Не отвечая ему, Хэлли подбежала к кузине, быстро развязала веревки на руках и обняла ее.
– О, Хэлли, – заплакала девушка. – Я такая дура.
– С тобой все в порядке? – спросила Хэлли. – Он ничего тебе не сделал?
– Нет, нет, все нормально.
Оправившись от шока при виде Хэлли, Марк убрал пистолет в кобуру. Девушки обнимались и рыдали навзрыд. Какое-то время он молчал, не прерывая бурных излияний, потом решил, что пора положить этому конец.
– Хэлли, – твердо сказал Марк. – Объясни мне, что здесь происходит.
Она взглянула на него глазами, полными слез, и ответила:
– Это моя двоюродная сестра, Трейси Фицджеральд.
– Мисс Фицджеральд, где Мэдисон? – сказал Марк.
– У-у-уехал, – сквозь слезы ответила Трейси.
– Это он сделал? Связал вас и оставил здесь с кляпом во рту?
Девушка кивнула. Сейчас она была похожа на испуганную сироту с плаката, призывающего помочь нуждающимся детям.
– Вы знаете, куда он уехал?
– Н-н-нет.
– Давно он уехал?
– Я не знаю точно. Час назад или около того.
– Награбленное он забрал с собой?
– Я думаю, да. Но это все моя вина! – заскулила Трейси и снова разрыдалась.
– Тихо, тихо, – зашикала на нее Хэлли. – Больше ни слова.
Марка передернуло.
– А почему она не должна ничего говорить? Разве ты не хочешь получить свои вещи обратно?
– Трейси, – сказала Хэлли, поднимаясь на ноги и все еще крепко держа кузину за плечо, – это новый начальник полиции нашего города, Марк Валкотт.
Она сделала особое ударение на его должности, словно предупреждая сестру, что перед ними враг. Но, черт возьми, ведь он не был врагом, он хотел помочь.
– Начальник полиции? – в ужасе повторила Трейси с округлившимися от страха глазами.
– Верно, – подтвердил Марк. – И я хочу знать, что вообще здесь происходит. Может, объясните?
Но она только продолжала смотреть на него во все глаза. Марк с укором взглянул на Хэлли и снова обратился к ее кузине:
– Он похитил вас или вы оба организовали это дело?
– Иными словами, жертва она или соучастница, перевела про себя Хэлли.
– Не говори ни слова, Трейси, – предупредила она, сжав плечо кузины.
Марк сделал шаг к ней, уже не на шутку раздраженный.
– В чем проблема, Хэлли? Только она одна знает, что произошло. Твоя кузина – единственный шанс вернуть то, что было украдено. Разве ты не говорила мне, как много те вещи значат для тебя?
Хэлли сглотнула, посмотрела на сестру, потом снова на него.
– Может быть, ничего не было украдено. Может, все это... – она снова сглотнула, – взяли на время. Правда, Трейси?
– А? – непонимающе отозвалась та.
– Ты выгораживаешь ее, запротестовал Марк.
– А ты допрашиваешь ее.
Марку становилось не по себе. Выпрямившись во весь рост, он набрал полную грудь воздуха и вперил в нее гневный взгляд.
– Я пытаюсь докопаться до истины и понять, что происходит, – выдавил он сквозь сжатые зубы. Потом ударил кулаком по туалетному столику. – Черт побери, да я пытаюсь помочь тебе!
Марк видел, как Хэлли вздрогнула от страха. Он мог поклясться, что у нее дрожат руки. Но она посмотрела ему прямо в лицо, не отступив ни на шаг, как в первый день, когда они встретились.
– Ты сможешь мне помочь, если позволишь уехать вместе с Трейси. Ты же видишь, что у нее шок. Ей нужно домой. Прямо сейчас.
После этих слов Хэлли подняла кузину с кровати и потащила к выходу.
– Стой! – приказал Марк и вынул из кармана наручники. – Я арестую ее.
Хэлли круто развернулась и в ужасе прижала ко рту обе руки.
– Нет, Марк. Пожалуйста.
