С высоты своего почти двухметрового роста капитан Эфраим Сноу глянул на жену хозяина и не торопясь произнес:
— Миссис Данхем, не могу я разрешить вам сойти на берег, пока не выясним, где Джаред. Русские — тот еще народец! Уж вы мне поверьте: доводилось с ними сталкиваться.
Миранда задумалась.
— Наверное, есть смысл обратиться к британскому послу, — сказала она. — Напишу ему… Думаю, он располагает сведениями о муже.
— Отличная мысль, миссис Данхем, — кивнул капитан. — Эй, Вилли, ты где?
— Здесь, сэр! — гаркнул юнга, подбежал и отдал честь.
— Не отлучаться! Через пару минут понадобишься.
— Есть, сэр!
В салоне яхты Миранда набросала коротенькое послание, в котором напрямик спрашивала — где ее муж и что с ним.
Юнге было приказано немедленно отправляться в английское посольство. Решив пресечь всякие попытки лукавого дипломата водить ее за нос, Миранда велела Вилли непременно дождаться ответа, Через час юнга вернулся и вручил Миранде приглашение на ужин. Посол сообщал, что в семь ее будет ждать посольский экипаж.
— Бог мой! Мне совсем нечего надеть! — воскликнула она.
— О женщины! — не удержался Эфраим Сноу. — Вечная история… Моя Эбби тоже постоянно плачется, мол, ей не в чем выйти.
Миранда засмеялась.
— Но я-то действительно в безвыходном положении! Сам видишь — ни служанки, ни багажа. Эф, ты, кажется, знаешь город.
Можно здесь где-нибудь купить приличное вечернее платье и туфли?
— У Леви Бимберга. Шикарный магазин, скажу я вам. Только одну я вас не пущу, — твердо заявил капитан.
Спустя четверть часа Миранда и Эфраим Сноу садились в пролетку. Когда капитан медленно на французском объяснил вознице, куда ехать, тот кивнул. Пролетка покатила в сторону Невского проспекта.
Был чудесный летний день. По набережной фланировали нарядные петербуржцы. Дворцы знатных вельмож, мелькавшие справа и слева, поражали величием.
— Санкт-Петербург ничуть не уступает Парижу и Лондону! — воскликнула Миранда.
— Миссис Данхем, это фасад русской столицы. Царь не жалеет средств, чтобы поразить иностранцев.
— Но ведь красиво! Я просто не нахожу слов.
— Вы судите по внешнему виду, который, как известно, обманчивая штука. Царь и его окружение действительно утопают в роскоши, а основная масса населения влачит жалкое существование. Россия — страна рабов! И эти рабы, или крепостные, как их здесь называют, бесправные, забитые существа, которые живут в страшной бедности. Мрут как мухи, и никому до этого нет дела.
Эфраим Сноу замолчал. Миранда смотрела по сторонам. Пролетка катила по прямой, как стрела, главной улице русской столицы.
Шикарные особняки, величественная перспектива, изумительная архитектура заронили сомнения. Она кинула на капитана недоверчивый взгляд, и он, перехватив его, продолжил:
— Есть в России так называемый средний класс. Лавочники, торгаши, горстка свободных фермеров — не знаю, как они тут называются. Есть и рабочие. Но видели бы вы, в каких трущобах они живут! Платят им ровно столько, чтобы ноги не протянули. Те, что работают на фабриках, живут в фабричных бараках, но это, по существу, те же самые трущобы.
— Какой ужас! — прошептала Миранда.
— Остается только руками развести, когда слышишь, будто, мы, американцы, нецивилизованная нация, — усмехнулся капитан.
— Не понимаю, как может человек унижать и издеваться над себе подобным. Ненавижу рабство!
— Согласен, миссис Данхем, но среди наших с вами соотечественников многие мыслят иначе. Негры, которых вывозят из Африки на плантации Юга, кто они, по-вашему? Рабы… То-то и оно!
Миранда поежилась, и он пожалел, что, начав этот разговор, огорчил ее.
— Не переживайте, миссис Данхем! Вот Джаред удивится, когда увидит вас! Думаю, он будет вечером на ужине.
— Вряд ли… Посол так бы и написал, а он и словом не обмолвился. Наверное, Джареда здесь нет.
— Тоже верно! Вот мы и приехали. — Капитан кивнул на огромный дом с шикарными витринами. — Если у Леви Бимберга нет того, что вам нужно, значит, этого вообще не существует.
Пролетка остановилась. Эфраим Сноу соскочил и подал Миранде руку. Велев кучеру ждать, он вошел вместе с ней в магазин.
Миранда выбрала платье из тончайшего лионского шелка с золотистой нитью. Она решила, что наденет его вечером. Купила еще два платья — одно розовое с серебристыми полосами, другое бледно-лилового цвета с золотой тесьмой. Потом настал черед шелкового белья, чулок, изящных лайковых туфелек, расшитых золотом и серебром, ридикюлей и великолепной шали кремового цвета с бахромой. Миранда никогда еще не покупала готового платья, но портнихи тут же, на месте, сделали необходимые переделки, и платья сидели как влитые.
Карета посла прибыла за ней ровно в семь. Капитан Сноу проводил Миранду вниз и распахнул для нее дверцу. Золотое платье поблескивало в лучах заходящего солнца. Миранда выехала из Англии налегке, но шкатулку с драгоценностями с собой захватила. Ожерелье из аметистов и овальные серьги в золотой оправе подошли к платью как нельзя лучше. Расправив юбки затянутой в золотистую лайковую перчатку рукой, она выглянула и сказала:
— Эфраим, я скоро вернусь!
Миранда представления не имела, что в эту минуту за ней пристально наблюдают. В доме напротив, где размещалась экспортно-импортная компания, на втором этаже у окна стоял князь Алексей Черкесский и смотрел на отъезжающую карету английского посла.
— Саша, а ты ведь прав! — заметил он. — Эта женщина — как раз то, что нужно. Необходимо навести справки, кто она такая.
Проследи за каретой и выясни.
— Будет сделано! — усмехнулся Саша. — Она вам подойдет. Я ведь еще ни разу не ошибся.
— Да, да… — рассеянно пробормотал князь, провожая глазами карету. — Давай, одна нога здесь — другая там! — бросил он через плечо.
Князь неторопливо спустился по лестнице вниз, на первый этаж, где за конторками трудились многочисленные служащие.
— Ваше сиятельство, смею надеяться, вы довольны? — бросился к нему со всех ног владелец компании.
— Да, — бросил князь, не удостоив того взглядом.
А Саша тем временем быстро шел по Невскому, не выпуская из вида карету. Это был стройный, невысокого роста молодой человек с кудрявыми темными волосами, с лицом шаловливого купидона и глазами, как спелые вишни. Одежда хоть и выдавала простолюдина — белая рубашка с распахнутым воротом и широкими рукавами, черные панталоны, — но была пошита из дорогой ткани. На ногах у него были сапоги из мягчайшей кожи, на шее — тонкая золотая цепочка.
Карета свернула с проспекта, покатила по переулку и наконец въехала в распахнутые чугунные ворота и остановилась перед четырехэтажным особняком с огромными окнами. Саша замер. Лакей помог даме в сверкающем золотистом платье выйти из кареты и подвел ее к парадном подъезду. Швейцар в ливрее распахнул перед ней дверь.
Экипаж проехал к конюшне. Саша зашел на территорию посольства и последовал за ним.
— Эй, тебе чего? — окликнул его кучер.
— Добрый вечер! — приветствовал его Саша на английском языке.
Единственный сын любимой служанки покойной княгини Черкесской, он с детства был приставлен к княжескому отпрыску, вместе с ним постигал и науки. Саша свободно говорил на нескольких языках. Он рос смышленым парнишкой и ни в чем не уступал Алексею.
Княгиня видела, что успехи крепостного подстегивают тщеславие сына, и всячески поощряла столь полезное соперничество. В конце концов, эту блажь княгиня могла себе позволить…
Посольский кучер подозрительно глянул на Сашу.
— Что нужно? — спросил он довольно грубо.
Россию этот лакей терпеть не мог, но денежки здесь платили хорошие.
А Саша заносчивых иностранцев ненавидел, но тем не менее любезно улыбнулся:
— Кто та очаровательная дама, которую вы только что привезли?
— А кого это интересует?
— Моего барина. Он князь, — ответил Саша и подбросил серебряную монету.
Кучер проворно поймал ее, и через минуту Саша знал все, что тому было известно.
— Благодарствую, дружище, — хмыкнул он и был таков.
Зная Петербург как свои пять пальцев, Саша возвращался кратчайшим путем. Спустя четверть часа, поднявшись по черной лестнице, он уже входил в личные апартаменты князя. Алексей Черкесский в это время развлекался на расхристанной кровати с яркой блондинкой. Саша ревновал его и к любовницам, и к любовникам, а эту заморскую мамзель с рыжевато-янтарными глазами и вовсе терпеть не мог.
— Ну, — нетерпеливо бросил князь, — узнал что-нибудь?
— Почти ничего, ваша светлость. Кучер знает лишь, как ее зовут, и все. Сказал, что она приплыла на своей яхте и что ему было велено доставить ее в посольство.
— Алексей, ты что, нашел мне замену? — вскинулась блондинка.
— Еще нет, моя душечка, — спокойно заметил князь. — Но если хоть раз позволишь себе разговаривать со мной в таком тоне, сделаю это незамедлительно.
На мгновение ее лицо исказила болезненная гримаса.
— Алексей, я люблю тебя. — Она обвила его шею белыми руками. — Не бросай меня, я не переживу этого.
— Ну-ну, душа моя! Не надрывай сердечко… Надоешь, сразу скажу. Не сомневайся.
— Ну, тогда скажи, кого это выслеживал Саша?
Князь улыбнулся, вернее, продемонстрировал хищный оскал ослепительно белых зубов.
Стройный, широкоплечий и длинноногий, с мощной грудной клеткой, тонкой талией, узкими бедрами, он обладал довольно привлекательной внешностью. Коротко остриженный, темноволосый, с равнодушным взглядом холодных глаз, он имел классической формы нос и тонкие хищные губы.
Сбросив с шеи руки любовницы, князь Черкесский сказал:
— Это — пожалуйста, моя душечка! Саша встретил женщину необыкновенной красоты. Пошел к Бимбергу за лайковыми перчатками, что тебе приглянулись накануне, а она как раз там тоже что-то покупала. Я за такой красавицей охочусь вот уже сколько лет. Я ее видел. Это то, что мне нужно.
— Зачем она тебе?
— Для дела, душенька! На моей ферме именно такую кобылку поджидает отменный племенной жеребец. Мой Лука — отличный мужичок. Дочери у него получаются замечательные! А его братец Павел — специалист по мальчикам. Я ему таких красоток натаскал за последние пять лет, что ой-ой-ой… А приплод какой! Восемнадцать мальчуганов, все, как на подбор, белокурые красавцы… На каком-нибудь базаре — хоть на Ближнем Востоке, хоть на Дальнем — с руками оторвут. У Луки тоже ничего себе самочки, но, к сожалению, не его масти. Он у меня с необыкновенными серебристыми волосами. Ему бы такую же, как он, белокурую бабенку… и за работу! Девчурки с серебристыми кудрями — одна за одной, каждый год.
Турки за такую девчушку выложат целое состояние. Пять лет исполняется — и на базар ее… Саша, и что же все-таки удалось выяснить?
— Ваше сиятельство, знаю лишь, что ее зовут леди Миранда Данхем.
— Что?! — Блондинка вскочила. — Не может быть! Повтори.
— Леди Миранда Данхем.
— Худощавая? С серебристыми волосами и бирюзовыми глазами?
— Да, все правильно.
— Ты что, с ней знакома? — оживился князь.
— О Господи! Да я эту гадину вечно помнить буду, — прошипела Джиллиан Абботт. — Из-за нее, дряни, скитаюсь теперь по белу свету. Не она, так жила бы сейчас в Англии припеваючи, а то вот у тебя, дорогой мой, на содержании…
Князь притянул ее к себе.
— Интересно! Ну-ка, душа моя, кто она, что она? Расскажи поподробнее, — замурлыкал князь, обдав Джиллиан горячим дыханием и поглаживая ее пышную грудь.
"Нашел дурочку! — подумала она. — Так я ему все и выложила!
Еще раздумает, если узнает, кто она такая. Пусть отловит мерзавку — вот это будет месть так месть".
— Миранда Данхем? Обыкновенная американка. Ни связей, ни важных знакомств…
— Обыкновенная, говоришь? Прикатила на собственной яхте и притом титулованная… Ты что-то путаешь, дорогуша!
— Алексей, ты ничего не понял! Она американка. А-ме-ри-кан-ка…
— Она что, замужем за английским лордом?
— Да нет же! Она дочь некоего Томаса Данхема, довольно богатого американца. Семья эта никогда не теряла связи с Англией и имела право на ношение английского титула. Когда ее отец умер, и поместье, и титул унаследовал ее кузен, Джаред Данхем. Сестре Миранды ничего не оставалось, как выйти замуж. Она это и сделала.
Вдова тоже не засиделась. На голову Джареда свалилась еще и опека над сестрами. Миранда, его подопечная, пыталась женить его на себе, но не тут-то было. Пришлось довольствоваться ролью любовницы, и с тех пор она стала совершенно несносной.
Ловко она все сочинила! Джиллиан мысленно поздравила себя.
— А откуда тебе все это известно?
— Алексей, не буду скрывать. Когда-то я была любовницей Джареда Данхема. А эта стерва заняла мое место! Джаред, конечно, оказался безжалостным человеком. И тем не менее этот Данхем сделал мне величайшее одолжение. Это он предупредил меня накануне ареста. Наконец-то я смогу вернуть должок! На твоей ферме ей самое место. А лорд Данхем будет просто счастлив избавиться от нее.
Нахалка какая! Титул его присвоила. Наверняка и яхту ей предоставил, лишь бы катилась с глаз долой. Если не, вернется, уверяю тебя, ни он, ни кто-либо другой слезы лить не будет!
— А сестра, а мать? Наверняка хай поднимут. Все вверх дном перевернут.
— Ерунда! Они обе в Америке, — не моргнув глазом соврала Джиллиан.
Князь задумался.
— Алексей, сделай это сегодня же! Кто знает, сколько она думает пробыть в Петербурге, — с жаром уговаривала Джиллиан. — Столько лет ищешь пару для Луки. Упускать такой шанс? Да она нарожает столько девчушек, ты просто озолотишься.
Саша пристально посмотрел на нее. «Что-то тут не то, — подумал он. — Глаза блестят! Чуть ли не на коленях умоляет… И наверняка врет», — пришел он к выводу.
— Князь, — Саша перешел на русский — Не думаю, что она говорит правду. Надо хорошенько все обмозговать. Не дай Бог, эта женщина со связями. Будет грандиозный скандал, и тогда царь выполнит обещание и сошлет вас в ссылку.
Князь взглянул на него и похлопал ладонью по одеялу.
— Присядь на минуточку! Давай обсудим это дело. Как скажешь, так и будет. Тебе я доверяю целиком и полностью.
Саша вздохнул с облегчением, улыбнулся и растянулся на кровати рядом с князем. Приподнявшись на локте, он сказал:
— Эта ваша с рыжими глазами горит желанием отомстить.
— Она этого и не скрывает, — заметил князь.
— И все-таки здесь что-то не так! Ваша светлость, слишком гладко она излагала. Ни в жизнь не поверю, чтобы богатый любовник разрешил любовнице катить на яхте на все четыре стороны! Жене — еще куда ни шло.
— А какой муж, если он, конечно, умом не повредился, разрешит красавице жене разъезжать по белу свету одной, без всякого сопровождения ?
— Разные бывают обстоятельства, — задумчиво произнес Саша.
— Ты прав! Конечно, прав, дорогой мой Сашенька, но женщина мне нужна позарез! Мы похищаем эту американку. Слуги, естественно, тут же бросаются в полицию. Ты, милый мой Сашура, везешь ее на ферму и остаешься там до тех пор, пока она не родит ребенка. Не беспокойся, никто не кинется на ее поиски. Леди Миранду Данхем сочтут мертвой. В Неве найдут тело женщины со светлыми волосами, — князь наклонился и поцеловал Джиллиан в щеку, — в одежде леди Данхем. Само собой — кольца, брошки, серьги. Утопленников, как правило, опознают по одежде. Думаю, ты понимаешь почему. Все будут уверены, что это труп леди Данхем. Ну, Сашенька, как тебе мой план?
— Склоняю голову перед вашей мудростью, мой обожаемый князь!
— А теперь отправляйся в посольство к английскому кучеру.
Думаю, он узнал что-нибудь для нас полезное.
Саша, поймав руку князя, запечатлел на ней поцелуй.
— С величайшей радостью, мой милый, — проговорил он и, встав с кровати, быстро вышел из комнаты.
— О чем это ты шептался со своим прихлебателем? — спросила Джиллиан на безупречном французском.
— Моя душечка, Саша всего-навсего сомневается в твоей искренности, — улыбнулся князь.
— Да этот поганец просто ревнует! — воскликнула Джиллиан. — Надеюсь, ты ему не поверил?
— Я его разубедил, дорогуша моя, — ласково прошептал Алексей Черкесский. — И довольно об этом. Поцелуй меня, душечка!
А в это время Миранда тщетно наводила справки о муже. Приглашенных на ужин оказалось столько, что о беседе с послом не могло быть и речи. Ее посадили рядом с секретарем посла. Учтивый дипломат заверил, что посол непременно примет ее на следующий день.
— Прошу вас, скажите, жив ли мой муж? — взмолилась Миранда.
— Бог мой! Ну конечно! — воскликнул тот. — Выкиньте эту мысль из головы!
Миранда с трудом сдерживалась, чтобы не повысить голос.
— Лорд Пальмерстон будто в рот воды набрал, — сказала она. — Ни единого слова!
— Кретин… — пробормотал секретарь, проявив таким образом сочувствие. — Прошу прощения, миледи, — спохватился он.
— Пустяки, мистер Морган! Я этого Пальмерстона и похлеще называю, — заметила Миранда. Секретарь хохотнул.
Над Петербургом сгустились розовато-лиловые сумерки. Во дворе посольства легли густые тени. Саша неслышно подошел к карете посла.
— Опять пришел? — удивился англичанин.
Саша весело ухмыльнулся.
— Мой хозяин задал мне хорошую взбучку, — улыбнулся он, решив изобразить рубаху-парня. — Иди, говорит, и узнай побольше об очаровательной златокудрой незнакомке. А не то, пообещал, шкуру с меня спустит…
Кучер сочувственно покачал головой.
— Все они, толстосумы, одинаковы. Уж если что втемяшилось в голову, вынь им да положь. Ладно, малый, знаю кое-что. Случайно услышал на кухне, когда ужинал. Приехала она к мужу. Он был в Петербурге по каким-то делам. Посол — его друг, потому-то и пригласил ее на ужин. А лорд Данхем даже и не подозревает, что его жена здесь. Уже неделя, как он отбыл в Англию. Вот такие дела!
Завтра повезу ее к послу на чай, вот тогда он и сообщит эту новость.
— Ну спасибо! Мой-то должен быть теперь доволен, — сказал Саша и вытащил из кармана серебряную монету. — Будь здоров, дружище!
Узнав, что муж жив-здоров, Миранда немного успокоилась. После ужина начались танцы, и недостатка в кавалерах у нее не было.
Заплывшие жирком дипломаты, вкусив отменных вин из представительских запасов посла, не на шутку осмелели. И только один мужчина выделялся среди них статью и благородством.
Это был принц Мирза-хан, сын турецкой принцессы и грузинского князя. Он неофициально представлял интересы Османской империи в России и, насколько Миранда могла судить, оказался в этот вечер единственным джентльменом, заслуживающим внимания.
Это был высокий, необыкновенно привлекательный мужчина с вьющимися волосами, темной щеточкой усов над чувственным ртом, синими глазами и бархатистой кожей. Будучи мусульманином, в танцах он участия не принимал и, когда Миранда отказала нескольким джентльменам, чтобы перевести дух, подошел к ней.
— Хорошенькая женщина не должна хмуриться, — сказал он, — а то будут морщины.
Миранда обернулась. Бирюзовая пучина ее глаз поглотила его мгновенно. У принца Мирзы-хана перехватило дыхание. — Простите мою резкость, — заметила Миранда, — но я бы предпочла, чтобы вы не кокетничали со мной, как остальные присутствующие. Полагаю, вы намного умнее и образованнее их.
— Ну что ж, тогда поверьте мне, миледи, что вы одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо видел.
— Благодарю вас! — ответила Миранда.
Она вспыхнула, но взгляд не отвела, и ему это понравилось.
Они продолжали непринужденно беседовать. Наконец принц сказал:
— Не в моих привычках завидовать богатству других, но у вашего мужа есть то, что вызывает зависть.
— Что же это? — спросила она.
Его синие глаза глянули на нее, и ее словно окатило теплой морской волной.
— У него есть вы, — ответил принц и, прежде чем она успела прийти в себя от удивления, взял ее руку и поцеловал.
— До свидания, леди Данхем.
Миранда с изумлением смотрела ему вслед, а он величественно шел по залу, и его восточный наряд — светлый бурнус и белоснежный тюрбан — являл резкий контраст с темными смокингами остальных мужчин.
Она решила, что и ей пора уходить. Завтра встреча с послом, подумала Миранда, нужно выспаться, чтобы хорошо выглядеть.
Карета катила по пустынным улицам Санкт-Петербурга, направляясь в гавань. Было уже начало двенадцатого, но ночь все никак не наступала. Размытые сумерки будоражили ее. На сердце было неспокойно. Может, Мирза-хан тому виной? Миранда почувствовала к нему необыкновенное влечение. В чем же притягательность восточного красавца с загадочными глазами?
В Лондоне она многих поставила на место. Не успела выйти замуж, как поклонников оказалось более чем достаточно. Странный народ эти мужчины! Ее страстная любовь к мужу всех приводила в изумление. Лондонские денди дали ей прозвище Снежная королева…
Подумать только! Миранда сочла это комплиментом.
Ночью Миранда не сомкнула глаз. Утром она поднялась на палубу. День обещал быть великолепным.
На набережной показалась карета. Она подъехала ближе и остановилась против яхты. Миранда увидела на дверце косой крест. «Кажется, карета из английского посольства?» — подумала она. На козлах восседал красивый юноша. Взглянув на Миранду, он спросил:
— Вы леди Данхем?
— Да, это я!
— Господин посол просил передать вам самые искренние извинения, но обстоятельства вынуждают его перенести встречу с вами.
Не могли бы вы поехать к нему сейчас?
— Да, да, конечно, — засуетилась Миранда. — Только захвачу с собой шаль и ридикюль и сейчас же к вам выйду.
Она спустилась в каюту, взяла все необходимое и побежала в салон сказать капитану Сноу, что посол прислал за ней экипаж.
— Отлично, леди Данхем! Думаю, наконец-то вы все узнаете.
Миранда поспешила к карете. Кучер распахнул дверцу. Он помог ей сесть, захлопнул дверцу, вскочил на козлы, стегнул лошадей, и карета помчалась. И только тут Миранда увидела, что она не одна.
Напротив сидел чрезвычайно элегантный господин в белом костюме, расшитом золотом.
— Меня зовут леди Данхем, — вежливо сказала она на безукоризненном французском. — Могу я узнать ваше имя, сэр?
— Князь Алексей Черкесский, — последовал ответ.
— У вас тоже назначена встреча с послом?
— Нет, моя дорогая, — ответил он.
Миранда увидела, что он не отрываясь смотрит на нее. Леденящий душу взгляд вызвал беспокойство. Так на нее еще никто не смотрел!
— Тогда позвольте вас спросить, почему вы в его карете?
— Это не его карета, моя дорогая! — ровным голосом проговорил князь. — У меня своих достаточно.
Внезапно Миранду охватила тревога.
— Князь Черкесский! Я требую, чтобы вы немедленно отвезли меня обратно, — решительно сказала она, несмотря на то что сердце сжалось от страха.
Князь расхохотался.
— Браво, моя дорогая! Вы не теряете присутствия духа. Похоже, я не ошибся в выборе.
— Сэр, что вам от меня нужно? Объясните, в чем дело?
Князь пересел к ней.
— Лично мне от вас не нужно ничего. Не бойтесь, я не собираюсь ни насиловать вас, ни убивать. И тем не менее именно такую женщину, как вы, я давно искал. — Он взял ее за подбородок и пристально посмотрел на нее. — Глаза. Ах какие глаза! Изумруды, да и только! А волосы? Серебристый лунный свет. Восхитительно!
— Сэр, как вы смеете так разговаривать со мной? Отвечайте!
Куда вы меня везете? Я требую ответа!
— Требуете? — переспросил князь. — Дорогая моя, вы не имеете никакого права чего бы то ни было требовать. У вас теперь вообще нет никаких прав. С момента, как вы сели в мою карету, вы стали моей собственностью. Не бойтесь, я не причиню вам зла. Отправлю вас в Крым, на свою ферму. У меня отлично налажено хозяйство по разведению детишек. Крепостной-производитель у меня такой, что вам и не снилось! Родите мне с десяток очаровательных девчурок.
Миранда взорвалась.
— Вы что, с ума сошли?! Да знаете ли вы, что я леди Миранда Данхем, жена лорда Джареда Данхема, хозяйка огромного поместья в Америке! Немедленно отвезите меня на яхту! Обещаю, я никогда никому ничего не расскажу…
Князь, не сказав ни слова, грубо схватил ее за запястья и, притянув к себе, прижал к лицу мокрую тряпку. Миранда рванулась изо всех сил, хотела было закричать, но тщетно… Сладковатый дурман проник в легкие, стало трудно дышать Князь держал ее мертвой хваткой. Голова кружилась, уши заложило, и наконец она провалилась в какой-то глубокий черный холодец…
Набирая скорость, карета мчалась уже по окраинам города. Какое-то время они катили по заброшенной лесной дороге и наконец остановились перед небольшим домом.
Саша внес бесчувственную Миранду в комнату и положил на кровать. Князь, пользуясь ее неподвижностью, внимательно оглядел женщину с головы до ног.
— Черт подери! — вскрикнул он спустя мгновение. — Она красивее, чем мы думали! Взгляни, какой цвет лица! А ресницы, ресницы! Чудо! — Он наклонился, вытащил шпильки из волос, провел по серебристому каскаду ладонью. — Саша, потрогай! Как пух.
Тот послушно наклонился. Просто чудо, какие мягкие, подумал он, а вслух сказал:
— Истинная аристократка! Как повела себя, когда вы сообщили, что ее ждет, а?
Князь Черкесский пожал плечами.
— Несла какую-то чепуху! Мол, она жена Джареда Данхема.
Ах, ах! Какое это имеет значение?
Саша явно придерживался другого мнения. На его лице отразилась тревога.
— Ваше сиятельство, — сказал он тихо, — на вашем месте я бы поверил ей. Вы только взгляните — сама невинность! Ваша желтоглазая ведьма, сдается мне, хочет отомстить лорду Данхему за то, что он женился не на ней, а на этой красавице. Лучше будет, если вернем эту леди на яхту. Отвезем назад, и все…
— Нет, нет и нет! Черт тебя подери! Я искал такую целых три года. А эта даже лучше… Не верну! Я бы и сам не отказался ею попользоваться, но нет — скорее к Луке. Ну-ка помоги ее раздеть.
Одежду заберу с собой.
Сначала стащили муслиновое платье в бело-зеленую полоску, потом нижнюю юбку, лиф и панталоны с кружевами. Князь снял черные туфельки, Саша — белые шелковые чулки. Мгновение оба не отрывали глаз от обнаженной жертвы, потом Саша чуть слышно сказал:
— Красивая! А как сложена!
Князь протянул руку, дотронулся до груди Миранды и вздохнул.
