- Если бы я не была твоей женой, Оливер, - отметила Люси. - Думаю, что я ненавидела бы тебя.
- Ну вспомни наших знакомых, - продолжал свою линию Оливер. - Я прав?
- Прав, - сказала Люси. - Прав. Всегда прав. - Она повернулась и с издевкой поклонилась ему. - Склоняю голову перед твоей вечной правотой.
Оливер рассмеялся и Люси пришлось рассмеяться тоже.
- Смешно, - сказал Оливер, снова приблизившись к жене.
- Что смешно?
- Когда ты усмехаешься, - уточнил Оливер. - Даже когда ты была молоденькой девушкой. Будто здесь есть кто-то еще, - он погладил ее шею. Будто кто-то смеется за тебя.
- Кто-то другой, - сказала Люси. - Какая она - другая?
- С хрипотцой в голосе, - тихо начал Оливер. - С покачивающейся походкой и буйными рыжими волосами...
- Может мне лучше перестать смеяться, - произнесла Люси.
- Никогда, - запротестовал Оливер. - Я так люблю твой смех.
- Я так долго ждала этого слова.
- Любовь?
- Да. Так долго не слышала этого, - Люси схватилась за полы его пиджака и нежно притянула его к себе.
- Ни один из современных писателей и не подумал бы употребить это слово, - серьезно сказал Оливер.
- Продолжай.
- Продолжать что?
Продолжать использовать его. Пока никто не видит.
- Мама... паап... - Донесся из гостиной голос Тони. - Я уже одет. Вы готовы?
- Еще минутку, Тони, - крикнул Оливер, стараясь высвободиться. - Мы сейчас выйдем.
- О, Оливер, - пробормотала Люси, продолжая цепко держать его. - Это все так ужасно.
- Что ужасно? - спросил Оливер озадаченно.
- Я так завишу от тебя.
- Паап... - снова позвал Тони вежливо не осмеливаясь заходить в спальню родителей.
- Что, Тони?
- Я пойду в отель и буду ждать тебя там. Я хочу доехать с тобой до ворот.
- Ладно, Тони, - согласился Оливер. - Скажи доктору Петтерсону, что я приду через пять минут.
- Лады, - сказал Тони.
Оливера передернуло.
- Где он набрался таких слов? - прошептал он.
Люси пожала плечами. Ее палец оставил небольшое красное пятно помады на плече пиджака Оливера, и она чувствуя себя виноватой решила ничего ему не говорить. Они слышали, как Тони вышел из дома, как его шаги наконец замерли в конце гравиевой дорожки.
- Ну... - Оливер еще раз оглядел комнату. - Вот наверное и все. - Он взял два чемодана. - Открой, пожалуйста, дверь, Люси, - попросил он.
Люси открыла дверь, и они вышли на крыльцо через гостиную. Гостиная была полна цветов, призванных скрыть неизгладимый отпечаток убогости чужой мебели. Их запах сливался со свежим ароматом озера.
На крыльце Люси остановилась.
- Мне хочется пить, - сказала она.
В действительности она не испытывала жажды, но это могло бы задержать отъезд Оливера еще на 10 минут. Она знала, что Оливер разгадал ее уловку, и что он обычно бывал раздражен, или по крайней мере нетерпеливо удивлен тем, что считал неоправданной задержкой, но она никак не могла примириться с мыслью, что вскоре гул мотора замрет на дороге и она останется совершенно одна.
- Ладно, - сдался Оливер после небольшой паузы, опустив на пол свои чемоданы. Он сам прощался очень по-деловому, сказав один раз "до свидания" и сразу же уезжал. Он стоял вглядываясь в даль озера, ожидая, пока Люси подойдет к столу возле стены, нальет немного виски из бутылки и разведет его в двух бокалах холодной водой.
Ястреб взвился с одного из деревьев у озера и начал медленно кружить, почти не двигая крыльями над водой, а с противоположного берега снова раздались слабые звуки горна, этот солдатский сигнал, отдающий воспоминаниями о стрельбе, победах и поражениях, которым детей сзывали в бассейн или на игры. Ястреб мягко скользил по ветру, в поисках малейших признаков возможной поживы, оставленной трагедиями маленького мира внизу, в шелестящей траве, в сплетениях ветвей.
- Оливер, - послышался голос Люси, приблизившейся к нему с двумя бокалами в руках.
- Что?
- Сколько ты платишь этому мальчику? Баннеру?
Оливер покачал головой, прогоняя смутные образы, пробужденные в его воображении птицей и горном и самой близостью отъезда.
- Тридцать долларов в неделю, - сказал он, взяв один стакан.
- Не много ли?
- Много.
- Разве мы можем себе это позволить? - спросила Люси.
- Нет, - ответил Оливер, явно раздраженный ее вопросом. Люси обычно была неаккуратна с деньгами и он считал, что она подвержена приступам расточительности, порожденными не столько жадностью или тягой к роскоши, сколько отсутствием четкого представления о ценности денег, о том как тяжело они достаются. Но когда речь заходила о его желаниях, как и было в случае с Баннером, она становилась скупой и мелочной, как обычная домохозяйка.
- Ты уверен, что он нам нужен? - спросила Люси, стоя рядом с ним, наблюдая за плавным полетом ястреба над водой.
- Да, - ответил Оливер. Он церемонно поднял бокал. - За маленького мальчика с телескопом.