– Это наша единственная зацепка, – сказал он, подходя к ним. – У меня нет выбора.
Теперь Марк все понял и был готов убить себя, что не догадался об этом раньше. Трейси являлась единственным связующим звеном между Мэдисоном и музеем. Вот почему не было следов взлома. Кузина знала код сигнализации, знала, что в музее самое ценное, знала, где припарковать машину так, чтобы никто ничего не заметил, знала расписание Хэлли. Здесь даже голову не надо было ломать. Трейси была безусловно виновна.
– Марк, пожалуйста, – повторила Хэлли. – Не арестовывай Трейси. Позволь мне отвезти ее домой. Она моя сестра, Марк. Она не преступница, я клянусь тебе.
Он колебался. По всем правилам ему следовало задержать эту девушку, рассказать ей о ее правах и забрать в участок как соучастницу ограбления.
Но с другой стороны, Марк застал Трейси пленницей, по-видимому, ей угрожали и жестоко обращались с ней. Не говоря уже о том, что он представил Хэлли с перекошенным от ужаса лицом, смотрящей на то, как он уводит ее двоюродную сестру в наручниках. И Марк не стал этого делать. Еще один пример, как чувства к Хэлли мешали его работе.
– Ладно, забирай ее домой.
– Спасибо, – прошептала Хэлли и вывела сестру из комнаты.
Девушки почти бегом неслись вниз по ступенькам с четвертого этажа, Марк быстро пошел за ними. Он увидел, как они торопливо пресекли двор.
– Я зайду позже, чтобы поговорить с ней, так что никуда не уходите! – крикнул он им вслед. – Хэлли! Ты обещаешь мне это? Я нарушил правила ради тебя, теперь я хочу, чтобы ты дала мне слово. Скажи, что не обманешь.
Марк затаил дыхание, ожидая ответа. Уверенный в ее честности, он не сомневался, что Хэлли скажет ему, но все равно был рад, когда она замедлила шаг, потом остановилась.
– Обещаю. Даю слово! крикнула она. – Мы будем дома.
Они пошли дальше и исчезли за углом.
Качая головой, Марк смотрел им вслед и ругал себя за глупый поступок.
Сегодня он не смог ни вызвать страх, ни даже добиться уважения – по крайней мере от Хэлли. Он пренебрег своими принципами. Если подумать, его преследовала какая-то женщина, непрофессионал, а он ничего не заметил.
Все это из-за того, что мысли его были заняты. Марк постоянно думал о Хэлли, о его чувствах к ней, об их отношениях, точнее сказать, об отсутствии каких-либо отношений. Никогда в жизни он еще не позволял женщине мешать ему исполнять свой долг.
Выпрямись, солдат.
Голос отца зазвучал в голове, как это всегда бывало, если Марку становилось жаль себя. Все кончено, все в прошлом, все позади, сказал бы ему его старик. Работай дальше. И, самое главное, избавься от бардака в мозгах.
И тогда Марк решил. Больше он не предаст себя. Больше не предаст свое дело. Его назначение – действовать.
Он вытащил из кармана сотовый телефон. Позвонив в участок капитану Кою, распорядился, чтобы выяснили номер водительского удостоверения бывшего заключенного по имени Гас Мэдисон, узнали, каким автомобилем он владел, и разослали срочное сообщение во все участки. Если у него нет машины, то Кой должен был проверить все автомобили, сданные в аренду за последнее время.
Хэлли Фицджеральд и ее кузина, возможно, решили не помогать в этом расследовании. Пусть они даже мешают ему, но у него нераскрытое дело о краже, и он должен завершить его.
Возвращаясь на машине в Промис, Хэлли взглянула на кузину. Уже не в первый раз она испытывала раздражение, смешанное с заботой, по отношению к этой худенькой девушке. Хэлли выручала Трейси из стольких неприятностей и переделок, но такого серьезного случая еще не было.
– Ну ладно, теперь-то ты мне расскажешь, что произошло? – спросила она, стараясь говорить спокойно, хотя внутри у нее все содрогалось при мысли о столкновении с Марком. Она была так несправедлива к нему. Когда выводила Трейси из этой лачуги, она сжималась от страха, уверенная, что сейчас он передумает и арестует их обеих.