— Н-да! Сашенька! Ничего не поделаешь, придется отказать себе в удовольствии. Всегда сам пробую товар, но на этот раз нельзя.
И почему я не белокурый Лука?
— О князь мой, повелитель! — прошептал Саша, падая на колени. — Позвольте доставить вам удовольствие. — Он подполз и обхватил руками ноги князя — Я рожден лишь для этого. Прошу, не откажите преданному слуге, обожающему вас. Разве вы уже разлюбили меня?
Князь Алексей Черкесский ласково погладил Сашу по темноволосой кудрявой голове.
— Разрешаю, мой дорогой Сашура, — пробормотал он, погружаясь в сладостную нирвану, которую слуга с радостью распахнул для него.
Через несколько минут, когда тело князя освободилось от сексуального напряжения, он взялся за дело с удвоенной энергией. Через пару минут Миранда превратилась в русскую бабенку. Пара юбок, приталенная кофта с баской, козловые полусапожки. Саша молча заплел ее волосы в косы. Настоящая крепостная! Они отнесли Миранду в карету. Внезапно князь заметил кольцо.
— Дьявольщина! — бросил он в сердцах. — Про драгоценности забыли.
Снял кольцо, вытащил из ушей серьги.
— Все? — спросил Саша.
— Камею я раньше отстегнул. Теперь порядок, — ответил князь. — Принеси-ка воды из колодца! Пора дать первую дозу настойки опия. А то уже начинает шевелиться.
Налив в серебряную чарку воды, князь добавил коричневатого порошка. Они приподняли ее, князь разжал губы и осторожно влил в рот прохладную жидкость. Миранда с жадностью проглотила — ей хотелось пить, голова кружилась. Не успела она прийти в себя, как снова погрузилась в вязкую тьму.
На узкой колее показался легкий четырехколесный экипаж с откидным верхом.
— Отлично! — заметил князь. — Борис Иванович как раз вовремя. Саша, слушай и запоминай. Прямо сейчас ты, не заезжая никуда, отправляешься в Крым. Через пару недель должен быть на месте. Пусть она несколько дней отдохнет, потом сведешь с Лукой. Мы с тобой теперь не скоро увидимся, Сашенька, мой дорогой!
— Может, мне вернуться, когда она забеременеет? Пусть родит без меня, а?
— Нет, ни в коем случае! — твердо сказал князь. — Не хочу рисковать. Это драгоценная рабыня. Пусть живет с тобой в одном доме. Других женщин к ней не подпускай. Они мизинца ее не стоят и сразу же это почувствуют. Боюсь, не сотворили бы что-нибудь с ней. Предоставь ей все, что пожелает, конечно, в пределах разумного. В общем, сделай так, чтобы она была счастлива.
Саша с обожанием взглянул на своего повелителя и, схватив его руку, покрыл ее поцелуями.
— Мы никогда еще не расставались, любимый мой повелитель.
Каждый день, проведенный вдали от вас, покажется вечностью.
— Дорогой мой Сашура, одному тебе могу я доверить это дело, — вздохнул князь.
Саша еще раз поцеловал его руку, потом вылез из кареты, вытащил Миранду и перенес ее в фаэтон. Верх подняли, простились, Саша дернул поводья.
А князь Алексей Черкесский вернулся во дворец, где его ждала Джиллиан.
— Где ты был? — недовольно спросила она. Как всегда, на ней был прозрачный пеньюар, ровным счетом ничего не оставляющий воображению.
В ответ он притянул ее к себе и припал к губам. Желание мгновенно охватило ее, и она, отвечая на поцелуй, сладострастно изогнулась, прижимаясь к нему. Золотые пуговицы его сюртука впились в нежную кожу, отчего она возбудилась еще сильнее. Его руки тискали ее, мяли и наконец сомкнулись на ягодицах. Джиллиан застонала.
Князь толкнул ее на козетку. Она упала плашмя, а он опустился на колени, раздвинул ей ноги и тронул пальцем бутон ее блаженства. Он тормошил его, а она тяжело дышала. Когда Джиллиан вскрикнула, князь так же внезапно, как начал, закончил любовный экзерсис. Он поднялся с колен и привел себя в порядок.
Секунду Джиллиан не могла поверить в то, что он вовсе не собирается доводить начатое до конца, потом, поняв, взвизгнула:
— Черт бы тебя побрал!
Князь издал гаденький смешок.
— Душенька, подожди до вечера. Я придумал такое развлечение, какого ты век не забудешь. А теперь давай поработай сама. Я люблю смотреть, как ты это делаешь.
— Мерзкий негодяй! — рявкнула она, но пальцы ее уже трепетали.
Князь Черкесский закурил черную пахитоску и сел напротив.
Выпуская кольца дыма, он наблюдал, как она извивается змеей. Сладострастная самка, подумал он. Всегда готова воплотить любые его фантазии. Ему, конечно, ее будет не хватать, но Джиллиан стала слишком опасной. Пора расставаться! Князь понимал, что она спит и видит, чтобы он женился на ней, но у него не было ни малейшего желания вводить в шеренгу достойнейших женщин князей Черкесских английскую шлюху, да к тому же шпионку Наполеона.
Юная кузина царя, княгиня Татьяна Романова, — совсем другое дело! Пока, конечно, свет об этом и не подозревает, исключая родителей будущей нареченной. Как только Татьяне исполнится семнадцать лет, объявят о помолвке. Князь Черкесский затянулся. Стало быть, в следующем месяце. А через месяц и свадьба. Н-да! Дел по горло! Во-первых, развязаться с Сашей. Слава Богу, отправил его на ферму! Со временем он, конечно, напишет ему про Татьяну, но пока она не родит ему, о возвращении Сашуры нечего и думать.
С губ Джиллиан сорвался стон и вернул князя к действительности. Содрогается. Ну-ну! То ли еще будет…
— Неплохо, очень даже неплохо, моя цыпа, — усмехнулся он. — А теперь послушай, где я был и чем занимался. Ну, догадайся! Отправил твою бывшую соперницу далеко на юг, вместе с Сашей. Сейчас, наверное, уже верст сто отмахали.
— Алексей, милый! — Джиллиан бросилась ему на шею. — Я тебя обожаю!
Князь хохотнул.
— Ну, я рад! А ты недовольна… Впереди у нас ночь любовных утех, моя душенька! Тебя ждет сюрприз.
Джиллиан вскочила, и через секунду ее будто ветром сдуло. «Ах какой он милашка! — подумала она, поспешая в ванну. — Руку и сердце вряд ли предложит… Может, сапфировое ожерелье? А вообще — чем черт не шутит! Теперь, когда мы связаны тайной. Вовремя Миранда Данхем подвернулась. Так вот, теперь он будет вынужден жениться! Не догадается сам, можно будет намекнуть. Хотя он не дурак, должен понимать, какую выгоду сулит ему женитьба на мне».
Князь вовсю готовился к предстоящим любовным утехам. Приказав заморозить шампанское, не забыл и про черную икру. Приняв ванну, он отпустил слуг, чрезвычайно их этим удивив. К девяти вечера все было готово — шторы задернуты, свечи зажжены…
Джиллиан стояла перед ним в чем мать родила. Правда, на шее сверкало бриллиантовое ожерелье, а на ногах были надеты розовые шелковые туфельки. Длинные волнистые волосы рассыпались по плечам. На князе был лишь шелковый халат.
Несколько часов, которые Джиллиан провела в одиночестве в своей комнате, она потратила с толком. Судьба Миранды не давала ей покоя.
Выпив пару бокалов шампанского, она раскраснелась и осмелела.
— Алексей, скажи, что ее ждет? — спросила она.
— Кого?
— Миранду Данхем. В имении, там как?
— Дорогуша моя, к сожалению, должен тебя разочаровать. Ей уготовано вполне сносное существование. Насколько мне известно, у вас, в Англии, с породистых кобылиц пылинки сдувают. А я чем хуже? Порода, она денег стоит. Не правда ли?
— А если она откажется совокупляться с этим Лукой! — Джиллиан никак не могла угомониться. — Что тогда?
— Заставят, не переживай!
— Каким образом!
— Свяжут руки и ноги, чтобы не взбрыкивала, — сухо заметил князь. — Ну что, довольна?
— Знаешь, если бы, — задыхаясь, проговорила она, — если бы Джаред Данхем узнал, что кто-то другой покроет ее! Воображаю…
Вы, мужчины, такие собственники!
Князь, прищурившись, взглянул на нее. Так, так! Саша оказался прав. Хотя теперь это не имеет значения. Красотка с серебристыми волосами уже на пути в Крым, а эта дура Джиллиан даже не поняла, что опровергла собственное утверждение, будто Миранда не замужем.
— Душенька, давай оставим эту скучную тему, — сказал князь, — и приступим к более приятному занятию.
Сбросив с себя халат, он расстегнул бриллиантовое ожерелье, убрал его и подвел Джиллиан к кровати.
— Цыпочка, я был груб с тобой сегодня, но сейчас постараюсь исправиться. Наконец ты получишь то, чего так долго ждала.
Сердце Джиллиан забилось быстрее. Неужели? Все может быть.
Княгиня Джиллиан Черкесская! С ума сойти!
Князь притянул ее к себе.
— Душенька, если бы ты только знала, как мне с тобой хорошо, — прошептал он, дотрагиваясь до ее шеи. Джиллиан вздрогнула от удовольствия, а князь прищурился. Он повалился на кровать, потянул ее за собой и с размаху насадил ее на рукоятку неутомимой плоти. Она не то ахнула, не то охнула, и ему подумалось, будто она скачет верхом без седла. Он потянулся к ее груди, стараясь удержать ее за набухшие соски.
— Душенька, ты настоящий казак, такая резвушка, — приговаривал он все время, пока она гарцевала. — Не гони коней, дорогая! Не спеши! Придется немного подождать, — сказал он, сбрасывая седока.
— Алексей, ты что, сдурел? Чего ты меня сдерживаешь? Разве забыл, что я перманентная экстазистка?
— Упаси Бог, душечка! Все помню. Но сегодня я поведу тебя другой дорогой. Доверься мне. Ты испытаешь наслаждение, еще неведомое тебе. Обещаю.
Он перевернул ее на живот и взял кнут, который загодя положил возле кровати. Князь взгромоздился ей на плечи и с оттяжкой стеганул ее по ягодицам. Джиллиан вскрикнула и попыталась сбросить его. Вжик-вжик!.. Багровые полосы вздувались длинными червями на ее нежной коже. Она рыдала, она скулила, и тогда он вошел в нее и поскакал, взнуздывая ее ударами кнута. Она громко всхлипывала и стонала. Он уловил ее желание и отказал ей в этом. Перевернув на спину, он забросил ее ноги себе на плечи и пустил в дело язык, успев прикусить его в самый последний момент.
Джиллиан осыпала князя площадной бранью на трех языках, что привело его в неописуемый восторг. Наконец Алексей Черкесский решил, что его душечка вполне готова для наивысшего наслаждения.
— Ну, моя цыпочка, готовься! Так и быть… Бери меня! На, на, на…
Джиллиан, охнув, с жадностью подалась навстречу. Он улыбнулся, взглянув на ее искаженное страстью лицо.
Князь подвел ее к вершине. Обхватив сильными пальцами ее белоснежное горло, он зашептал:
— Душенька, милая моя, душечка! Дарю тебе высшее наслаждение… Лорду Данхему с моей помощью ты отомстила. Вот мерзавец!
Предпочел тебе прелестную Миранду… — Пальцы князя обручем сдавили ее горло. — Лорд Данхем вот-вот бросится на поиски леди Данхем. К сожалению, ты ею не стала. Господи, помоги ей стать леди Данхем после смерти!
Поняв, что у него на уме, Джиллиан похолодела от ужаса. Тщетно пыталась она разжать его пальцы — хватка у князя оказалась железная. И тогда Джиллиан поняла, что жить ей осталось считанные минуты. А когда он стиснул горло еще сильнее, тут ее настигла кульминация страсти. Такого острого оргазма ей еще никогда не доводилось испытывать. Жажда жизни боролась с сильнейшим наслаждением, и последнее победило.
— Душенька, твое тело выловят из Невы. Ты будешь в платье леди Данхем, на тебе будут ее драгоценности. Леди Данхем похоронят, установят могильную плиту, высекут ее имя. А ведь это будешь ты! Ну, что же ты такая неблагодарная? Поблагодари меня.
Джиллиан хрипела, глаза закатились, тело содрогалось в конвульсиях. Предсмертных ли, сладострастных ли?!
Алексей Черкесский догнал ее спустя несколько минут, только он был жив, а она уже не дышала. Отпихнув неподвижное тело, он встал, умылся. Выпив залпом бокал шампанского, он вдруг подумал, что эта самая веселая забава выбила его из колеи, и, похоже, надолго. Не доведется ему никогда испытать подобное! Он вздохнул.
Вся жизнь — цепь маленьких смертей-расставаний! Грустно жизнь устроена… Такой женщины, как Джиллиан, всегда готовой на сексуальные подвиги, он еще не встречал! Она была единственной и неповторимой! Жаль, чертовски жаль душечку!
Князь не мог рисковать. Секс сексом, а брак с особой царских кровей — это важнее во сто крат! Он не спеша оделся.
…Ему никак не удавалось втиснуть слишком пышную грудь Джиллиан в корсет Миранды, и он решил обойтись без него. Штанишки тоже были маловаты, но он все же изловчился их натянуть.
Чересчур узкое платье пришлось разорвать впереди. Пусть тот, кто обнаружит тело, подумает, будто воры с корнем вырвали камею, решил он. Князь не забыл и про подвязки, и про белые чулки. Черные туфельки оказались малы, и он отложил их в сторону. Меньше всего хлопот доставило обручальное кольцо.
Подхватив обмякшее тело, он спустился вниз и вышел на террасу. Нева неторопливо катила темные воды. Тишина. Ни души.
Положив тело Джиллиан на парапет, он отдышался, потом сбросил в реку. Течение подхватило его и унесло прочь.
Ну вот и все! Он был доволен. Утром приказ от Марье, старенькой няньке, вынести из комнаты вещи Джиллиан. Объяснять ничего не придется. Любовницы то появлялись, то исчезали, а вышколенные слуги вопросов не задавали.
Князь достал пахитоску и закурил. Колечки дыма медленно рассеивались. Вот так! Джиллиан Абботт… Забыть и никогда не вспоминать! Он затянулся.
Татьяна Романова, его семнадцатилетняя невеста, конечно, потребует терпения. Придется повозиться… И все же со временем, если она окажется способной ученицей, они наверняка поладят. Эта мысль показалась князю не лишенной здравого смысла, и он успокоился.
Когда дорога повернула на Суинфорд-Холл, Джаред Данхем, пришпорив коня, помчался галопом. Ми-ран-да! Ми-ран-да!
Ми-ран-да! — бухало сердце в ребра, заходясь от радости.
После серо-бурых пейзажей России глаз радовала яркая английская зелень. Сколько же он не был дома? Почти год! Какого черта ввязался он в эту авантюру, ради чего оставил Миранду одну?
Джаред спешился у парадного подъезда. К нему подбежал мальчишка-конюх, а по лестнице торопясь уже спускался дворецкий.
— Милорд, а мы считали, что вы все еще в Шотландии, — сказал он. — Ждали вас не раньше будущей недели.
— Где леди Данхем? — спросил Джаред.
На лице дворецкого появилось странное выражение. Он собрался было что-то сказать, но не успел — подбежала Аманда. И с ней какая-то очаровательная молодая женщина с волосами цвета меди.
— Ступай, Уильям. — Аманда отпустила лакея и обернулась к стоящей рядом особе:
— Ну-ка, кто это?
— Это не Джон, это лорд Данхем, — ответила та.
— Джаред! Слава Богу! А где Миранда? Разве она не с тобой?
«Куда я попал? — подумал Джаред. — Похоже, все с ума посходили».
— Почему она должна быть со мной? Я тебя не понимаю.
— Милорд, пойдемте в дом, — сказала рыжеволосая. — Аманда, ну что ты застыла? Пойдемте в библиотеку, там все обсудим.
Едва переступив порог, Джаред обрушился на свояченицу:
— Что происходит, Аманда? Где моя жена?
Аманда, всхлипнув, разразилась рыданиями. Джаред в сердцах выругался.
— Черт побери, нашла время слезы лить… Объясни толком, что все это значит?
Аманда заливалась в три ручья. Джаред перевел взгляд на незнакомку.
— Сударыня, вы кто?
— Меня зовут Энн Боуэн-Данхем. Я жена вашего брата.
— О Господи!
— Милорд, прошу вас, садитесь! Тут целая история. Хересу не желаете?
Джаред внимательно посмотрел на нее.
— Н-да! Чувствую, придется пропустить стаканчик чего-нибудь покрепче. Я бы не отказался от виски.
Энн подошла к столику с графинами и бутылками, взяла невысокий хрустальный бокал, налила виски почти до краев и протянула ему.
Сделав большой глоток, Джаред кинул на нее вопросительный взгляд.
— Слушаю вас…
— Милорд, известно ли вам, что прошлой осенью лорд Пальмерстон вызвал в Англию вашего брата? — Джаред кивнул. — Он объяснил Джонатану, что никто не должен знать о том, что вы в России, и предложил ему выдать себя за вас. Милорд, вы не знаете, конечно, что Джон к этому времени овдовел. Его жена, Черити, утонула. Он был безутешен и поэтому согласился. Всю прошлую зиму он жил здесь. Никто ничего не заподозрил. Даже слуги думали, что он — это вы.
— И Миранда так думала?
— Что вы, конечно, нет! Ох, милорд, ей нелегко пришлось. Она вас очень любит. Носить ребенка и рожать без мужа…
На лице Джареда отразилось крайнее изумление.
— О Боже! Неужели вы не знали, что она ждала ребенка?
Он медленно покачал головой.
— У вас сын, милорд, — тихо сказала Энн. — Он родился тринадцатого апреля. Прелестный мальчуган…
— Как его назвали?
— Томасом, в честь деда.
— На этот счет у меня нет возражений, — заметил он. Энн усмехнулась про себя. — А где же все-таки Миранда?
— В Санкт-Петербурге, милорд. Она решила разыскать вас.
— Где?
— Выслушайте меня, прошу вас! Миранда — добрейшая женщина. Когда мы познакомились с вашим братом и полюбили друг друга, она помогла нам тайно обвенчаться. Хотела видеть нас счастливыми… Благослови ее Господь! А сама была так несчастна, что места себе не находила.
— Джаред, это сущая правда, — вмешалась в разговор Аманда. — Она умоляла лорда Пальмерстона хотя бы намекнуть, где ты и почему от тебя нет известий. А он твердил одно и то же: мол, ничего не знает, но если что-то ему станет известно, даст ей знать. Ты же знаешь, каким ледяным тоном он разговаривает, когда хочет, чтобы от него отстали.
Скажи, почему ты так долго не возвращался? Где ты был все это время?
— В тюрьме, малышка. Иначе я давно бы вернулся.
— В тюрьме?! Кто это тебя туда упек и за что? — всплеснула руками Аманда.
— Русский царь приказал взять меня под стражу. Не пугайся!
Со мной обращались хорошо. В Петропавловской крепости предоставили две комнаты с видом на Неву для меня и для Митчума. Мы ни в чем не испытывали недостатка за исключением свободы.
— О Господи! Чем же ты ему не угодил? — недоумевала Аманда.
— Когда Наполеон взял Москву, царь впал в панику, решив, что французы, продолжив наступление, доберутся и до Санкт-Петербурга. Вероятно, опасаясь, как бы Бонапарту не стало известно, что он собрался вступить в коалицию против Франции, Александр Первый приказал немедленно меня изолировать. Кормили сносно — даже с вином. Читать разрешали, играть в шахматы. Поскольку в британском посольстве лишь немногие знали о моем пребывании в Санкт-Петербурге, мое исчезновение осталось незамеченным. Посол, конечно, делал все возможное, чтобы вызволить меня, но тщетно — он и сам находился в щекотливом положении.
— Значит, лорд Пальмерстон был в курсе? — спросила Аманда.
— Естественно.
— Тогда почему он не сообщил об этом Миранде?
— Зная, что она ждет ребенка, вероятнее всего, опасался, как бы не причинить ей вреда.
— Тогда почему не сказал ничего, когда Том уже родился?
Джаред покачал головой.
— Вот этого я не знаю.
— Зато я знаю! — воскликнула Аманда. — Лорд Пальмерстон считает, будто он вправе решать судьбы других. Твоя миссия не имела успеха, и он не хотел, чтобы ему о ней напоминали. Поэтому он просто отмахнулся от Миранды. Он к женщинам относится как к безмозглым существам, существующим лишь для украшения мужского общества. Странно, неужели он не видел, что Миранда — умная женщина? Ничего не объяснить!
Аманда вновь разрыдалась. Энн подошла и ласково обняла ее за плечи.
— Не плачь, дорогая! Иди наверх, скажи, чтобы переодели детей! Мы с лордом Данхемом сейчас туда поднимемся.
Она проводила Аманду до порога, закрыла за ней дверь и обернулась. Джаред смотрел на нее и улыбался.
— Что-нибудь не так? — спросила она, оглядывая себя.
— Нет, все в порядке. Просто на вас приятно смотреть.
Понимает ли братец Джон, какое он отхватил сокровище?
Энн вспыхнула.
— Сэр, видимо, слухи о вас вполне обоснованны, — заметила она.
Джаред расхохотался.
— Зовите меня просто Джаред, а я вас — Энн. Договорились? — Внезапно посерьезнев, он спросил:
— Вы посоветовали Аманде переодеть детей. Кто же, кроме Тома, в детской?
— Милорд, — перебила она, — всего месяц с небольшим как Аманда родила сына. Назвали Эдвардом, но мы зовем его Нэдди.
Джаред изумленно кивнул.
— А зачем я поехал в Шотландию?
— Лорд Стюарт пригласил к себе порыбачить.
— Бедный Джонатан! Он же ненавидит рыбную ловлю, не разделяет азарта рыбака. Ну, поймал рыбку, и что? Велика важность!
Это не я, это он так считает. Хотя, как мне кажется, он просто слишком нетерпелив.
Энн рассмеялась.
— Это на него похоже. Между прочим, милорд, то есть Джаред, кроме Аманды, никто не знает, что мы поженились. Ни лорд Суинфорд, ни слуги, ни даже мои собственные дети — их у меня двое. Медовый месяц был короткий. Всем сказали, будто вы, то есть Джон, понадобились зачем-то лорду Пальмерстону. А потом эта рыбалка подоспела.
— Когда они собираются вернуться? Кажется, дворецкий обмолвился, будто на следующей неделе.
— В середине недели, — подтвердила Энн.
— Тогда нет смысла посылать туда нарочного. Пожалуй, перехвачу их на полпути и поменяюсь с братом ролями. Сделаем так:
Джонатан приезжает в госта в Суинфорд-Холл, между вами вспыхивает любовь с первого взгляда, и в один прекрасный день вы вместе уезжаете.
— Наверно, так и надо сделать, — согласилась Энн.
Джаред улыбнулся.
— А кто-нибудь знает, какой дорогой они будут возвращаться?
— Аманда должна знать, а мне известно лишь, что они собирались заночевать в Шрусбери.
— Ну вот и хорошо! В Шрусбери мы с Джонатаном и разберемся, кто есть кто. Энн, а вам известно, на каком судне моя женушка отправилась в Санкт-Петербург?
— На «Спящей красавице».
— Отлично! Тогда нечего беспокоиться. Капитан — человек надежный. Через пару недель, думаю, они вернутся.
— А вы на чем добирались? — спросила Энн. Джаред усмехнулся.
— Про неудачи Наполеона в России вы, конечно, наслышаны.
Когда царю Александру стало ясно, что русской столице ничто не угрожает, меня освободили. Чтобы сгладить инцидент с заточением, царь распорядился отпустить меня с миром и двумя судами, груженными строевой древесиной. На Балтике у русских отличные корабельные сосны. Я как-то обещал лорду Пальмерстону сделать такой подарочек для английского флота. Естественно, и о своем собственном папаше не забыл. Ну и как-то перед отъездом беседую я с британским послом, а он мне и говорит: мол, обеспокоен ухудшением отношений между Соединенными Штатами и Англией. Ну и когда я сошел на берег в Велланде, подумал… и отправил оба груза прямиком через Атлантику в Массачусетс. В конце концов, не Пальмерстон сидел в Петропавловке, а я. Получается, он мне задолжал, не так ли? Правда, кое-какие сомнения на этот счет были, но теперь, когда я узнал о его отношении к Миранде, считаю, только так и нужно было поступить.
— Джаред, вы должны гордиться своей женой. Она мужественная женщина, но… но и ее терпению пришел конец. И еще хочу сказать: я одобряю ее поступок. Кроме того, теперь-то я точно знаю, что мужчины Данхемы, будто магниты, притягивают своих жен. — Она поднялась. — А сейчас, думаю, вам самое время познакомиться с сыном.
— Вот только поцелую мою очаровательную невестку, — сказал Джаред, подходя к ней. Энн застыла, а он наклонился и нежно поцеловал ее прямо в губы — Добро пожаловать в нашу семью, дорогая Энн! Вашу доброту и преданность трудно переоценить.
— Спасибо… благодарю… — Она запнулась.
Сначала Энн страшно смутилась, но потом успокоилась, подумав, что это всего лишь братский поцелуй и выказывать провинциальные манеры по меньшей мере глупо.
Джаред хохотнул.
— Хотел бы я знать, как повела бы себя Миранда на вашем" месте, — заметил он с явным сарказмом в голосе.
Энн засмеялась:
— Джаред Данхем, ну что вы за человек! Ведете себя как мальчишка. Пойдемте лучше в детскую.
Джаред мгновенно стал серьезным. «Ничего себе ситуация! — подумал он. — Подразумевается, что я уже видел сыночка. И не один раз! Няньки, служанки. Не растеряться бы!»
К счастью, Аманда, придя в себя, благоразумно выпроводила прислугу. Сначала она в порыве материнской гордости показала ему крошечного ангелочка, голубоглазого и златокудрого.
— Джаред, это мой Нэдди! Правда, прелесть?
Энн улыбнулась. Ах, Аманда, какая она все-таки глупышка!
Подойдя к утопающей в кружевах колыбели, она наклонилась и взяла второго малыша.
— А это ваш сын, — сказала она.
Джаред пересек детскую, не отрывая глаз от ребенка. Молча взял у Энн малыша, похожего как две капли воды на него. Темноволосый карапуз смотрел на него серьезными глазенками.
— Ну, здравствуй, сынок! — тихо произнес Джаред — Я твой папа. Хороший ты парень, и очень мне нравишься.
Том смотрел на отца серьезно, будто решал, стоит ли ему улыбаться. Вот ведь, подумал Джаред, такая кроха, а с характером! Протянул ему палец — тот мгновенно вцепился в него мертвой хваткой.
— Настоящий мужичок, а? — Джаред взглянул на Энн. — И намного крупнее братишки.
— Так ведь он старше Нэдди на целых два месяца! Вашему Тому три с половиной месяца, а тому всего шесть недель. Богатырь, весь в папу.
— Знаете, о чем я сейчас подумал? Как много я потерял! Не довелось испытать радости, какую, должно быть, чувствует мужчина, когда узнает, что любимая женщина носит под сердцем его ребенка.
Без меня малыш появился на свет. Ах, Боже мой! Но зато я поиграл в войну.
Держа ребенка на сгибе локтя, Джаред склонился к нему.
— Прости меня, сынок, — сказал он, покачивая Тома. — Я и у мамы твоей попрошу прощения, когда встретимся. Надеюсь, когда-нибудь искуплю вину.
Энн подошла к Джареду и, положив ладонь на его согнутую в локте руку, сказала:
— Насчет войны вы не правы. Джаред, вы хотели как лучше, делали все от вас зависящее, чтобы воцарился мир. Таких людей благословляет сам Господь.
