с тобой? — спросил Фрэнк, когда увидел меня лежащей на кровати.
— Танцуй, Фрэнки, ты не станешь папочкой, — пошутила я. Затем устало добавила: — В первый день я всегда плохо себя чувствую.
Он понимающе кивнул и спросил:
— Чем я могу помочь?
Его карие глаза выражали участие и сочувствие.
— Боюсь, что ничем. Хотя… ты мог бы полежать рядом со мной?
Стыдно признаться, но в такие моменты как этот мне всегда хотелось, чтобы кто-нибудь находился возле меня. Но я всегда была одна.
Фрэнк аккуратно лег на свободную половину постели и привлек меня к себе. Я уткнулась лицом в его обнаженную шею, ощущая манящий аромат его теплой кожи. Рука Фрэнка ласково гладила меня по спине и в этот момент я чувствовала себя любимой и защищенной.
— Плохие новости, — сказал Фрэнк, повесив трубку
— Что случилось? — мой голос звучал неестественно низко.
Лицо Фрэнка было нахмуренным и мрачным. В глазах же читалась тревога.
— Местонахождение Макса до сих пор неизвестно. Но он прислал о себе весточку: новое письмо с угрозами. Черт! Больше всего мучает эта неизвестность. Я не знаю, откуда ожидать опасность.
Фрэнк растеряно провел рукой по голове.
— Пошли. Поговорим дома, — сказал он через мгновение. При этом он взял меня за руку и повел к машине.
Слово «дом» звучало необычайно привлекательно для меня. И ведь, действительно за те три недели, что мы провели в коттедже, это место стало мне родным.
Прошло девять дней после нашей с Фрэнком близости. Каждую ночь он сжимал меня в объятиях, но в тоже время не проявлял больше никаких попыток сближения. Временами, когда Фрэнк терял бдительность, я чувствовала его возбуждение, но дальше поцелуя в лоб перед сном, дело не шло.
В пансионате намечался праздник Стихий, который проводили каждый год первого декабря. Устраивались танцы, игры, маскарад и различные конкурсы. Приготовления шли полным ходом, поэтому я тоже в них участвовала. Дабы скоротать время. Иногда на помощь приходила Памела. Но очень редко, так как её беременность подтвердилась и теперь она переживала все прелести первого триместра. На неё было больно глядеть: исхудавшая, бледная, вымученная. Миссис Долсон с видом знатока убеждала, что скоро это пройдет. Памела же была настроена пессимистично.
Выходя из машины, я подняла голову вверх. Небо затянуло черными тучами. Неужели пойдет дождь?
— Похоже, собирается дождь, — сказал Фрэнк, словно прочитав мои мысли.
Я поежилась от такой перспективы.
— Боишься? — серьезно спросил он.
Я отрицательно мотнула головой.
— Нет, просто не люблю грозу ночью.
Фрэнк понимающе кивнул, и мы направились к дому.
— Может, прогуляемся перед сном? — предложил Фрэнк после душа.
Я согласно кивнула.
Было темно, и я без стеснения вышла к океану в голубой пижаме: коротких шортиках и майке. На Фрэнке были одеты лишь белые спортивные брюки. Причем сидели они так низко, что было ясно — белья под ними нет.
Отблески луны играли на рельефных мускулах Фрэнка, рождая нескромные фантазии. По телу растекалось тепло от одной мысли о том, чтобы прикоснуться к этому божеству.
— Фрэнк, почему ты охраняешь меня? — спросила я, когда мы сели у берега.
Он посмотрела на меня долгим взглядом серьезных глаз, затем отвернулся к океану.
— Я задолжал твоему отцу, — нехотя произнес он.
— В каком смысле? — он молчал, только сильнее сжал губы. — Расскажи мне, пожалуйста. Я хочу все понять, — попросила я.
Он так и не повернулся, но неожиданно сказал:
— Когда мне было сем лет, моих родителей убила банда, лишь за то, что они оказались в неподходящем месте в неподходящий момент.
Голос его звучал тихо. Но, несмотря на это ощущалась горечь, которую испытывал сейчас Фрэнк. Он резко замахнулся и бросил камушек в воду. Затем плечи его как-то поникли и он продолжил:
— Тогда я решил, что буду спасать людей. И, в восемнадцать лет, я вошел в воздушно-десантные войска специального назначения. Но в жизни все оказалось не так, как я думал. Даже тогда я был не в силах помочь. В течение моей службы нас отправляли в горячие точки, где каждый день погибало сотни невинных людей. Но наша борьба шла не за их жизни, а за власть.
Он замолчал, и на лице его появилась горькая усмешка.
— Через сем лет службы я подал в отставку. Со мной ушло ещё пять человек. Среди которых был Денни. Разуверение в силе закона и правосудия, мы создали свою группировку. Банду наемников. Военная выдержка, армейский дух, ужас, пережитый на войнах, сделали нас непобедимыми. За очень большие деньги одних тварей мы истребляли численность других.
Он замолчал, собираясь с мыслями, я же не могла даже дышать. Меня поразила откровенность Фрэнка больше, чем сама суть рассказа.
— В тот раз ничего не предвещало беды. Нам заказали одного наркодилера. И дело, честно говоря, было плевое. Но случилось непредвиденное: нас ожидала засада. Половина отряда погибла. Мне удалось выбраться, но я был ранен, терял много крови… Твой отец нашел меня вблизи вашего поместья в Колорадо.
Я испытала жуткий страх от одной мысли, что Фрэнк мог погибнуть.
— Пойдем в дом, скоро дождь пойдет, — сказал он поднимаясь.
Где-то в небе блеснула молния, озаряя берег ярким светом.
Я поднялась, но не успела сделать и пары шагов, как споткнулась обо что-то острое, больно ударив ногу.
Фрэнк ловко поймал меня в свои объятия. И на некоторое время я забыла о боли в лодыжке. Желание захлестнуло всю мою сущность. Я слушала прерывистое дыхание Фрэнка, ожидая, отпустит ли он меня?