Позже, пообещала себе Хэлли, она все ему объяснит, чтобы он понял и поверил. Всхлипывая и моля о прощении, Трейси рассказала свою историю.
Когда Гас предложил провернуть ограбление, чтобы получить наследство Трейси, эта мысль показалась ей стоящей и она согласилась. Но вскоре поняла, что залезла в очень грязное дело.
Трейси попыталась убедить Гаса вернуть ценности, но он только посмеялся над ней. Он «навел справки» и узнал, что украденное принесет им гораздо больше денег, чем двадцать пять кусков, на которые они рассчитывали сначала. Возможно, раз в десять больше.
Когда же она отказалась закладывать и продавать фамильное достояние, он связал ее и оставил в квартире, а сам уехал в нагруженном фургоне.
– Я чувствую себя очень гадкой, Хэлли, – сказала кузина с мокрым от слез лицом, – что заставила тебя пережить все это. Клянусь, если ты дашь мне шанс, я постараюсь как-то загладить свою вину.
– Ты так уже и раньше говорила.
– Понимаешь, я думала, что ты мне враг. Но больше такое не повторится, клянусь. О, Хэлли, простишь ли ты меня когда-нибудь?
– Давай не будем говорить об этом, – устало ответила Хэлли. – Ты мне чуть сердце не разбила, и нужно какое-то время, чтобы рана могла зажить. Я молюсь, чтобы все музейные ценности вернулись назад. В противном случае я просто не знаю, что делать. – Она опять взглянула на сестру, которая ревела и не могла остановиться, и, несмотря на всю злость, смягчилась. Какой смысл наказывать ее? Она уже достаточно избичевала сама себя. – Главное сейчас все же, – продолжила Хэлли, – разобраться, в какую историю ты влезла. Я никогда не имела ничего общего с подобными вещами. Нам нужно поговорить с юристом.
Трейси в ужасе посмотрела на нее.
– Ты хочешь сказать, что у меня будут проблемы?
– Именно поэтому я велела тебе ничего не говорить там, в комнате. Марк – полицейский, и все, что ты ему бы сказала, могло быть использовано против тебя в суде. Ты, конечно, безответственный и безрассудный человек, но все-таки не воровка.
Трейси уставилась на нее широко раскрытыми от испуга глазами.
– О, Хэлли, я ведь не сяду в тюрьму, правда? Как ты думаешь?
– Я думаю, что не сядешь. Мы найдем выход.
Марк слонялся в коридоре здания суда, скрестив руки на груди. Он ждал. Скоро придет Хэлли. И когда она появится, он все ей выскажет.
С той глупой сцены в квартире Мэдисона он испытывал презрение к Хэлли. Ему не стало легче, когда из полицейского участка Окленда сообщили, что Мэдисон задержан. Фургон, груженный награбленным добром, конфисковали. Ему не стало легче, когда Мэдисона доставили в Промис и Марк снял с него наручники.
Нет, злился он не на Мэдисона и не на Трейси, а на Хэлли. Наконец Марк сложил все факты вместе. Хэлли с самого начала, когда они встретились у платного уличного телефона, утаила правду. Она скрывала важную информацию, которая могла бы помочь решить все дело намного раньше. Она умолчала о телефонных звонках вымогателя, не поделилась своими соображениями по поводу Трейси и ее роли в ограблении.
Марк признавал, что злился он еще и потому, что чувствовал себя обманутым. Пусть даже у них с Хэлли не получилось близких отношений, пусть у них не было будущего, но все же он ощущал какую-то близость к ней и знал, что она испытывает то же самое. В его понимании родство душ и близость предполагали доверие. Она предала его доверие.
Он сам занимался ее делом, хотя кто-то ниже по рангу должен был взять на себя эту обязанность. Но из-за того, кем она была и что для него значила, Марк решал ее проблему сам. Он выследил грабителя, нашел ее кузину, помешал тому, чтобы похищенные вещи разошлись на все четыре стороны.
И что сделала она? Все утаила от него.
