Вот как, сразу с места в карьер. Она отчеканила ледяным тоном:
— Мои планы никак не связаны с вами.
Похоже, ответ его уязвил.
— Извините.
Еще бы! Он не привык к отказам. Сэнди повернулась и быстро пошла прочь.
Тогда ее еще звали Алекса. Полное имя — Александра Фостер. Вместе с родителями она жила в небольшом приморском городке на юге Англии, близ Брайтона. Примечательная особенность городка заключалась в том, что здесь расположена одна из престижных частных школ. Многие из тех, у кого в большом количестве водятся деньги, стремятся пристроить сюда своих чад всеми правдами и неправдами. Дэвид Фостер не был финансовым воротилой, но он преподавал в этой элитной школе историю, а его жена Сильви — французский язык. Именно поэтому их дочь училась здесь за символическую плату.
Она уже заканчивала программу A-level[1]. Еще пара месяцев — и поступит в университет. В этом ни у кого сомнений не было: лучшая ученица, одна из немногих, кого книги интересовали куда больше, чем мальчики и вечеринки. Сверстники считали ее странной, потому что их интересы Алексе были непонятны. Благодаря маме она очень рано научилась читать, причем на двух языках: английском и французском. Читала запоем и все подряд, но не бездумно. Если что-то было непонятно, задавала вопросы родителям: а что такое диктатура? а существуют ли параллельные миры? а где находятся Соломоновы острова? Те удивлялись, но давали подробные ответы. Поэтому их дочь всегда на голову опережала в развитии сверстников. Наверное, поэтому же она так и не заимела близких подруг, а мальчишки никогда не обращали на нее внимания, разве что просили помочь выполнить какое-нибудь задание. Да ей их внимание не особенно и нужно было. Она настойчиво шла к цели — вырваться из скучного городка, открыть для себя весь мир и начать жить яркой, полной жизнью.
Сегодня, в выходной, Алекса взяла книжку, села на велосипед и поехала на пляж: почитать и позагорать. Она выбирала местечко поукромнее, в стороне от шумных компаний, и с головой погружалась в другой мир, пусть даже выдуманный писателем. Вода в начале июня еще прохладная, и у Алексы не возникло ни малейшего желания окунуться в нее.
С сожалением дочитав последнюю строчку, девушка захлопнула книжку. Посмотрелась в зеркальце — оказывается, успела немного загореть, глаза сразу стали заметнее, ярче. Пригладила непослушные волосы, взглянула на часы и заторопилась домой. Родители собирались в гости, а она обещала вернуться до их ухода. И тут Алекса заметила, что берег практически опустел. В обозримом пространстве никого не осталось: лишь она да трое ребят. Они громко разговаривали, смеялись, жестикулировали — словом, были явно пьяны. У Алексы внутри появился неприятный холодок. Но другого пути к Брайтон-роуд, по которой ей предстояло возвращаться домой, кроме как мимо сомнительной компании, не было. Она решила сесть на велосипед и проехать на скорости. Не тут-то было. Парни втроем перегородили дорогу. Пришлось остановиться.
— Пропустите. — Голос от страха стал непривычно звонким.
Один невысокий, коренастый, по всей видимости — заводила, приобнял девушку за плечи, дыша перегаром в лицо.
— Куда ты торопишься? Посиди с нами, отдохни…
Алекса попыталась вырваться:
— Пусти.
Он грубо толкнул ее, она упала, но тут же поднялась.
— Что, не нравлюсь? — Парень стал снова приближаться.
Алекса огляделась в поисках поддержки, но увидела только двоих приятелей этого парня. Их похотливые взгляды не предвещали ничего хорошего. Ей стало по-настоящему страшно. И тогда она закричала — так громко, как могла. Но вокруг никого не было.
Двое крепко держали Алексу за руки, а третий в это время расстегивал «молнию» на ее джинсах, рвал футболку… Она снова закричала, пытаясь вырваться, кусаясь и извиваясь. Получила удар в лицо, отшатнулась, прикрыв глаза, — и вдруг почувствовала, что больше ее никто не держит.
Алекса открыла глаза и увидела перед собой светловолосого парня, у ног которого корчились эти трое.
— Спасибо, — прошептала она дрожащими губами, пытаясь застегнуть джинсы и как-то прикрыть руками грудь.