Вдруг снова блеснула молния, и я отчетливо увидела лицо Фрэнка. Его глаза прожигали меня насквозь.
Нервно сглотнув, я решительно накрыла его губы своими. И в этот момент на нас хлынули мощные струи дождя. По телу пробежала дрожь, и я теснее прижалась к Фрэнку, ощущая, как он крепче обнимает меня.
Мы уже были полностью мокрые, когда Фрэнк поднял меня на руки и понес в дом…
В тот раз все было совсем иначе. Движения Фрэнка были мучительно медленные, а глаза изучали такую нежность и ласку, что мне казалось я схожу с ума. Он покрывал поцелуями мое лицо и тело. В этот момент мне казалось, что Фрэнк признается мне в любви и доказывает свою преданность и поклонение.
С тех пор он не сторонился меня, а наоборот мы старались провести каждую минуту вместе. Мы гуляли по пляжу, купались, собирали ракушки или просто обнявшись, смотрели телевизор. Безумные ночи наслаждения были частью нашей жизни. Выезжая в город, мы сидели в кафе, ходили в кино. При этом мы были счастливы, много смеялись и поминутно целовались. Теперь мы были похожи на настоящих молодоженов. Да, и скажу вам я себя так и чувствовала. И хотя о любви не было сказано ни слова, я знала — Фрэнк любит меня. Это читалось в каждом его взгляде, жесте.
Сегодня в пансионате был праздник, к которому все так долго готовились. Я стояла перед зеркалом, рассматривая свое изображения. Переливающее платье-разлетайка было как раз подходящим для праздника Стихий. Волны платья были окрашены в цвета от голубого до бушующего сиреневого, выражая все возможные состояния океана.
Фрэнк подошел ко мне сзади и обнял за талию, целуя в затылок.
— Ты выглядишь превосходно. Особенно привлекают взгляд соблазнительные обнаженные ножки, — прошептал он бархатным голосом мне на ухо.
Тепло разлилось по всему моему телу.
— Ты видел их тысячу раз, — ответила я, пытаясь прийти в себя.
— Но хочу видеть их ещё тысячу миллион раз, — прошептал он.
Фрэнк развернул меня к себе лицом, и когда наши взгляды встретились, я почувствовала что теряю контроль. Фрэнк уже склонил свою голову ко мне, но в этот момент раздался стук в дверь.
Мы разочаровано вздохнули, но затем рассмеялись. Фрэнк быстро чмокнул меня в губы, и мы направились к двери.
— Что-то долго вы не открывали, — поддразнил Ричард.
Я залилась румянцем, а Фрэнк довольно хмыкнул. Боже, когда я перестану краснеть. Памела, стоявшая рядом с Ричардом, в белоснежном шифоновом сарафане, толкнула его локтем.
— Как ты сегодня? — спросила я, когда мы шли к дому. На главной террасе дома должен был проходить праздник.
— Ничего вроде. С утра только немного подташнивало. А теперь я просто мечтаю о кремовом пирожном миссис Апершон, — сказала Памела, закатывая мечтательно глаза.
Я засмеялась.
— Я обещаю стащить их как можно больше для тебя. Придеться постараться, чтобы опередить мистера Долсона. Потому что так же как миссис Долсон помешана на сексе, он помешан на еде. Особенно на сладком, — задумчиво сказал я.
Памела прыснула, и мы засмеялись вместе. Ричард с Фрэнком обернулись к нам.
— Признавайтесь, что вы задумали? — подозрительно прищурившись, спросил Фрэнк. Но в глазах его сияла улыбка.
Мы с Фрэнком стояли, обнявшись, в самом центре террасы и смеялись, наблюдая, как дети Райлов соревнуются с детьми Ларексонов. Мистер и миссис Ларексон приехали неделю назад, и их девятилетние мальчишки-близнецы буквально подорвали на ноги весь пансионат.
Сегодня во всех конкурсах дети были главными героями. Все были одеты очень просто, главной целью при выборе наряда был комфорт. И миссис Долсон лихо подпрыгивала в ярко-малиновых шортах соревнуясь с Мелани Райли за черничное желе.
Фрэнк и я приняли участие в одном конкурсе. На середине шнура миссис Апершон завязала узелок, а к концам прикрепила по простому карандашу. Нужно было намотать свою часть шнура на карандаш. Кто быстрее дойдет до узелка — победитель. Шнур был очень длинным, и мы мотали его, смеясь и переговариваясь. Ну, в общем, мне удалось отвлечь Фрэнка в самом конце шнура, прошептав томным голосом: «Сдавайся Фрэнк, не то сегодня ночью я с тобой расквитаюсь». Он растерялся на некоторое время, и мне удалось первой закончить свою половину шнура. Я победно закричала и бросилась на шею Фрэнку. Он уже пришел в себя и, теперь, не смотря ни на что, смеялся вместе со мной.
— Теперь мне придется с тобой разобраться, — прошептал он мне так тихо, чтобы никто не слышал.
— С удовольствием, — прошептала я ему в ответ, и мы снова засмеялись.
Мне вручили в подарок клубничный пирог, и Памела с удовольствием его поедала в сторонке.
Вечер заканчивался танцами и все, образовав круг, весело приплясывали под веселые кубинские ритмы. При этом Апершоны, Долсоны и Томпсоны танцевали зажигательней остальных, не смотря на возраст. И хотя здесь собрались люди, совершено не знавшие друг друга до этой осени, атмосфера была такой домашней. Это было похоже на сбор большой семьи. Мне было грустно от мысли, что когда-нибудь это закончиться. Здесь на острове я впервые испытывала себя по-настоящему счастливой.
Когда в динамиках зазвучала медленная композиция, мы разбились по парам. Руки Фрэнка нежно обнимали меня за талию, и мы медленно раскачивались под томительные аккорды мелодии. Я положила свою голову Фрэнку на плечо и слушала звуки мирного биения его сердца. Сквозь звуки музыки слышались громкое тиканье напольных старинных часов. Они как будто отчитывали отведенное нам с Фрэнком время, чтобы быть вместе. Я вздохнула, отгоняя грустные мысли и прижалась к Фрэнку крепче. Мое сердце кричало о своей любви к этому мужчине, но голос не имел права сказать вслух.
Безумно целуясь, и раздеваясь на ходу, из коридора мы входили в спальню. Сегодня я хотела доставить Фрэнку такое же наслаждение, как он доставлял мне каждую ночь. Я повалила его на постель и растянулась сверху, целуя в губы и лаская руками обнаженный мускулистый торс.
Когда мои губы переместились к его шее, Фрэнк громко выдохнул. Я завела руки Фрэнка за голову и прижала их своими руками к подушке.
Я довольно выдохнула, заводясь ещё больше от сознание своей власти. Кровь стучала в висках, а пульсация между ног усиливалась, становясь нестерпимо настойчивой. Я быстро бросила взгляд на лицо Фрэнка: возбуждений он смотрел на меня горящими от страсти глазами.
Я ласкала грудь и живот Фрэнка, заставляя его забыть обо всем. Судорожные вздохи и выступившие на скулах желваки, говорили мне, какие ласки больше всего ему нравились.
Когда я плотно обхватила рукой его плоть, он со свистом втянул воздух и приподнял бедра мне навстречу. Я наслаждалась ощущением жара и мощной силы под ладонью. Но не успела я предпринять что-то далее как оказалась опрокинутой на спину, а тело Фрэнка уже нависло надо мной. Это произошло бесшумно и буквально за считанные секунды.
— Фрэнк, — пыталась сопротивляться я.
— Что? — хрипло спросил он.
— Я хочу попробовать быть сверху, — решительно выпалила я, заливаясь краской стыда.
Он гортанно застонал, и со словами: «Ты сведешь меня с ума», занял прежнюю позицию. Я неумело, но направляемая горячим желание, приняла плоть Фрэнка внутрь себя. При этом движении мы застонали в унисон. С помощью Фрэнка я начала раскачиваться. Я испытывала нестерпимо острое наслаждение. Я горела в огне страсти, стонала и ускоряла темп. Частое прерывистое дыхание Фрэнка подстегивало меня к откровенным действиям.
Когда волна наслаждения накрыла нас с головой, я обессилено упала на грудь Фрэнка. Руки Фрэнка все ещё крепко меня обнимали, и я отдаленно слушала его бормотание.
Засыпая я уловила лишь отдельные слова: «воля….судьба…».
Время завертелось стремительно быстро. Прошло семь недель с тех пор, как мы приехали на Кубу. Но мне казалось, что это было вчера. Я чувствовала себя счастливой, любимой. Но самое страшное, каждую секунду, каждое мгновение я ждала, что это может прерваться. Я думаю, и Фрэнк это понимал. Временами я просыпалась ночью и находила его сидящим в кресле у окна. Лицо его было отрешенным, замкнутым и таким далеким. Когда я спрашивала, что с ним, почему он не спит, он лишь больше хмурился в ответ и отвечал: «Плохое предчувствие». Я старалась насладиться каждым днем, проведенным с ним, не думая ни о чем. Я просто жила.
Я не скучала по дому. Единственное, мне было жаль, что я пропустила день посещения детского приюта. Сердце щемило от мысли, что они ждут меня. Но пришлось ограничиться просьбой, чтобы мама пошла вместо меня. Я не представляла, как она будет вести себя с детьми. Она совершенно не умела общаться ни с младенцами, ни с подростками. Видимо, события двадцати пятилетней давности наложили отпечаток на её душу. Она была отстраненной даже со мной. А остальных детей вообще избегала.
Мысли мои прервал голос Фрэнка.
— Саманта, пойдем, вода очень теплая, — уговаривал меня он. Океан сегодня бушевал. Ветер вздувал новые и новые волны, которые шумными потоками накатывались к берегу.
— Нет, Фрэнк. Идите с Ричардом вдвоем. Мы лучше прогуляемся с Памелой.
Глаза Фрэнка неодобрительно сощурились. Он не любил, когда я куда-нибудь ходила без него.
— Ты должна быть постоянно у меня на глазах. В поле моей видимости, — говорил он. Но естественно при Памела и Ричарде он не мог больше ничего требовать. Они и так удивленно переглянулись между собой.
— Фрэнк, мы будем здесь на берегу, — сказала вдруг Памела. — Нам же нужно когда-нибудь обсуждать свои женские проблемы. В конце концов, завтра мы уезжаем и видимся в последний раз.
Памела откинула назад свою пышную рыжую гриву и настойчиво уставилась на Ричарда.
— Правда, старина, пошли, — подключился Ричард, внемлив немому требованию Памелы.
— Недолго, Сэм, — прошептал Фрэнк и едва уловимым движением коснулся моих губ.
Почему это мне не понравилось. Появилось такое ощущение, что это было прощание. С тяжелым сердцем я шла рядом с Памелой и пыталась сосредоточиться на разговоре.
— …. это так волнующе знать, что там внутри тебя твоя кровиночка. Я с нетерпением ожидаю первых шевелений. Ричард тоже….
Мы обогнули скалистый мыс острова и оказались с другой стороны острова, который был пустынным. Мне не нравилось то, что мы нарушаем правила Фрэнка. Но Памела все шагала. Остается надежда, что Фрэнк не заметит нашего отсутствия.
И хотя, втайне от Фрэнка, мы с Памелой здесь раньше бывали, сегодня меня почему-то обхватило чувство неопределённой, бессознательной тревоги. Сердце начало отбывать немыслимо бешеный ритм. Мне казалось, что за нами кто-то наблюдает. Кто-то не хороший. И тревога моя усилилась. Мои ладони вспотели, по коже пробежали мурашки.
Что за ерунда? Это все надумано.