К обиде примешивалось оскорбление – это было действительно больно. Ведь умелая защита в суде обеспечивала безнаказанность преступников.
Марк почувствовал, как от злости напряглась шея. Чтобы снять напряжение, опустил руки и покрутил плечами. Ему нужно увидеть Хэлли и покончить с этим делом.
Словно читая его мысли, она показалась из-за угла. Он слышал, как по мраморному полу стучали ее каблучки. Рядом с ней шли Трейси и женщина постарше, адвокат.
На Хэлли были бледно-желтая блузка, темно-зеленый пиджак, юбка такого же цвета и туфли на высоком каблуке. Она выглядела по-деловому, и Марк вдруг подумал, что он видел Хэлли в разной по стилю одежде при разных обстоятельствах, и всегда она удивляла его. Ее личность менялась каждый раз, когда она надевала новый костюм.
И сегодня, в этом официальном костюме, она выглядела не просто деловой, но и более неприступной. Хрупкость и ранимость, которые он знал в ней, исчезли.
Когда Хэлли увидела Марка, смотревшего на нее во все глаза, ей захотелось повернуться и убежать. Но она знала, что не сделает этого: ей было необходимо встретиться с ним лицом к лицу.
– Я сейчас приду, – сказала Хэлли своим спутницам и проводила их взглядом, когда они открыли массивные дубовые двери, ведущие в зал заседаний. Потом подошла к Марку и остановилась перед ним.
– Я должна извиниться перед тобой, – начала она, потом замолчала.
Он прислонился своим крепким большим телом к мраморной стене и скрестил руки на груди.
– Правда?
– Да. Марк. Мне так жаль.
Он равнодушно смотрел на нее минуту, потом поднял одну бровь.
– И за какое же конкретно нарушение ты извиняешься?
– За все сразу. Начиная с того, что я сделала на днях. Например, за то, что поехала в город, когда ты мне строго-настрого велел сидеть дома.
– Хорошая работа, кстати. Я даже не заметил тебя.
– Просто ты не искал меня.
– Это не играет роли.
Марк явно сердится на себя, что не заметил ее машину, решила Хэлли. Видимо, уязвлена его мужская и профессиональная гордость. Как бы то ни было, ей нужно было высказаться.
– И потом за то, что я воспользовалась нашей... дружбой и попросила тебя не арестовывать Трейси. Я думала, это было разумно тогда – и до сих пор так считаю. Но я хочу извиниться, что поступила так, тем более с тобой.
Марк обвел глазами ее лицо, словно ища в нем следы обмана и коварства. Он не давал ей расслабиться, но, говоря по правде, она и не заслуживала снисходительности с его стороны.
Он оттолкнулся от стены, и она невольно сделала шаг назад. Марк был таким огромным и пугающим.
– А что ты можешь сказать о том, что произойдет сейчас там? – Он показал большим пальцем на дверь суда. – Об этом ты тоже сожалеешь?
Марк уже больше не старался сдерживаться.
– А что там произойдет?
– Сделка. И я ей не рад, должен добавить. Хотя не думаю, что мое мнение кого-либо интересует.
– Сделка?
– Послушай, так как это не совсем стандартное дело, то его можно истолковать по-разному. Есть так называемые «смягчающие обстоятельства», – ехидно сказал он. – Смысл в том, что твоя кузина тоже является владельцем музея. Получается, она украла сама у себя. Так скажет твой адвокат. Она очень умна и стоит тех денег, которые ты ей платишь. Трейси практически ничего не получит за то, что сделала.
Хэлли вздохнула с облегчением.
– Слава богу!
– Между прочим, Мэдисон тоже останется на свободе.
– О нет! – Блаженное выражение исчезло с ее лица. – Я не знала этого.
– Разве?
Хэлли медленно покачала головой. Потом, приметив неподалеку каменную скамейку, подошла к ней и села. Она была ошеломлена и расстроена.
Марк намеревался не щадить Хэлли и высказать ей все, но ее искреннее раскаяние произвело на него сильное впечатление.
