Неделя близилась к концу, и, уже повернув лошадь назад к столице Авалонии, Рэнд понял, что его отношение к кузену, как и к собственной жизни, претерпело существенные изменения. Рэндалл сопровождал Алексиса вместе с Томасом, Ричардом, небольшим почетным караулом и несколькими приближенными в поездке по всем городам, селам и деревням страны. Они выступали перед большими толпами на площадях, беседовали с завсегдатаями кафе и просто случайными прохожими на улицах. Рэнду казалось, что в Авалонии не осталось человека, с которым бы они не переговорили. И он чувствовал, как в нем медленно растет невольное уважение к кузену. А возможно, даже симпатия.
В этой поездке роль Рэнда была довольно скромной. Он скорее просто присутствовал, чем активно участвовал в беседах, и у него хватало времени, чтобы внимательно наблюдать за кронпринцем. Рэнд неожиданно обнаружил, что с простыми людьми Алексис держится гораздо менее высокомерно и более естественно, чем он ожидал. Словно Алексис прежде всего такой же гражданин Авалонии, как и все они, а уже потом – принц. Один из них.
К концу недели Рэнд стал видеть в фермерах, торговцах и дворянах Авалонии не только народ Алексиса, но и свой тоже. И это было удивительно. По месту рождения и титулу, который он носил, Рэнд привык считать себя истинным британцем. Виконтом и потому сыном своего отца даже в большей степени, чем матери. И все же его жена оказалась права. Он мог всячески отрицать это и тем не менее, он был авалонцем по крови, эта земля была частью его самого… как частью его сердца стала любовь к Джоселин.
Его мысли обращались к ней постоянно, как и тогда, когда он, Томас и Ричард пустились в долгий путь ей на выручку. До сих пор при воспоминании об этом Рэнд улыбался. Джоселин не нуждалась в защите, хотя никто из них, включая и ее самое, тогда этого не понимал. На самом деле она защищала Рэнда, делала то, что, как она считала, должна была сделать ради спасения его жизни. И таким образом окончательно завладела его сердцем.
Разве судьба посылала ему когда-либо еще такой бесценный дар? Такую изумительную женщину? И существовало ли на свете нечто такое, чем бы он ни пожертвовал ради нее?
– Быстро пролетела эта неделя, не так ли, кузен? – заметил Алексис, ехавший верхом рядом с Рэндом. – Я считаю ее необычайно удачной.
– У меня сложилось такое же мнение, – задумчиво кивнул Рэнд. – Теперь вы с вашим отцом можете вздохнуть спокойно. – Он с любопытством посмотрел на принца. – А знаете, народ вас, в общем-то, любит.
– Сейчас – да, но уже завтра все может измениться, – поморщился Алексис. – Мир уже не тот, каким был в годы правления моего деда. Тогда один человек имел достаточно власти, чтобы повелевать армиями, решать судьбу наций. Власть гарантировали происхождение и его собственные воля и решимость. Но такого, думаю, уже не повторится.
– Это вас печалит?
– Пожалуй, нет. С переменами приходится мириться. Все стало иным, и власти в наши дни надо удостоиться, заслужить ее, если хотите – доказать на нее свое право.
Алексис погрузился в размышления, и некоторое время мужчины молча скакали бок о бок. Рэнд еще раз отметил про себя, что его кузен вовсе не такой ограниченный и самодовольный, каким показался ему вначале. Наконец Алексис заговорил снова:
– Я многим вам обязан.
– Думаю, я тоже кое-чем вам обязан, – вздохнул Рэнд. – За последние дни я узнал много нового – и не только о своих корнях, но и о том, что такое долг. А возможно, и о себе самом.
Наследник улыбнулся, но ничего на это не ответил.
– Несмотря на способ, которым вы заманили меня сюда, – медленно проговорил Рэнд, – я рад, что приехал.
– Сегодня вечером состоится бал в честь нашего возвращения, и я рассчитывал сделать на нем официальное сообщение. Вы подумали еще раз над моим предложением? – Тон Алексиса был небрежным, словно это не имело для него особого значения, но оба они прекрасно знали, что имело, и очень большое.