Джаред вручил ей ребенка и сказал:
— Если брат когда-нибудь вас обидит, я придушу его собственными руками.
И он вышел из комнаты.
— Бог ты мой! — воскликнула потрясенная Энн. — Какой сильный человек!
Аманда укладывала сынишку в колыбельку. Услышав реплику Энн, она порывисто обернулась.
— И Миранда точно такая же, — сказала она. — Когда они вместе, кажется, что им никакие трудности не страшны и что они все сумеют преодолеть.
— А порознь? — спросила Энн.
Аманда вздохнула.
— Вместе они представляют грозную силу, а по отдельности подвержены самокопанию и способны натворить немало глупостей.
Уж скорее бы Миранда возвращалась из этого Санкт-Петербурга!
Последующие несколько дней Джаред провел в беспокойном ожидании. То по целым дням не слезал с коня, то отправлялся в гости к Энн — она жила с детьми в небольшом коттедже, — то занимался с сынишкой. Наконец однажды утром пришло известие, что Джонатан и Адриан уже на пути в Шрусбери. Захватив кое-какую одежду брата, Джаред тронулся в путь. Через несколько часов он подъезжал к гостинице, с удовлетворением отметив, что заведение это, похоже, процветает. Наполовину из дерева, двухэтажное здание времен королевы Елизаветы было сплошь увито плющом. Ромбовидные окошки и крошечные балкончики пламенели пунцовой геранью. Цветы в палисаднике, цветы вдоль дорожки к парадному входу. Хозяева радовались лету.
Воздух был напоен ароматом вербены и лаванды.
Младший конюх, парнишка лет шестнадцати, кинулся со всех ног к Джареду, когда тот спешился.
— Сэр, вы у нас заночуете?
Джаред кивнул и дал ему серебряную монетку.
— Мой Эбони с норовом, но не злой. Хорошенько выводи его, прежде чем мыть…
— Слушаюсь, сэр!
— Лорд Суинфорд уже приехал?
— Да, сэр. Около часа назад.
Джаред поспешил в гостиницу и озадачил хозяина просьбой открыть ему номер Джонатана и Адриана, когда те спустятся ужинать. Вскоре дверь распахнулась, и в комнату, весело беседуя, вошли Адриан и Джонатан. Джаред стоял к ним спиной. Увидев незнакомца, оба остановились как вкопанные, и Адриан сказал:
— Прошу прощения, сэр, но этот номер уже занят. По-видимому, произошла какая-то ошибка.
— Никакой ошибки нет, — ответил Джаред, поворачиваясь к ним лицом. — Ну, привет, Джонатан!
— Джаред, дорогой! — В голосе брата прозвучали одновременно удивление и восторг. — Как я рад тебя видеть! Слава Богу, вернулся цел и невредим!
— Еще бы не рад! Понимаю, все понимаю, — улыбнулся Джаред. — Я уже познакомился с миссис Энн. Считай, что тебе повезло — этой женщины ты не заслуживаешь. Вне всякого сомнения…
Братья обнялись. Адриан Суинфорд недоуменно переводил взгляд с одного на другого. Наконец они обратили внимание и на него.
Джаред протянул ему бокал с вином и сказал:
— Адриан, все в порядке! Не волнуйся, ты не спятил. Тот, с кем ты делил кров последние несколько месяцев, мой старший брат Джонатан, а я вернулся из России всего лишь несколько дней назад.
Адриан залпом осушил бокал.
— Черт побери! Никак в толк не возьму… Хочешь сказать, что почти год пробыл в России?
— Именно! — улыбнулся Джаред.
— Значит, когда ты приехал сюда прошлой зимой, был вовсе и не ты?
— Совершенно верно! Это был Джон. Он как бы замещал меня, чтобы никто не догадался, что я уехал.
Адриан вспыхнул.
— А Миранда знала? — спросил он.
— Ну конечно! — немедленно подал реплику Джонатан, а Джаред едва не рассмеялся. — Воображаю, какую теплую встречу она тебе устроила.
— В том-то и дело, Джон, что ни жены, ни встречи! Дождалась, когда вы с Адрианом уехали, и укатила в Петербург. Мы разминулись! В один и тот же день отбыли — она из Суинфорд-Холла, я из Санкт-Петербурга. Наверное, уже возвращается! Думаю, шестого — восьмого августа будет в Англии. Во всяком случае, буду встречать ее в Велланде. Ничего не поделаешь! Встречи, расставания… — Он хмыкнул. — Ну что, поедешь ее встречать?
— Уволь, братец! Я просто счастлив, что могу наконец снова стать самим собой. И чем скорее я начну «приударять» за Энн, тем раньше можно будет объявить о нашей женитьбе. Надеюсь, ты меня понимаешь?
— Спрашиваешь!
— Энн? — Адриан растерялся. — Кто такая?
— Миссис Энн Боуэн.
— Дочь викария? Ты ее знаешь?
— И довольно хорошо! Месяц назад мы поженились. Пришлось у лорда Пальмерстона разрешение добывать. Вообрази, какую головную боль я имел все это время.
В этот самый момент капитан Эфраим Сноу, распахнув дверь кают-компании на «Спящей красавице», пропустил вперед секретаря английского посольства мистера Моргана и петербургского полицмейстера.
— Присаживайтесь, господа, — сказал он. — Бренди?
Оба кивнули. Капитан Сноу наполнил бокалы.
— Что нового? — спросил он. — Удалось что-нибудь выяснить?
— Плохие новости, капитан, — ответил мистер Морган и вытащил из кармана какой-то предмет. — Узнаете?
Обручальное кольцо Миранды Эфраим Сноу узнал мгновенно.
И все-таки, чтобы быть уверенным до конца, он взял его, повертел и на внутренней стороне прочитал выгравированную надпись: «Миранде от Джареда. 6 декабря 1812 года».
— Это ее кольцо, — сказал Эфраим Сноу. Переведя дыхание, добавил:
— Вне всякого сомнения.
Мистер Морган повернулся к дородному полицмейстеру и, глядя на капитана, сказал:
— Мистер Сноу, это Николай Иванович! Он прекрасно говорит по-английски и хочет задать вам кое-какие вопросы.
— Взгляните, капитан! — Русский вытащил из кожаного саквояжа нечто, отдаленно напоминающее не то платье, не то юбку. — Вам знакомо это?
Потрясенный Эфраим Сноу взял мокрый сверток, развернул.
Муслиновое платье в бело-зеленую полоску… Оно было на Миранде в тот день, когда она уехала и не вернулась. Проницательный и далеко не простак, капитан мгновенно все понял.
— Николай Иванович, не тяните — выкладывайте всю правду, — решительно сказал он.
Полицмейстер с грустью посмотрел на него.
— Еще один вопрос! Ваша хозяйка блондинка? — Эфраим Сноу кивнул. — Ну что ж, теперь все прояснилось.
Сегодня утром из Невы выловили белокурую утопленницу. В этом платье… Кольцо мы тоже сняли для опознания. Можете оставить его себе. Стало быть, это и есть леди Данхем. Есть все основания заявить, что на нее было совершено нападение с целью ограбления.
Постарайтесь вспомнить, какие драгоценности были на ней в то утро.
— Значит, так! Жемчужные серьги с бриллиантами, золотой браслет, брошь-камея с бриллиантом и еще пара колец.
— Ну что ж, так я и думал, мистер Морган, ограбление с отягчающими обстоятельствами, — подвел мрачный итог Николай Иванович.
— Полноте! — воскликнул капитан. — У вас все так просто. А как вы объясняете тот факт, что за ней заехала карета?
— Ну, заехала и заехала, мало ли что? Может, кто-то приметил ее драгоценности, разузнал, что она иностранка, и под каким-то предлогом, нам неизвестным, выманил ее с яхты. Капитан, все случившееся крайне неприятно. Единственное, что я могу сделать, это засвидетельствовать искренние соболезнования от имени своего правительства.
Эфраим Сноу сталкивался с русскими и знал, что они на редкость крепколобые люди и переубедить их невозможно.
— А почему меня не пригласили на опознание трупа? Я могу его увидеть?
— Никак нет! — последовал ответ. — Сами понимаете — это печальное зрелище. Несколько дней в воде… Мы были вынуждены немедленно захоронить его. Леди Данхем — а это, безусловно, она, так как вы опознали кольцо и платье, — похоронена на английском кладбище.
Совершенно потерянный Эфраим Сноу кивнул.
— Мистера Джареда это известие убьет! И у кого только рука поднялась на такую красавицу!
— Передайте ему, что мы скорбим о случившемся и приносим искренние соболезнования.
— Николай Иванович, думаю, нам пора, — заметил мистер Морган.
— Да-да! — Николай Иванович почему-то перешел на русский.
Они уже уходили, когда капитан их окликнул.
— Я сию же минуту снимаюсь с якоря! Николай Иванович, проследите, чтобы меня выпустили без проволочек.
— — Да-да! — произнес полицмейстер снова на русском. Спохватившись, перешел на английский:
— Не беспокойтесь, друг мой. И да хранит вас Господь!
Десятого августа «Спящая красавица» пришвартовалась у причала в Велланде.
Всю дорогу штормило — в воды Северного моря судно вошло с большим опозданием. Увидев на пирсе знакомую фигуру, капитан Сноу нисколько не удивился. Тяжело вздохнув, он вытащил из кармана фляжку и отхлебнул черного ямайского рома. Облегчения не почувствовал. Сделал еще глоток. Легче не стало!
Джаред Данхем еле дождался, пока спускали сходни.
— Привет, Эф! — бросился он к капитану. — Прилично задержались. Ну, где моя путешественница?
Пряча глаза, капитан Сноу сказал:
— Мистер Джаред, пойдемте в кают-компанию.
Не взглянув на хозяина, он зашагал по палубе. Однако, сообщая ужасную весть, он заставил себя смотреть Джареду прямо в глаза.
Кончив говорить, отдал обручальное кольцо Миранды и, не стыдясь слез, зарыдал как ребенок. Слезы катились по его обветренному лицу, стекали на седую шкиперскую бородку, а Джаред, застыв от горя, смотрел не мигая на золотое колечко. Вдруг, к ужасу капитана, он разразился бранью:
— Черт бы ее побрал! Идиотка! Другая сидела бы дома, а эту дуру понесло в этот треклятый Петербург! — Сунув кольцо в карман, посмотрел на капитана. — Эф, тебя я не виню! — бросил он спустя минуту и поспешно сошел на берег.
С причала он прямиком направился в трактир. Приказал подать бутылку бренди и принялся опрокидывать в себя рюмку за рюмкой.
Хозяин трактира, только взглянув на него, сразу понял: стряслось нечто ужасное. Не раздумывая, он велел мальчику сбегать за людьми Данхемов. Когда прибежал Эфраим Сноу, в зале уже находились камердинер Джареда Митчум, кучер Мартин и Перки, горничная Миранды. Он жестом подозвал их к себе и коротко поведал о трагедии.
— Пусть земля ей будет пухом! — рыдала Перки. — Добрая моя, славная! Хлопотунья… Все хотела, чтобы вокруг все были счастливы…
— Вот что я скажу, — проговорил Митчум, — не будем мешать ему. Пусть напивается! А когда свалится, погрузим в карету и отвезем в Суинфорд-Холл. Там его брат, свояк… Дальше сами разберутся.
Эфраим Сноу кивнул.
— Правильно говорите, — сказал он. — Мистер Митчум, если не возражаете — останусь с вами.
— Капитан, буду только рад, — последовал ответ. — Обратный путь, похоже, будет не из легких.
Но Элфрид Митчум даже представить себе не мог, насколько тяжелым может быть путь, а вот Миранда знала. Первые несколько дней Саша держал ее на наркотиках, и она постоянно спала. Иногда сознание прояснялось, и Миранда понимала, что она куда-то все едет и едет…
Саша был начеку и, как только видел, что она приходит в себя, сразу же подносил к губам серебряную фляжку, и она, мучимая жаждой, пила какую-то горькую жидкость и опять погружалась в черную, вязкую тьму.
Как-то в минуту просветления сознание подсказало: нужно что-то предпринимать. Задержав дыхание, Миранда постаралась не шевелиться. Пусть попутчик думает, будто она по-прежнему в прострации.
Постепенно мысли начали проясняться, но страшно болела голова.
Прошло несколько часов, и она поняла: в скрюченном положении оставаться больше не может.
К величайшему изумлению Саши, Миранда выпрямилась и открыла глаза. Он потянулся было за серебряной фляжкой, но она его остановила.
— Прошу вас, не надо! Я и так ваша пленница. — Он внимательно посмотрел на нее. — Пожалуйста, прошу вас! — взмолилась она. — Голова просто раскалывается. Обещаю вам сидеть спокойно.
— Ладно, — нехотя согласился он. — Но имей в виду: замечу что-либо подозрительное — выхлебаешь всю фляжку.
— Спасибо, — поблагодарила Миранда.
— Нечего меня благодарить! Самому осточертело выступать в роли няньки! Подкладывай ей пеленки!.. Теперь сама следи, чтобы не промокла.
— Ой! — вскрикнула Миранда и залилась краской.
— Ладно! Что уж там! — пробормотал он уже не так сердито. — Если бы не я, карета провоняла бы насквозь.
— Прошу вас, сэр…
Он расхохотался.
— Какой я тебе сэр. Зови меня Сашей. Вообще-то я Петр Владимирович, но давно привык, что все кличут меня Сашей. А ты, значит, Миранда. А как зовут твоего отца?
— Томас.
— Значит, полное твое имя — Миранда Томасовна, но я буду звать тебя Мирашка.
— Мое имя Миранда Данхем, — возразила она. — Я жена лорда Джареда Данхема, владельца поместья в Америке.
— А, вот оно что! Так ты и вправду его жена? А она сказала, что ты его любовница.
— Она — это кто?
— Любовница князя Алексея. Джиллиан…
— Джиллиан Абботт?!
— Ну да! Мерзкая тварь… Сказала, что ты увела у нее из-под носа лорда Данхема и, дескать, он будет только рад избавиться от тебя. Еще говорила, что она в каком-то долгу перед ним.
— Так это ее я должна благодарить за то, что попала в такую переделку… Ну попадись она мне!
— Спокойно, Мирашка, не шуми! — сказал Саша, и его рука потянулась было к фляжке.
На какое-то мгновение ее глаза яростно вспыхнули, но потом она сказала примирительно:
— Саша, на тебя я зла не держу. А твоего князя жестоко обманули.
Саша, пожалуйста, поедем обратно! Муж щедро отблагодарит.
— Пустое! — хмыкнул он. — Знаешь, в первый раз я увидел тебя у Леви Бимберга. Вообще-то евреев в Санкт-Петербурге не жалуют, но этот магазин находится под покровительством самого царя. Я покупал там лайковые перчатки для любовницы князя, а ты как раз и вошла с каким-то капитаном.
— Капитаном Сноу, — подсказала Миранда.
— Вот-вот! Как увидел твои серебристые волосы, сразу подумал: вот уж Алексей Владимирович обрадуется. Который год ищет бабенку с таким цветом волос, как у тебя. У Луки тоже такие волосы. Как только тебя увидел, сразу же помчался к князю. Может, он и не стал бы тебя похищать, но эта Джиллиан заверила, что ты из простой семьи.
— Она лгунья! — воскликнула Миранда. — У меня самой приличное состояние, да и муж далеко не последний человек в Америке.
— Ах, Мирашка, Мирашка! Далеко отсюда до твоей Америки!
— Саша, моему мужу пожалован английский титул, а сестра замужем за влиятельным английским дворянином.
— Джиллиан сказала, что твоя сестра живет в Америке вместе с матерью.
— Опять ложь! Мама живет отдельно от сестры, она вышла замуж за богатого и высокопоставленного человека.
Они живут в Америке, а сестра — в Англии. Она герцогиня Суинфордская, ее муж в свите принца-регента.
Говоря это, Миранда подумала, что Аманда непременно оценила бы ее выдумку.
— Я так и думал, что она врет, — горделиво заметил Саша. — И князю сказал то же самое. Мы с ним покумекали и такой планчик отгрохали!.. Кем бы ты ни была на самом деле, искать тебя не будут.
Теперь ты будешь жить в России на ферме Алексея Владимировича.
В твоей Америке на фермах скот разводят, а у него — рабов. Ты — ценный экземпляр! Будут холить и лелеять… Знаешь почему? Потому что каждый год должна будешь рожать девочек.
Господи! Что за кошмарный сон! Миранде стало страшно.
— А почему меня не будут искать? — спросила она, решив не поддаваться панике.
— А тебя нет в живых, вот почему, — последовал спокойный ответ.
Миранда вздрогнула, как от озноба, ко постаралась, чтобы голос по-прежнему звучал ровно.
— Как это? Я не понимаю.
— Сейчас поймешь. Эта сучка Джиллиан перед тем, как смыться из Англии, отрастила волосы и перекрасилась в блондинку. Ты немножко посветлее, но разница незначительная.
Когда Саша поведал ей все без утайки, Миранда застыла. Показалось, что она сходит с ума, когда в цокоте копыт явственно услышала: «У-мер-ла-у-мер-ла-у-мер-ла…»
«Джаред! — мысленно взмолилась она, собирая в кулак волю. — Не верь! — кричал разум, вызывая в памяти его образ. — Жива я, жива! Жи-ва-жи-ва-жи-ва!..»
— Мирашка, что с тобой? — прозвучал встревоженный голос Саши.
— Я Миранда Данхем, а никакая не Мирашка! — воскликнула она. — И я жива! Никто не поверит вашим бредням! Мы с Джиллиан совсем непохожи.
— Чудачка! Тебе никогда не доводилось видеть утопленников? — Миранда побледнела, а Саша хмыкнул. — То-то! А кроме того, никому И в голову не придет связать Алексея Владимировича с твоим исчезновением! Вас не видали вместе, и его карету никто не опознает. Все пройдет как по маслу. Вот с гувернанткой княгини Тумановой шуму было много.
— Ас ней что было?
— Пару лет назад князю понравилась одна француженке. Гувернантка… Воспитывала детишек княгини Тумановой. Красавица — каких поискать! Белокурые волосы, глаза серые… Алексей Владимирович загорелся. В аккурат для его Луки… А француженка возьми и оставь княгине записку! Та — к царю, а тот дал такой нагоняй князю, что ой-ой-сй! Я думаю, больше для острастки. Алексей Владимирович ежегодно вносит в царскую казну крупную сумму. Как-никак ферма приносит ему неплохой доход.
— А что стало с девушкой? — спросила Миранда.
— А ничего! Живет себе на ферме, влюбилась в Луку, родила от него двух девчушек. Ты тоже его обязательно полюбишь. Конечно, он простоват, но очень приятный мужчина.
— Чепуха! Спать с ним я не собираюсь, так что детям неоткуда будет взяться. Рабство — это позор. Уж лучше умереть!
— Глупая ты, Мирашка! Будешь делать то, что велят, вот и все.
— А я не подчинюсь! — мрачно заявила она. — Никто меня не заставит.
— Ошибаешься, Мирашка! Церемониться с тобой не будут. Не захочешь по-хорошему, заставят силой. Да и вообще, чего взвилась?
Лука не какое-то грубое животное — добрый, ласковый.
— А где мы сейчас едем? — спросила Миранда, решив сменить тему.
— Уже Киев проехали! — Хочет знать — пожалуйста, подумал он. Все равно никуда не денется. — Впереди Одесса. К вечеру будем уже на ферме. Она километрах в тридцати от Одессы, если не ошибаюсь.
Миранда мысленно представила карту России. «Вот и пригодилось знание географии!» — подумала она. Зануда гувернантка теперь казалась ей милейшей особой.
— Сколько дней мы в пути? — спросила Миранда невинным голосом.
— Шестой день.
— Не может быть!
— Очень даже может. Мирашка, есть хочешь? Скоро остановка. Лошадей сменим и дальше покатим. Хочешь супу? Есть цыпленок жареный, фруктов полно…
Миранда кивнула и, забившись в угол, предалась размышлениям. Одесса — на Черном море. Это раз. Османская империя совсем близко. Это два. Турки — союзники англичан. Это три. Конечно, потребуется время, чтобы сориентироваться. В общем, пока не выработает план действий, придется ладить с Сашей и постараться не подпускать близко Луку. Главное — не поддаться панике!
Интересно, далеко ли турецкая граница? Если ферма князя Черкесского на побережье, может, удастся стащить лодку. Морем уходить все-таки надежнее; ни собак, ни людей. Если спрятать волосы под шапкой… Нет, лучше отрезать! Можно перекраситься, надеть мужскую одежду… Миранда с тоской посмотрела на пышную грудь — с тех пор как маленький Том появился на свет, она заметно увеличилась в объеме. Надо будет потуже перебинтовать.
А компас? Знают ли в этой стране, что это такое? Миранда лихорадочно обдумывала детали побега. Без компаса можно заблудиться! Когда расскажет все Джареду, вот уж он посмеется! Джаред… При мысли о нем глаза наполнились слезами. Неужели он поверит, что ее нет в живых? Поверит… Куда денешься, если представят неопровержимые доказательства.
«Я люблю тебя, Джаред! — мысленно взывала она к нему. — Люб-лю-люб-лю-люб-лю…»
Саша решил не докучать ей. Пускай посидит поразмыслит! Женщины его вообще мало интересовали. Он никогда не видел от них ничего хорошего.
Мать состояла при княгине Черкесской. Он давно уже догадался, что отец у него с Алексеем общий. Сначала княгиня родила девочку, а спустя семь месяцев и он, Саша, на свет появился. Княгиня Александра сочла, что он — очаровательный ребенок и, чтобы сделать приятное любимой горничной, оставила его в доме. Могла бы, конечно, отослать в деревню… И кем бы он сейчас был? Темным, забитым крепостным.
Сашу вскармливала грудью княжеская кормилица. С княжескими отпрысками он провел младенческие годы в детской, а когда подрос — перекочевал вместе с Алексеем Владимировичем в классную комнату. Когда князю было восемь, ему только-только исполнилось шесть. Приставили гувернантку, и та начала обучать их всяким наукам. Алексей Владимирович ленился и не хотел учить уроки, а розгами секли Сашу. Он стал мальчиком для битья. Разве гувернантка или гувернер имели право наказывать князя? Нет, конечно! Первые полгода редкий день обходился без наказания. Гувернанткой у них была француженка. Знатного происхождения, она вынуждена была после Французской революции эмигрировать в Россию. Саша являлся для нее олицетворением быдла, посмевшего восстать против господ, против раз и навсегда заведенного порядка. На беззащитном ребенке обедневшая аристократка вымещала накопившуюся злобу. Князь Алексей оказался на редкость ленивым учеником. А Саша, обладавший феноменальной памятью, учился прекрасно. Юный князь, весьма раздосадованный успехами крепостного, приналег и вырвался вперед. Мадемуазель была довольна, а Саша получил передышку. Когда князю исполнилось двенадцать, вместо гувернантки-француженки появился гувернер-англичанин. Мистер Бредбери обладал непомерным чувством справедливости. Он одинаково относился и к Саше, и к Алексею. Князь это проглотил, поскольку смирение позволило ему подружиться с гувернером.
Как раз в этот период трагически погиб его отец. Князю Алексею было всего четырнадцать лет, а в этом возрасте подростки, как известно, заводят друзей значительно старше себя. Мистер Бредбери охотно предложил мальчику свою дружбу, которая вскоре переросла в половую связь. Через год они уже дружили втроем. Англичанин и князь не чурались и женщин, Саша к ним испытывал неприязнь. Он с детства привык не доверять слабому полу. Родная мать относилась к нему прохладно. Одним словом, Саша не знал женской ласки.
Он женщин не любил. Но та, что сидела сейчас напротив, удивила его. Он ожидал истерик, однако Миранда не кричала, не билась. Он был уверен, что без наркотиков не обойтись. И вот, пожалуйста, она спокойно беседует, задает умные вопросы и не трещит без умолку.
На мгновение он проникся к ней сочувствием. А вдруг все, что она рассказала о себе, истинная правда? Наверняка так и есть! Этой сучке, Джиллиан, он сразу не поверил. Лживая бабенка…
Между тем карета катила по тряской дороге. Они подъезжали к Одессе. Город, расположенный на холмах — первоначально древнегреческое поселение, — был основан в четвертом веке нашей эры. В четырнадцатом веке татары возвели на месте поселения крепость, которую два столетия спустя захватили турки. За семнадцать лет до описываемых событий его захватили русские и построили здесь свою крепость и морской порт. Город утопал в зелени. Карета тряслась на булыжной мостовой, а Миранда с Сашей спали глубоким сном. Миранда, уверенная, что сможет выбраться из переделки, безмятежно почивала. Убежденный, что его подопечная будет вести себя благоразумно, рядом с ней похрапывал Саша. Наконец карета остановилась у ворот, ведущих в обширное поместье князя Черкесского.
— Эй, Саша, просыпайся! — закричал кто-то по-русски, и они с Мирандой одновременно открыли глаза.
— Привет, Миша! Открывай. Я привез новенькую. Ей цены нет.
— Для кого?
— Для Луки. Наконец-то Алексею Владимировичу удалось подыскать ему подходящую пару.
Привратник пристально вгляделся в Миранду и прищелкнул языком.
— Ого! А она хоть куда! Везет же этому Луке! Бабенки одна другой краше. С этой он тоже с удовольствием порезвится, хотя француженке это вряд ли понравится. Как-никак любимая жена…
— Ну, это ее проблемы. Давай открывай! Чем скорее устрою Мирашку, тем быстрее сможем приступить к делу.
— Что он говорит? — спросила Миранда и вспыхнула, сообразив, что перевод ничего хорошего не обещает.
— Восхищен твоей красотой и завидует Луке, — последовал ответ.
— Вот как? — Она секунду помолчала. — А как я буду общаться с этим вашим Лукой? Я ведь не говорю по-русски.
— Ничего, выучишь, — небрежно бросил Саша, но, увидев, как вытянулось ее лицо, и вспомнив, что князь наказывал угождать ей, поспешно добавил:
— Мирашка, Лука очень способный к языкам.
Знает русский, немецкий, поскольку две его жены — немки из Рейнской долины. И по-французски говорит отлично. Помнишь, я рассказывал о француженке? Ее зовут Миньон. Вот она его и научила.
Впрочем, не думаю, что у вас останется время на разговоры.
— Какой ты грубый! — сердито воскликнула Миранда. — Хорошо, что Лука знает французский. Я смогу ему все объяснить.
Думаю, он не станет насиловать чужую жену! Так что придется меня отпустить. А князю можешь сказать, будто я умерла. Тебе и самому не терпится вернуться в Санкт-Петербург. Вижу, как ты без него скучаешь!
На первую часть ее бурной речи он не потрудился отвечать, подумав, что нет никакого резона объяснять, что Лука — великолепный раб и будет делать то, что ему прикажут.
— Если я вернусь в Петербург и скажу князю, что ты умерла, он меня убьет, — сказал Саша просто, как о чем-то самом обыкновенном. — И будет прав, потому что доверил мне охрану самого ценного приобретения. Запомни: я служу у Алексея Владимировича с пятилетнего возраста и еще ни разу не подводил его.
Миранда отвернулась и стала смотреть в окно кареты.
Не удастся его уговорить, печально подумала она.
И все же хорошо, что рискнула! Теперь по крайней мере знает, что Саша предан князю беспредельно. Она с любопытством вглядывалась в окружающий пейзаж. За окном тянулись бескрайние поля и леса. Впереди, на зеленом холме, высоко над уровнем моря, расположилась главная усадьба, вокруг которой раскинулись золотые поля пшеницы, виноградники с еще созревающим и уже спелым виноградом, фруктовые сады. То тут, то там виднелись мирно пасущиеся коровы, овцы, козы. «Сельская пастораль! — подумала Миранда. — Исполненная какой-то бесхитростной наивности, она находится в совершенном диссонансе с жизнью обитателей поместья», — подвела она итог размышлениям.