Вслед за ней он подошел к скамейке и остановился напротив. Держа руки в карманах, он смотрел на нее с высоты своего роста. Она подняла голову:
– Я бы не возражала, если бы Гас Мэдисон после всего этого оказался за решеткой.
– Но не Трейси.
Она громко вздохнула:
– Ты правильно все понял, Марк. Видимо, можно сказать, будто я провожу политику двойного стандарта. Но дело в том, что Мэдисон – настоящий преступник, он продал подсвечники, уехал с моими вещами. А Трейси виновата лишь в том, что плохо разбирается в людях и не хочет взрослеть. Они разные, как день и ночь.
– Но преступление есть преступление, – строго заявил Марк. – И они совершили его оба.
– Да, я знаю. – Она развела руки в стороны. – Но чего ты ждешь от меня? А что, если бы то же самое случилось с твоей сестрой или с кем-то, кого ты любишь? Разве ты не старался бы вытащить этого человека из тюрьмы любой ценой?
Марк задумался над словами Хэлли, хотя все еще старался удержать в себе злость на нее. Но она быстро улетучивалась.
Он медленно опустился на каменную скамейку рядом с ней.
– Да, для любимого человека я бы сделал все, чтобы вытащить его из тюрьмы, если бы это было возможно. Тюрьма – ужасное место. – Марк покачал головой. – Но мне претит мысль о том, что в результате Мэдисон с такой легкостью избежит наказания.
– То есть он не получит вообще никакого срока?
– Либо виновны оба, либо никто. Твоя кузина сказала, что все это началось с шутки. Окружной судья сначала скептически отнесся к такому объяснению, но так как Трейси не была судима и, как выразилась твой адвокат, украла сама у себя, то суд согласился снять обвинения. Окружной судья пытался заставить ее дать показания против Мэдисона, но Трейси отказалась. Она не сказала ни слова против него.
Хэлли кивнула.
– Девочка чувствует себя такой виноватой, что готова надеть власяницу, и меня это, честно говоря, радует. Может, хоть это ее чему-то научит. Например, как отвечать за свои поступки.
Несколько минут они просто молча сидели рядом. Потом Марк услышал ее вздох.
– Мне нужно идти, – сказала она, вставая. – Я рада, что ты мне все рассказал. После нашей встречи с окружным судьей я уже и не знала, чего сегодня ждать в суде. Спасибо.
– Не за что, – ответил он с иронией.
– Я думала, что если заберу свое заявление, то можно не рассматривать дело в суде, но теперь уже слишком поздно это делать. Так мне сказали. А я всего лишь хочу вернуть назад свои вещи...
Марк тоже встал.
– Думаю, что как улики и вещественные доказательства они нам больше не нужны. Я распоряжусь, чтобы завтра тебе все привезли.
Ее лицо засияло в улыбке. Перед ним стояла прежняя Хэлли. Она положила ладонь на его руку.
– Спасибо, Марк. Ты простишь меня? Для меня это очень много значит.
Он покачал головой и улыбнулся.
– Не думай об этом, Хэлли. Ты сделала то, что должна была сделать. А я – то, что должен был делать я. Вот и все. Извинения излишни.
Марк подошел к двери и взялся за ручку. Хэлли продолжала стоять на месте и смотреть на него, думая о том, как поступить, чтобы он не ушел.
Ей хотелось сказать о своих чувствах к нему. Марк принял ее извинения, не выказав ни гнева, ни раздражения, чего она не заслуживала.
Хэлли слышала разочарование в его голосе, когда он говорил о том, как решилось это дело. Но Марк все-таки понял, что ее кузина заслуживает особого отношения.
Ее поразили внутренняя сила Марка, чувство справедливости и честность. Его ответственная работа, этические нормы и преданность законам внушали глубокое уважение, вместе с тем он соглашался, что иногда их можно обходить. Короче говоря, Марк Валкотт был самым замечательным человеком из всех, кого она знала.
Хэлли стояла здесь, в коридоре здания суда, и признавалась себе в том, в чем не могла признаться уже больше недели.
Слишком поздно бояться полюбить Марка.
Это уже случилось.