Я попыталась расслабиться, отвлечься. Но почему-то безумно хотелось броситься со всех ног назад, к лагерю. К Фрэнку.
— Эй, ты меня вообще слушаешь? Я с кем разговариваю? — Памела пощелкала пальцами, привлекая мое внимание. Её красивое личико выражало обиду. — Понимаю, тема может и не очень актуальна для тебя. Но в конце концом, вы ведь когда-нибудь собираетесь заводить детей, — закончила она миролюбиво.
Я открыла рот, дабы успокоит её и убедить, что я вся во внимании, но застыла, так и не вымолвив ни слова. Со стороны берега, обогнув другую сторону мыса, к нам шли двое мужчин. Одеты они были совершенно обыкновенно для этого места — яркие гаванские рубахи и короткие шорты. Но я осознала — вот то чего я боялась. Они пришли за мной. Спокойно, без каких либо специфических трюков. Так вот просто, моя смерть шла на меня. Их лица не выражали совершенно никаких эмоций. Вот тот миг, из-за которого я почти два месяца провела здесь. И по собственной глупости сейчас я сижу здесь одна без охраны. В голове лишь одна мысль: умру или выживу? Затем проносятся картины последних месяцев. И Боже, я хочу жить!
Они совсем рядом, Памела встает. А я сижу совершенно неподвижно, находясь по другую сторону поваленных бревен. Мое тело словно оцепенело. Я не хочу, чтобы кто-то пострадал. Ни Памела, ни Фрэнк.
— Кто вы? — отдаленно слышу голос Памелы. Она нахмурилась, видеть кого-либо не из пансионата здесь раньше не приходилось.
Один из парней тот, что ближе грубо хватает её за руку. Памела морщиться от боли, и я вскакиваю.
— Нет. Постойте. Вы же хотите, чтобы все произошло тихо? — я почти улыбаюсь, радуясь своей идеи. Я сумасшедшая! — Шум нам ни к чему! Я пойду тихо, если вы оставите девушку здесь, — беззаботно говорю я, чтобы не напугать Пам. Затем добавляю решительно, почти требовательно. — Целой и невредимой.
Они нерешительно оглядываются. Затем первый, который все ещё держит Памелу, говорит:
— Она может побежать за помощью, как только мы отчалим.
— Так свяжите её, — выдаю я. Памела обиженно охает и непонимающе смотрит на меня.
— Чем? — почти с насмешкой спрашивает второй и разводит руками по сторонам. — Мы шли за одной девчонкой. Ты должна была оказаться здесь одна.
Я вспоминаю, что вчера действительно бродила по скалам одна, пока Фрэнк был в городе. Я не поехала, сказав, что приболела. Так, они видели меня.
— Давай просто вырубим, девчонку. Боссу не понравиться, если мы притащим её на Глорию. Здесь у нас нет концов, и привлекать внимание себе дороже, — говорит первый и с силой опускает кулак на голову Памелы. Я испуганно вскрикнула и бросилась к ней.
— Что вы делаете? Я же просила… — руками ощупываю её. Вроде все нормально, но она лежит совершенно неподвижно.
— Пока она цела. Так, что пошли быстро.
Меня грубо хватают под руки и с силой тянут к причудливо изогнутым скалам.
— Пустите. Я сама пойду, — прошу я, пытаясь сохранить последнее достоинство.
Снова грубый толчок в спину, и я оказываюсь немного впереди своих похитителей. Но больше они меня не трогают, и я стараюсь идти одновременно быстро и спокойно. Мысли роятся в голове. Только бы Фрэнк пришел. Услышь меня! Я здесь! Дура набитая. Сама ведь виновата!
Я так задумалась, что не замечаю ничего, пока перед моим взором не возникает маленькая моторная лодка. Ну, вот и все! Меня пыхают в лодку. И я покорно сажусь, с надеждой оглядываясь по сторонам. Но вокруг тихо. Стоит просто немыслимо мертвая тишина. Она пугает больше всего остального. Я сжимаю страх в комок, и направляю вольный взгляд вперед в океан.
Мы плыли достаточно долго. Обогнули остров с другой стороны и, вот я уже поднимаюсь по трапу белоснежной яхты. Яхта находиться на причале в городе. Но никому нет дела до снующих туда-сюда людях.
Палуба оказалась неожиданно просторной. Мы движемся дальше и спускаемся вниз по лестнице к каютам. Один из похитителей стучит в дверь, но я так отвлечена от внешнего мира, что даже не замечаю кто. Слышу только отчетливый звук.
И в этот момент неожыдано страх отступает и, я понимаю то, что давно хотела. Я хочу посмотреть этому человеку в глаза!
Мы входим, и я пытаюсь справиться с темнотой каюты после яркого солнечного света. Прищуриваюсь, я тихо веду взглядом по помещению. Улавливаю какое-то движение слева от себя и замираю.
— Как долго я ждал этой встречи, — говорит человек. — Оставьте нас ребята, — он махает рукой в сторону двери и поднимается с кресла. Солнечный луч из иллюминатора освещает его лицо. Ну вот, наконец. Лицом к лицу.
— Здравствуй, Маркус Ланталь, — говорю я, смело ступая навстречу. Как там говорится? Умирать так с музыкой. Но сердце почему-то колотится как сумасшедшее.
Лицо врага оказывается красивым. Голубые глаза, светлые волосы. Высокий, поджарый. И вот какой гнилой человек!
— Я хотел, чтобы ты знала обо мне. Чтобы твои мамочка с папочкой просыпались в мокром поту с моим именем на устах. Они думали, я так просто сдамся? — он делает резкий выпад и одной рукой хватает меня за волосы. Вторая медленно скользит вдоль моей щеки. Теперь я понимаю, что такое настоящий всепоглощающий страх. Он поглощает все мое существо.
— Ты мерзкая тварь. Так похожа на отца. Все эти ненавистные, отвратительные черты, — Маркус наотмашь бьет меня по лицу, так что моя голова дергается от силы удара. Затем резко швыряет меня, и я пролетаю через пространство небольшой каюты и приземляюсь в противоположном углу. Голову и левое плечо пронзает острая боль. Я невольно вскрикиваю. — Больно, детка? Не похоже! Твоя мамочка орала куда громче.
