Когда Лорейн найдут в таком безобразном виде, ее смерть на какое-то время станет лакомым кусочком для бульварных газет. Отчаявшаяся, сломленная женщина — и такой ужасный несчастный случай.
Энди вышел из ванной и покинул палату, заперев за собой дверь.
Два всадника, мужчина и женщина, мчались верхом, производя грохот не меньший, чем шум бегущей воды рядом с ними. В ковбойских шляпах и тяжелых ботинках они подгоняли своих лошадей и мчались наперегонки с рекой, клубящейся у торчащих пней и скал. Открытая местность вокруг была выжжена горячим солнцем, сиявшим с такого яркого неба, что становилось больно глазам.
Рубен Хейг заставил своего коня обогнать лошадь Джолин; он поскакал прочь от реки через твердую сухую землю, изнывающую от зноя. Эта часть ранчо принадлежала Рубену; здесь, вдали от белого дома и от двора для выездки лошадей, земля сохранила свою суровую первозданную красоту.
Стороннему наблюдателю могло показаться, что Рубен убегает от Джолин; в его окриках слышались слегка истерические нотки, разгоряченное лицо под полями шляпы было сосредоточено. Тупой, но упорный взгляд был устремлен вперед, а большие руки умело управляли взмыленным животным. Джолин ни на шаг не отставала от Рубена, умело направляя коня по каменистой земле. Настоящая уроженка Техаса, она выросла в здешних диких местах и скакала не хуже Рубена. Ее подгоняла ярость: Си был в Оклахоме, значит, ее гнев должен был обрушиться на Рубена. Они домчались до выпаса с конюшней и навесами. Вокруг пасся скот, шкуры животных огрубели, они встряхивали гордыми головами, отгоняя мух. Рубен и Джолин, осадив коней, направились к конюшне. К ним подбежали работники, некоторые из которых до этого дремали, прислонившись к машинам, и взяли у них поводья.
Рубен спрыгнул с коня с неожиданной для него грациозностью; Джолин последовала его примеру.
Рубен повел ее к столику неподалеку от конюшни. Жилистый работник принес банки с пивом. Рубен, оседлав одну из скамеек, открыл банку и выпил половину ее содержимого в несколько жадных глотков.
— Это смывает пыль с нутра, — сказал он.
Джолин с раздраженным видом села через стол от него, открыла банку пива и тоже отпила. Рубен разглядывал свою невестку, и его глаза, смотрящие против солнца, опять превратились в щелки.
— Ты достаточно наскакался верхом и напился? — спросила его Джолин.
Рубен щелчком сдвинул свою шляпу на затылок.
— Я всегда езжу верхом в это время суток. Если хочешь поговорить, то изволь ездить вместе со мной. Устала?
— Да, я устала, Рубен. Мое терпение на исходе.
Рубен улыбнулся и выпил еще пива.
— У кого терпение на исходе, у того и соображение на нуле.
— Ладно, Рубен. Постараюсь объясниться. Я хочу, чтобы ты сказал мне правду.
Рубен откупорил еще одну банку пива. Полуденный зной запросто мог бы свалить с ног какого-нибудь чужака с Восточного побережья, но огромные плечи Хейга были ему нипочем. Скот держался у ограды и ложился на землю, устав от жары и скуки.
— Река мелеет, — сказал Рубен. — Ты заметила? Почти все притоки начисто пересохли.
— Я знаю, Рубен. Это было ужасное лето. А теперь пришла ужасная осень. И, насколько я понимаю, предстоит ужасная зима. Ты ответишь прямо на мой вопрос?
— Конечно. — Пот струился из-под шляпы Рубена, он тек и под его рубашкой, и под пыльными джинсами. — Так какой вопрос, крошка?
Джолин тоже страдала от жары, но ее глаза оставались голубыми, и их взгляд, острый как клинок, буравил его насквозь.
— Это правда, Рубен? Насчет Гленна и Барри?
— Что — правда?