Словно прочитав ее мысли, Саша ни с того ни с сего разразился пространным объяснением:
— На нашей ферме производится и выращивается все необходимое для жизни. Если чего-то все же не хватает, вымениваем. Ферма разделена на несколько секций. Дети, к примеру, живут в самой дальней части. Это понятно! Они не должны отвлекать женщин от основного занятия. Новорожденных сразу же изолируют от матерей. И у нас прекрасные ясли. Пять отделений. По десять грудничков в каждом. На пару младенцев положено по одной няньке. После трех лет малышей переводят в детсады. Здесь их разбивают на группы — мальчиков и девочек отдельно — по десять человек. В каждой группе по две воспитательницы. Дети спят в спальнях — в каждой десять кроваток. Обедают в общей столовой. Дети у нас что надо! Веселые, подвижные, в меру упитанные. Ну кому нужны, это тоже понятно! Невзрачные, забитые? Таких никто покупать не будет. Мальчиков — поголовно всех — кастрируют, пока они еще совсем маленькие. Из них получатся отличные евнухи. Девочкам требуется особый уход. Их растят для продажи в гаремы. Правда, некоторых иногда оставляем на развод — так сказать, для улучшения породы. Конечно, приходится строго следить, чтобы они не спаривались с братьями. Кому нужны уроды и дегенераты?
Поначалу такие нежелательные спаривания имели место, но потом ввели строгий контроль, и проблема исчезла.
Саша с гордостью рассказывал, как ведется хозяйство, чему учат детей, чтобы продать их подороже, не понимая, каким цинизмом веет от его слов. Миранда горько усмехнулась — всего два года назад она была наивнее любой десятилетней девчонки с этой фермы.
— Теперь что касается женщин, — продолжал Саша. — Их у нас около ста. Живут в домиках, по десять штук в каждом, спят по двое в спальне. У них общая столовая и комната для отдыха.
Присматривают за ними две пожилые женщины. Жизнь наших женщин спокойна и безмятежна. Ну, это понятно! Никаких забот. Рожай здоровых красивых детей, и все дела. Мужчин всего десять. Это производители.
Условия жизни у них такие же, как и у женщин. Между прочим, некоторое время ты будешь жить на вилле Алексея Владимировича вместе со мной. Он считает, что, пока не привыкнешь к новым условиям, так будет лучше. Князю втемяшилось, чтобы ты была счастлива.
— Какой милый! Сама доброта, — насмешливо сказала она, но Саша не обратил внимания на ее иронию.
— Есть у нас и роддома. И, конечно, бани, душевые, ванные отделения. Санитария — прежде всего! Никаких микробов! Опытные акушерки. В особо трудных случаях обращаются к врачу. Правда, врач в основном лечит детей.
Неожиданно для самой себя Миранда с интересом спросила:
— И давно у князя Черкесского эта ферма?
— У него лично около двенадцати лет, а вообще в их семье разведением рабов занимаются лет двести. Раньше здесь заправлял князь Батый, дедушка Алексея Владимировича по матери. Когда эти земли завоевали русские, сыновья и внуки Батыя были уничтожены.
А когда умер и он, русский царь был только рад, что ферма перешла к Алексею Владимировичу. Рабы, выращенные на ней, уже более ста пятидесяти лет заслуженно считаются лучшими на невольничьих рынках Стамбула.
Пока Миранда переваривала услышанную информацию, карета подъехала к вилле из белого камня и остановилась. В ту же секунду двое юношей бросились к лошадям, а третий к дверце кареты.
— Добро пожаловать, Петр Владимирович! Ждем, ждем вас с нетерпением. Два дня назад прилетели почтовые сизари с сообщением о вашем скором прибытии. Все готово.
Саша вылез из кареты и подал Миранде руку. Опершись на нее, она попыталась встать и тут же рухнула на подушки.
— Ой, Саша, меня ноги не держат! — испуганно воскликнула она.
— Ничего, Мирашка, все пройдет! — Он повернулся к лакею. — Отнеси ее в комнату.
Тот легко подхватил ее. Миранда почувствовала неприятный запах и, к стыду своему, поняла, что он исходит от нее.
— Я хочу немедленно принять ванну, — заявила Миранда.
— Спокойно, Мирашка! Дело житейское! Ванна наверняка тебя уже дожидается, — рассмеялся Саша, понимая, что ей неловко. — И ноги сразу заработают! Ну, пока! Увидимся позже.
Лакей не мешкая внес Миранду в дом. Он оказался настолько проворным, что она даже не успела сообразить, куда он ее тащит.
Квадратная комната, где они оказались через минуту, была наполнена паром. Стены от пола до потолка выложены кафелем. Их уже поджидали с полдюжины миловидных девушек. Весело щебеча, они окружили Миранду, сняли одежду и даже вытащили, к ее величайшему стыду, вонючую пеленку. Они все время переговаривались, но она ничего не понимала. Потом девушки — по одной с каждого бока — помогли спуститься в бассейн с восхитительно теплой водой.
Поддерживая под руки, они подвели ее к краю, где в ряд стояла целая батарея хрустальных флаконов. Быстро вытаскивая пробки, они по очереди подходили к ней, жестом дав понять, что ей следует понюхать содержимое и выбрать ароматизированное масло в соответствии со своим вкусом. Она отвергла почти все. Роза, гардения, жасмин, ландыш, гвоздика, мускус вызывали головокружение. Оставалось еще три флакона. В первом оказалось фиалковое масло, во втором — флердоранж. Вздохнув, Миранда понюхала последний флакон, и ее лицо озарила улыбка.
— Левкой! Какая прелесть! — воскликнула она и кивнула девушкам.
Те улыбнулись в ответ и, щедро плеснув ароматизированное масло в воду, взяли по куску туалетного мыла с таким же запахом и приготовились. Миранда взяла такой же кусок мыла и, покачав головой, дала им понять, что обойдется без их помощи. Тогда они протянули ей жесткую щетку.
— Не нужно, — отказалась Миранда, решив, что такой щеткой можно поцарапать кожу.
Но не тут-то было! Две девицы крепко схватили ее за руки, а остальные принялись с энтузиазмом скрести ее, хотя Миранда шумно выражала недовольство. Потом ей тщательно вымыли голову и помогли выйти. И снова, не обращая внимания на ее протесты, четыре девицы сначала вытерли, а потом густо намазали ее с головы до ног левкоевым кремом. Две другие насухо вытерли волосы и принялись расчесывать. Щетки и гребни так и мелькали в их руках. Они успокоились, когда волосы стали отливать серебром. Зажженные хрустальные канделябры усиливали эффект.
И тогда одна из девушек, показав на глаза и волосы Миранды, начала что-то восторженно говорить. Миранда опять ничего не поняла, хотя отметила про себя, что неизвестный Лука упоминался довольно часто. Остальные энергично закивали, вывели ее, обнаженную, из ванной и, подхватив под руки, привели в прелестную комнату с видом на море. Там одна из девушек протянула Миранде тонкую, как паутина, рубашку розового цвета и, когда она ее надела, помогла лечь в постель По очереди сделав реверанс, они удалились, плотно прикрыв дверь.
Миранда вздохнула и пошевелила пальцами. О радость! Конечности слушались. Такого ощущения легкости Миранда не испытывала давно. Последний раз она принимала ванну накануне отъезда из Англии. Внезапно ее поразили две вещи. Во-первых, ноги и в самом деле двигались! Немного, правда, ослабели, но это ее уже не пугало.
Во-вторых, изумил тот факт, что все девушки были блондинками.
Миранда решила, что обязательно спросит об этом Сашу. И, будто прочитав ее мысли, он без стука вошел в комнату.
— Ну как, легче стало? — участливо спросил он.
— Да, спасибо! Только я ужасно голодна.
— Скоро Марья принесет ужин. Она здесь старшая горничная и, между прочим, говорит по-французски. Учти, если что-то понадобится, скажешь ей.
— Вот что я хочу спросить. Почему девушки, которые меня купали, все до единой блондинки? Они что, сестры?
— Скорее всего! По крайней мере отец у них один. А блондинки потому, что темноволосые нам не нужны вовсе. Белокурые и голубоглазые ценятся на вес золота. Иногда, правда, рождаются рыжие, но и на них есть спрос, хотя паши и шейхи все-таки предпочитают блондинок. Одного не пойму: что за блажь! Как говорится, в темноте все кошки серы!
Прежде чем Миранда успела что-либо сказать, дверь распахнулась и на пороге появилась пожилая женщина с подносом в руках.
— Добрый вечер, Миранда Томасовна. Ужин принесла, — сказала она. — Саша, ну-ка взбей подушки! Не может же она есть лежа!
Саша улыбнулся и поспешил выполнить приказание.
— Марья у нас тут большой начальник, — заметил он. — Даже Алексей Владимирович ее слушается. — Он приподнял подушки и помог Миранде сесть.
Марья поставила поднос ей на колени.
— Детка, будешь есть сама или мне тебя покормить? — спросила она по-французски.
— Спасибо. Я сама.
— Прекрасно! Тогда не буду мешать. Если что понадобится, дерни за сонетку. Видишь, около кровати?
Она вышла, а Саша подвинул стул к кровати и сел.
— Пока ты ешь, Мирашка, составлю тебе компанию. Выспишься и утром будешь как огурчик.
Миранда повела носом. Пахло чем-то необыкновенно вкусным.
Она подняла первую крышку. Под ней оказалась тарелка, наполненная чем-то жидким, темно-красным. Поверху расплылось белое пятно.
— Что это? — спросила Миранда.
— Это борщ — суп из свеклы с мясом, — объяснил Саша. — А сверху сметана. Попробуй! Тебе понравится.
Миранда последовала его совету, и борща как не бывало! Под второй крышкой оказался пирог из слоеного теста с фаршем и луком и вареная крупа. Саша сказал, что это гречневая каша и что гречиху выращивают в поместье. Стояла на подносе и тарелочка с горошком, а на десерт — кусок пирога с персиками и кремом. Все было необыкновенно вкусно. Миранда вздохнула.
— Мирашка, у тебя неплохой аппетит, — заметил Саша. — Это хорошо! Быстрее придешь в себя. Князь хочет, чтобы ты отдохнула, погуляла в саду, побродила по берегу моря. Словом, набралась сил.
— А потом? — спросила она и сразу же одернула себя. Что за дурацкая привычка задавать вопросы!
— Потом будешь ходить на случку с Лукой. — Он встал. — Ну ладно! Уношу поднос, а ты отдыхай. Завтра увидимся.
Миранда осталась одна. Хорошо! Просто великолепно! Вымыли, накормили, уложили в мягкую постель. Воздают королевские почести. А как же иначе?!
Оказывается, она — ценная добыча. Рассчитывают, что она поплетется, как безропотная овечка на бойню? Как бы не так! Саша сказал, что завтра пойдут на пляж. Что же, отлично! Может, удастся выведать, в какой стороне Турция. Тогда, если идти по берегу, тоже можно куда-нибудь выйти. И компас не понадобится! Даже нечего и искать. Заподозрят, тогда все, конец. Саша еще хлебнет с ней лиха!
Видимо, ни он, ни его князь не сталкивались с американцами. Похоже, эти русские никакого понятия не имеют о том, как живут другие народы. Сидят себе в дремучей стране, и дела им нет до остального мира! Америка — молодая страна, но придет время — и она заставит с собой считаться, ибо народ, населяющий ее территорию, честолюбив и полон жизненных сил. Именно эти качества присущи великому народу, размышляла Миранда.
Откинувшись на подушки, она обвела взглядом комнату. Небольшая и ничего лишнего. Справа — огромные окна. Напротив кровати — печка с изразцами. Высокий потолок. Стены просто побелены, без обоев. По" выложен красным кафелем. Почти нет мебели. Всего три предмета — высокий дубовый гардероб, кровать, тоже из дуба, и стул с плетеным сиденьем. Над кроватью — деревянное распятие. Вот уж это совершенно лишнее, подумала Миранда. Распятие в таком богохульном заведении!..
Простые полотняные шторы с цветной бахромой были чуть раздвинуты, и в комнату врывался сладковатый аромат цветов. Миранда лежала на пуховой перине, ей было удобно и мягко. Прохладные простыни пахли лавандой, а стеганое одеяло, крытое красным сатином — чересчур праздничное для такой неэлегантной комнаты, — оказалось необыкновенно теплым, и Миранда обрадовалась — становилось прохладно. За окном то вспыхивали, то угасали какие-то звездочки — это мерцали светлячки. Звонко стрекотали кузнечики. Совсем как дома, в Виндсонге, подумала Миранда, и слезы покатились у нее из глаз. Ну, разнюнилась, одернула она себя и вскоре уснула.
Светлячки продолжали игры в прятки, звонкий хор кузнечиков сменился тихим шорохом бриза, луна вышла из-за туч, заливая серебристым светом поля, леса и море. Но Миранда уже ничего не видела и не слышала — она крепко спала. Не проснулась она и тогда, когда скрипнуло окно. Яркий лунный свет освещал комнату, и зажигать свечи не было необходимости. К кровати подошел мужчина. Он стоял и смотрел на Миранду.
Она лежала на боку, как ребенок поджав ноги, закинув за голову одну руку, а другую вытянув вдоль тела. Одеяло сползло на пол.
Мужчина протянул руку и задрал тонкую рубашку. При виде полной груди у него перехватило дыхание. Миранда пошевелилась, и он бережно накрыл ее одеялом. Заметив в уголках ее глаз слезинки, он сочувственно провел ладонью по щеке, коснулся мягких, отливающих серебром волос, потом повернулся и вылез в окно.
На следующее утро Миранду разбудила Марья.
— Вставай, моя милая, солнце уже высоко!
Миранда открыла глаза, и на мгновение ей показалось, что она в Виндсонге, а рядом Джемайма. Увы и ах! Хрупкая женщина с убеленными сединой волосами оказалась вчерашней старшей горничной, и у Миранды упало сердце.
— Доброе утро, — пробормотала она.
Пожилая женщина улыбнулась.
— Проснулась? Ну и славно! Сегодня, так и быть, побалую тебя — велела Марфе подать завтрак в постель, завтра будешь завтракать с Сашей. Приглянулась ты ему. Сам-то он ни за что не признается! — Марья дернула сонетку. — Ужин понравился?
— Очень! Все было необыкновенно вкусно, — похвалила ее стряпню Миранда.
— Ну и славно, Миранда Томасовна! Если чего захочется, не стесняйся — заказывай. Меня обязали угождать тебе.
Вошла Марфа с подносом. Миранда встрепенулась. Марья прекрасно готовит, какими деликатесами угостит на этот раз?
— Что это? — кивнула она на пиалу с золотистым желе.
— Простокваша с медом и корицей.
— Простокваша — это что?
— А это, милок, кушанье из молока. Попробуй. Думаю, понравится.
Вкус необычный, решила Миранда, облизнув ложечку. Простокваша исчезла мгновенно. Она быстро расправилась с завтраком, с удовольствием запивая пышный омлет и сдобные рогалики зеленым чаем.
Марья, одобрительно хмыкнув, взяла поднос и ушла. Марфа осталась. Она принялась обряжать Миранду. Сначала надела три белые нижние юбки, сверху натянула кургузую черную. Белая блузка с глубоким вырезом и короткими рукавами довершила наряд. Марфа подала черные туфли на низких каблуках, отошла в сторону и оглядела Миранду с головы до ног.
А чулки? Та, поняв, покачала головой. Не полагаются, стало быть.
А панталоны? Марфа задрала свои юбки. Бесстыдница!.. Миранда обомлела, а та лишь хихикнула.
Расчесав волосы, она заплела косу. Прошлась по комнате. Ну что ж! На ногах стоит крепко…
Марфа взяла ее за руку и повела к Саше.
Он ждал ее в довольно уютной комнате, залитой солнечным светом. Несколько крашеных столов, стулья с мягкими сиденьями, кушетки — вот и вся мебель. Саша был не один. Миранда окинула взглядом худощавого коротышку.
— Мирашка, привет! Как спалось? Как аппетит?
— Спасибо, хорошо. Мы пойдем гулять?
— Обязательно! Познакомься — управляющий.
Дмитрий Григорьевич, наш — Миранда Томасовна, рад приветствовать тебя, — обратился к ней тот на французском языке, тщательно подбирая слова. — Ты — украшение нашей фермы.
— Я здесь не по доброй воле, — отрубила Миранда.
— И тем не менее! — бросил тот довольно резко. — Будешь делать то, что и другие. — Он обернулся к Саше и, будто она пустое место, добавил:
— Не мешало бы поставить эту хамку на место.
Битье, как известно, определяет сознание, и сделать это можно, не оставляя рубцов. Впрочем, решай сам.
— Дмитрий Григорьевич, Мирашке нужно дать время привыкнуть, — заметил Саша. — Она ведь в отличие от других настоящая леди.
— Ну-ну! Мы еще с ней наплачемся! Она из высшего общества и вряд ли сможет приспособиться к нашему образу жизни. Образованная, с гонором, наверное, богатая… Миранда Томасовна, я прав?
Ты состоятельная особа?
Миранда кивнула:
— Да, я богата, и у мужа приличный капитал.
— Вот-вот! Бедность покоряется, а богатство — никогда, — заметил управляющий, не повышая голоса. — Алексей Владимирович допустил ошибку. Игра не стоит свеч, хотя, надо признать, цвет волос у этой леди и впрямь потрясающий.
— Саша, а он прав, — насмешливо проговорила Миранда. — Отпусти меня! А князю сообщи, будто я покончила жизнь самоубийством.
— Ты это брось! — решительно отрезал Саша. — Скажи-ка, когда последний раз спала с мужчиной? Мужа ты давно не видела.
Сама говорила. Родила недавно… Похоже, давненько! Неужели не хочется поиметь мощного и страстного мужичка? Мы с князем, бывало, часами стояли у избушки, где Лука обычно принимает жен. Сладострастные вопли, скажу тебе, это кое-что значит. Скоро сама узнаешь, что это такое, если не ледышка, конечно. Ну ладно, гулять так гулять. Пошли!
Миранда, вне себя от ярости, хотела было вернуться в свою комнату, но передумала и, к немалому удивлению Дмитрия Григорьевича, покорно пошла за Сашей.
Не время сейчас показывать норов, решила она. Надумала бежать, значит, следует стать тише воды ниже травы.
Перед ними расстилалось Черное море.
— Знаешь, наше с мужем поместье — на острове, — сказала Миранда. — Я обожаю морские просторы.
— Вот и чудненько! — обрадовался Саша. Приятные ассоциации способствуют привыканию, а Лука заставит ее позабыть мужа.
— А где Одесса? Справа или слева? — спросила Миранда, когда они подошли к самой кромке воды. — Жаль, что я проспала этот городишко.
— Одесса километрах в тридцати отсюда. В той стороне, — сказал он, кивнув налево. — Километрах в восьми — граница с Бессарабией.
Знаешь, в окрестностях иногда татары появляются. Угоняют скот, девушек… Пересекают границу с этой Бессарабией — и привет!
— А на ферму не нападали?
— Слава Богу, нет! Князь Черкесский — наполовину татарин.
Опасаются, наверное.
Они гуляли по берегу. Саша развлекал Миранду рассказами о флоре и фауне Крыма.
Миранда слушала его, но не слышала. Ее душа пела и ликовала.
Если Одесса налево, стало быть, путь к свободе направо! В небольшой бухточке она заприметила яхту. С яхтой она не справится! А вот плоскодонки, что неподалеку, — совсем другое дело. Отдохнет, наберется сил, и можно рискнуть!
Они повернули назад. Миранда обратила внимание, что ее временное пристанище не охраняется. Интересно почему? Потому, наверное, что никому и в голову не приходит отсюда бежать. А зачем, собственно? Разве рабыням ведома другая жизнь? Запросы невелики. Сыты, и ладно!..
«Хорошо, что моя комната на первом этаже. Как-нибудь ночью выскользну — никто и не хватится! — размышляла Миранда. — А где у них кухня? Без еды и воды я пропаду…»
Последующие два дня ничем не омрачили ее приподнятого настроения. Марья потчевала разносолами, Саша развлекал — то приглашал на прогулку, то предлагал сыграть партию в шахматы. На второй день после приезда юбку и блузку забрали. Теперь на ней был какой-то балахон до пят. Саша объяснил, что это сарафан. В нем Миранда чувствовала себя не так скованно, как в черной нелепой юбке и кофте с глубоким вырезом.
На третий день, когда они с Сашей пошли гулять, он не повел ее, как обычно, на берег, а свернул в яблоневый сад.
Ветки гнулись под тяжестью созревающих яблок. — Воздух был наполнен их ароматом.
— Скоро осень, — г вздохнула Миранда, вспомнив славный Виндсонг.
Саша промолчал. Они вышли на поляну, всю сплошь в цветах. С краю виднелось невысокое строение.
— Что там? — спросила Миранда.
— Сейчас узнаешь, — улыбнулся Саша.
В доме оказалась всего лишь одна комната. В ней царил полумрак. Миранда огляделась. Увидела камин. Хотела было спросить у Саши, чей это дом, но услышала, как за спиной захлопнулась дверь, — Саша! — позвала она.
Сердце неистово заколотилось в груди.
— Мирашка, ты уж извини меня! — услышала она из-за двери. — Если бы сказал, что сегодня впервые встретишься с Лукой, ты бы не пошла.
Страх мгновенно уступил место гневу.
— Негодяй! — закричала она. — Сейчас же открой дверь!
— Нет, Мирашка! Не проси, не открою. Ты вполне оправилась после дороги, и чем скорее приступим к делу, тем быстрее я вернусь к Алексею Владимировичу. Дело в том, что я смогу уехать лишь тогда, когда ты родишь ребенка. Понимаешь, сколько придется ждать!
— Этому не бывать! Ваш Лука до меня не дотронется. — , Миранда была на грани истерики. — Я ему глаза выцарапаю! Так и знай! А попытается изнасиловать, оторву причиндалы, чтобы впредь неповадно было!
— Мирашка, не глупи! Ничего ты ему не сделаешь. Лука — сильный мужчина.
Миранда колотила в дверь кулаками до тех пор, пока не разбила в кровь костяшки пальцев. Вдруг ей показалось, будто в комнате кто-то есть. Она испуганно обернулась. Затаив дыхание, таращилась в темноту и прислушивалась, но так ничего и не услышала.
— Саша! — позвала Миранда.
Ни звука… Саша ушел.
Только теперь Миранда разглядела, что единственным предметом меблировки была низкая кровать с веревками вместо пружин и тонюсеньким матрацем. Она подошла и без сил опустилась на край.
Какая жесткая, подумала она. Впрочем, мягкой она и не должна быть — не для отдыха сюда поставлена. Миранда поежилась. В комнате не было ни одного окна. Тусклый свет угасающего дня проникал лишь сквозь многочисленные щели. Становилось все темнее и темнее. Она поняла, что надвигается ночь, и ей стало страшно. Миранда заплакала. Сначала тихонько, потом все громче и громче, пока в изнеможении не забылась чутким сном.
Проснулась она внезапно. В комнате стало чуть светлее, и Миранда подумала, что, вероятно, взошла луна. Ей снова показалось, будто она не одна. Прислушалась, стараясь не шевелиться. Пусть думают, что она спит, может, оставят в покое. Вновь накатил страх. Она вздрогнула. Наконец нервы не выдержали, и Миранда всхлипнула.
— Боишься? — раздался низкий ласковый голос. — Мне сказали, что ты не девственница. Чего же ты боишься? Я тебе не причиню боли.
Она увидела темную, гигантских размеров фигуру в углу, рядом с дверью. Колосс сделал шаг, другой…
— Не смей! — Голос Миранды сорвался до крика. — Не двигайся! Не подходи!
Он остановился.
— Меня зовут Лука, — сказал гигант, — Скажи, почему ты так напугана?
— Я не могу делать то, что они хотят, — сказала она тихо. — Меня украли. Я замужем. Я не рабыня. Пойми это!
— Была… Ты не была рабыней, но теперь ею стала. Трудно с этим смириться. Уж я-то знаю! — Он говорил на хорошем французском.
— Откуда тебе знать! Разве ты не раб от рождения? — задала она вопрос, ибо любопытство оказалось сильнее страха.
— Нет! Я родился свободным. Я и мой брат Павел, мы жили на севере Греции. Наш отец был православным священником. Когда мне было двенадцать, а брату четырнадцать, умерла мама. Вскоре отец женился. Мара была красавицей, но развратной до мозга костей.
Отец, конечно, об этом не догадывался. И года не прошло, а она уже спала и со мной, и с братом. Отец отчего-то начал чахнуть и вскоре умер. Думаю, она подсыпала яд в еду, но тогда я об этом не догадывался. У сладострастной мачехи была взрослая дочь. Уродина, каких поискать! И вдруг выясняется, что она просватана за старшего сына местного богача. В нашей деревушке в те дни ни о чем другом не говорили, как только об огромном приданом, которое Мара обещала богатею за свою Дафну. А мы недоумевали, где она наберет такую сумму. Между тем мачеха продолжала спать с нами.
И вот однажды — до свадьбы оставалась неделя — появляется в деревушке конный отряд. Как оказалось, работорговцы. И наша милая мачеха продала нас за кругленькую сумму. Вот вам и приданое!
Я подслушал, как она торговалась с их главным. Не пожалеете, говорила она, оба трахаются не хуже жеребцов. Мол, сама обучила. Какова, а? Да еще похвалялась, мол, за прошедший год сделала от нас семь абортов!
…. — Какой ужас! — воскликнула Миранда. — Как она могла, эта мерзавка, продать вас в рабство!
— Она сделала это из сострадания, — последовал неожиданный ответ. — Наш отец был священником, следовательно, без гроша.
Образно говоря, беден как церковная мышь. Когда Мара торговалась, она уже знала, что нас отправят на эту или подобную ферму. В евнухи мы не годились, так как кастрируют обычно в младенчестве.
Она понимала, что мы будем сыты и обращаться с нами станут сносно, учитывая наши способности к воспроизводству себе подобных. Вот и расхваливала нас! Привозят нас с Павлом в Стамбул, а князь Черкесский как раз снарядил Дмитрия Григорьевича с наказом подобрать свеженьких производителей. И вот мы теперь здесь, живем — не жалуемся. Счастливы. Уверен, тебе понравится, когда пообвыкнешь.
— Никогда, — заявила Миранда. — Ты прозябал в бедности и, став рабом, хотя бы перестал думать о куске хлеба. Тебе нечего было терять, а у меня есть все — муж, сын, мать, сестра, дом. И я богата.
— Тогда почему ты здесь? — спросил он, делая шаг вперед.
— Потому что князь украл меня, решив, будто я тебе пара.
Говорят, от тебя рождаются хорошие девочки. Он рассчитывает, что наши дочки его озолотят. Но если ты до меня дотронешься, я убью себя. Я не кобылица! Я — Миранда Данхем, жена богатого и знатного американца.
Лука вздохнул.
— Бедная маленькая птичка, — сказал он. — Что было, то прошло! Я очень хочу, чтобы ты была счастлива, потому что я человек по натуре добрый и не могу видеть, когда женщина страдает.
Он сделал еще шаг.
— Не смей! — повысила голос Миранда.
— Ах, Миранда, Миранда! — Он впервые назвал ее по имени. — Еще ни разу я не брал женщину силой. И тебя не буду. Не бойся меня, птичка-невеличка. Позволь сесть рядом. Я сожму твою нежную руку в ладонях и буду тих и нежен.
— Чепуха! — возразила Миранда. — Знай, я все равно тебе не уступлю. Саша сказал, что нас заставят силой.