Я силюсь подняться, но силы мои как будто куда-то ушли. От губы по подбородку стекает струйка крови. Но я чувствую её во рту. Соленая и противно терпкая на вкус. Я яростно сплевываю и наконец, поднимаюсь, храбро встречая его взгляд.
— Смелая детка? Явно не в мать! — он начинает омерзительно смеяться. Лицо его искажается, превращаясь в мерзкую маску злобной куклы.
— Зачем я тебе? — шепчу я, сердясь сама на себя за слабость звучащую в голосе.
— Шутишь? — злобно скалиться он. Затем лицо его становиться серьезным и решительным голосом он говорит: — Ты не должна жить! — махнув рукой, он отворачивается и, заложив руки за спину, проходит по каюте. — Я думал убить Натали, но затем в моем мозгу созрела куда более соблазнительная идея. Каково им будет жить, зная, что их единственная дочь…. — он хмуриться, и резко поворачивается ко мне спиной: — Зачем я тебе это все говорю?
Он разговаривает нервно дергаясь, являя собой нездорового человека.
— Твой чертов телохранитель мне здорово нервы потрепал. Меня достала его слежка, пришлось укрываться, но взять много людей не удалось, — он рассеянно чешет затылок. Создается впечатление, что он говорит сам с собой. — Да, и твое местонахождение долго было неизвестно. А выдал вас, знаешь кто? Твоя мамочка письмо тебе на Кубу отправила, — он начинает пронзительно хохотать. — Оно к тебе уже не дойдет. Натали, наивная по жизни была. Верит во все хорошее, сука. А жизнь жестока! — он сверкает безумными глазами и осматривает каюту. — Кстати, как тебе оказаться у меня? Боишься? — шепчет он, опять, надвигаясь. Я усилием воли заставляю себя остаться на месте, пока он не оказывается прямо передо мной. — Меня раздражает твоя храбрость. Ты должна визжать от одной мысли о том, что я с тобой сделаю.
Во мне поднимается ярость. Перед кем пресмыкать, если я все равно умру? Отбросив в сторону мораль, я плюю ему прямо в лицо.
— Не дождешься, мразь, — злобно говорю я. Мне нравиться то, как решительно звучит мой голос. Но Ланталь приходит в ещё большое бешенство и с силой бьет меня по лицу. Я, ощущаю вместе с новой порцией крови, выброс неудержимого гнева. Молниеносно, резко вскидываю руку и яростно опускаю кулак на челюсть этого нечеловека. Затем добавляю удар ногой в пах. Приемы, которые знает каждый американский подросток. Но Ланталь не ожидал, что я могу сопротивляться.
Он корчиться, согнувшись пополам. Я же думаю, что все как-то не так. На палубе неожиданно слышаться какая-то возня и шум. Я отвлекаюсь и, в следующую минуту, Маркус отбрасывает меня ударом на мое первичное место. Я уже не чувствую боли, медленно оседаю на пол.
Теряя сознание, улавливаю лишь грохот открываемой двери и яростный, но до боли знакомый голос:
— Ты покойник…
Через некоторое время я прихожу в себя. Чувствую резкую боль в голове. Но, мое внимание привлекает яростная борьба мужчин в каюте. И я забываю о своей боли.
Фрэнк… Милый, любимый, единственный, такой родной. И вот сейчас я вижу его ярость, гнев. Мощные кулаки наносят один за другим стремительные удары. Во всем его теле чувствуется мастерство, отточенное годами. Каждое движение просчитано заранее, выполнено профессионально, легко. Он как будто играет, движется плавно и грациозно.
Но Маркус тоже не промах. Он ловко парирует удары. И каждый раз, когда он находиться слишком близко от Фрэнка, мое сердце замирает от страха.
Немного переместившись на месте, попробовав встать, я с шумом втягиваю воздух, пытаясь сдержать стон боли.
Фрэнк реагирует моментально и вот его лицо уже повернуто ко мне. В глазах появляется беспокойство. Я киваю, что все хорошо, чтобы он не отвлекался, но Маркус уже наносит сокрушительный удар и поваливает своим телом Фрэнка на пол.
Я с ужасом наблюдаю, как двое здоровенных мужчин качаются по полу, неистово нанося удары, злобно скалясь и рыча друг на друга.
Фрэнк держится легко, словно бой не требует от него никаких усилий. Но Маркус же постепенно слабеет. Его глаз заплыл багрово-фиолетовым синяком, бровь и губа были рассечены и из них сочились струйки крови. Еще немного и он потеряет последние силы, но Фрэнк беспощадно наносить удар за ударом.
Затем он хватает Маркуса руками за голову.
— Это тебе за все зло, что ты причинил людям.
Резкое движение сильных рук и я слышу противный треск ломающихся костей, а тело Маркуса безвольно спадает на пол.
Мои глаза широко распахнуты. Фрэнк медленно идет ко мне, подняв руки зачем-то вверх.
— Саманта, — осторожно зовет он, отвлекая меня от созерцания недвижимого тела Маркуса. Я перевожу взгляд на Фрэнка и моргаю, не в силах что-либо вымолвить. Его лицо покрыто ссадинами и царапинами, одежда порвана и испачкана.
— Милая, — зовет он, наклоняясь ко мне. Видно, что он хочет обнять меня, но не решается. — Прости. Я не хотел, чтобы ты это видела.
Вот значит что. Он решил, что меня напугала его жестокость. Его месть и борьба за мою жизнь? Нет, может быть, я покажусь вам циничной. Но я рада, что Маркус мертв. И считаю, что он получил по заслугам. За мою мать. За меня. За все причиненное зло, как сказал Фрэнк.
— Сэм, — с отчаянной мольбой зовет снова Фрэнк. Глаза его выражают страх и волнение. И это тот же мужчина, который секунду назад беспощадно расправился с врагом.