– Подумал.
– Так могу я сделать такое сообщение?
– Вероятно, – улыбнулся Рэнд. – Но в действительности я мало о чем думал, кроме своей жены.
Алексис усмехнулся.
– Она гораздо более содержательная женщина, чем я полагал после первой нашей встречи. Признаюсь, я вам не на шутку завидую.
– Одна из ее сестер до сих пор не замужем, – произнес Рэнд с невозмутимым лицом.
Алексис подозрительно посмотрел на него. Бомон улыбнулся, и принц со смехом покачал головой.
– Благодарю, но я – пас. Мне потребуется некоторое время, чтобы прийти в себя после знакомства с одной сестрой. Я еще не готов к встрече со второй.
– Такой, как Джоселин, больше нет, – убежденно сказал Рэнд.
– А вот это, кузен, одновременно и досадная неприятность, и Божье благословение, – искренне произнес Алексис, затем усмехнулся.
– А я, кузен, – ответил Рэнд, – чертовски благодарен как за первое, так и за второе.
Праздник начался, как было намечено, хотя Рэнд, Алексис и остальные еще не прибыли. Джоселин знала, что появление принца со свитой ожидается с минуты на минуту. Она старательно пыталась сохранять хотя бы видимость спокойствия. В бальном зале царило веселье, разительно контрастирующее с той напряженной, гнетущей атмосферой, которая присутствовала во дворце со времени приезда Джоселин до самых последних дней. По словам графини Леноски, которая считалась падежным источником информации, турне принца увенчалось полным успехом, и в ближайшем будущем мир в стране был обеспечен.
Не выпуская из вида вход в зал, Джоселин тем не менее умудрялась болтать, танцевать и смеяться до боли в щеках. Она жаждала видеть Рэнда рядом с собой немедленно, ей не терпелось самой убедиться, что муж жив и здоров. Хотелось услышать из его собственных уст мнение о стране предков и убедиться, что все между ними осталось по-старому.
Но что, если Борлофф все же оказался прав? И, ощутив себя за последнюю неделю принцем, Рэнд пожелает остаться им навсегда? А главное, решит, что его новому статусу приличествует и новая жена…
Музыка умолкла, зазвучали трубы, и все взоры обратились к двери. На середину зала выступил мажордом в ливрее, напудренном парике и до зеркального блеска отполированных туфлях.
– Его королевское высочество, кавалер ордена святого Станислава, хранитель Небес Авалонии, гарант интересов нации, кронпринц Алексис Фридрих Бертольд Рупрехт Пражински.
Алексис вошел и остановился. Одетый в элегантный белый с золотом военный мундир, он выглядел царственной особой с ног до головы. Будущим королем. Дамы дружно присели в реверансе, мужчины склонили головы, и многоцветная волна пробежала от дверей через весь зал.
Мажордом подождал, пока волнение улеглось, и снова провозгласил:
– Его королевское высочество принц Рэндалл Чарлз Фридрих Бомон.
Рэнд вошел в зал следом за Алексисом, и его собравшиеся тоже приветствовали реверансами и поклонами. Все, кроме Джоселин, которая изумленно раскрыла глаза и с трудом удерживалась от того, чтобы не разинуть рот. Рэнд был в такой же форме, как у Алексиса, только не в белой, а в темно-синей, отделанной в точности такими же золотыми шнурками и позументами, как и у его кузена. На боку у него красовалась сабля. Выглядел он потрясающе – самый настоящий принц. Впервые Джоселин осознала, что ее муж и есть настоящий принц.
Рэнд немедленно заметил Джоселин в толпе и направился прямо к ней. Почему-то вдруг ей стало страшно, словно она ни разу не встречалась с ним, не разговаривала и не танцевала, не ложилась с ним в постель. Кровь зашумела в ушах, и она не услышала, как представляли обществу маркиза Хелмсли и герцога Шелбрука. Ее охватила нервная дрожь. Приближавшийся к ней мужчина был вовсе не виконтом, за которого она вышла замуж, а принцем суверенной державы. Захочет ли он остаться ее супругом? Не потребует ли аннулировать брак, воспользовавшись предложением Алексиса? Не захочет ли взять в жены урожденную принцессу?