— Саша? — презрительно бросил Лука. — Этот смазливый княжеский угодник? Да что он знает об отношениях мужчины и женщины! Вот Дмитрий Григорьевич — другое дело! Ни капельки не сомневается в том, что я выполню свой долг, и он прав, Миранда, мы с тобой непременно совокупимся, и с благословения Господа ты будешь вынашивать моего ребенка. Не бойся, я не стану тебя насиловать. Ты сама ко мне прилетишь, птичка-невеличка!
— Никогда.
Лука опустился на край кровати.
— Дай руку, птичка-невеличка. Поймешь, что мне можно доверять.
— Здесь так темно! Я тебя почти не вижу.
— Протяни руку.
Миранда вздрогнула.
— Миранда, не бойся. Я тебя не обижу, — раздался его ласковый голос.
Несколько секунд они молча сидели рядом. Она слышала лишь его спокойное, ровное дыхание Как странно, подумала Миранда, с совершенно незнакомым мужчиной она обсуждает, будут ли они заниматься любовью.
— Ты хорошо говоришь по-французски, — сказала она, решив прервать затянувшееся неловкое молчание.
Он правильно понял ее и усмехнулся. Миранда отчего-то почувствовала себя немного спокойнее.
— Одна из моих жен — француженка. Ее привезли сюда более двух лет назад, и первое время мы не понимали друг друга. Но потом она выучила меня французскому, а я ее немного русскому.
— Неужели она смогла привыкнуть к этой жизни? — недоверчиво спросила Миранда.
— Да. Ты тоже привыкнешь. Ты сказала, что у тебя есть муж и сын. Если муж любит тебя так же сильно, как ты его, почему же он не стал тебя искать?
— Потому что князь — коварный тип. Все обставил так, что теперь муж считает, будто я утонула в Неве!, — Значит, твоя семья убеждена, что тебя нет в живых. Следовательно, твой муж женится на другой. Мужчины обычно так поступают. У них родятся дети, а твой ребенок забудет тебя.
Неужели тебя устраивает жизнь без любви и ласки? Если твой муж может начать новую жизнь, то почему ты отказываешься сделать то же самое?
— Потому что Джаред убежден, что я погибла, но ведь я-то знаю, что жива! И если я отдамся тебе, то нарушу супружескую верность, стану шлюхой! Нет, я никогда не пойду на это!
— Миранда, почему? Потому что любишь мужа или потому что не можешь переступить через моральные принципы, которые тебе вдалбливали с детства? Подумай хорошенько.
— Скорее умру, нежели буду спать с тобой! — пылко воскликнула Миранда.
— Тебе не дадут умереть, птичка-невеличка. Не захочешь по доброй воле — заставят, к моему великому стыду. А я еще ни разу никого не насиловал. Или отдадут другим, чтобы те с тобой как следует натешились в назидание будущим строптивицам. Смотри, тебе решать! Только знай, я всегда буду обращаться с тобой нежно. Ты такая красивая!
— А ты откуда знаешь? В темноте ведь не видно.
— Я видел тебя раньше.
— Когда я гуляла с Сашей?
— Нет.
— А когда?
— Каждую ночь, когда ты засыпала, я приходил и любовался тобой. Они об этом не догадываются.
Миранда промолчала. Сказать было нечего. А он совсем не такой, каким она его себе представляла! Ожидала увидеть грубое животное, а он нежный и чуткий. Увидеть бы его лицо. В комнате становилось все холоднее. На ней был всего лишь легкий сарафан.
— Замерзла? — участливо спросил он. — Иди сюда! Обниму тебя, птичка-невеличка.
— Нет!
— Миранда, здесь сыро и холодно, — увещевал он ее, будто неразумного ребенка. — Лишь зимой они выдают одеяло и разрешают затопить камин. В остальное время мы обязаны согреваться сами, Давай обниму тебя. Думаю, твой муж не будет возражать, если уберегу тебя от воспаления легких, — усмехнулся он.
— Нет! — повторила она и чихнула три раза подряд.
Он потянулся и сгреб ее в охапку. Миранда стала вырываться, но он лишь сильнее сжал ее в объятиях.
— Спокойно, птичка-невеличка, я же сказал, что не собираюсь насиловать тебя. Не пихайся, дай мне тебя согреть, — Но ты голый! — воскликнула Миранда.
— Ну и что?
Ей сразу стало жарко. Она сидела у него на коленях. Случайно дотронувшись рукой до его мускулистой груди, она отшатнулась.
— Я умею ждать, птичка-невеличка, — тихо сказал он. — Не трепыхайся!
— Почему ты называешь меня птичкой? — спросила Миранда, решив перевести разговор в другую плоскость.
— Потому что ты похожа на канарейку, которая когда-то распевала у моей мамы. Птичка умерла следом за ней.
— Ты, должно быть, очень высокий, — заметила она.
— Метр девяносто восемь, — ответил он, — а брат чуть выше.
Миранда чувствовала, как ровно бьется его сердце. Уверен в себе, подумала она. А ей повезло! Лука — добрый человек, великодушный… Сказал, что не возьмет ее силой, и держит слово. Значит, можно держать его на расстоянии, пока она готовится к побегу.
Миранда согрелась, и ей захотелось спать. Оказывается, в этом домишке без окон не так уж и плохо — тепло и спокойно Особенно в объятиях этого гиганта! Миранда инстинктивно теснее прижалась к нему, а он ласково погладил ее по голове.
— Миранда Томасовна, доброе утро, — раздался веселый голос Марьи.
Миранда открыла глаза.
Ничего себе! Она опять в своей комнате. Солнышко светит.
— Вставай, милая! Саша заждался, да и завтракать пора. Принесла кувшин теплой воды. Потом можешь принять ванну. Говорят, Лука может до изнеможения замучить ласками. Мне, к сожалению, это не грозит. Старая стала. — Посмеиваясь, она ушла.
«Каким образом я оказалась в своей комнате?» — недоумевала Миранда. Наверное, Лука принес, решила она. Встав с кровати, сняла измятый сарафан. Умылась, почистила зубы листочком мяты. В гардеробе нашла чистый сарафан. Надела его. Тщательно причесалась. Ну, сейчас она даст жару этому Саше!
— Негодяй! — набросилась она на него, едва переступила порог столовой. — Ты мне солгал!
— Вовсе нет! — попытался он защититься.
— Почему не сказал вчера, куда меня ведешь?
— Если бы я это сделал, ты бы не согласилась.
— Естественно!
— Ну как, понравился Лука? — лукаво спросил Саша. — Я ведь говорил, что все его женщины потом с ума по нему сходят.
Миранда рассмеялась.
— Он и пальцем до меня не дотронулся! — торжествующе бросила она.
Саша изменился в лице. В два прыжка он оказался рядом с ней и вцепился ей в волосы.
— Ах ты, сука! — завизжал он. — Из-за тебя я вынужден здесь торчать!
— Я тебя предупреждала! — закричала Миранда, пытаясь вырваться. — Не потерплю, чтобы со мной обращались как со скотиной! Я — Миранда Данхем, жена влиятельного человека, владельца поместья!
Первый удар застал ее врасплох.
— Миранды Данхем нет в живых! Запомни это, стерва! Ты — Мирашка! Рабыня князя Черкесского! — Он еще раз ударил ее. — Твое дело — детей рожать, а если откажешься, видит Бог, я сам заставлю Луку покрыть тебя.
Он размахнулся, и Миранда, защищаясь, закрыла голову руками.
— Петр Владимирович, остановись! Ты ее до смерти забьешь!
Дмитрий Григорьевич бросился между ними. Саша побагровел от ярости. Управляющий повернулся к Миранде и тихо сказал:
— Идиотка! Марш в свою комнату, пока он окончательно не вышел из себя.
Миранду словно ветром сдуло, а Дмитрий Григорьевич повернулся к Саше. Тот с жалкой улыбкой бормотал под нос:
— Дима, я еще никогда не разлучался с Алексеем Владимировичем. Я этого не вынесу. Он сказал, что не доверяет никому, кроме меня. А теперь я вынужден жить вдали от него и ждать, пока эта сука забеременеет и родит… — Темные, как вишни, глаза Саши сверкали. Ему было жаль себя, и в то же время душила злоба. — Почему этот дебил не трахнул ее?!
— Саша, успокойся! Миранда Томасовна должна привыкнуть к новой жизни… Кто это сказал? Ты… Лука с тобой согласился. А не изнасиловал потому, что хочет завоевать ее доверие. Он мужчина ласковый.
— А мне плевать на ее доверие! Он был обязан покрыть ее!
Ослушался, пусть пеняет на себя. Прикажи его выпороть.
— Не выдумывай! — отрезал Дмитрий Григорьевич. — Алексей Владимирович прислал ее специально для Луки, и она, по-моему, для него идеальная пара. Если он ее изнасилует, она будет несчастна, а несчастные женщины способны на любые фокусы.
У нас здесь тишь, гладь и Божья благодать. Князь доволен, все довольны… А ты, прости меня, ни бельмеса не смыслишь в отношениях между мужчиной и женщиной, так что предоставь Луке действовать так, как он считает нужным. А если будешь вмешиваться, я пожалуюсь Алексею Владимировичу.
— Мне здесь осточертело!
— Все потому, что тебе скучно одному. Не сочти за наглость, дорогой Саша, но есть у нас один паренек. Он, как мне кажется, поможет тебе скрасить одиночество. Очаровательный подросток!
Хочешь, я приведу его? Его зовут Ваня. А Лука сделает свое дело, он ведь нас еще ни разу не подводил! Тебе же необходимо увлечься, тогда время быстро пролетит.
— Ну, не знаю… — пробормотал Саша.
— Давай приведу Ваню! Хочешь? — уговаривал Дмитрий Григорьевич. — Мальчишечка — просто прелесть.
— Ладно! Не думаю, что он мне понравится, но взглянуть можно. Сколько ему?
— Двенадцать, — спокойно ответил Дмитрий Григорьевич, поняв, что уломал княжеского полюбовника.
Вечером управляющий сам повел Миранду к Луке, так как Саша был занят. Он развлекался с новым дружком.
А Миранда между тем была вполне довольна собой. После того как убежала от разъяренного Саши, ей посчастливилось отыскать кухню. Рассказав сердобольной Марье о своих злоключениях, она получила завтрак, а пока ела — было достаточно времени, чтобы осмотреться. Теперь она знала, где хранят хлеб, фрукты и фляги с пресной водой. «Молодец, — похвалила она сама себя, — даром времени не теряла».
— Что делает Лука? — спросила она управляющего, когда они вышли на поляну.
— Тебя ждет.
— Ну хорошо! Дальше я пойду одна…
— Не терпится? — ехидно спросил Дмитрий Григорьевич. — Снимай сарафан.
— Зачем? — Миранда обомлела.
— Снимай, говорю!
— Ну, пожалуйста, Дмитрий Григорьевич! Вчера я окоченела от холода!
— Если собираешься заниматься любовью, Миранда Томасовна, одежда тебе ни к чему.
Он протянул руку, и Миранда поняла: его не разжалобить. Покорно сняла сарафан и шагнула за порог. В полумраке Миранда увидела Луку, но разглядеть лицо не удалось.
— Вижу, ты уже не боишься меня, — сказал он.
— Ты был так добр ко мне прошлой ночью.
— Сегодня буду еще добрее, — пообещал он.
Внезапно Миранда смутилась.
— Пожалуйста…
Лука невесело рассмеялся.
— Брат сказал, будто я слишком мягок с тобой, но я не хочу, чтобы ты меня возненавидела. Сегодня будем спать вместе, но ты не бойся, я тебя не трону. — Он ощупью нашел ее руку. — Иди сюда, птичка-невеличка.
Миранда легла. Когда он лег рядом, она почувствовала, как натянулись веревки под тяжестью его тела.
— Сегодня и ты голая, — заметил Лука. — Когда появилась в проеме дверей освещенная лучами заходящего солнца, я тобой залюбовался. Одно ласковое слово, и я твой раб навеки! — усмехнулся он.
— Не дразни меня, я смущаюсь.
— Хочу тебя обнять, — сказал он.
Миранда сжалась в комок, когда он коснулся ее, но постепенно расслабилась.
— Расскажи, какой ты, — попросила она.
— Обыкновенный мужчина, — скромно сказал Лука. — Цвет волос такой же, как у тебя. Глаза голубые. Бороду всегда брею в отличие от Павла.
Он придвинулся к ней ближе. Теперь они лежали касаясь друг друга бедрами. Слава Богу, в темноте хотя бы не видно, что ей не по себе, подумала Миранда.
— Я хочу спать, — сказала она. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — ласково ответил Лука.
Он уже чуть слышно посапывал, а Миранда все никак не могла заснуть. Она озябла. Ему хорошо, такому волосатому, подумала она.
Наконец она задремала, но вскоре опять проснулась. Лука обнимал ее, положив ладонь на грудь. Она хотела было сбросить его руку, но он вдруг пробормотал: «Миньон, милая…» Сон снится, подумала она. Его ладонь сползла, коснулась соска. Миранда замерла. Захотелось немедленно прижаться к нему — накатило желание. Разве такое возможно? Разве можно чувствовать влечение к мужчине, которого она даже в лицо не видела? Миранду охватило смятение. Она любит Джареда, лишь ему может принадлежать! Потрясенная, дрожащая, она отодвинулась на самый край и заплакала.
Лежала и плакала, пока сон не сморил ее.
Проснулась она в своей постели. По крыше барабанил дождь.
Миранда встала, оделась и пошла на кухню.
— Опять поливает как из ведра, — проворчала вместо приветствия Марья. — Ох, ноют мои старые косточки. Не дай Бог, зарядит! — Поставила перед Мирандой тарелку с кашей. — Ешь, пока горячая. Живо согреешься! — Подала горячий чай, подвинула розетку с медом. — Скромное угощение. Ты уж не серчай. Проспали…
Петр Владимирович вечером закатил пир, какого и не видывала. Целую ночь никому покоя не давал.
В голосе Марьи сквозило явное неодобрение.
Миранда едва сдержалась, чтобы не засмеяться. Ах вот как!
Значит, Саша сегодня — Петр Владимирович… Похоже, попал к Марье в немилость.
Проходя мимо вешалки, она прихватила дождевик и заторопилась на улицу.
Саша, стало быть, пирует… Это надолго! Прислуга, похоже, в такую погоду носа не высунет. Можно прогуляться к морю, не торопясь осмотреть лодки. Если не разразится шторм, можно бежать уже сегодня.
Миранда знала, что вечером ее к Луке не пошлют. Обычно после двух любовных ночей давали передохнуть. Об этом вчера сказал Дмитрий Григорьевич. Самое время осуществить задуманное. Лишь бы дождь не прекратился! Саша так увлечен новым дружком, что про нее и думать забыл. Вчера целый час оба резвились в море. Она успела забраться к нему в комнату и без труда стащила брюки, рубашку и кепку. Миранда была довольна — все складывалось как нельзя лучше.
Когда Миранда добралась до берега, ветер разыгрался не на шутку — хлестал по лицу, растрепал волосы. Но она, прожив всю жизнь на море, по опыту знала, что это ненадолго. Наверняка к вечеру ветер утихнет, море успокоится, но дождь, похоже, будет лить до утра.
Что ж, лучшего и желать нельзя, удовлетворенно подумала Миранда.
На сыром песке лежали четыре рыбацкие лодки. Она тщательно осмотрела их и пришла к выводу, что на двух вообще опасно выходить в море — слишком старые. В погожий день недалеко от берега можно порыбачить, но о том, чтобы пуститься в плавание, нечего и думать. Две другие оказались новыми, но хороший парус был только на одной. Наклонившись, Миранда попыталась толкнуть эту лодку, но она, казалось, намертво вросла в песок. Несколько минут она раскачивала ее, пока та наконец не поддалась.
Присыпав бороздку песком, Миранда задумалась. Вот бы сейчас и пуститься в путь, но слишком рискованно. Лучше подождать! Самые серьезные неудачи в ее жизни происходили потому, что она всегда торопилась, кидалась сломя голову, вместо того чтобы осмотреться и подумать.
Миранда нехотя пошла обратно. Сегодня ночью! Ночью она сбежит. А князь Алексей пусть на досуге подумает, стоит ли впредь связываться с американками.
— Джаред! — прошептала она вслух. — Любимый, скоро мы будем вместе! Я возвращаюсь домой.
Миранда ужинала у себя.
— Саша приказал, — раздраженно бросила Марья. — Он и этот гаденыш Ваня расселись в столовой, будто господа. Малолетний паршивец такой скандал закатил, когда узнал, что обычно Саша ест с тобой.
Миранда расхохоталась.
— И слава Богу! Гораздо приятнее есть в одиночестве, чем выслушивать в сотый раз дифирамбы Алексею Владимировичу. И вообще я сегодня отдыхаю. Сразу после ужина лягу. Надо выспаться. Ничего, если завтра встану позже? Саше, похоже, все равно.
— Спи сколько хочешь! Этот Лука, по слухам, может вымотать кого угодно. — Она провела ладонью по щеке Миранды. — Славная ты. Когда-то и у меня была дочка. Тоже красавица. Умерла… — Голос Марьи дрогнул, но, взяв себя в руки, она улыбнулась. — Спокойной ночи, Миранда Томасовна, и приятных сновидений.
Когда Марья ушла, Миранда не спеша прикончила мясистую каплунью грудку и задумалась. Может, удастся раздобыть что-нибудь в дорогу? На кухне наверняка найдется кусок ветчины… Не забыть про хлеб. Фрукты тоже не помешают. А нож?
Вот ведь! Без ножа не обойтись… Может, в лодке есть удочка? Если побег удастся, путешествие продлится никак не меньше месяца. Ну почему она, идиотка, не позаботилась об удочке?!
Покончив с ужином, Миранда легла в постель. Решила выждать По дому сновали слуги. Из столовой доносился заразительный смех.
Часы на каминной полке пробили семь. Миранда задремала. Проснулась она в двенадцатом часу. В доме стояла тишина. А дождь по-прежнему барабанил по крыше.
Она встала. Сняв сарафан, натянула Сашины брюки. Они пришлись как раз впору. Затянув льняным полотенцем грудь, надела рубашку. Туфли снимать не стала. В лодке их никто все равно не увидит, а если придется убегать — в них как раз удобнее. Волосы решила не обрезать. Заплела толстую косу, уложила узлом на затылке и натянула Сашину кепку Ну вот и все! Она готова.
Сняв с подушки наволочку, она на цыпочках вышла из комнаты и поспешила на кухню. Сборы заняли минут пять. Прихватив острый кухонный нож, она сняла с вешалки дождевик и выскользнула из дома.
Сначала она шла очень медленно. Тьма была хоть глаз коли.
Тяжелая ноша сковывала шаг. Она, конечно, храбрилась, но было страшно. Миранда остановилась. Постояла. Убедилась, что не сбилась с пути, и пошла вперед более уверенно. Услышав шум прибоя, она едва удержалась, чтобы не броситься к морю со всех ног.
Дождь лил как из ведра. Ветер не утих, а она так надеялась! Он дул порывами и с такой силой, что она уже начала сомневаться, правильно ли поступает, отправляясь в путь в такую погоду. Миранда подошла к лодке и, положив на дно наволочку с едой, решила подождать пару минут: удостовериться, что она одна на берегу и никого нет поблизости.
— Миранда, куда это ты собралась? — раздался ласковый голос.
Лука!.. Миранда едва не потеряла сознание. В темноте она ничего не могла рассмотреть, но, очевидно, он стоял неподалеку. Не отвечая, она столкнула барку в воду и, когда неистово бьющиеся о берег волны ее подхватили, мигом вскочила в нее.
— Миранда!
Она судорожно шарила руками по дну. Куда делся парус? Где он? А весла? Исчезли… В отчаянии она пыталась грести ладонями, но ветер упорно прибивал барку к берегу.
— Нет! — пронзительно закричала Миранда, когда Лука, подхватив ее на руки, понес на берег. — Нет, нет, нет!
Она вырвалась и бросилась в воду. Лучше смерть, чем позорное рабство и жалкое существование! «Джаред, любимый! Где ты?» — мысленно взывала она к мужу.
Лука увидел, как она на мгновение словно взмыла над волнами, а потом они ее поглотили. Не теряя ни секунды, он нырнул вслед за ней и, ухватившись за намокший тяжелый плащ, вытащил ее на берег.
Она, захлебываясь рыданиями, выкрикивала какие-то слова на незнакомом языке. Он сорвал с нее плащ — Миранда старалась выскользнуть из него, — но она билась в истерике, царапалась как сумасшедшая. Так продолжалось несколько минут. Ярость, с какой Миранда отбивалась, поразила его. Обессилев, она вдруг приникла к нему и жалобно заплакала.
Подхватив на руки, Лука понес ее в хижину, где она уже провела с ним две ночи. Распахнув ногой дверь, он внес Миранду в комнату и опустил на пол. Она отчаянно рыдала. Лука прикрыл дверь, взял из корзины несколько поленьев и затопил камин. Стянув с себя и с Миранды мокрую одежду, он аккуратно разложил ее перед огнем.
Миранда где-то потеряла кепку. Лука расплел намокшую косу, и ее роскошные волосы повисли мокрыми прядями.
Миранда стояла перед ним голая и дрожала от холода и пережитого потрясения. Рыдания душили ее. Лука, обняв ее, крепко прижал к себе. Наконец, когда она немного успокоилась, он проговорил:
— Миранда, в жизни назад дороги нет. Можно и нужно идти только вперед. Я полюбил тебя с того самого момента, когда несколько дней назад впервые увидел… Я не хочу, чтобы ты мучилась, цепляясь за прошлое, которое больше тебе не принадлежит. Я не могу это допустить, наконец. Ты теперь моя. Князь подарил мне тебя, и я тебя никуда не отпущу.
— Нет! — хрипло прошептала она.
— Да! — твердо сказал Лука и, запрокинув Миранде голову, жадно прильнул к ее пахнущим морем губам. Когда его язык, разжав их, проник в рот, Миранда резко отстранилась.
— А говорил, что ничего не сделаешь против моей воли, — всхлипнула она, — обещал…
— Я не нарушил обещания.
— Тогда отпусти меня!
— Никогда! — сказал он твердо и еще крепче обнял ее.
Помолчав, она спросила:
— Как ты догадался?
— Заметил утром, каким взглядом ты смотрела на лодки, и решил не спускать с тебя глаз. Миранда, ты храбрая, умная и решительная.
— Зачем спрятал весла, почему помешал мне?
Голос ее был полон муки.
— Миранда, ты бы погибла, а я этого не могу допустить.
— Сказал, что любишь меня… Разве не видишь, как я страдаю?
Лучше бы я утонула! Почему помешал? — говорила она всхлипывая.
— Не по моей вине ты попала на ферму. Знай я тебя раньше, тебя бы здесь не было. Твой муж — светский человек, поэтому не уберег тебя. А я — простой крестьянин и умею хранить то, что имею.
Он провел пальцем по ее руке, и Миранда вздрогнула.
— Не надо! — резко сказала она.
Лука тихо засмеялся.
— Почему? — спросил он, поглаживая ладонью ее плечо.
Господи! Они же оба голые, вдруг дошло до нее. Миранда попыталась вырваться, но он, отбросив рукой ее золотистые волосы, нежно сжал ягодицы.
— Прошу тебя… пожалуйста… не надо, — прошептала она, переведя дыхание. — Ты же обещал… Обещал!..
Он подтолкнул ее к кровати.
— Миранда, я ласкаю тебя. Что в этом плохого? Разве ты не знаешь, что это такое — желать любимого человека?
— Знаю! Я люблю мужа…
— Разве до него у тебя никого не было? Неужели тебя не целовали?
— У меня никого не было. Молодые люди ухаживали за моей сестрой, — тихо сказала Миранда.
Ах вот оно что! На Луку снизошло озарение. Муж, ребенок…
Она же до сих пор не разбужена, ее чувственность дремлет! Она просто наивный ребенок. Наверное, считает, будто без любви не бывает желания?
Глупенькая!.. Ну что ж, придется заставить ее влюбиться в него.
Ведь чем быстрее она покорится судьбе, тем скорее утешится.
Лука не солгал, сказав Миранде, что любит ее. Влюбился с первого взгляда, когда Миранда безмятежно спала, освещенная лунным светом. Он тогда смотрел на нее и сравнивал со своими женами.
Две пухленькие немочки, шесть рабынь, родившихся на этой ферме, француженка Миньон… Миранда была совсем другая. Хотя Миньон он тоже любил. Сильная духом, она была на несколько лет старше его. Князь подарил ему Миньон, потому что та обладала острым умом, и он рассчитывал, что она родит умных детей.
Умные женщины, заметил тогда Алексей Владимирович, если их использовать с толком, могут принести матушке-России неоценимую помощь. Лука такого откровенного проявления доверия не ожидал, поскольку князь снизошел до разговора с ним всего один раз. Черкесский тогда же похвалил его. Сказал, что дети у него получаются отменные и что ни одна из его жен порожняя не ходит. Лука учтиво поблагодарил князя за внимание, и Алексей Владимирович пообещал раздобыть блондинку с серебристыми волосами. Обещание он выполнил. На это ушло целых пять лет.
Лука обнял Миранду и стал нежно ласкать грудь. Коснулся языком сначала одного соска, потом другого.
Миранда затрепетала.
Она возбудилась и рассердилась. Что это с ней? Как можно?
Ведь это не Джаред! И тем не менее тело отзывалось на его ласки.
Он покрывал ее поцелуями, а она в смятении чувств выражала молчаливый протест. О Боже! Какой стыд! Не нужны ей его ласки!
— Ах ты, моя птичка-невеличка, — прошептал он, обжигая ее дыханием, — такая сладкая. Груди твои, как маленькие спелые дыни, нежные и ароматные…
И вновь его пальцы нежно ласкали ее, и он прижался к ней лицом, вдыхая ее аромат.
Его руки владели ее телом, а голова склонялась все ниже и ниже.
Жадный рот приближался к сладостному бутону. Миранда вскрикнула, схватила его за волосы, но опоздала. Его искушенный язык приглушил ее разум, и, когда освобожденное от ненужной опеки тело возжелало Луку, он накрыл ее. Он положил ее руку на мгновенно вскинувшийся и гордый корень мужественности.
— Все хорошо, птичка-невеличка, — ласково прошептал он. — Это жизнь! Будет сладко.
Осторожно раздвинув ей ноги, он медленно и нежно заполнил ее.
Миранда на него не смотрела. Повернув голову, она молча глотала слезы. Обещал не брать ее силой, а сам? Она уже не сопротивлялась, не вырывалась, потому что устала бороться. Впрочем, ей этого хотелось… Он, будто робкий гость, то уходил из дворца ее сладости, то вдруг с отчаянной решимостью возвращался. И она не знала, что ей делать — то ли приветить его, то ли обдать холодом. Несколько раз она пыталась удержать его, вонзив ногти в спину, но он все не решался, и Миранда рассердилась. Лука торжествующе рассмеялся.
— Мы с тобой созданы друг для друга, птичка-невеличка! Красивые доченьки будут у нас. — Он уже не робел, вел себя так, будто навеки ее хозяин. Она, — то ли соглашаясь, то ли возражая, — выгнулась дугой, закричала, забилась. И он ее не оставил. «Я с тобой! Я от тебя ни на шаг!» — уверяла его плоть.
Лука выкрикивал что-то на непонятном языке, но она понимала его. В ту ночь Лука был ее господином, она — его рабой. Не все время, нет… Раз пять — это она помнила точно.
Миранда проснулась в своей комнате Она лежала на спине в прозрачной ночной рубашке. Занимался рассвет. Ах, Джаред, Джаред! Оставил ее, уехал в Санкт-Петербург. Зачем, для чего? Обещал научить любви. Наверное, поверил, что ее нет в живых А она жива!
Стала любовницей другого. И этот другой преподал ей урок.
Теперь она знает, что страсть и любовь — это разные вещи.