— Милый, — шепчу я, и нежная улыбка озаряет мое лицо.
В глазах Фрэнка сначала вспыхивает удивление, а потом безумная почти детская радость. Он бережно прижимает меня к себе и тихо шепчет:
— Родная, — сильные руки трепетно дрожат, обнимая меня.
Из моего горла просто рвутся слова любви и обожания. И я с силой прикусываю язык, дабы смолчать.
— Нужно выбираться отсюда, — говорит Фрэнк через время, отстраняясь. — Ты сможешь подняться?
— Да, только помоги мне.
Он аккуратно ставит меня на ноги. Я чувствую себя почти нормально. Отвлекает только жгучая резь в левой лодыжке и пронзительная боль в голове.
Мы выходим из каюты, и я вижу на палубе три неподвижных тела. Но никаких следов насилия. Они будто спят.
— Фрэнк, как ты нашел меня? — невольно задаю вопрос.
— Памела сказала, что слышала, что-то о Глории, — отвечает Фрэнк, разматывая канат, найденный на палубе. — Вчера, когда я был в городе, заметил, что появилась новая яхта с таким названием. Поэтому, я отправился в город и взял напрокат моторку. Сначала я отчаялся вас найти. Яхты не было видно. Но через время Глория все же появилась на горизонте, — Фрэнк продолжал, говорит, выполняя непонятные мне действия: схватив большую алюминиевую бочку с каким-то горючим, он разлил его на кроме палубы и выстелил слегка смоченный горючим канат в длинную линию. При этом один конец каната касался разлитого топлива. — Дальше дело за малым: снял часовых и нашел каюту Маркуса…. Сможешь спуститься в лодку?
Мой воспаленный мозг, наконец, пронзила мысль — он собирается сжечь яхту.
Я киваю. Мне удалось достаточно легко добраться по трапу до лодки Фрэнка. Отвязав её от яхты, отплываю на почтительное расстояние и глушу мотор. Через мгновение я размыто вижу, как Фрэнк поджигает канат. Остается только предположить, как стремительно пламя движется к цели, и я начинаю волноваться за Фрэнка. Уже видно как пламя поглощает палубу, и я пронзительно вскрикиваю, когда Фрэнк одним мощным движением тела отталкиваясь от палубы, и погружается в воду. Вслед за этим слышится оглушительный взрыв. Долгий и раскатистый звук удара огненных волн о безмятежную воду.
Я верчу головой в поисках Фрэнка, но его нигде не видно. Сердце отчаянно колотиться, а в голове только одна мысль: «Боже, только бы он был жив!»
И когда я уже готова скулить, рыдать от страха, голова Фрэнка появляется над поверхностью воды. Я закрываю глаза и прерывисто вздыхаю, пытаясь успокоить танцующее сердце.
Мощными гребками Фрэнк приближается к лодке и взбирается в неё. Методичными движениями он заводит мотор и направляет лодку в сторону скалистого берега. Затем поворачивается ко мне, пронзая ласковым взглядом.
Я бросаюсь к нему в объятия и, наконец, позволяю себе зарыдать. Любимый прижимает меня к теплой, широкой груди. Нервное напряжение, боль, переживание, страх — все это переполняло мою душу. Теперь я отпускаю эти чувства, позволяю радости и счастью завладеть моим сердцем.
Когда мы добрались до берега, я отмечаю, что это тот самый скалистый берег возле пансионата.
— Мы не можем появиться в городе в таком виде, — говорит Фрэнк, словно прочитав мои мысли. — Уже темнеет, постояльцы на ужине и мы спокойно пройдем в дом. Затем я сам отвезу лодку в город.
Я согласно киваю, ощущая внезапную слабость во всем теле.
Выкупанная и расслабленная я лежу на нашей с Фрэнком постели в номере, но, не смотря на усталость, уснуть не могу. Я должна знать, что с Фрэнком все хорошо. Его уже нет больше часа. Он уехал, как только принял душ и переоделся в свежую одежду. Я начинаю волноваться. Вдруг что-то произошло? Вдруг о взрыве яхты уже известно?
Я встаю с постели и напряжено меряю комнату шагами. Сейчас видимо уже все спят в пансионате. Фрэнк сказал, что с Памелой все в порядке, только небольшая шишка. Я все равно чувствую себя виноватой. Завтра же извинюсь перед ней и все сообщу.
Но где же Фрэнк? «Господи, помоги!» в который раз отчаянно шепчу я.
В этот момент я слышу звук подъезжающей машины. Не задумываясь, выбегаю на порог дома.
— Слава Богу! Фрэнк, — шепчу я, и бегу к машине. — Почему ты так долго?
— Все хорошо, Сэм, — отвечает он, привлекая меня к себе. — Отдал лодку и позвонил Денни. Сообщил, что вопрос решен и больше опасности нет. Также позвонил Натали и Майклу. Они были очень рады слышать новости. Натали, правда, плачет и убивается из-за того, что отправила тебе письмо, — говорит Фрэнк.
— Но с другой стороны хорошо, что это письмо решило проблему. А то неизвестно, сколько ещё пришлось бы прятаться, — говорю я. Мне жаль маму.
— Твоя жизнь оказалась в опасности. Ты была практически на волоске от смерти, — с горечью возражает Фрэнк.
— Все позади, — шепчу я, увлекая его в дом.
Сейчас я хочу быть рядом с Фрэнком больше чем когда-либо.
Мы входим в спальню, опускаемся на постель. Фрэнк привлекает меня к себе. Его руки сжимают меня в объятиях, головой он зарывается в мои волосы. Я слышу его прерывистый вздох и шепот:
— Все хорошо. Все хорошо. Ты здесь. Ты жива. Больше ничего не угрожает тебе.
На душе разливается тепло, мне приятно, что он так дорожит мной. По-другому интерпретировать его состояние я не могу.