Рэнд подошел к ней и остановился. Его лицо было спокойным, сосредоточенным, темные глаза – загадочными и непроницаемыми. Джоселин смотрела на него во все глаза, понимая, что этот человек изменился, так же как стала другой она сама. Она была уже не той женщиной, с которой он впервые встретился в музыкальном салоне в Лондоне. И еще Джоселин поняла, что смиренно примет любое его решение… по крайней мере, публично.
Она машинально протянула ему руку. Он поднес ее к губам, поймал ее взгляд и тихо произнес:
– Хочу задать тебе один вопрос.
Джоселин проглотила слюну и проговорила дрожащим голосом:
– Я слушаю.
Глаза Рэнда проникли в самую ее душу.
– Граф Борлофф и принцесса Валентина лишены званий и состояния. Он помещен в тюрьму, ей навечно запрещено ступать на землю Авалонии. Алексис предлагает мне их земли и прочую собственность. Он просит меня остаться здесь в качестве принца и его советника. А впоследствии помогать ему управлять Авалонией.
– Да? – У Джоселин в горле образовался тугой комок, мешавший говорить. – И что же?
Глаза Рэнда ярко блеснули.
– Я сказал, что не могу принять это предложение, не посоветовавшись предварительно с женой.
– С женой? – с трудом выговорила Джоселин.
– Да. – Он поцеловал ей руку и выпрямился.
– Значит, ты хочешь, чтобы я оставалась твоей женой? – Джоселин затаила дыхание.
Рэнд сдвинул брови.
– Конечно. Неужели ты могла подумать…
У Джоселин с плеч упала огромная тяжесть, и, махнув рукой на правила этикета, которым подчинялся королевский двор, она с радостным криком бросилась в объятия мужа.
– Ох, Рэнд! – всхлипнула она. – Как же я боялась, что ты не захочешь…
Он крепко обнял ее и прошептал ей в волосы:
– Что?
– Я так испугалась! – Джоселин слегка отстранилась и заглянула мужу в лицо. – Когда я увидела, как ты одет, услышала твои первые слова, я подумала, что тебе может… понадобиться настоящая принцесса.
– Драгоценная моя Джоселин! – Он ласково улыбнулся. – Ты и есть самая настоящая принцесса, моя собственная принцесса и всегда ею останешься.
– Аминь. – Неожиданно возник Алексис, его лоб прорезала недовольная складка. Томас и Ричард тоже стояли рядом и широко улыбались. – Мне все время приходится мешать вашему общению, и это становится утомительным.
Джоселин рассмеялась сквозь слезы счастья.
– Придется вам привыкать, кузен, – ворчливо произнес Рэнд, но выпустил Джоселин из объятий.
– Ваш несносный супруг заявил, что не примет моего предложения, не заручившись вашим полным одобрением и поддержкой. По-моему, это смешно, но с чем только не приходится мириться. Ну что же? – пытливо взглянул на нее Алексис. – Слово за вами.
Джоселин перевела взгляд на Рэнда.
– А если ты согласишься, у нас будет замок? Замок с надежной крышей?
Рэнд вопросительно посмотрел на Алексиса, принц пожал плечами.
– Можете выбрать тот, который придется вам больше по вкусу.
– А слуг в нем будет достаточно? – прищурилась Джоселин.
– Сколько пожелаешь, – кивнул Рэнд.
– А фрейлины? – не унималась Джоселин. – Мне всегда хотелось иметь собственных фрейлин.
– Если тебе так нравится, – улыбнулся Рэнд. – Получишь все, чего когда-либо хотела.
