– Отлично. – Люси выдержала многозначительную паузу, разглядывая свои руки. Она сделала сегодня маникюр, и каждый ноготок был совершенным розовым овалом. Мои же ногти вечно обкусаны и измазаны краской или карандашом.
Наконец сестра глубоко вздохнула:
– Ты его любишь.
– ЧТО? Я ЧТО?
– Ты обещала меня не убивать! – притворно испугалась Люси.
– Не буду, – безразлично сказала я. Итак, после всех излияний я получаю в ответ это? Полную чушь и выдумки? – Только я не люблю Дэвида.
– Боже, Сэм! Конечно, любишь! Ты сама сказала: когда он с тобой говорит, ты краснеешь до ушей, а твое сердце колотится. А когда он обиделся за то, что ты носилась с ним как с переходящим призом на вечеринке Крис, ты хотела умереть. Что это, если не любовь?
– Притяжение? – неуверенно предположила я.
Люси кинула в меня подушкой:
– Это любовь, дурочка! Ровно то же самое я чувствую, когда смотрю на Джека! Ты любишь Дэвида, ясно? И если я не ошибаюсь, он тоже тебя любит! Или любил, пока ты все не испортила!
Я не могла ей возразить. Я не могла сказать, что люблю не Дэвида, а ее парня, практически с того самого дня, как он появился у нас дома.
Кроме того, в словах Люси… была доля правды. Даже если я и любила Джека, мое сердце не колотилось при виде него. И я не краснела, когда смотрела в его глаза, – бледно–голубые, но такие же красивые, как у Дэвида.
К тому же стоило признать: многое из того, что говорил и делал Джек, оказалось бессмысленным. Дэвид прав. Зачем выбивать окна в клинике отца? Зачем бегать голым по городскому бассейну? Ему что, не нравится, что люди носят купальные костюмы? Глупость.
Значит, получается, что Люси не ошиблась? Я волшебным образом разлюбила Джека и… тут же полюбила Дэвида?
Обдумывая это, я пошла на кухню что–нибудь перекусить, а Люси, довольная тем, что решила все мои проблемы, продолжала читать.
Только я откусила кусок от сэндвича с индейкой, как в дверях появился Джек.
– Привет, Сэм! А я и не знал, что ты дома. – Он направился к холодильнику. – Как прошел фестиваль?
– Нормально! – отозвалась я, прожевав индейку. – А ты как? Досмотрел фильм?
– Что? – рассеянно переспросил он, шаря в холодильнике. – А, нет, еще нет. Лучше скажи, Сэм, – Джек захрустел морковкой, – еду я в Нью–Йорк?
Я знала, что рано или поздно этот разговор состоится.
– Джек, – начала я, отложив сандвич. – Послушай…
– Нет, погоди. – Он как–то странно смотрел на меня: – Я понимаю. Ничего не говори. Я не выиграл, да?
Я глубоко вздохнула:
– Да.
Его рука застыла на дверце холодильника. Я знала, что сделала Джеку очень больно, но вряд ли могла что–нибудь исправить. Меня удивило другое – я не ощущала огорчения, хотя только что ранила до глубины души своего любимого!
– Джек, – тихо сказала я. – Прости. Было столько прекрасных работ…
– Черт, не могу поверить! – Джек заорал так, что проснулся Манэ.
– Джек, – начала я. – Если бы я только могла…
– Почему? – Джек смотрел мне прямо в глаза. – Сэм, скажи, почему моя картина не заняла первое место?
– Джек, у нас было очень много работ! Но он не слушал.
– Наверное, потому, что я нарисовал то, что не следовало рисовать? Они не желают знать о том, что волнует сегодняшнюю молодежь?
– Нет! – Я отрицательно покачала головой. – Не совсем так.
Конечно, правильнее всего было бы согласиться, и тогда Джек немного успокоился бы. Но я поняла это только тогда, когда он спросил:
– Да? Так почему же?
– Ты нарисовал не то, что видишь, – объяснила я.
Он умолк и несколько мгновений разглядывал меня.
– Что? – спросил он наконец. – Что ты сказала?
Я попалась!
– Джек, пойми! Ты и правда нарисовал не то, что видел из окна. Картина изумительная, но ты ведь не знаком с ребятами, которых изобразил. И с «Семи до одиннадцати» из твоего окна не видны. Это то же самое, что мой ананас.
– СЭМ, И ЧТО С ТОГО??? – заорал он. Я вдруг испугалась:
– П–пойми. Это не я, Сьюзен Бун тоже велела рисовать то, что видишь!
– Сэм!! Какое мне дело до твоих дебильных занятий? Неужели из–за них ты лишила меня шанса прославиться??
– Эй, что тут у вас? – Люси стояла в дверном проеме и недовольно смотрела на Джека. Тот указал на меня:
– Она… она говорит, что я нарисовал не то, что вижу!!
– Боже, Джек, успокойся! – вздохнула Люси и, взяв его за руку, вывела из кухни. Очевидно Джек плохо соображал, и я, признаться, тоже. Но не потому, что он на меня орал. Нет.
Просто за все время нашего разговора…
Мое сердце ни разу не екнула.
Пульс не участился.
И я даже не покраснела.