Я с восторгом вдыхаю его непревзойдённый мужской аромат и глажу руками его плечи.
— Фрэнк, — шепчу я.
— Гм? — мычит он в ответ.
— Поцелуй меня, — в этот раз голос мой звучит так тихо, что я думаю — он не услышит. А я не в силах повторить ещё раз.
Но тело Фрэнка напрягается, и влажные горящие глаза устремляются на меня. Столько нежности и ласки в этом родном взгляде. Наконец-то, он наклоняется ко мне, и горячие чувственные губы обрушаются на мой рот, как ураган.
Движения губ Фрэнка мучительно сладостные и обжигающие. Его язык скользит по недрам моего рта, лаская небо. Но вдруг он отстраняется и прикрывает глаза.
— Прости, Сэм. Я увлекся. Ты должна отдохнуть, — хрипло говорит он, опять ложась и привлекая меня к груди.
Но я решительно поднимаюсь и заглядываю в его глаза.
— Нет, милый, так просто ты не отделаешься. Я совсем не устала, — говорю я, припадая к нему в поцелуе. В этот поцелуй я вкладываю всю свою любовь, обожание.
Фрэнк отвечает мне с не меньшим пылом. Но все его движения очень осторожные. Все-таки страх за меня сдерживает его. Говорить ему о том, что лодыжка только слегка ноет, а голова почти перестала болеть бесполезно.
Нежные губы, словно исцеляя, легко касаются ранок и ссадин на моем лице.
— Милая, — шепчут его губы, двигаясь по моей коже, обдавая теплым, почти обжигающим дыханием.
Сладкая истома разливается по моему телу, словно тягучий мед. Сердце рвется, крича о любви. Буду ли я когда-нибудь так счастлива, как в этот миг?
Мы долго любили друг друга, оградившись от окружающего мира и оставшихся проблем. Не было ничего значимого в эту ночь. Только я и Фрэнк.
Я проснулась бодрая и счастливая. Меня радовало все: шум прибоя за окном, яркое солнце, пускающие в спальню свои лучи, начало нового дня. Я сладко потянулась и открыла глаза. Фрэнка не было. Это немного меня расстроило, и я решительно поднялась с постели.
Приняв душ и заправив постель, я открыла шкаф, обдумывая, что одеть. Мой выбор остановился на красном коротеньком сарафане. Как раз под настроение. Облачившись в выбранный наряд, я вприпрыжку выбежала из спальни.
Ступив за порог дома, я полной грудью вдохнула свежий утренний воздух. Соленая влага приятно щекотала ноздри. Как же все-таки здесь хорошо!
Фрэнк сидел на своем любимом месте — напротив нашего коттеджа на песку, подставив обнаженные ступни бушующим волнам. Его задумчивое лицо было устремлено куда-то вдаль.
— Фрэнк, — позвала я.
Он повернулся, скользнул грустным взглядом по мне и снова отвернулся.
Я застыла на месте. Что происходит? Что могло случиться? Памела…
— Что-то случилось с Памелой? — взволновано спросила я.
Фрэнк удивленно посмотрел на меня.
— Нет. Все хорошо. Они улетают сегодня, — ответил он, и поднялся на ноги.
— А, тогда нужно успеть с ней встретится. Все объяснить, — задумчиво сказала я.
— Я уже все объяснил им. Они знают, — сказал он и решительно взял меня за руку. — Саманта…. Нам нужно поговорить, — начал он отстраненным голосом.
Я напряглась. В его голосе скользила какая-то грусть. Мне стало нехорошо. Я приготовилась услышать что-то нехорошее для себя.
Но вдруг со стороны пансионата меня кто-то окликнул. Я нехотя повернулась и замерла. Ко мне на встречу шагал мой отец. Сначала я испытала радость встречи после долгой разлуки, но потом в моей голове зароились другие мысли. Почему он здесь?
— Черт, — выругался Фрэнк, повернув голову в направлении моего взгляда.
В моей голове начинает складываться картинка, но я успеваю задать только один вопрос Фрэнку:
— Ты знал, что он приедет?
— Черт, да. Но Сэм… послушай меня…., - шепчет Фрэнк.
Но я уже не слушаю. Во мне будто что-то оборвалось. Я чувствую себя неуютно. В голове всплывает страшная догадка. Почему не сказал, если знал?
Тем временем отец уже рядом, протягивает ко мне руки. Я машинально ступаю в кольцо его рук. Но лицо мое опустошенное: ни единой эмоции.
— Дорогая, как я рад тебя видеть. Мы так переживали. Вчера, когда Фрэнк позвонил и сказал, что Ланталь покушался на тебя…. — он вздохнул, в глазах его выступили слезы. Я в первый раз увидела, чтобы отец проявлял такие откровенные эмоции вообще и ко мне в частности. — Мама, места себе не находит. Но я решил, что будет лучше, если я один за тобой поеду.
Я слушаю и лишь киваю. Неужели Фрэнк лишь играл со мной? Просто хорошо провел время за вынужденной работой. И как только вернул долг, поспешил избавиться от ненужного бремени. Я поворачиваю лицо к Фрэнку. Он смотрит на меня с раскаянием и грустью. Ещё бы! На моих глазах выступают предательские слезы, но я горестно усмехаюсь и лишь киваю головой в знак прощания.
Отец видимо принимает мои действия за воспоминания о похищении.
— Бедная моя девочка. Скоро ты будешь дома, — слышу отрешенно, как будто через слой ваты, слова отца.
— Папа, я только вещи соберу. Хорошо?
— Конечно, дорогая, — ответил отец и отступил к Фрэнку.
Я шагаю к коттеджу, сдерживая рыдания из последних сил. Буквально ворвавшись, открываю шкаф и замираю. А что собственно мне собирать? Это не мои вещи. Все это мне купил Фрэнк, и видеть их у себя дома, а тем более носить, я не желаю.
Захлопнув дверь назад, беру сумочку и, подумав, хватаю альбом, который для нас сделала миссис Апершон. Он был полон наших с Фрэнком фотографий.