Лука вчера помешал ей убежать. Но она не сдастся! Джареду она теперь не нужна. Неверная жена. Но у нее есть сын, маленький Том, и Виндсонг. Худшее уже позади, подумала она, в душе — ни страха, ни отчаяния. На Миранду снизошел покой.
Спустившись в кухню, Миранда спросила Марью, не скажет ли, где живут мужчины.
— Ах, Мирашка, Мирашка! Не терпится? Прикипела? Ну, греха в этом большого нет. Это не запрещается, хотя и не очень поощряется. Раз уж пойдешь туда, окажи мне любезность. Мои две сестрички там работают. Обещала послать их ребяткам сливовое варенье. Захвати — не в службу, а в дружбу!
— Хорошо, — согласилась Миранда. Марья объяснила, как, найти мужское общежитие.
Дом, где они жили, стоял на вершине холма, неподалеку от берега. Миранда сразу поняла: Лука, конечно же, видел ее вчера. Она шла вдоль прибрежной полосы и была почти счастлива. Был ясный сентябрьский денек, теплый и ласковый. Легкий бриз раздувал голу-. бой сарафан, трепал распущенные волосы.
В корзинке стояли глиняные кувшины с вареньем. Она шла и что-то напевала под нос. Лука, наверное, удивится, увидев ее. Теперь она хорошенько рассмотрит его. Красивый или так себе? Изменится ли ее отношение к нему? А собственно, что она к нему чувствует? Должна ведь она хоть что-то испытывать к человеку, обладавшему ею? Ответов на эти вопросы Миранда пока еще не знала.
Впереди виднелось одноэтажное оштукатуренное деревянное строение. Рядом играли в мяч довольно привлекательные юноши. На них были всего лишь набедренные повязки, и щеки Миранды окрасились ярким румянцем. Она вспомнила картину в гостиной Аманды. Там были изображены древнегреческие атлеты — все как один голубоглазые блондины.
Увидев Миранду, они бросились к ней, наперебой стараясь поцеловать. Одному из них это удалось, и он чмокнул ее в щеку. Размахнувшись, Миранда изо всех сил ударила его по лицу. Под одобрительные возгласы остальных, глядя прямо перед собой, она решительно пошла к дому. А вслед ей неслись какие-то реплики. К счастью, она не понимала их языка.
— Ну и красотка!
— Кто она?
— Должно быть, новая бабенка Луки.
— Везет же этому ублюдку! — сказал один.
— А я уже готов, сейчас бы прямо здесь ее и разложил на травке! — заметил другой.
— И как это ему удается отхватить самый лакомый кусочек?
— Наверное, он неутомим в любви, не чета нам… Везунчик!
— Как думаешь, поделится с другими?
— А ты бы смог?
— Нет, конечно!
Миранда вошла в дом и сразу же наткнулась на мужчину огромного роста и внушительных размеров. Сердце испуганно екнуло. Да ведь это Павел! Конечно… Вон какая борода!
Брат Луки взял ее за подбородок и, запрокинув голову, нагловато заглянул в глаза.
— Братцу, как всегда, везет! — грубовато заметил он.
Миранда, естественно, не поняла, но взгляд его ей не понравился. Внезапно он обхватил ее и сжал грудь. Она со злостью сбросила его руки и пошла на кухню. Там две пожилые женщины лущили за столом горох. Дверь в коридор была открыта, и они, конечно, видели, как ее тискал Павел.
— Я принесла сливовое варенье. Марья попросила, — обратилась она к ним на французском языке.
— Спасибо, детка! Чаю налить?
— Благодарю! Я не хочу, — ответила Миранда.
— Пожалуйста, передай сестре нашу благодарность.
— Непременно!
Миранда поспешно вышла из кухни и чуть ли не бегом бросилась на улицу. Парни на этот раз не удостоили ее вниманием, и она, быстрым шагом пройдя через двор, вышла на берег.
Легкий ветерок остудил ее пылающие щеки. Для чего она сюда притащилась? Видите ли, понадобилось узнать, как он выглядит…
Какая разница! Пусть пользуется ею. Пока. Все равно она убежит, только более тщательно продумает побег.
— Миранда! — раздался за спиной его голос. Она бросилась бежать, но он без труда настиг ее, обхватив руками, прижал к себе.
Спиной она ощущала его мощный торс.
— Нет, не смей! — повысила она голос.
Он засмеялся.
— Если хочешь знать, как выгляжу, — обернись. Вот он я!
— Откуда ты узнал, что я здесь?
— Брат сказал. Разбудил. Иди, говорит, там твоя красавица пришла. Ты ему понравилась. Впрочем, ему всегда подавай то, что есть у меня. — Лука коснулся губами ее шеи. — Птичка моя, хочу тебя…
Миранда выскользнула из его объятий. Нерешительно сделав шаг вперед, быстро повернулась. Ее глаза расширились от удивления, а дыхание мгновенно перехватило. Красивый! Такие красавцы не часто встречаются, подумала она. Продолговатое лицо с высокими скулами, широкий лоб, квадратный подбородок с ямочкой посредине — точь-в-точь как у нее, — нос узкий, прямой, цвета морской волны глаза, опушенные густыми темными ресницами… Большой рот не портят чересчур полные губы, а короткие серебристые волнистые волосы придают классическому лицу особую прелесть. Фигура — безукоризненная, решила Миранда и сразу же подумала, каким элегантным мужчиной он мог бы стать, доведись ему надеть смокинг.
Женщины, конечно, теряли бы голову… Он стоял перед ней почти обнаженный. Солнечные лучи добавляли бронзы его загорелой груди, мускулистым рукам и стройным, длинным ногам. Словно греческий бог, пришло ей на ум.
— Ты — воплощение мужской красоты, — сказала она, обретя наконец голос.
Лука громко рассмеялся.
— Птичка моя, значит, я тебя не разочаровал?
— Не разочаровал, — медленно ответила она. — Я даже не подозревала, что у мужчины могут быть такие тонкие черты лица и совершенно атлетическая фигура. Но должна сказать: мне абсолютно все равно, уродлив ты или красив.
— Вот как! А почему? — недоуменно спросил Лука.
— Потому что тогда, в домике свиданий, когда я дрожала от страха как осиновый лист, ты был добр ко мне. Для тебя в тот момент мое состояние было важнее всего.
— Любой на моем месте… — начал было он, но Миранда оборвала его.
— Нет, другой на твоем месте взял бы меня силой. Твой брат, например, сделал бы это без промедления. Ты особенный. Лука!
Миранда повернулась и зашагала по берегу обратно к вилле. Он за ней не пошел. Стоял, смотрел, как она уходит.
Его охватило беспокойство. Неужели она зацепила его? Похоже, так оно и есть! Он ее любит…
Лука всегда старался дать понять женщине, будто любит ее.
Близость только тогда приносит удовлетворение, когда женщина счастлива. Он это хорошо усвоил. Но на сей раз ему не нужно было притворяться.
Он хотел помочь Миранде привыкнуть к новой жизни, смириться с изменившимися обстоятельствами, но неожиданно собственная судьба преподнесла ему сюрприз. Впервые он задумался над тем, что было бы, сложись его жизнь по-другому. Мог бы и у него быть дом, жена — Миранда, дети… Лука горько усмехнулся, вспомнив то время, когда был свободным, дни ужасающей бедности, когда не было денег даже на хлеб, а зимой — на дрова. Они вечно дрожали от холода. Теперь, когда он раб князя Черкесского, ему тепло, сытно, беззаботно. Разве можно сказать, что ему плохо? Вряд ли… А Миранда? Она принадлежит только ему. Безраздельно! А дети, их с Мирандой будущие дети! Делить ее с ними он не намерен. Лука вдруг подумал, какие чувства испытывал ее муж, когда у Миранды родился сын!
Джаред Данхем в эту самую минуту никаких чувств не испытывал вообще. Его, мертвецки пьяного, везли в Суинфорд-Холл трое преданных слуг и капитан Эфраим Сноу. Когда Аманда услышала громыхание кареты, она опрометью бросилась встречать сестру и Джареда. Тихий уютный мирок, в котором она пребывала до сих пор, рухнул в один миг. Мартин и Митчум вытащили обмякшее тело Джареда, и, когда проносили мимо нее, Аманда с отвращением сморщила носик.
— Виски! Надо же так накачаться! С чего бы это?
Перки, с опухшим от слез лицом, увидев Аманду, заголосила:
— Миледи-и-и… Горе! Такое горе-е-е…
— Где Миранда? — закричала Аманда, а сердце сначала замерло, а потом отчаянно заколотилось. — Перкинс, где сестра?
Служанка завыла в голос:
— Нет ее, о-о-о… Она покинула нас… В сырой земле наша голубка…
Аманда упала как подкошенная. Когда ее привели в чувство, сунув под нос флакон с нюхательной солью, и она открыла глаза, увидела справа от себя Джареда, слева — Адриана. Опуская подробности, они рассказали ей лишь то, что узнали от капитана Сноу.
Аманда рыдала на руках у мужа, и прошло несколько минут, прежде чем она смогла проговорить:
— Сестра не погибла. Этого не может быть!
— Милая, — сказал Адриан. — В это действительно трудно поверить. Понимаю, как тебе больно, но прошу: не обманывай себя напрасными надеждами.
— Адриан, ты ничего не понял! Если бы Миранды не было в живых, я бы наверняка это знала. Мы близнецы, мы не просто сестры. Если бы она умерла, я бы это почувствовала. Она жива.
— Ясно! Это шок, — обронил Джонатан.
— Ничего подобного!
— Со временем это пройдет, — заметил он.
— Никакого шока у меня нет! — повторила Аманда, но мужчины не обратили на ее слова никакого внимания. Напоили чаем с настойкой опия и уложили в постель.
Утром Аманда проснулась со страшной головной болью и твердой уверенностью, что Миранда жива. Она вновь попыталась объяснить это Адриану, но тот лишь с беспокойством взглянул на нее и поехал за матерью, надеясь, что та сможет оказать влияние на жену, которая, по его мнению, лишилась рассудка.
— Не сошла я с ума, не сошла, — заявила Аманда Агате Суинфорд.
— Конечно, девочка моя! Я это знаю, — последовал ответ.
— Тогда почему Адриан не желает меня выслушать?
Леди Суинфорд усмехнулась.
— Аманда, ты знаешь так же хорошо, как и я, что при всех достоинствах у Адриана совершенно отсутствует воображение. Он все видит либо в белом, либо в черном цвете — полутонов не существует. И если доказательства смерти Миранды — как он считает — неопровержимы, значит, она мертва.
— Нет, нет, нет!
— Почему ты так уверена в этом? — спросила Агата Суинфорд.
— Я уже говорила, что близнецы отличаются от простых сестер, но Адриан мне не верит. Хотя мы с Мирандой и не похожи, и характеры разные, но мы связаны крепкими узами. Может, не узами, а… Одним словом, я не знаю, как это называется. Понимаете, " мы с Мирандой всегда чувствовали, когда с одной из нас что-то случалось.
Мы понимаем друг друга без слов. И если бы ее не было в живых, я бы это почувствовала, а я ничего не ощущаю.
— А может, ты просто не хочешь с этим примириться? — тихо спросила свекровь. — Впрочем, я тебя понимаю.
— Миранда жива! — сказала Аманда с расстановкой.
— Хорошо, жива. Тогда где же она, черт побери! — не сдержался Джонатан шесть недель спустя, когда Аманда вновь завела свою песню. — Брат уже больше месяца не просыхает! Нет ее в живых! Понимаешь? И когда он оправится, я не позволю тебе травмировать его бредовыми вымыслами.
— Но ведь капитан Сноу даже не видел ее тела! — закричала на него прежде всегда спокойная Аманда. — Русский полицейский сказал, что утопленница была блондинка, а Миранда и не блондинка вовсе! Когда у нее мокрые волосы, они скорее серебристые. Темное серебро… Вот!
— А кольцо, а платье?
— Подумаешь! Взяли и надели на кого-то ее кольцо и платье.
Может, вообще никакого тела не было!
— Господи, Аманда! Ты что, спятила? Хочешь сказать, что Миранда стала жертвой какого-то заговора? Да ее просто-напросто кто-то ограбил!
— Ничего себе! Приехал в карете с эмблемой британского посольства на дверце и ограбил? Джон, неужели тебе это не кажется странным? Даже у капитана Сноу были сомнения.
— Откуда взялась карета, я не знаю, но в одном уверен: Миранды нет в живых!
— Перестань! — Аманда в жизни своей никогда ни на кого не повышала голос, но сейчас ей хотелось кричать изо всех сил. — Моя сестра жива! Говорю, говорила и буду говорить. Вот!
Она повернулась к Джонатану спиной, чтобы он не мог видеть ее слез. Вдруг чьи-то сильные руки схватили ее за плечи и с силой повернули.
— Малышка, Миранда мертва, — сказал Джаред Данхем. Небритый, с одутловатым лицом, опухшими глазами, он был абсолютно трезв. — Больше месяца я пытаюсь убежать от страшной правды.
Опустошил у Адриана полпогреба. Нет у меня жены! Умерла моя любимая дикая кошечка. И я повинен в ее смерти.
— Что ты, Джаред! — почти одновременно воскликнули Джонатан и Аманда.
— Не нужно меня утешать, — отмахнулся он, и горькая усмешка омрачила его лицо. — Это вторая грустная истина. Не ценил я свою жену. И почему я не сказал Джону Адамсу и Пальмерстону «нет»? Как законченный эгоист, в упоении помчался восстанавливать справедливость. Кому это все надо было? Потерял… потерял я Миранду! Единственное утешение — сын. Никому его не отдам! Уедем с ним в Лондон. Дождемся конца войны и отправимся в Виндсонг.
Сейчас еще не могу. Тяжело…
Аманду огорчили его слова.
— Прошу тебя, — взмолилась она, — оставь Тома с нами, в Суинфорде. Хотя бы ненадолго! Здесь такой воздух… Миранда бы со мной согласилась. Поезжай, если хочешь, в Лондон, оплакивай мою сестру, но Том пускай останется с нами.
— Да, буду оплакивать Миранду до конца моих дней, — мрачно заявил Джаред, но о том, чтобы забрать сына в Лондон, больше не говорил.
Джонатан Данхем и Энн Боуэн объявили о помолвке. Аманда заикнулась было насчет бала в честь этого события, но Адриан и слышать не хотел. У них траур! До балов ли?
Чтобы объяснить исчезновение Миранды, придумали легенду, будто ее смыло волной с яхты. Местное общество гудело, как пчелиный улей. Данхемы и Суинфорды дали повод для сплетен, что позволило бомонду без особой натуги пережить скучное время между двумя сезонами.
«Какая прыткая эта миссис Боуэн! — ехидничали дамы. — Это же надо! Сумела отхватить богатого американца, а у самой двое детей… А у него-то и вовсе трое! И такое страшное совпадение — жены братьев Данхем обе утонули. Один уже утешился. А элегантный и неприступный лорд Данхем, похоже, вот-вот пополнит армию женихов. Даже не собирается, как было объявлено, носить траур по красавице жене целый год. Говорили, будто по прошествии трех месяцев он собирается вернуться к светской жизни».
Хотя официальное открытие сезона должно было состояться после Нового года, Джаред Данхем поехал в Лондон в начале декабря. У него, естественно, не возникло желания находиться в Суинфорде шестого декабря, в День святого Николая.
В годовщину свадьбы он сидел в одиночестве перед потрескивающим камином и потягивал контрабандный французский коньяк, время от времени кидая взгляд на миниатюру — портрет Миранды, написанный Томасом Лоренсом, выдающимся английским портретистом.
Знаменитый живописец удачно изобразил обеих сестер. Они как раз вернулись в Англию перед свадьбой Аманды. Джаред тогда заказал этот портрет для тещи, а она увезла его в Америку. Дороти была в восторге от подарка. На портрете Аманда в бледно-розовом платье сидела в чиппендейловском кресле. Чуть приподняв голову, она смотрела на сестру, а Миранда в темно-голубом платье стояла за спинкой кресла и улыбалась ей.
Лоренс великолепно ухватил характеры сестер. Аманда, голубоглазая, златокудрая, — само очарование. Плотно сжатые розовые губы наводят на мысль, что у этого милого создания есть сила вопли.
Миранда… Непокорная, мятежная, с гордо вскинутой головой, вызывающим взглядом бирюзовых глаз.
Джаред сразу же заказал художнику миниатюры, попросив написать их головки. Поместил портреты в овальные серебряные рамочки, украшенные серебряными виноградными гроздьями и листьями.
Изображение Аманды он подарил Адриану в день свадьбы, портрет Миранды взял с собой в Санкт-Петербург. Господи! Сколько раз за последнюю зиму он держал его в руках! Сколько раз смотрел на ее лицо! Чувственный рот, решительный подбородок с ямочкой посредине, бирюзовые глаза. Ах, Миранда, Миранда… Были женаты два года, из них провели вместе всего семь месяцев!
В День святого Николая два года назад он женился на ней.
Помнит как сейчас — она, испуганная, рядом с кроватью, прикрывающая простыней великолепную грудь. Он обнимает ее, целует, сгорая от страсти. И вот ее нет, она мертва, и это его вина! Зачем, зачем он оставил ее одну так надолго?
Наверное, она любила его сильнее, чем он ее. Его не было рядом, когда родила сына, а она не роптала! Но, конечно, всякому терпению бывает предел. Поехала вслед за ним… А чего, собственно, он ожидал? Разве он не знал, на что способна дикая кошечка? Джаред вскочил и швырнул бокал с коньяком прямо в камин. Хрусталь брызнул мельчайшими осколками, и пламя на мгновение вспыхнуло синим светом. Он заплакал.
— О моя милая! — крикнул он, расколов тишину. — Почему тебя у меня отняли?
Впервые в жизни Джаред Данхем чувствовал себя так, будто был несчастным, одиноким, маленьким ребенком.
Если Джаред Данхем в дни холостяцкой жизни снискал себе славу тихони, то сейчас, когда овдовел, пошел вразнос. Как заметила Аманда, лишившись Миранды, он терял себя с катастрофической скоростью. Алкоголь не приносил ему облегчения, а лишь головную боль. Необходимо было срочно найти выход из создавшейся критической ситуации.
Он стал завсегдатаем на аукционах лошадей, и вскоре на конюшне не оказалось ни одного незанятого стойла. Покупая приглянувшуюся ему лошадь, он уговаривал себя: мол, отберет лучших в Виндсонг, для улучшения породы. Приобретал он и скаковых лошадей и вскоре нанял тренера и двух жокеев. Принимал участие в бегах, но вскоре охладел, потому что никто не мог его обогнать.
Забросил по той же причине карты, равно как и бокс. Ему везло во всем… кроме любви. Ирония судьбы!
Джаред стал записным дамским угодником. Среди красоток, пользовавшихся покровительством джентльменов из высшего общества, Джаред прослыл великолепным, щедрым, но быстро пресыщающимся любовником. Ни одна женщина не задерживалась возле него более двух-трех недель.
Замужние дамы его круга смотрели на него, не скрывая интереса. Тщеславные мамаши прекрасно понимали, что Джареду Данхему необходимо жениться. Парад невест успеха не имел.
Многие девицы находили, что у него несносный характер и что он вечно в дурном расположении духа. Некоторые полагали, что он смеется над ними — его тонкие губы постоянно кривились в насмешливой ухмылке.
Нашлась, однако, одна красотка, которую мрачный вид Джареда Данхема нисколько не испугал. Это была леди Белинда де Винтер, крестница герцогини Нортгемптон. Очаровательная, свежая, как роза, с темными локонами и голубыми глазами, Белинда производила впечатление чистоты и невинности, что нисколько не соответствовало действительности. Дочь обнищавшего баронета, Белинда не останавливалась ни перед чем, чтобы добиться того, чего хотела. А желала она Джареда Данхема.
Когда пришла пора выезжать в свет, Белинда приехала в Лондон. Крестная, лучшая подруга покойной матери, обещала оказать ей покровительство. Муж тети Софи, герцог Нортгемптон, оказался в затруднительном положении: к дочерям прибавилась миловидная конкурентка. Деньги он тратить не любил, вероятно, поэтому был одним из богатейших людей в Англии. В связи с приездом Белинды возникали дополнительные расходы. Не по годам разумная девица, она сразу это почувствовала, но попасть в Лондон ей было просто необходимо.
Ее поместье находилось недалеко от имения герцога Нортгемптона, и она частенько наведывалась туда. В один прекрасный день, когда она знала, что в доме только герцог и слуга, Белинда заманила дядю в библиотеку и не моргнув глазом соблазнила его. Прежде чем он успел прийти в себя от случившегося, ее и след простыл. С тех пор она ни разу не оставалась с ним наедине, пока не пришло время отправляться в Лондон.
Герцог еще ни разу не встречал такой развратной особы, но его неудержимо тянуло к ней. Он жаждал близости, а она лишь смеялась, прикрывая рот ладошкой. Наконец ему удалось улучить момент, когда она была одна, и он, как робкий юнец, пробормотал:
— Я хочу с тобой увидеться.
— Возьмите меня в Лондон, и тогда будем видеться каждый день.
— Белинда, ты, должно быть, знаешь, что я имею в виду.
— То же самое, что и я, дорогой дядюшка!
— Значит, если поедешь с нами, будешь со мной ласкова?
— Конечно! — улыбнулась она и прошмыгнула мимо.
Белинда де Винтер отправилась в Лондон при всех регалиях — дядюшка раскошелился на умопомрачительные наряды. В Лондоне она окунулась в водоворот светских развлечений, и времени для дядюшки у нее не оказалось. Однако он не выпускал ее из виду. Герцог был убежден, что его час скоро пробьет.
В этом сезоне предметом бесконечных кривотолков оказался лорд Джаред Данхем, американский богач. Белинда видела его постоянно в окружении женщин, прислушивалась к их разговорам и поклялась выйти за него замуж. Именно такой ей и нужен, решила она. Богатый, красивый… Она мечтала о том, как уедет с ним в Америку, а ненавистный отец и мерзкий брат останутся в Англии.
Их отвратительная репутация преследовала ее по пятам. И хотя мужчины мечтали ею обладать и она получила уже несколько предложений, ни один из них не хотел иметь в качестве будущих родственников барона Чонси де Винтера и его сына Мориса. И Белинда не могла винить кавалеров за это.
Зима выдалась ненастная, и Миранде пришлось несколько дней кряду сидеть дома — дождь лил стеной. Саше еще осенью осточертели Ванины приступы ревности, и он жестоко побил его. Теперь, когда Саша играл с Мирандой в шахматы или просто болтал, Ваня сидел потупя взор. Миранде было жалко мальчишку, и она стала учить его французскому языку. Он оказался способным учеником.
Миранда почему-то решила, что он один из сыновей Луки. Уточнять она не захотела, поняв, что лучше оставаться в неведении.
Однажды вечером, когда она сидела за шахматной доской, в комнату со стаканом вина вошел Саша.
— Я только что разговаривал с Дмитрием Григорьевичем. Больше не будешь ходить к Луке.
Миранда вскинула брови:
— Почему?
— Как почему? — удивился Саша. — Мирашка, брось притворяться! Прекрасно знаешь, что беременна.
— Что?! — Миранда будто окаменела. — Этого не может быть!
— Отчего же? Вспомни-ка, когда прошли месячные. Марья говорит, что с тех пор, как мы приехали, у тебя их не было. Да и я помню, как возился с тобой в дороге. А до этого когда?
Миранда побледнела. Последний раз месячные были у нее в Англии, за неделю до того, как поехала в Петербург. Он прав, здесь не было, но она считала, что это связано с переживаниями. Другие признаки отсутствовали. По крайней мере ей так казалось. Боже!
Вернуться к Джареду обесчещенной уже само по себе позор, а с ребенком от чужого мужчины… Он никогда не простит!
Саша положил ладонь на ее руку.
— Мирашка, с тобой все в порядке?
В голосе прозвучало искреннее участие.
— Да, — медленно проговорила она. — Саша, значит, летом ты сможешь вернуться в Санкт-Петербург. Рад?
— Еще как! — восторженно воскликнул он. Увидев ее помрачневшее лицо, добавил:
— Не грусти, сможешь видеться с Лукой, а любить друг друга разрешат через шесть недель после рождения ребенка.
— Саша, мы не любим друг друга. И никогда не любили.
— Я не так выразился. Хотел сказать, что целых шесть недель после родов нельзя будет заниматься любовью.
— Это разные вещи! Заниматься любовью могут и животные.
Совокупляться без всякой любви.
Он с любопытством взглянул на нее. Загадочная женщина, подумал он. Говорит какие-то странные вещи. Впрочем, кто их, женщин, разберет!
— Давай сыграем в шахматы, — предложил он и уселся напротив.
Миранда в тот вечер играла из рук вон плохо. Мысли были заняты другим. Теперь ей уже не убежать, думала она. По крайней мере пока не родится ребенок. Потом, естественно, нужно будет поторопиться, не дожидаясь, когда снова забеременеет. Ребенка, конечно, оставит здесь. Впрочем, все равно отнимут, когда он родится.
Пусть забирают, он ей не нужен.
Лука. Бедный Лука! Кажется, она принесла ему одни разочарования. После их первой страстной ночи она больше не испытывала наслаждения. Он недоумевал, не мог понять, в чем дело, но она проявляла к нему полное равнодушие. Близость с чужим Мужчиной не доставляла ей никакого удовольствия. В первый раз тело повело себя предательски Потом Миранда молила Бога, чтобы помог стать бесчувственной, и Господь внял ее молитвам.
Миранда не реагировала на прикосновения Луки. Она как бы заледенела.
Помня, однако, что Лука был добр к ней и великодушен, Миранда решила имитировать страсть. Так продолжалось с неделю, пока однажды он не прервал половой акт.
— Почему ты притворяешься?
— Чтобы сделать тебе приятное, — ответила она. — Ты так добр ко мне, что хочется доставить тебе удовольствие.
Лука взорвался:
— Что такое? В чем дело?
— Ты тут ни при чем.
— Это я знаю! — заметил он самодовольно.
— Я — жена Джареда Данхема. И никакой князь не в силах это изменить. В ту первую ночь, когда мы были близки, не скрою, ты доставил мне наслаждение. Не знаю, почему так получилось. Что было, то было. Я молила Господа, чтобы этого больше не повторилось, и мои молитвы были услышаны. Прости, если доставила тебе боль. Я этого не хотела. Ты останешься моим другом, и все.
Несколько секунд Лука молчал, потом тихо сказал:
— Ты все еще надеешься вернуться к мужу, но этого не будет.
Со временем ты это поймешь. И знай, что я все равно тебя люблю. Я терпелив, и я обожаю тебя. Прошу тебя — не притворяйся! А я постараюсь растопить лед, сковавший твое сердце.
— Шах и мат! — прервал ее мысли восторженный возглас Саши. — Мирашка, что с тобой? Я взял твою королеву простой пешкой!
— Саша, извини, но мне что-то не хочется продолжать партию.
Устала я.
— Ты что, собираешься превратиться в скучную зануду только потому, что беременна? — нахмурился он.
— Ничего не поделаешь! Этого хотел обожаемый тобой Алексей Владимирович.
— Кстати, нужно будет завтра дать ему знать. Обрадуется! — Саша просиял. — Не забудь передать мои поздравления, — насмешливо сказала Миранда, вставая. — Пойду лягу. Спокойной ночи!
Наутро, надев шерстяную накидку, она отправилась к Луке. Он сидел на кухне.
— Миранда, любовь моя! — радостно приветствовал он ее.
— Я беременна, — сообщила она.
— Боже, какая радость!
Она едва сдержалась, чтобы не повысить голос. Повернулась и пошла к двери, но он остановил ее.
— Пора возвращаться на виллу, — сказала она.
— Подожди! Давай поговорим. Соня, — обратился он к служанке, — дай нам по чашке чаю. И пирожка с яблоками отрежь.