— Ты что так поздно здесь? — спросил он.
— Да я… я загорала здесь давно… читала… не заметила, как время прошло. — Ей все еще не верилось до конца в свое неожиданное спасение.
Он снял с себя рубашку, протянул ей.
— Надень. И пойдем-ка, я тебя отвезу.
Тут только Алекса заметила на дороге машину — красивую, ярко-красную, блестящую, а вот какой марки, не знала, она в них вообще не разбиралась.
— Ты на автомобиле? Я и не слышала…
Она разрыдалась. Слезы текли из глаз и никак не останавливались. Парень обнял ее, она доверчиво прижалась к его груди. И вдруг почувствовала себя так спокойно, как будто он загородил ее от всех проблем и несправедливостей мира.
— Тебя как зовут?
— Алекса, — сказала она, перестав всхлипывать и смущенно отодвинувшись от него.
— А я Марк.
— Очень приятно. А ты… с тобой все в порядке? — догадалась наконец спросить она. — Их ведь трое было.
— Вот именно что было, — улыбнулся он, укладывая ее велосипед в багажник.
— Почему? — испугалась Алекса. — Ты что… их убил?
— Нет, к сожалению. — Ответ прозвучал жестко. — Хотя следовало бы. Полежат полчасика и оклемаются. Ну, девочка, куда тебя везти?
Алекса назвала адрес.
К счастью, родители уже уехали, и ей не пришлось объяснять, почему она явилась в мужской рубашке и что это за парень с голым торсом привез ее домой.
Она приняла душ и улеглась в постель в обнимку с рубашкой, вдыхая запах Марка — запах его чистого тела и дорогого одеколона. От этого запаха кружилась голова, было так упоительно сладко и так тревожно одновременно. Казалось, что там, где-то у сердца, наверное, в том самом месте, которое зовут душой, вспорхнули тысячи разноцветных бабочек. Они машут, машут своими тонкими, прозрачными, почти невесомыми крылышками. Машут и машут…
Проснулась Алекса с каким-то странным ощущением радости. Сначала она не поняла почему. Потом вспомнила: Марк. Самое лучшее имя на свете! Самый замечательный парень из всех, кого ей доводилось встречать! Интересно, откуда он взялся? Раньше она его не видела.
Девушка выбралась из кровати, сладко потянулась и пошла умываться. Плеснула на себя воды, подняла голову — и ужаснулась. Из зеркала на нее смотрело непонятное создание с заплывшим глазом и рассеченной губой. О боже! И как в таком виде выйти на улицу? Еще вчера ей было все равно, она, не поморщившись, отправилась бы на занятия. Но сегодня… Вдруг она встретит Марка?
Алекса побежала вниз по лестнице — на кухню, где мать уже готовила завтрак.
— Мама, чем это можно срочно убрать?
Та всплеснула руками:
— Что с тобой, дочка?
— Да ерунда, колесо попало на кочку, и я свалилась с велосипеда.
— Ну иди сюда, сейчас обработаем.
Маму Алекса любила. В отличие от отца, типичного англичанина — сдержанного и строгого, она была смешливой, веселой и часто потакала капризам дочери. Может, потому, что была француженкой? Она даже и мысли не допускала, например, о том, чтобы отдать ее в закрытую школу-пансион, о чем как-то заикнулся отец. Мама заняла такую твердую позицию в этом вопросе, что тот смирился. Несмотря на внешнюю суровость, жену он боготворил. И если та чего-то очень хотела, обычно добивалась своего. Алекса не знала недостатка в материнской любви, которая с лихвой компенсировала некоторую холодность отца. Несомненно, тот тоже любил ее, но по-своему, не выставляя чувств напоказ. А мама считала, что англичане таким воспитанием только портят детей, потому они вырастают бездушными и черствыми.
— Если не мы, — часто повторяла она, — то кто же еще станет любить нашего ребенка? Детство должно быть счастливым.
Алексе, и правда, было хорошо и уютно дома. Но все-таки маленький городок казался ей слишком тесным.
Когда мать закончила колдовать над ее лицом, Алекса снова посмотрела в зеркало. Конечно, получше, но темные очки все равно придется надеть. И еще волосы никак не хотят лежать… Сильви с интересом наблюдала за попытками дочери привести себя в порядок. Потом не удержалась, спросила: