136245.fb2
— Разумеется, и как я мог забыть. Ты большой специалист оставаться на ночь, и Уоллес Мэйсон, несомненно, это подтвердит.
Последняя фраза повергла ее в ярость. Как он смеет так с ней разговаривать после всего, что она для него сделала?
— Я вот думаю, не пытаешься ли ты сделать так, чтобы я тебя возненавидела? — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Уж больно хорошо у тебя получается!
Он как ни в чем не бывало продолжил:
— Итак, ты вновь рискуешь своей репутацией…
— Репутацией? — выплюнула она. — Если верить тебе, у меня ее нет, так что и рисковать нечем. А твоя, уверяю тебя, останется незапятнанной — я всем буду говорить, что это была моя идея и мой выбор. К тому же кто узнает, что я жила здесь?
— Для начала моя хозяйка.
— Но она знает, что ты болел. Это она…
— Похоже, есть только один способ решить эту ситуацию — донести до тебя, что я не шучу. — Он засунул руки в карманы халата и с угрожающим видом направился к ней. Остановившись прямо перед Розали, Адриан впился в нее взглядом: — Пойми следующее: я — нормальный мужчина. А ты, прелесть моя, очень привлекательная молодая женщина. И если ты не уберешься из моей спальни, пока я в состоянии контролировать ситуацию и, что еще важнее, себя, — он протянул руку и взял ее за подбородок, — я категорически заявляю, что снимаю с себя всякую ответственность за то, что может произойти между нами в самом ближайшем будущем.
Но Розали продолжала стоять на своем. Она видела, что лицо у него все еще бледное, а глаза усталые, и не могла бросить его. Его руки сомкнулись за ее спиной, его губы накрыли ее рот, и тут в его поведении произошел резкий перелом. Он прижался щекой к ее волосам и, казалось, старался обнять ее как можно крепче и вытянуть жизненные силы из ее хрупкого тела. Он оперся на нее.
— О боже, прости меня, Розали, пожалуйста, прости.
Они долго стояли обнявшись, потом она подвела его к кровати и усадила. Он обхватил голову руками.
Она прошептала:
— Ты все равно хочешь, чтобы я ушла?
— Да. Я все равно хочу, чтобы ты ушла.
Тихо, не сказав больше ни слова, она покинула его. Прибралась в гостиной, сложила постель, собрала свои вещи; потом спустилась вниз и постучалась в дверь миссис Филдс.
— Я ухожу, — сказала ей Розали. — Адриан больше не хочет, чтобы я оставалась. Говорит, что… что он уже в порядке. — Внезапно слезы перехватили ее дыхание, и она разрыдалась. — Он… он не позволил мне остаться, миссис Филдс. Он сказал, чтобы я убиралась, он…
— Милочка, заходите в столовую. Не надо так расстраиваться. Он просто не понимает, что говорит, детка. Это все из-за болезни. Она вызывает у мужчин депрессию, и они набрасываются на тех, кого любят. Он говорил не то, что думает. Я слышала, как он кричал на вас, и подумала: боже мой, что он ей говорит?
— Но Адриан еще не выздоровел, миссис Филдс, — всхлипнула Розали. — За ним еще нужен уход.
— Послушайте, милочка, лучшее, что вы можете сделать, — это связаться с его матерью. У меня где-то есть телефон ее соседей. Я ведь тогда звонила ей, чтобы сказать, что он заболел и не приедет к ней. Она хотела сама приехать еще тогда, но он и слышать об этом не желал. — Миссис Филдс пошарила за часами на каминной полке. — Вот и телефон. Эти люди живут через дом от его матери, так что им придется сходить за ней, вы уж подождите.
Розали записала номер в ежедневнике.
Дома она подняла трубку и вызвала оператора. Интересно, какой окажется эта женщина, чью фотографию она так часто разглядывала? Будет ли она возмущена ее вмешательством? «Отнесется ли она ко мне снисходительно, — думала Розали, — или как к навязчивой женщине, которую ее сын должен гнать в три шеи?»
Она назвала номер телефона, записанный в ежедневнике, и вскоре ей ответил голос с отчетливым северным акцентом. Розали объяснила человеку на другом конце провода, что она хочет поговорить с его соседкой, и назвала свое имя. Через некоторое время раздался тихий, приятный женский голос:
— Миссис Крэйфорд слушает.
— О, миссис Крэйфорд, вы меня, наверное, не знаете, меня зовут Розали Пархэм.
— Почему же, я слышала о вас, моя дорогая. Видимо, вы — та самая юная леди, которую мой сын упоминал в письмах.
Розали расцвела от удовольствия:
— Неужели? Миссис Крэйфорд, мне очень жаль, но Адриан тяжело болел. Я ухаживала за ним, и сейчас ему лучше, но все же он еще не достаточно здоров, чтобы оставлять его без присмотра. — Она глубоко вдохнула. — Я бы продолжала ухаживать за ним, но он… он сказал, что не хочет, чтобы я это делала.
— Понимаю, милая, вы хотите, чтобы я приехала и заняла ваше место?
Взволнованным голосом Розали спросила:
— А это возможно, миссис Крэйфорд? Вы действительно могли бы приехать? Я еще не говорила ему, что собираюсь вам звонить. Он все равно сказал бы, чтобы я этого не делала.
— Уверена, именно так и сказал бы, — засмеялась его мать. — А его квартирная хозяйка в курсе?
— Это она дала мне ваш телефон и сказала, что поставит вам раскладушку…
— Что ж, я соберу кое-какие вещи и выеду. Придется найти кого-нибудь, кто довезет меня до Дарлингтона, а там я сяду на первый же поезд на юг. К сыну приеду сегодня поздно вечером. Прежде чем вы положите трубку, моя дорогая, мне кажется, я должна поблагодарить вас за все, что вы для него сделали. Подозреваю, что от него вы не дождались ни слова благодарности.
«Как же хорошо она знает своего сына! — с улыбкой подумала Розали. — И как меня успокаивает беседа с его милой матерью».
— Я делала это не ради благодарности, миссис Крэйфорд. Я делала это потому… потому, что он нуждался в помощи.
— Я все понимаю, моя дорогая. Что ж, всего хорошего. Не волнуйтесь. Я скоро буду в пути.
Весь остаток недели Розали жила как на иголках. Она постоянно думала, как там Адриан. Ей не хотелось ему звонить. В конце концов, теперь это было не ее дело. У нее нет никаких прав на него, и он не обязан поддерживать с ней отношения. Адриан вполне ясно объяснил, что именно он о ней думает. Теперь Розали знала, что он, как и его коллеги, сурово осудил ее за дружбу с Уоллесом.
Вернулись родители, и Розали рассказала им, как она провела недельные каникулы, наблюдая, как их брови медленно ползли вверх. Позже, расстроенная и не отдохнувшая, Розали вышла на работу. Конечно же Адриана в колледже еще не было, но ее отец получил от него записку. Адриан сообщил, что врач рекомендовал ему еще по крайней мере неделю пробыть дома.
Уоллес каждый день брал ее с собой обедать. Розали решила, что теперь ей нечего больше терять, даже если их имена будут связывать. В четверг вечером, когда она работала у себя в комнате, зазвонил телефон. Розали подумала, что это, должно быть, Никол — она не слышала о нем со дня их последней встречи перед каникулами. Разумеется, ведь он думал, что она уезжала.
Но это оказался не он.
— Розали? — Ее сердце оборвалось. — Это Адриан.
— Привет, Адриан. — Ее голос прозвучал хрипло, Розали с трудом выдавливала из себя слова. — Как твое здоровье?
— Гораздо лучше, спасибо. Я хотел узнать, нельзя ли мне приехать ненадолго повидать тебя сегодня вечером?
Розали почувствовала себя на седьмом небе от счастья.
— Конечно, Адриан, я буду рада тебя видеть.
— Я подъеду, скажем, через пятнадцать минут.
Она повесила трубку. Вскоре его машина свернула на подъездную дорожку, и Розали с трудом удержалась, чтобы не броситься бегом к входной двери и не распахнуть ее прежде, чем он успеет позвонить. Раздались радостные переливы звонка, и вот они уже стоят и молчат, гладя друг на друга. Наконец Адриан с мягкой улыбкой спросил:
— Можно мне войти, Розали? Или я должен произнести мою речь прямо на пороге?