— Лука, нам не о чем разговаривать. Я беременна, как и следовало ожидать. В середине июня родится маленькая рабыня с серебристыми волосами. Исполнится пять лет — продадут в Турцию.
Может, станет любимой женой султана, к чести фермы князя Черкесского! Именно о такой судьбе для своей дочери я всегда мечтала!
— Не говори так, моя милая!
Лука обнял ее и крепко прижал к себе.
К его недоумению и досаде, Миранда разрыдалась. Он начал утешать ее. Успокоившись, она сказала:
— Это черт знает что такое!
Лука засмеялся. Миранда учила его английскому языку, и он понял то, что она сказала.
— Что в этом смешного? — не скрыла она негодования.
— Ты просто прелесть! — улыбнулся он. — И я тебя люблю.
Миранда нахмурилась. Не понять ему ее, не понять! Шло время, и она не могла не отметить его заботливого, нежного отношения. Маленького Тома она вынашивала без мужа и была лишена любви и поддержки.
Однако тот был желанный ребенок, а этого она не хотела, и тем не менее его отец проводил с ней каждую свободную минуту, и, как ни странно, его присутствие действовало на нее умиротворяюще.
В конце марта пришла наконец весна, а вместе с ней и письмо от князя Черкесского. Миранда и Саша беседовали в залитой солнцем комнате, когда Марья подала ему письмо. Он вскрыл конверт, прочитал и застонал.
— Саша, что с тобой? Что случилось?
— О Боже! — разразился он рыданиями. — Мирашка, он бросил меня. Теперь я один! Совсем один! — Саша опустился на колени. — Господи! За что?
Миранда взяла письмо и быстро прочитала послание.
Алексей Владимирович писал, что в канун Рождества женился на княгине Романовой и что жена ждет ребенка. Он уведомлял Сашу о том, что ребенок должен появиться на свет в самом начале осени.
Князь Черкесский рекомендовал Саше оставаться пока на ферме и помогать управляющему, так как его присутствие в Санкт-Петербурге может расстроить княгиню, что в ее положении недопустимо. Вот когда она родит пару-тройку детей, то есть выполнит предназначение по продолжению рода, только тогда Саша сможет вернуться в Санкт-Петербург. Князь Черкесский добавлял, что это произойдет лет через пять, а пока Саша должен оставаться в Крыму.
Князь выражал удовлетворение по поводу скорого появления на свет ребенка Миранды и напоминал Саше, чтобы тот немедленно сообщил ему, когда его очаровательная рабыня освободится от бремени. Далее он писал, что ей следует приступить к своим прямым обязанностям, то есть начать совокупляться с Лукой, не через шесть недель, а через три. Если все будет нормально, добавлял он, на будущий год в это же время она родит еще одного ребенка.
Негодяй, мерзавец! Миранде показалось, что ее вот-вот вывернет наизнанку.
Письмо заканчивалось пожеланиями Саше всего самого наилучшего и предупреждением, что если он ослушается, то их отношения навсегда будут преданы забвению и его ждет самая суровая кара.
Миранда взглянула на Сашу. Тот распластался на полу, безутешно рыдая. Прищурившись, она равнодушно смотрела на него.
Внезапно пришла в голову неплохая мысль, правда, пока еще неясная, но постепенно принимающая все более отчетливые формы. Что, если обернуть жестокость князя против него самого, сделав так, чтобы Саша захотел отомстить Алексею Черкесскому за измену?
Миранда улыбнулась. Она убедит Сашу отвезти ее с Ваней в Стамбул на яхте князя. Пусть он захватит с собой деньги, которые поступят на ферму в конце июня. Какая сладостная месть! Князь лишится и баснословной прибыли, и драгоценной рабыни. Ну что ж!
Остается лишь переманить Сашу на свою сторону. Миранда наклонилась и обняла его.
— Саша, не плачь, не надо убиваться, — принялась она успокаивать его.
Он встал и, нетвердо держась на ногах, добрался до кушетки.
— Ах, Мирашка, как он мог так со мной поступить? Я понимал, что он должен был в конце концов жениться ради продолжения рода. Я бы и слова не сказал! Я всегда вел себя достойно. Никогда не ставил его в неловкое положение! Я ведь и сам наполовину Черкесский!
— Дорогой ты мой! — тихо говорила Миранда. — Я тебя понимаю! Теперь и у тебя отняли единственного любимого человека.
Саша поднял к ней залитое слезами лицо и горестно взглянул на нее.
— Мирашка, теперь и я понимаю тебя. Прости, если можешь.
Миранда, обняв его, стала укачивать, как ребенка.
— Бедный, бедный мой Саша! — причитала она, но на губах ее играла торжествующая улыбка.
В последующий месяц она умело играла на струнах его души, как на клавикордах. Делала вид, что понимает его, сочувствует ему, возмущена поведением князя. Мало-помалу Саша начал прислушиваться к ее словам и доверять ей. Вскоре Миранда пришла к выводу, что настало время предложить ему план места.
Несколькими тщательно подобранными словами она сообщила ему об этом, да так ловко, что он решил, будто сам принял такое решение.
Однако Миранде приходилось действовать крайне осторожно.
Если бы Лука узнал, что она задумала, он бы сделал все возможное, чтобы помешать. В эти дни он был внимательнее обычного. Подолгу бродил с ней по берегу, держа ее маленькую ладонь в огромной лапище. Однажды он сказал:
— Хочу попросить Дмитрия Григорьевича, чтобы он разрешил пососать твою грудь, прежде чем тебе дадут выпить отвар, останавливающий молоко. Я буду твоим ребенком, и ты наконец полюбишь меня так, как я тебя люблю.
Такая любовь до добра не доведет! Миранда его опасалась.
Боялась она и Вани. Это был хорошенький мальчишка с круглым нежным лицом и не по-детски серьезными глазами. В течение нескольких недель она постоянно наталкивалась на него: он следил за ней, видимо ревнуя к Саше. Однажды, когда Миранда осталась одна, Ваня решил объясниться.
— Что это ты стала с Сашей такая добренькая? — вызывающе спросил он.
Миранда насмешливо взглянула на него:
— Ты любишь Сашу?
— Конечно! Он единственный, кто меня по-настоящему любит.
Для него я не просто раб, а гораздо больше.
— Хотел бы ты остаться с Сашей навсегда?
— И ты еще спрашиваешь!
— Тогда ты должен полностью довериться мне, как Саша. Не задавай вопросов, занимайся своими делами, не суйся, куда не просят, и тогда, обещаю, будешь жить с Сашей долго и счастливо.
— А что, если я поговорю с Лукой? — Ваня глянул на нее с хитрованским прищуром.
— Тогда твои мечты никогда не сбудутся. Хотя ты этого сейчас и не понимаешь, поверь: в моих силах сделать тебя либо несчастным, либо счастливым. Если же ты меня предашь, тебя продадут в этом же году.
— Неужели ты и вправду можешь это сделать? — В его голосе прозвучал страх.
— Да, Ванюша, могу, — ответила Миранда таким решительным тоном, что он ей поверил.
— Я буду предан тебе, — пылко пообещал он.
Миранда ласково улыбнулась ему.
— Я в этом не сомневалась, — сказала она и, потрепав его по пухлой щечке, сунула в рот шоколадку. — А теперь пойди поиграй!
Я хочу прилечь.
Пришел май. На лугах пощипывали молодую травку ягнята, козлята, жеребята и телята. В теплых морских волнах резвились ребятишки, а Миранда через шесть недель готовилась произвести на свет ребенка. Никаких чувств к нему она не испытывала. Ей хотелось лишь избавиться от него. Чем скорее она родит, тем быстрее можно будет бежать отсюда.
Она на время оставила бедного Сашу в покое. Посвящать его в план побега пока еще рано, решила она. Не стоит давать слишком много времени на размышления — может передумать, поскольку его любовь и преданность князю Черкесскому хоть и ослабли немного, но совсем не исчезли.
Миранда улыбнулась, наблюдая за резвящимися в, море ребятишками.
— Свобода! — тихонько прошептала она.
Она, Миранда Данхем с острова Виндсонг, рождена быть свободной. И она будет бороться за свое освобождение до конца!
Татары напали на рассвете. Перемахнув через границу с Бессарабией на западе, они застали врасплох беззащитных обитателей фермы князя Алексея Черкесского. Татарские конники не встретили никакого сопротивления — у каждого хватило ума не вставать на пути «наездников дьявола», как их здесь называли. Услышав шум, Миранда быстро, насколько позволяло ее теперешнее положение, поднялась к себе. В комнату ворвался Саша.
— Татары! — едва выдохнул он; — Ничего не понимаю! Князь ведь и сам наполовину татарин. Прежде они никогда к нам не наведывались.
Миранда решила промолчать, хотя сначала хотела напомнить о том, что князь наполовину русский. Именно русские истребили всех прямых потомков князя Батыя по мужской линии.
— Что теперь будет? — спросила она.
— Отправят всех на невольничий рынок В Стамбул, — последа вал леденящий душу ответ.
Ну и ну! Только этого не хватало! Все шло так гладко.
— Саша, ты должен мне помочь.
— Каким образом?
— Так как я живу отдельно от рабынь, скажешь, будто я сестра английского посла в Санкт-Петербурге и князь любезно пригласил меня погостить на ферме, поскольку в моем положении оставаться на зиму в Санкт-Петербурге вредно. Внуши им, что англичане дадут за меня щедрый выкуп.
— А кто будет платить?
— Английский посол в Стамбуле. Я рассказывала тебе, что мой муж очень богат, но не говорила, что он дружит с лордом Пальмерстоном, военным министром Великобритании. Хорошо? Договорились? Понимаю, ты предан Черкесскому, но ведь князь предал тебя, сослал на ферму, наплевав на твою любовь!
В темных глазах Саши мелькнула боль, и он пристально взглянул на нее.
— Не выдавай меня, — прошептала Миранда. — Прошу тебя!
Топот копыт раздавался все ближе. Миранда подумала, что это самая продолжительная минута в ее жизни.
— Ладно, Мирашка! — согласился Саша. — Дам тебе шанс, но помни; бабушка может надвое сказать.
— Это я понимаю, — поспешно проговорила она. — Пошли, нужно предупредить Марью.
Они поспешили в гостиную. Там уже были Марья и Ваня. По углам шептались горничные. Саша быстро объяснил, каким образом можно спасти Миранду.
— У себя на родине она знатная дама. Князь не должен был ее похищать, но, к сожалению, сделал это. Попытаемся восстановить справедливость, — закончил он, Испуганные слуги закивали в знак согласия.
Дверь в гостиную резко распахнулась, и в комнату ворвались татарские воины. Девушки-служанки в ужасе отпрянули. Вид у татар и впрямь был устрашающий. Желтые лица, короткие смоляные волосы, раскосые черные глаза. Мешковатые штаны до колен, ботинки с высокими голенищами. Яркие рубахи, перехваченные на животе кожаными ремнями с металлическими пряжками. На головах — остроконечные темные фетровые шапки с лисьими хвостами по бокам.
Они все делали четко и стремительно. Молоденьких горничных раздели догола и вывели из комнаты. Старая Марья отказалась отойти от Миранды, и это их лишь позабавило. Сашу пока не тронули, но с завистью поглядывали на его красный шелковый халат. По отношению к Миранде проявили максимум заботы. Заставили сесть и, ухмыляясь во весь рот и что-то одобрительно бормоча, принялись поглаживать ее круглый живот.
В гостиную вошел стройный молодой человек свирепого вида.
Воины моментально встали по стойке «смирно». Подойдя к Саше, татарин сказал на французском языке:
— Я князь Арык, единственный внук князя Батыя. А ты кто такой, и кто эта женщина?
Саша гордо вскинул голову. Он прекрасно знал, что его ждет, а Миранда об этом не догадывалась.
— Я Петр Владимирович Черкесский, сын покойного князя Владимира Черкесского.
— Ты князь?
— Нет. Моя мать была крепостной. Однако я воспитывался вместе со своим единокровным братом, князем Алексеем.
— Эта женщина ему кто? Жена или любовница?
— Князь Арык, это леди Миранда Данхем, сестра английского посла в Санкт-Петербурге.
— Тогда что она здесь делает?
— Ее муж сражается сейчас за короля. Он отвез ее к брату в Петербург, а русский врач сказал, что на зиму ей не следует оставаться в городе. Тогда князь Черкесский, мой господин, предложил погостить в поместье. Они с английским послом большие друзья.
Князь Арык резко повернулся к Миранде:
— Вы когда должны родить?
— Через пару недель, — солгала Миранда.
— А когда сюда приехали?
— В ноябре. Понимаете, зима, дорогу занесло снегом. Чудо, что мы вообще добрались сюда.
— А зачем приехали в Санкт-Петербург?
— Гостили у моего брата, а потом Джареду пришлось уехать, — ответила Миранда и, надменно подняв голову, неуклюже приподнялась. — Князь Арык, как вы смеете меня допрашивать? Я полагала, что князь Алексей — единственный внук покойного князя Батыя. Саша, ты уверен, что этот человек не мошенник?
Князь Арык расхохотался.
— Н-да, — прищелкнул он языком, — похоже, она действительно англичанка. Столько гонору! У князя Батыя было пятеро сыновей. Они жили вместе с ним. Единственная дочь вышла замуж за русского. У него было тридцать внуков. Трое — от дочери-полукровки, а двадцать два внука и пять внучек — чистые татары. Когда он умирал, в поместье ворвались русские солдаты и перебили всю семью. Не пощадили никого. Я сам видел, как они по очереди насиловали мать и тетушек. Замучили до смерти… Мне тогда было всего десять. Помню, сбили с ног ударом по голове. Я потерял сознание.
Думаю, посчитали мертвым, но мне удалось выжить. Когда резня закончилась, солдаты перепились в винном погребе дедушки. Я долго выжидал, а когда понял, что опасность миновала, выбрался из дома и отправился в Бессарабию к родственникам матери. Я долго ждал, когда смогу наконец отомстить. И сегодня мой час настал. — Он замолчал и пристально взглянул на Миранду. — Вопрос в том, моя прекрасная леди, что делать с вами.
— Князь Арык, полагаю, вы собираетесь в Стамбул продавать рабов Алексея Владимировича, не так ли? — Тот кивнул, и Миранда продолжила:
— В таком случае возьмите меня с собой.
— Зачем?
— За меня вы можете получить хороший выкуп в английском посольстве.
— Не можете же вы в вашем положении…
— Ошибаетесь, могу! — поспешила ответить Миранда. — Только не уверяйте, будто оставите здесь беременных рабынь.
— Я их захвачу с собой.
— Если они смогут перенести дальнюю дорогу, то и я смогу.
Князь Арык сделал вид, будто размышляет, хотя с самого начала решил взять ее с собой.
— Хорошо, — сказал он. — Я вас забираю.
Его помощник спросил:
— Собираетесь потребовать за нее выкуп?
— Нет, конечно, — хмыкнул князь. — Пусть она так думает, а то хлопот не оберешься. Англичане не дадут нам того, что сможем выручить за нее на рынке. Взгляни на ее волосы! А какие глаза…
Выведи ее, а мы пока разберемся с этими двумя. — Он кивнул Миранде:
— Идите с Бюри, моя прекрасная леди. Он о вас позаботится.
— Князь Арык! — взволнованно обратился к нему Саша. — Разрешите попрощаться с этой женщиной. Пока она здесь жила, я заботился о ней. — Князь кивнул, а Саша, подойдя вплотную к Миранде, заговорил на великолепном английском языке:
— Не доверяй татарам! В Стамбуле они собираются тебя продать! Запомни: английское посольство находится на Цветочной улице, рядом с мечетью султана Ахмета, что рядом со старым ипподромом. Храни тебя Господь, Миранда Томасовна! — Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал. — Ради собственной безопасности не показывай доброго ко мне отношения. Прости за все страдания, которые я тебе причинил.
— Прощаю тебя, Петр Владимирович, — ответила Миранда. — А что будет с тобой?
— Иди, — сказал Саша уже по-французски.
Она пристально взглянула на него и вдруг все поняла.
— О Боже! — прошептала она, холодея от ужаса.
— Уведите ее! — обратился Саша к князю Арыку; Тот сделал знак Бюри. Ее взяли под руки и повели.
— Подождите! — крикнула она. — Мне нужно обуться. — Она показала на босые ноги.
Бюри велел остановиться. Миранда пошла к себе, а стража — за ней.
— Я готова, — сказала она, вернувшись через пару минут.
Бюри вывел ее на крыльцо. Миранда огляделась, и кровь застыла у нее в жилах. Поля дымились, виноградники безжалостно вытоптаны. Где совсем недавно цвели сады, виднелись поваленные, искореженные деревья. Горели все постройки, за исключением виллы.
Конные татары сгоняли скот. К седлам были приторочены куры, гуси, утки. Гвалт стоял невообразимый. Рыдания женщин и плач детей рвали душу. Обнаженные люди испуганно жались друг к другу.
Миранда искала глазами Луку, но не находила. Она вообще не увидела вокруг ни одного мужчины.
— А где мужчины? — спросила она.
Бюри недоуменно взглянул на нее, и она поймала себя на том, что говорит по-французски. Тогда она обратилась к нему на местном диалекте, которому обучил ее Лука.
— Где мужчины?
— Их убили.
— Зачем?!
— Нам они не нужны. Продать не сможем — рабов князя Черкесского знают повсюду. Князь Арык собирается разрушить эту ферму до основания, только тогда души погибших родных смогут спать спокойно. А в чем проблема? — ехидно спросил он.
— Отличные были производители, — поспешила заметить Миранда, поняв, что едва не выдала себя.
— Рациональный вы народ, англичане! — расхохотался он. — Надменные, спесивые… Только животных и обожаете!
На пороге виллы появился князь Арык в сопровождении свиты.
Они стали грузить награбленные вещи на подводу. Покончив с этим, подожгли виллу. Миранда содрогнулась.
— Садись на телегу, — приказал князь Арык.
— Я могу идти, — сказала Миранда. — Прошу вас, разрешите.
Он кивнул и вскочил на коня.
— Князь Арык, разрешите женщинам и детям одеться.
— Это еще зачем? — бросил он и, пришпорив коня, умчался.
— Почему не разрешил? — спросила она Бюри.
— Тогда никому в голову не придет бежать. — Он легко вскочил в седло. — Оставайся у повозки со стариком Оглы. И запомни: я с тебя глаз не спускаю.
Печальная вереница людей двинулась в путь. Было всего лишь пять часов утра. Миранде казалось, будто ей снился страшный сон. В воздухе стоял густой запах горящего мяса… Она помолилась за упокой души доброго великана Луки. Его ребенка она носила под сердцем. На каждом шагу попадались истерзанные трупы. Татары жестоко мстили… Стараясь не смотреть по сторонам, она шла вперед, с трудом передвигая ноги.
Они шли без остановки весь день и к вечеру, задолго до того, как российские власти в Одессе узнали о налете на ферму князя Черкесского, пересекли границу с Бессарабией. Наконец, когда стемнело, остановились у какого-то ручья. Татары разожгли костры.
Миранда, совершенно без сил, рухнула возле подводы. К ней подошел Бюри с оловянной тарелкой.
— Какая-то рабыня хочет видеть тебя. Говорит, твоя горничная.
— Да, да! Приведите ее…
Какое счастье! Это, наверное, Марфа… Миранда воспрянула духом. Однако голую женщину с выпяченным животом она видела впервые. В голубых глазах миловидной блондинки Миранда прочитала мольбу. Кто же это? Ну да, конечно…
— Миньон! Милая моя! Какое счастье, что вы живы.
Садитесь. — Она расстелила накидку и, взглянув на татарина, спросила:
— Узнайте у князя Арыка, нельзя ли одеться моей служанке? Она не убежит, я знаю.
Тот что-то буркнул и ушел.
— Откуда вы меня знаете? — спросила Миньон.
— Лука часто говорил о вас, да и Саша поведал вашу историю.
— Почему эти скоты столь благожелательны к вам?
Миранда объяснила.
— Повезло! — вздохнула Миньон.
— Не думаю! Саша предупредил, что они собираются продать меня. Объяснил, где находится английское посольство. Как только доберемся до Стамбула, сбегу. Хотите со мной? Покажем этим варварам, на что способны американка и француженка!
Внезапно Миньон улыбнулась:
— Господи! Лишь бы удалось! Вернусь в Париж… Боюсь даже мечтать об этом.
— А ваши дети?
— Понятия не имею, которые из них мои, — сказала Миньон. — Их тут же уносили, сразу после родов. Опять жду ребенка…
Появился Бюри. Швырнул сарафан, и Миньон с благодарностью взглянула на Миранду.
— Мерси, мадам, — сказала она.
Миранда кивнула и обернулась к татарину.
— Что сказал князь?
— Разрешил. Тебе и твоей служанке приказано располагаться на ночлег под подводой. Старый Оглы останется при вас сторожем.
Князь распорядился, чтобы вас не трогали. Но наши сегодня празднуют, а с пьяных, сама понимаешь, невелик спрос! Сидите под телегой и не высовывайтесь!
Он растворился в темноте.
Миранда протянула тарелку с рагу, предложив Миньон разделить трапезу, но та отказалась.
— Я сыта, а вы поешьте. Барашек с овощами такой вкусный.
Миранда последовала ее совету. Она понимала, что ей нужно сохранить силы. Она съела мясо, обглодала косточку и даже высосала мозг.
— Может, попьем из ручья?
— Можно, — отозвалась Миньон. — Им сейчас не до нас.
— Правильно. Мы хотим пить. Вода, вода! — Миранда кивнула в сторону ручья.
Оглы понял, с трудом поднялся и пошел с ними. Вернувшись, женщины сели на телегу, свесили ноги и принялись рассказывать друг другу о прежней жизни.
— Я родилась в год, когда пала Бастилия. Отец — герцог…
Мать — дочь крестьянина. Они не были женаты, — вздохнула Миньон. — Мы с матерью жили в Нормандии, в глухой деревушке, поэтому нам посчастливилось избежать ужасов Французской революции, — добавила она. — Отец бежал в Англию. Благодаря титулу и сексуальным подвигам ему удалось заполучить в жены богатую наследницу. Когда Наполеон захватил власть, он вернулся во Францию. Служил императору верой и правдой, поэтому ему вернули имение.
Когда мне исполнилось десять лет, мать получила от него письмо.
Отец изъявлял желание, чтобы я, его внебрачная дочь, получила образование. В конверт были вложены деньги. Мать выполнила наказ. Я пошла в школу. Отец регулярно присылал деньги на обучение. В первый раз я увидела отца, когда мне исполнилось пятнадцать. «Почему вы решили дать мне образование?» — спросила я при встрече. «Чтобы в следующий раз у восставших было на одного человека меньше».
Женщины рассмеялись. Миньон сказала, что они стали с отцом большими друзьями. Он привез ее в Париж и отдал в престижную монастырскую школу, где восполнили пробелы в ее образовании.
Закончила она ее в восемнадцать лет и стала учительницей в модном пансионе для благородных девиц. А в двадцать получила великолепное место гувернантки княгини Тумановой в Санкт-Петербурге.
Остальное Миранде было известно…
Миранда поведала ей свою историю и в заключение сказала;
— Я непременно убегу! И вы со мной.
— Вы любили Луку? — неожиданно спросила француженка.
— Нет, — сказала Миранда. — Хороший человек, но единственный мужчина, кого я люблю, — мой муж Джаред.
— А я любила, — прошептала Миньон, — но, пока вы не появились, даже не догадывалась, что он способен на глубокие чувства.
— Его судьба совсем не похожа на нашу, — заметила Миранда. — На ферме он жил гораздо счастливее, чем в годы юности. Вы ведь не голодали? Не страдали от холода? — Миньон покачала головой. — Так я и думала. И хотя вы незаконпорожденная, отец любил вас и баловал.
У Миранды затекла спина, и она переменила позу.
— И я ни в чем не нуждалась, — продолжала она. — А Лука был беден. Он не понимал, что такое настоящая свобода, равно как и все остальные рабы на ферме. Но мы-то с вами знаем, что это такое.
И мы будем с вами свободными, поверьте!
— Миранда, но ведь у вас скоро родится ребенок. Вам придется нелегко.
— Ничего, справимся, — уверенно сказала она.
Они посидели еще несколько минут, потом залезли под телегу и легли, укрывшись накидкой. Только-только задремали, как ночную тишину огласил пронзительный крик. Обе одновременно проснулись и сразу же поняли, что происходит. Татары насиловали женщин.
Миранда и Миньон прижались друг к другу, зажали уши руками и, когда крики постепенно стихли, забылись чутким сном. На рассвете их растолкал Оглы. Он принес им по кружке сладкого горячего чая и по куску холодного мяса.
Миранда вытащила расческу и причесала волосы себе и Миньон.
Потом они умылись холодной водой из ручья и снова тронулись в путь.
— Ищите землянику, — посоветовала Миньон. — Думаю, они опять заставят нас идти весь день без еды и питья.
— Зачем?
— Чтобы мы не вздумали сбежать. Вечером накормят. Хотят, чтобы мы добрались до Стамбула в более-менее приличном состоянии, но днем вымотают нас до предела. А пока будем питаться дарами природы.
Их гнали по этапу. На рассвете — подъем, горячий чай, холодное мясо и… бесконечная дорога. В полдень — короткий отдых.
Татары поили лошадей. Снова дорога. Ужин, потом ночлег. Скудное меню обе женщины разнообразили земляникой. Миньон оказалась на этот счет мастерицей. Когда брели берегом моря, она проворно ловила крабов. Заворачивали их в водоросли и ночью пекли на костре.
Теплая весенняя погода продержалась всего две недели. Однажды на рассвете их разбудил ливень. Всем велели укрыться от дождя в пещерах. Там они провели весь день. Женщины были только рады.
Дети играли, они спали. Татары пили вино и играли в карты, а к полудню их потянуло на подвиги. Старик Оглы забылся пьяным сном.
Миньон с Мирандой сидели на телеге и тихо разговаривали.
Подошли два татарина.
— Жаль, что блондинка беременна, — заметил один из них. — Вот бы ею попользоваться!
— Нет, эта слишком тощая! Вот та, пухленькая, мне больше нравится, — сказал второй и, притянув Миньон к себе, стал тискать ее грудь.
— Не смейте! — закричала Миранда, вскакивая. — Моя служанка беременна! Князь Арык пообещал, что ее не тронут.
Оба на секунду замерли, но увидев, что Оглы мертвецки пьян, возобновили натиск.
— А ну ложись, стерва! — заорал на Миньон татарин, и та покорно улеглась на спину.
— Не смейте! — закричала Миранда. — Я все расскажу князю Арыку!
— Заткни ей глотку! — приказал татарин.
Миранде сунули в рот грязную тряпку.
— Смотри-ка, а грудь у нее ничего, хотя вот-вот родит.
— А ты прав, — сказал второй и потянул Миранду за собой, вцепившись в ее набухшую грудь.
Миранда едва не замычала от боли, но, стиснув зубы, заставила себя терпеть. Ни за что не унизится перед этим ублюдком!
Ребенок дернулся в животе, и Миранду охватила ярость. Миньон покорилась этим мерзавцам, но уж она, Миранда, сумеет постоять за себя!
Она ударила пьяного татарина локтем в грудь и, неуклюже Поднявшись на ноги, бросилась бежать. Тот, не ожидавший отпора, вскочил и бросился за ней.
— Князь Арык! — кричала Миранда. — Князь Арык…
Татарин нагнал ее и несколько раз ударил по лицу. Миранда продолжала истошно вопить:
— Негодяй! Гадина! Чтоб ты сдох!
На крики сбежались рабыни и татары. Насильник со всей силы саданул ей по животу.
— Ах ты, сука! — заорал он. — Я не посмотрю, что ты беременна! Сейчас засажу тебе сзади! И пусть все видят! На колени!