Может зря? Может не надо? Но все же бросаю его в сумку.
В этот момент дверь открывается. Мне не нужно оборачиваться, чтобы узнать кто это. Инстинктивно чувствую, что это Фрэнк. Воздух в комнате накаляется. Тело сжимается и напрягается. Я слышу его тихие шаги.
— Сэм, позволь объяснить, — говорит он. Голос Фрэнка звучит хрипло.
Я резко оборачиваюсь и едко усмехаюсь.
— А что собственно? О чем говорить? — развожу руками.
— Я хотел вчера сказать, что приезжает Майкл. Но как-то не выпало подходящего момента.
— Ах, неужели? И чем это ты был занят? — не сдержавшись, почти кричу я.
Он лишь устало прикрывает глаза. Отмахивается от меня как от надоевшей барышни.
— Я возвращаюсь в Комптон.
— Отлично, — безразлично отвечаю я. — Хорошо провели время и по домам. Успокойся Фрэнк. Никто ведь тебя и не держит. Я получила то, что хотела. Пора возвращаться к более интересным вещам, — говорю и едко усмехаюсь. От последних слов я противна сама себе. Но врать оказывается не так уж и сложно, когда задета твоя гордость. Твое тщеславие. А самое главное, когда разбито твое сердце!
Лицо Фрэнка становиться пунцовым от едва сдерживаемой ярости. Не нравиться, да?
— Что ж, ты права. Богатенькая девочка, как всегда получила то, чего хотела. — голос его становится язвительным полным желчи и горечи. — Покувыркались и хватить, — он улыбается такой же противной улыбкой, как и я. — Если, что звони, — шутливо отсалютовав и пронзив напоследок презрительным взглядом, он выходит из комнаты через дверь террасы.
Я плотно сжимаю челюсти и медленно обвожу взглядом нашу комнату. Спальню, где я испытала настоящую любовь, страсть, счастье. Я смахнула с глаз невольно выступившие слезы, и решительно развернувшись на каблуках, покидаю все, что мне было здесь дорого. Навсегда.
Отец молчал по дороге в аэропорт, и я ему была за это благодарна. Благо, не надо было толпится в терминале, затем терпеть присутствие посторонних всю оставшуюся часть пути. Отец прилетел на личном самолете.
Я вхожу в спальню на борту отца и закрываю дверь на замок. Наконец рыдание вырываются из моей груди. Я яростно закусываю подушку, дабы не завить в полный голос. Никогда ранее не изведанная боль, рвет мое сердце. Разрывает на мелкие кусочки. И, кажется, их уже никогда не собрать.
Я скулю и рыдаю, поглощаясь в свою боль, свое унижение. Как он мог? Как можно так притворяться? В один день быть таким нежным и любящим, а потом просто бросить, как надоевшую собаку. Это слишком жестоко.
Слезы струились безостановочно, падая на грудь. Ногти безжалостно впивались в ладони. Но я ничего не чувствовала, кроме разрывающей душу боли. Мне казалось, что моя жизнь закончилась.
Но он никогда не узнает, какую боль мне причинил. Никогда.
Мама встречает нас рыданиями. Мое опухшее после слез и покрытое ссадинами лицо приводит её в ужас.
— Девочка моя. Ты так осунулась, исхудала. Бедная, сколько тебе пришлось пережить, — причитает она между рыданиями.
Это непривычно для меня. Такая забота, проявление любви со стороны родителей. Может и правду говорят: мы начинаем ценить то, что имеем только потеряв? И столкнувшись с этим в жизни у мама с отцом, наконец, проснулись родительские инстинкты. Может, впервые за девятнадцать лет я обрету заботу родителей, а не слуг? Хотя настраиваться на это пока страшно. Слишком много разочарований в моей жизни.
Но слезы все же льются из моих глаз.
— Прости. Прости меня, Сэм. Я поступила так глупо, отправив то письмо. Просто я так скучала и переживала за тебя, — оправдывалась мама.
— Все в порядке, мама, — успокаивала я её, обнимая за плечи.
Получалось, однако, так, что не она меня утешает, а я её.
Через время мама успокоилась и начала расспрашивать меня об острове. Понравилось ли мне?
— Конечно. Остров прекрасен, — ответила я, но от воспоминаний о Фрэнке не удержалась и поморщилась.
— Мы могли бы, съездит туда в апреле после выпуска, — предлагает к моему ужасу мама.
— Нет, — кричу я слишком эмоционально. Мама удивляется моей реакции.
— Прости, мама. Просто меня с островом связывают плохие воспоминания, — поясняю ей. Но, сама в душе задумываюсь: странно, воспоминания о Фрэнке причиняют большую боль, нежели память о событиях на Глории.
— Расскажи лучше, как прошел визит в приют? — спрашиваю я, чтобы сменить болезненную для меня тему.
Лицо мамы неожиданно просветлело. Глаза прояснились. Странно было наблюдать такую перемену.
— О, Сэм, я была так тронута, увидев этих деток. Такие одинокие, несчастные. Хочется уделить внимание каждому. Почему я раньше никогда с тобой не ездила туда?
Я удивленно захлопала ресницами. Мама определенно изменилась за время моего отсутствия.
Она ещё долго восторженно рассказывала мне о детях. При чем помнила многих по именах и говорила, что была у них уже трижды.
Через два часа, сославшись на усталость, я поднялась к себе в спальню. Переступив порог комнаты, я замерла. Все здесь было таким отстраненно далеким для меня. Казалось, я отсутствовала не два месяца, а два года. За это время я очень повзрослела в моральном плане. Теперь мне были не интересны танцы, спорт. Мне не хотелось общаться с моими взбалмошными подростками-друзьями. Я хотела тишины и уединения. Замкнутся в своем мире и никого не пускать.
Решительно подойдя к постели, я одним движением руки столкнула подарок Фрэнка на пол. Сердце болезненно заныло, но я не подняла тигренка.