— Что этих мальчишек убили в тюрьме по вашему приказу? Что их накачали наркотиками?
— Откуда ты это взяла?
Джолин почувствовала, что готова броситься на него.
— Не важно, откуда. Я хочу знать, так ли это?
— А на кой черт нам бы это делать? Они же получили по пятнадцать лет каждый.
— Я слышала, — сказала Джолин, — что эти мальчишки хотели попасть в один из лагерей Си. И им отказали. Каким-то образом они узнали, что лагерями руководит Си, и изнасиловали меня, чтобы посчитаться с ним. Это так?
Рубен пожал плечами:
— Вполне возможно, дорогая. Я постараюсь это проверить.
— Не ломай комедию, Рубен. Я не конгрессмен. Какого черта я не имею права это знать? Дьявол вас побери, ведь это же меня изнасиловали! Меня били и тискали, оставили валяться в луже собственной крови и ржали, ржали все время…
Она прижала белый кулачок ко рту и замолчала. Воспоминание о пережитом едва не лишило ее присутствия духа.
— Ну зачем ты опять ворошишь всю эту грязь, дорогуша? — сказал Рубен.
Она взяла себя в руки.
— Ты мне так и не ответил, Рубен. Это все правда? Вы и впрямь убрали этих парней, чтобы они никому не разболтали о том; что знают?
Рубен изучающе смотрел на видную, красивую, рассерженную женщину и думал, что ей ответить. Как коренной уроженец Техаса, который вырос на этой земле, боролся с волками, ядовитыми пауками и змеями, работал по найму на нефтяных промыслах, имел дело со многими разбогатевшими ублюдками, он развил в себе здравомыслие и рассудительность, достаточные для того, чтобы самому стать могущественным и богатым. Сейчас он попытался воспользоваться этой рассудительностью.
— Си женат на тебе, Джолин. Ты мне почти как дочь. Ты — женщина из семьи Хейгов, и твоя жизнь дорога мне. Но тебя обидели. Тебя обидели, потому что разнеслись кое-какие слухи, которые не должны были просочиться.
— Значит, все так и есть.
— Послушай, Джолин. Я просто хочу сказать, что произошла утечка информации, и ты за это пострадала. Тогда мы занялись расследованием и наказали парней, которые тебя обидели. Утечка устранена. Чертовски стыдно, что так случилось, но ты должна поверить, что я сделал для этого все, что должен был сделать.
Вокруг все пришло в движение. Видимо, из-за того, что приехал хозяин, работники больше не ленились и не дремали; одни чистили инвентарь, другие ухаживали за скотом или делали что-то по хозяйству.
— Рубен, я никогда не расспрашивала о ваших делах, — сказала Джолин. — Никогда не задавала вопросов. Но знаешь, мне и вправду больно, что я влипла из-за ваших делишек, а вы даже не были со мной откровенны. Даже Си не сказал мне правды. Мой собственный муж не сказал мне правды!
Рубен выпил еще пива.
— Си — мой сын и партнер. Он обязан в делах держать язык за зубами. Даже с женой. Я не все говорю Дорин, а Аарон многое скрывал от Лорейн. Вам незачем знать все.
— Но ведь изнасиловали меня! — выкрикнула Джолин.
На мгновение стало тихо. Она оперлась руками о стол. В ее глазах отражалось полуденное солнце.
— Неужели ты не видишь разницу, Рубен? Вы ограничили Си во всем. Он для тебя не партнер, а мальчик для битья. Он впутался в ваши аферы, что само по себе плохо. Но теперь еще и меня изнасиловали… Из-за ваших лагерей, из-за вашей неосторожности…
— Из-за неосторожности Си, — сказал Рубен. — Это его дело следить за…
— Да поди ты к черту! — огрызнулась она. — Не в этом дело! Рубен, я пострадала из-за того, что замышляете вы, мужчины. Мне лгали, гладили меня по головке, водили за нос и обращались как с дурой. Устранение утечки было для вас важнее, чем мои тело и душа.