Резкая боль пронзила Миранду. Собрав последние силы, она закричала:
— Князь Арык! Вы так держите слово?
Внезапно толпа расступилась, пропуская князя. Он перевел яростный взгляд со взъерошенного татарина на Миранду. Она стояла на коленях, обхватив руками огромный живот. Князь опустился рядом и, ко всеобщему удивлению, ласковым жестом откинул с ее лица спутанные волосы. Резким голосом отдал какую-то команду.
Тут же принесли флягу, и он заставил Миранду глотнуть. Горло обожгло огнем, но ей удалось проглотить жидкость.
— А теперь дыши глубже, — сказал он и, когда она пришла в себя, приказал:
— Выкладывай все без утайки!
— Где был Оглы? — спросил он, когда Миранда закончила рассказ.
— Валялся пьяный, — ответила она.
Князь Арык повернулся к Бюри:
— Выясни!
Пока ждали его возвращения, стояла мертвая тишина. Бюри вернулся с Оглы и первым татарином.
— Она права, — сказал он. — Француженка мертва. Ребенок погиб. Эти скоты заставили вас потерпеть убытки.
Князь мрачно оглядел собравшихся воинов.
— Я приказал вам не трогать эту женщину и ее служанку. Вы не только нарушили приказ, но и погубили двух ценнейших рабов — женщину и ее еще не родившееся дитя. Вас обоих ждет смертная казнь. Что касается тебя, Оглы, ты, похоже, больше любишь пить вино. Служба тебе не по душе. Стало быть, правая рука тебе не нужна. Если не сдохнешь от потери крови, можешь следовать за нами в Стамбул. Тимур, ко мне!
От толпы отделился молодой воин.
— Отдаю эту женщину на твое попечение. Знаю, будешь нести службу лучше Оглы.
Он оглядел собравшихся рабов.
— Ей нужна другая служанка. Кто будет за ней ухаживать?
Молодая женщина, назвавшаяся Марфой, поспешно сделала шаг вперед.
— Присмотри за своей госпожой, рабыня!
— Слушаюсь, господин.
Марфа помогла Миранде подняться, но та покачнулась и едва не упала. Тогда Тимур подхватил ее на руки и понес к телеге. Марфа бежала следом. Бережно уложив Миранду, он тотчас же куда-то ушел, а когда вернулся, в руках у него была целая охапка сосновых веток. Он разложил их возле костра. Покопавшись в телеге, куда было свалено награбленное добро, вытащил овчинный тулуп и бросил поверх веток.
Тулуп он накрыл шерстяной портьерой, которая раньше висела в столовой виллы, и перенес Миранду на это мягкое ложе.
— Не думай, что мы все скоты, — сказал он. — Мне стыдно за тех двоих, жаль твою служанку. Знай: ни один волосок не упадет с твоей головы, пока ты находишься под моей охраной.
Он покопался в сумке, висевшей у него на ремне.
— Приготовь своей госпоже чай, — сказал он, вручая Марфе маленький пакетик с какими-то листьями.
Миранда лежала не шелохнувшись и смотрела туда, где совсем недавно сидела Миньон. Тело уже убрали. Миранда заплакала.
— Миранда Томасовна, выпейте чаю. — Марфа помогла сесть и поднесла к губам кружку с горячим сладким напитком.
Миранда сделала несколько глотков и почувствовала, что очень хочет спать. Ребенок в животе успокоился, боль куда-то ушла. Она заснула, и так крепко, что не слышала, как взвыл Оглы, когда ему отсекли руку и обработали культю кипящей смолой, чтобы остановить кровотечение. Не слышала она и вопль ужаса, пронесшийся над лагерем, когда согнали воинов и привели в исполнение приговор над насильниками, Ночью ливень усилился, и утром князь Арык принял решение остаться в пещерах еще на один день. После вчерашней трагедии все притихли.
Миранда проснулась от ужасной боли. Казалось, живот разрывается на части. Начались преждевременные роды. Срок еще не подошел, ребенок должен был родиться не раньше чем через три-четыре недели. Она стиснула зубы и застонала. Молодой татарин тут же вскочил и с жалостью посмотрел на нее.
— Роды начинаются, — хриплым голосом прошептала она. — Среди рабынь есть акушерки. Приведи кого-нибудь.
— Я сама схожу, — вызвалась Марфа. — Приведу Ташу. Она самая лучшая.
И она умчалась прочь.
— Не волнуйся, я с тобой, — успокоил ее татарин и гордо добавил:
— Если потребуется, я могу помочь. Раз сто помогал кобылам!
Миранда едва не расхохоталась, но вовремя спохватилась, ибо Тимур предлагал помощь от чистого сердца.
— Пожалуйста, принеси чаю. Так хочется пить!
Не успел он уйти, как Миранду вновь пронзила острая боль. В этот момент вернулась Марфа в сопровождении коренастой, внушающей доверие женщины. Та деловито сказала:
— Я Таша. Первые роды?
Миранда покачала головой и подняла вверх два пальца. Таша кивнула. Встав на колени, она откинула накидку и осмотрела Миранду.
— Похоже, воды отошли во время сна, — заметила она. — Будешь рожать всухую. — Она осторожно ощупала живот и наконец объявила:
— Головка уже показалась. Сейчас начнутся потуги.
Тимур принес чашку чаю, и Миранда с жадностью осушила ее.
Тимур зашел ей за спину и, опустившись на колени, прижал к ним ее спину. Таша одобрительно кивнула.
— Когда опять начнутся схватки, тужься, — сказала она.
Миранда вспомнила, как рожала сына. Но тогда она не испытывала такой боли. Тем не менее она мужественно выполняла инструкции Таши.
— Девочка! — объявила та наконец.
Миранда услышала слабый крик и тотчас же забылась благодатным сном.
Проснулась она с чувством огромного облегчения. Наконец-то она освободилась от бремени. Теперь нужно лишь собраться с силами — через несколько недель она будет в Стамбуле. Она обязательно убежит и снова будет свободна!
Заплакал младенец. Миранда повернула голову и обнаружила рядом с собой маленький сверток. Ребенок! Ее ребенок!!! Почему же они не забрали его? Ах да, здесь же не ферма… Ну ничего, когда доберутся до города, оставит его с Марфой!
Ребенок снова пискнул, и Миранда притянула к себе девочку и, осторожно распеленав, вгляделась в крошечное личико. Припомнилось, как она впервые разглядывала маленького Тома. Девочка была очаровательная. Совсем крошечная, а уже такая красавица, подумала Миранда. Мягкие как пух волосики отливали серебром. Совсем как у нее или у Луки. Глазки фиолетового цвета, но Миранда сразу же: заметила, что они какие-то странные. Она поводила рукой перед лицом ребенка, но девочка не моргнула. «Неужели слепая?» — с ужасом подумала Миранда. На подбородке виднелась крохотная ямочка. Миранда коснулась пальцем нежной розовой щечки ребенка. Крошка повернула голову. Боже! Огромный багровый кровоподтек…
Миранда вздохнула. Зверский удар насильника все же достиг цели, изуродовал ее ребенка! Она аккуратно запеленала девочку, и только тут до нее дошло, что это и в самом деле ее дочка и отмахнуться от нее она уже не вправе. Хоть и нежеланная, хоть и навязанная ей насильно, но это ее дочь, и сейчас такая же жертва, как и она, ее мать.
Миранда с трудом села и, расстегнув сарафан, приложила девочку к груди. Ребенок зарылся носиком в грудь, но не сделал ни малейшей попытки взять сосок в рот. Тогда Миранда осторожно вставила сосок в крошечный ротик и принялась сцеживать молоко. Внезапно, будто поняв, чего от нее ждут, малютка начала сосать. Слабая улыбка озарила лицо Миранды.
— Вот так, моя хорошая, — приговаривала она по-английски.
Ведь ее дочь — американка! И она снова подумала, что это ее, именно ее дочь!
Подошел князь Арык и присел рядом с ней на корточки, не сводя с Миранды восхищенного взгляда. «Что за удивительная женщина! — подумал он. — На вид хрупкая, как роза, а на самом деле несгибаемая, как сталь».
— Покажи мне ребенка, — попросил он.
Миранда на секунду отняла дочку от груди.
— Какая красивая! — восхищенно заметил он. — Но акушерка говорит, что она не выживет. Не трать силы. Лучше оставь здесь, когда двинемся в путь. Так будет гуманнее.
Глаза Миранды яростно блеснули.
— Моя девочка ослепла от удара мерзавца. Но она будет жить…
Будет!
Князь пожал плечами.
— Погода проясняется, — заметил он. — Завтра тронемся в путь. Разрешаю тебе несколько дней ехать в повозке, пока не окрепнешь и не наберешься сил.
Он поспешно ушел.
— Спасибо, — запоздало поблагодарила Миранда.
Остаток дня она то дремала, то кормила ребенка. Марфа принесла кружку наваристого бульона.
— Тимур дал кусок телятины. Я несколько часов варила ее с зеленью и диким луком, — похвасталась она.
Миранда отпила глоток.
— Вкусно! Спасибо, Марфа. Я такая голодная. Может, раздобудешь несколько кусков мяса, только самого постного?
Марфе удалось сделать гораздо больше. Помимо мяса, она принесла чашку земляники. Миранда съела все без остатка. Она уже окрепла и пару раз совершала короткие прогулки, опираясь на плечо Тимура.
За час до рассвета она проснулась накормить ребенка.
Девочка была бледная и, казалось, едва дышала. В порыве материнских чувств Миранда прижала дочку к груди и стала нежно баюкать ее.
— Я не дам тебе умереть! Не дам! — повторяла она.
Тимур освободил для Миранды в телеге целый угол. Он нарезал сосновых веток и устроил удобную постель. И вновь дни потекли по заведенному распорядку.
Миранда не теряла счет дням. Татары совершили набег пятого мая. Родила она тринадцать дней спустя. Значит, день рождения девочки — восемнадцатое мая. Прошло еще десять дней. До Стамбула оставалось две недели пути. Миранда окрепла уже настолько, что могла идти весь день, прижимая к себе крохотный сверток. Малышка не прибавляла в весе и совсем не плакала. Это ее беспокоило.
Она часто думала о сыне. Ему уже год и месяц. Как он, что с ним? Бросила его, оставила, как когда-то Джаред ее саму. Ну что же делать, размышляла она. Воссоединятся и все начнут сначала. И поспешно поправилась — если начнут, конечно…
И однажды вечером они увидели на горизонте очертания величественного города. Восточный Рим, Константинополь, Стамбул…
Городские ворота оказались на замке. Татары расположились на ночлег у древних стен. Князь Арык объявил, что утром рабов поведут продавать на самый лучший невольничий рынок.
В душу Миранды закрались сомнения. Под покровом темноты она подошла совсем близко к костру, у которого сидел князь Арык.
Она за время пути научилась понимать тюркский язык. Немножко, чуть-чуть, но вполне достаточно, чтобы ухватить главную мысль. Она ожидала, что Арык и Бюри непременно станут обсуждать планы на завтра. Именно так и получилось.
— Прошу прощения, — сказал Бюри, вынырнув из темноты и подходя к костру.
— Слушаю тебя, — ответил вполголоса князь Арык.
— Я насчет нашей англичанки. По-прежнему не спускать с нее глаз?
— Не нужно! Пусть Думает, будто в английском посольстве будем просить за нее какой-то там выкуп. Она поверила нам, и ладно. Завтра увидимся с Мохаммедом-заде, ударим по рукам, продадим рабынь и про нее поговорим. Попрошу его найти богатого покупателя. А потом предложим этой знатной чистюле помыться в турецкой баньке, одурманим опием, чтобы не брыкалась, и отдадим новому хозяину. Думаю, за такую красавицу, да еще с девчонкой, можно будет выручить приличную сумму.
Бюри согласно кивнул.
Так-так! Придется бежать прямо сегодня, подумала Миранда.
Вряд ли представится более благоприятная возможность. Миранда решила выждать, когда все улягутся и угомонятся.
Стараясь не шуметь, она подошла к подводе, рядом с которой сидели Тимур и Марфа.
Миранда заметила, что последние несколько дней они были целиком поглощены друг другом. Она решила, что молодой татарин задумал выкупить невзрачную, но удивительно добрую девушку, а потом взять ее в жены. Она была совершенно уверена: исчезни она сегодня вечером, они и внимания не обратят.
Сначала Миранда села возле костра и стала укачивать ребенка.
На ее счастье, девочка почти никогда не плакала. Значит, с этой стороны опасаться было нечего. Миранда, конечно, догадывалась, что ребенок глухонемой, но запрещала себе думать об этом. Лучше уж считать, что девочка очень слабенькая. Так спокойнее, решила для себя Миранда.
Покончив с кормлением, она перепеленала ребенка и огляделась.
Было тихо. Через час, удостоверившись, что все спят, она неслышно скрылась в тень.
Она решила сначала обойти их лагерь стороной и только потом пробираться к городским воротам.
Из-за туч показался молодой месяц. Стало светло. Она быстро вышла на широкую дорогу и скоро подошла к небольшой площади.
Натянув на голову капюшон накидки, она приблизилась к воротам, опустилась на землю и прислонилась к стене. Теперь, когда лицо было скрыто от посторонних глаз, она могла и вздремнуть.
Ранним утром Миранда проснулась от шума подъезжающих повозок. Покормив и перепеленав ребенка, она присоединилась к толпе, ожидавшей, когда откроют ворота.
На востоке медленно вставало солнце, простирая над городом золотистые персты. На минаретах муллы восхваляли Аллаха за дарованный людям новый день, заунывным гортанным клекотом созывая правоверных на молитву. Многие распростерлись ниц, совершая утренний намаз. Миранда, не желая выделяться, последовала их примеру. Потом ворота со скрипом открылись, и толпа хлынула в город.
Миранда шла опустив глаза. Нижняя часть ее лица была прикрыта черной чадрой, которую она соорудила из сарафана. На голову она натянула капюшон. В этом наряде она ничем не отличалась от сотен других женщин.
Она понятия не имела, где находится, но понимала, что должна добраться до английского посольства как можно быстрее, пока князь Арык не сообразил, куда она сбежала, и не бросился в погоню.
Миранда шла, внимательно глядя по сторонам. Она рассчитывала увидеть какую-нибудь модную лавку, хозяин которой понимал бы французский. Наконец взгляд ее упал на ювелирную витрину, и она смело распахнула дверь.
— А ну-ка ты, женщина! Убирайся, пока я не позвал полицейского! Здесь не место попрошайкам! — закричал хозяин.
— Прошу вас, сэр, выслушайте меня. Я порядочная женщина, — запричитала Миранда. Она специально говорила на исковерканном французском с сильным акцентом. — Я только хочу спросить, куда мне идти.
Я не из этого города. А в ваш великолепный магазин наверняка захаживают знатные господа. Вот я и подумала, что вы сможете мне помочь.
Ювелир посмотрел на нее уже не так враждебно.
— А куда ты направляешься, женщина?
— Я ищу английское посольство. Мой кузен Али служит там привратником, и меня послали за ним. Наш дедушка умирает. — Она помолчала, делая вид, будто о чем-то задумалась, и продолжила:
— Кроме меня, некого было послать. Все мужчины на работе.
Ювелир понимающе кивнул.
— Я знаю, что английское посольство находится в конце Цветочной улицы рядом со старым ипподромом, но как до него добраться, понятия не имею, — сказала Миранда.
Ювелир самодовольно улыбнулся:
— Улица, на которой находится наш магазин, самая старая улица города. Уж я-то знаю, потому что сам я грек и наша семья живет в этом городе уже тысячу лет.
Он замолчал. Понимая, чего ждет от нее этот самодовольный дурак, Миранда выпучила глаза и благоговейно проговорила:
— Да неужели?
Польщенный ювелир продолжал:
— Пойдешь по улице через весь город и в конце ее увидишь старый ипподром. Не доходя до него, повернешь направо. Посольство будет в самом конце. Оно находится рядом с дворцом султана.
— Спасибо, сэр, — вежливо поблагодарила Миранда и вышла из магазина, стараясь не бежать.
Она покосилась в сторону городских ворот, но погони не обнаружила. Шла по улице, успокаивая себя тем, что никакая опасность ей не грозит. Все женщины на улице были похожи друг на друга как две капли воды. Даже если татары будут выискивать женщину с ребенком, она тоже в безопасности, подумала Миранда.
Девочка тихонько посапывает под накидкой и абсолютно не видна.
За спиной раздался стук копыт. Сердце у Миранды оборвалось.
Но она заставила себя прижаться вместе с остальными прохожими к стене дома. Мимо промчалась группа всадников в красных и зеленых плащах.
— Черт бы побрал эту стражу! — пробормотал стоявший рядом мужчина, и Миранда вздохнула с облегчением. Как же она испугалась! Даже спина взмокла. Все бы отдала за горячую ванну! С тех пор как татары напали на ферму, прошло пять с половиной недель, и все это время ей ни разу не удавалось помыться. Она все шла и шла вперед, но, несмотря на то что сердце сжималось от страха и нужно было спешить, с любопытством посматривала по сторонам.
Шум на улице стоял невообразимый. Каждый, похоже, старался перекричать другого. Звучал разноязыкий говор. По обеим сторонам улицы располагались крупные магазины и мелкие лавчонки. Каких товаров тут только не было! Все, что душе угодно! Но самое удивительное зрелище представляли базары, где можно было купить все — от рыбы до древних икон. Жара усиливалась, и отовсюду доносились самые разнообразные запахи — корицы, гвоздики, мускатного ореха и других пряностей, дыни, черешни, хлеба, левкоев, сирени, лилий и роз.
Постепенно шикарных магазинов становилось все меньше, все больше появлялось мелких лавчонок. Она поняла, что приближается к цели. Только бы татары не настигли! Наконец Миранда увидела старый ипподром, приспособленный теперь под рынок. Названия улиц были написаны по-арабски и по-французски. Наконец-то!.. Цветочная улица. Миранда осторожно обернулась — погони нет, посмотрела вперед — ни души — и быстро пошла по улице. Дойдя почти до самого конца, она увидела то, что искала: черные железные ворота в белой стене, по обеим сторонам — бронзовые таблички, на трех языках извещающие, что это посольство его величества.
Подойдя к ним, Миранда решительно дернула за шнур звонка, и тут же, как чертик из табакерки, из будки выскочил привратник.
Бросив на нее беглый взгляд, он закричал:
— Убирайся отсюда, мерзкая попрошайка!
Миранда не поняла его слов, но тон был достаточно красноречив. Сорвав с лица чадру, она отбросила назад капюшон и закричала:
— Я англичанка! Леди Миранда Данхем! Впустите меня! За мной гонятся татары!
Сначала привратник словно окаменел от неожиданности, но потом испугался.
— Ну пожалуйста! — умоляла Миранда. — Меня вот-вот схватят! Я очень богата и щедро вас награжу.
— Так вы не из гарема убежали? — спросил привратник уже более спокойно.
— Нет! Нет! Я говорю правду! Ради Бога, прошу вас! Впустите меня! Клянусь, вы останетесь довольны.
Привратник стал медленно разматывать цепь на воротах.
— Ахмет! Что ты делаешь? — По дорожке к воротам шел какой-то мужчина в форме морского офицера.
— Эта леди утверждает, что она англичанка!
Миранда подняла голову, и внезапно у нее подкосились ноги.
Чтобы не упасть, ей пришлось ухватиться за железные прутья.
— Кит! — закричала она. — Кит Эдмунд! Я Миранда Данхем!
Он недоверчиво уставился на женщину по другую сторону ограды..
— Леди Данхем нет в живых, — сдавленным голосом проговорил он.
— Ты Кристофер Эдмунд, маркиз Уайский! — снова закричала Миранда. — Брат Дариуса… Он любил мою сестру Аманду. Я не умерла! Из реки в Санкт-Петербурге выловили тело другой женщины! Кит, умоляю тебя! Ради Бога, спаси меня! За мной гонятся!
Помнишь, как вез меня с мамой и Амандой из Виндсонга в Англию?
Но Кит смотрел куда-то мимо нее. Он был бледен как мертвец.
— Бог мой! — едва слышно проговорил он и, обернувшись, закричал:
— Мирза! Ко мне! На помощь!
Миранда почувствовала, как руку словно сдавили тисками.
— Я так и думал, моя прекрасная леди, что найду тебя здесь, — прошипел князь Арык и потянул ее за собой. За его спиной храпел конь. — Сегодня же продам тебя, моя прекрасная леди, не сомневайся!
— Кит! — взмолилась Миранда. — Кит, помоги мне! — И, повернувшись к князю, проговорила по-французски:
— Остановитесь, князь Арык! Этот офицер — близкий друг моего мужа. Он меня знает. Он заплатит за меня выкуп.
Князь резко повернул Миранду лицом к себе и со всего маху ударил по щеке.
— Ax ты, сука! Да я за тебя на рынке выручу намного больше, чем этот офицеришка сможет мне дать!
И он потащил ее по улице. Миранда, рванувшись из последних сил, высвободилась и, оставив в руках принца накидку, помчалась так, будто за ней гнался сам дьявол. Она вбежала в ворота, и Ахмет мгновенно захлопнул их и замотал цепью.
Татары взвыли.
— Эта женщина — моя законная добыча! — кричал князь Арык. — Я этого так не оставлю! Дойду до самого султана!
И тогда вперед выступил высокий темноволосый мужчина в развевающемся белом бурнусе. Он распахнул ворота и вышел на улицу.
Татары окружили его.
— Эта женщина — знатная англичанка, — спокойно сказал он. — Вы наверняка завладели ею бесчестным путем.
— Нет ничего бесчестного в том, чтобы совершать набеги на русские поселения, а мы нашли ее среди русских, — возразил князь Арык.
Мужчина улыбнулся, сверкнув глазами.
— Возможно, вы правы! Иногда мне кажется, что Всевышний создал русских специально для этой цели. Но эта женщина не русская. Она англичанка.
— Я могу выручить за нее кучу денег, — заметил князь Арык. — Если я ее отпущу, плакали мои денежки.
— Подставляй руки, татарин! Заплачу тебе по-королевски. Получишь много больше, чем выручил бы на рынке, да еще и комиссионные не нужно платить.
Князь Арык протянул руки ладонями вверх. Мужчина вытащил из просторного белого одеяния замшевый кисет. Развязав его, опрокинул, и на ладони изумленного князя посыпались драгоценные камни: бриллианты, рубины, аметисты, сапфиры, изумруды, топазы и жемчуг. Их было так много, что они не уместились в пригоршне и просыпались на мостовую. Татары бросились их собирать.
Тогда он завязал кисет, в котором осталось больше половины, и убрал в карман.
— Ну что, доволен?
— Благодарю вас, сэр. Могу узнать ваше имя?
— Принц Мирза-хан, — последовал ответ.
— Кузен султана?
— Да. А теперь убирайтесь, пока на вас не спустили собак!
Татары испуганно попятились и, вскочив на коней, умчались прочь. Мирза-хан обернулся и сказал:
— Кит, прикажите подать сюда мой паланкин. Я забираю леди Данхем с собой. Думаю, ей будет приятнее отвечать на вопросы после того, как она отдохнет и придет в себя.
Кит Эдмунд отдал честь и побежал выполнять распоряжение.
Вскоре паланкин был доставлен. Мирза-хан помог Миранде забраться в него, потом сел сам.
— А татары на нас не нападут? — с беспокойством спросила — Миранда.
— Нет, — ответил он. — О™ получили больше, чем жители.
Вы теперь в безопасности.
Они помолчали, потом Миранда сказала:
— Может, мои слова покажутся вам нескромными, но. Бог мой, все бы сейчас отдала за горячую воду и кусок мыла!
— Левкой, — заметил он.
— Что?
— С ароматом левкоя, не так ли?
— Да, — изумленно прошептала она. Как он запомнил такую мелочь, ведь они были едва знакомы.
Миранда смущенно замолчала, и Мирза-хан первым нарушил молчание:
— Это ваш ребенок?
На глаза Миранды навернулись слезы.
— Да. Это моя дочка.
— Возможно, если, конечно, расскажете, что с вами произошло, я смогу вам помочь. Год назад в прессе появилось сообщение о том, что труп леди Данхем выловили из Невы. Вы якобы подверглись нападению грабителей. Поверьте, леди Данхем, вы можете мне доверять.
Она заглянула в его темно-синие глаза и поняла, что это и в самом деле так.
— Вы знаете князя Алексея Черкесского? — спросила она.
— Я о нем слышал, но никогда не встречал. Говорят, нажил состояние, организовав ферму где-то в Крыму. Там разводят рабов, как скот, а потом продают на невольничьих рынках в Стамбуле. — Внезапно он замолчал и посмотрел на нее. — Бог мой! Вы хотите сказать…
Миранда печально кивнула.
— Какой негодяй!
Миранда поведала ему грустную историю.
— Девочка родилась преждевременно. По пути в Стамбул. Она красивая, но, похоже, глухонемая, — закончила она.
— Вы удивительная женщина! — восхищенно сказал принц Мирза.
— Нет, — покачала головой Миранда. — Просто я сумела выжить. Поклялась, что вернусь к мужу и сыну, и я это сделаю!
Джаред скорее всего предпочтет со мной развестись. Позор!.. Ребенок неизвестно от кого! Что же, наверное, он будет прав.
— Вы так сильно его любите?
— Да, — вздохнула Миранда. — Я его люблю.
И она замолчала, погрузившись в свои мысли.
Мирза-хан украдкой поглядывал на нее. Год назад в Санкт-Петербурге он был потрясен необыкновенной красотой и острым умом этой женщины. Тогда, на приеме у английского посла, он был очарован красавицей леди Данхем.
С тех пор как узнал о ее смерти, ему часто снилось ее прекрасное лицо. Когда он просыпался, душа была полна необъяснимой грусти.
Теперь он думал о том, что, наверное, лучше смерть, чем та жизнь, которая ждет ее впереди — серая, беспросветная, лишенная радости и любви. Она так молода и так прекрасна! И жить без любви?
Суровые испытания, сквозь которые она прошла, конечно, отразились на ней. Хоть дух ее и остался несломленным, но что-то в ней изменилось. Впрочем, об этом он поразмыслит как-нибудь потом…
— Я живу по законам Востока, леди Данхем. Надеюсь, вы не будете шокированы тем, что у меня гарем?
Миранда покачала головой.
— Нет, конечно. У вас есть дети?
— Нет, — грустно сказал он.
— Я вас обидела, Мирза-хан?
— Ну что вы! — поспешил он ее успокоить. — Не стану скрывать от вас мою историю. Она известна всем. Мальчишкой я много времени проводил во дворце покойного султана Абдулхамита, деда по материнской линии. У турков принято, что трон наследует старший мужчина, но не обязательно старший сын. Я, хвала Аллаху, не был старшим. Претендентов на трон было несколько, и все — мои двоюродные братья. Селим, мой лучший друг и одногодок, Мустафа и малыш Махмуд. Мать Мустафы была женщиной честолюбивой. Она пыталась отравить меня и Селима, но его матери удалось нас спасти. У бедного Селима после этого родились две дочери, а меня Всевышний лишил и этого счастья. Отец пришел в ярость: я ведь был его наследником. Но мать, восхитительная женщина, напомнила отцу, что у него, кроме меня, четверо сыновей.
Старший теперь наследник отца, а я живу не с ними, в диких горах, а в прекрасном цивилизованном городе. Так что, леди Данхем, из несчастья можно извлечь какую-то пользу.
— Зовите меня Мирандой, Мирза-хан, — сказала она, и впервые на ее лице появилась улыбка.
— Миранда в переводе с греческого означает «восхитительная», — улыбнулся он в ответ. — Я преклоняюсь перед вами. Ни одна женщина не вынесла бы тех испытаний, что выпали на вашу долю.
— Я не похожа на других женщин. Мирза-хан, — гордо сказала Миранда. — Думаю, перевод неточен. Я — непокорная.