Мэри хотела что-то возразить, но побоялась вызвать неудовольствие супруга. Итак, выбора не было: ради любимого герцога она должна была пойти теперь и на этот шаг.
В последний раз окинув взглядом свое отражение в зеркале, она отправилась встречать гостей.
Очень скоро, как и всегда в обществе блестящих аристократов и аристократок, Мэри осознала, что украшения ее чересчур пестры и многочисленны, а часть их решительно не подходит к ее ярко-красному бальному платью. «И такой каракатице выпало быть супругой прекраснейшего из герцогов!..» — подумала она.
...Тетушка Сара желала немедленно переговорить с хозяйкой, притом без свидетелей.
Оставив своих гостей, Барбара последовала за служанкой: тетушка Сара не раз уже доказывала ей
свою преданность, хотя иногда и позволяла себе излишние вольности в обращении.
— Мадам, — начала тетушка Сара, — обещаете ли вы не бросаться в меня скамейками, даже если услышите нечто неприятное для себя?
— Говори, — потребовала Барбара.
— Вам необходимо кое-что знать... Но сперва обещайте.
— Если ты сию же минуту не объяснишь мне, в чем дело, я велю заголить тебе спину и всыплю тебе так, что...
— Ну, слушайте, мадам.
— Я слушаю. Да поди ближе, дурья твоя башка!
— Нынче вечером лорд Бэкингем устраивает бал.
— Что из того? Мне нет никакого дела до его дурацких балов! Пусть себе распевает свои дурацкие песенки и изображает хоть всех подряд... Наверняка он и меня уже научился передразнивать.
— Так вот, на этом балу будет король. Барбара насторожилась.
— Откуда ты знаешь?
— Мой муж служит у лорда Сандвича поваром...
— Ах да, ясно. Значит, король, говоришь. И эта его цаца тоже будет там?
— Да, мадам.
— Ага, опять будут строить свои карточные домики! Пусть их развлекаются — благо в другие игры девственницы не играют.
— До сих пор не играли, мадам. Но, возможно, сегодня что-то изменится.
— Что ты болтаешь, негодница?!
— Кое-кто надеется свести их с королем нынче вечером. Милорд Арлингтон...
— Боров надутый!..
— ...и милорд Сандвич...
— Эта самодовольная обезьяна?..
— ...и милорд Бэкингем...— Грязная свинья!
— Мадам, прошу вас, держите себя в руках!
— В руках?! Мне держать себя в руках, когда эта развеселая троица подкапывается под меня? Ведь это заговор против меня! Против меня, Сара!.. Эту жеманную дурочку они просто используют в своей игре, но метят они в меня. Клянусь всеми святыми, я пойду туда и устрою им такое!.. Я швырну их подлые карты им прямо в лицо, я...
— Мадам, умоляю вас не забывать о своем положении и не совершать опрометчивых поступков. Она всегда спокойна — за то Его величество и относится к ней с неизменным уважением.
— Да как ты смеешь меня поучать — ты, ты!..
— Смею, — сказала Сара. — Потому что не хочу, чтобы вы сели в лужу.
— По-твоему, я собираюсь садиться в лужу?! По-твоему, я не знаю, как мне себя вести?
— Вот именно, мадам. И еще, по-моему, будь вы малость поспокойнее, да понежнее, да не раздражались бы этак по пустякам, — он и теперь любил бы вас по-прежнему, даже если бы и приударил по-королевски за госпожой Стюарт... Но дайте мне досказать. Они считают, что хватит уже тянуть волынку, и нынче вечером намерены покончить с этим делом. Они хотят подпоить госпожу Стюарт, чтобы она перестала противиться; тут-то Его величество и подхватит голубушку под белы ручки — а уж апартаменты для любовников в доме найдутся...
— Этого не будет! Я сама уволоку оттуда эту дурочку хоть за ее златые кудри, если понадобится!..
— Сперва подумайте, мадам. Стоит ли вам ронять свое достоинство? Ведь есть еще одна женщина, которая желает такого исхода не больше вашего. Почему бы не предоставить это дело ей? Думаю, так вы скорее сохраните расположение короля; во всяком случае, та, которой выпадет лишить Его величество предвкушаемого им нынче удовольствия, вряд ли может рассчитывать потом на его любовь.
Не отвечая, Барбара задумчиво смотрела на тетушку Сару.
...Они молча стояли друг перед другом.
«Вот женщина, разрушившая мое счастье, — думала Екатерина. — Еще тогда, в Лиссабоне, от одного ее имени меня бросало в дрожь».
«Ни за что на свете не променяла бы свою красоту на такую невзрачность, пусть даже вместе с короной, — думала Барбара. — Бедный Карл, ему, должно быть, нелегко было столько времени притворяться влюбленным в нее; наверняка пока он разыгрывал перед нею любящего супруга, желание даже ни разу не шевельнулось в нем».
— Ваше величество, — начала она, — сейчас не время для уклончивых речей и изысканных слов, поэтому скажу прямо: при дворе готовится гнусный заговор. Нынче ночью негодяи хотят обесчестить невинную девушку и превратить ее в распутницу. Девушка эта — Фрэнсис Стюарт. Заклинаю вас, Ваше величество: сделайте что-нибудь, чтобы предотвратить ее несчастье!
Сердце Екатерины забилось вдруг раненой птицей.
— Я вас не совсем поняла, леди Кастлмейн, — сказала она.
— Бэкингем дает сегодня бал. Там будет король — и там будет госпожа Стюарт. Так вот: герцог задумал на сей раз так ее напоить, чтобы она перестала противиться.
— Нет! — в отчаянии выкрикнула Екатерина. — Нет!
— Да, Ваше величество. Вы знаете эту девушку. Она не очень умна, но зато добродетельна. Скажите, достанет ли в вас хладнокровия спокойно наблюдать за тем, как свершится над нею это злодейство?
— Нет!..
— Тогда могу ли я смиренно просить Ваше величество помешать осуществлению этого плана?
— Как я могу помешать тому, чего желает король?