– В детстве я страстно этого хотела и однажды в ночь полнолуния закопала в лесу бумажку, где написала все свои заветные желания. Это были сказочные мечты, и я жила ими очень долго… – Она помедлила, ясно сознавая, что в действительности выбор предрешен, и со вздохом повернулась к Алексису. – Вы сделали потрясающее предложение, ваше высочество, и я понимаю, что оно значит для вас, но… – Джоселин с сожалением покачала головой. – Думаю, мы его не примем.
– Что? – изумился Алексис.
– Ты должен мне сто фунтов, – тихо сказал Томас Ричарду, который только усмехнулся.
– Но почему нет? – У Рэнда даже покраснело лицо от волнения.
– Потому, бесценный мой супруг, – обворожительно улыбнулась она, – что бы ни говорили Алексис и остальные, ты на самом деле в своем сердце никакой не авалонец и, уж конечно, не принц.
– Разумеется, он принц! – возмутился Алексис.
– Неужели нет? – Рэнд улыбнулся несколько растерянно.
– Ты – подданный его величества короля Георга. – Джоселин бросила многозначительный взгляд на Алексиса. – Ты шестой виконт Бомон и англичанин с головы до пят. – Она приблизилась к Рэнду и заглянула в его темные, удивительные глаза. – И это делает тебя самим собой, таким, каков ты есть. Если ты примешь приглашение Алексиса, ты будешь уже не тем человеком, за которого я вышла замуж… которого полюбила.
– И тебе не жаль от всего этого отказываться? – осторожно спросил Рэнд.
– Может быть, самую малость, – усмехнулась она.
– На самом деле, – заметил Алексис, – даже если Рэнд и не останется здесь, имущество, деньги и титул принца все равно принадлежат ему по праву.
– Это очень мило, но… – пожала она плечами, – не имеет никакого значения. Кроме тебя, мне ничего не надо, и не важно, владеешь ты всей Авалонией или только крошечным сельским коттеджем и скромной рентой…
– Скромной рентой! – фыркнул Томас. – Ты не думаешь, старина, что пора открыть ей правду?
– Я уже пытался это сделать, – засмеялся Рэнд.
– Джоселин! – решительно начал Томас. – Рэнд владеет весьма приличным, чтобы не сказать внушительным состоянием, а аббатство Бомон едва ли можно назвать сельским коттеджем.
– Твои слова о его состоянии меня уже не удивляют, но… – Она устремила глаза на мужа, который ответил ей смущенным взглядом. – Аббатство Бомон? Ты владеешь целым аббатством?
– Оно совсем небольшое, – робко пробормотал он.
– Еще одна ложь в форме умолчания, – вскинула брови Джоселин.
– Я просто не успел рассеять некоторые твои ошибочные предположения, – самодовольно сказал Рэнд.
– Почему? – нахмурился Ричард. – Я всегда полагал, что женщины ничего не имеют против денег.
– Дело отчасти в этом. Сначала я молчал, потому что Джоселин проявила некоторую… меркантильность, хотел проучить ее. Потом мне не хотелось, чтобы она ценила во мне только мое богатство. А потом было уже поздно. – Он покаянно улыбнулся. – Прошу прощения.
– О чем еще ты не рассказал мне – кроме секретов государственной важности, разумеется? – быстро поправилась Джоселин.
Рэнд решительно покачал головой.
– Больше ничего не приходит на ум.
– Не очень-то верится, – лукаво улыбнулась Джоселин. – Думаю, мне доставит большое удовольствие постепенно раскрывать твои секреты.
Он снова привлек ее к себе, и Джоселин вовсе не смутилась, пусть на них сколько угодно смотрят и придворные, и принцы, и вся Авалония.
– Удовольствие, дорогая моя женушка, – пробормотал он, касаясь губами ее губ, – будет исключительно взаимным.
И Джоселин с пронзительной ясностью осознала, что все, чего она когда-либо желала, о чем мечтала, воплотилось в жизнь. Невзирая на все титулы, замки, состояние или полное их отсутствие, с этим человеком она отныне и навсегда останется настоящей принцессой.