— Касается. И всегда касалось. Если ты хотя бы на минуту вообразила себе, что я разрешу тебе уехать и попасть в какую-нибудь передрягу...
— Тебя уже давно не волнуют моя жизнь и мои дела. — Виктория совершенно неожиданно почувствовала себя подавленной. — И ты прекрасно это знаешь. Это ты изменился, Ник, не я. И поэтому у тебя нет никакого права вот так вторгаться в мою жизнь, словно мы с тобой по-прежнему друзья.
Закусив губу, Виктория замолчала. Еще минута — и она скажет такое, после чего их разрыв будет неминуем. А надо подумать о Мюриел и Фрэнке. Даже Тони расстроится, если она и Ник перестанут разговаривать.
— Мне вовсе не безразлична твоя жизнь. — Ответ прозвучал тихо и как-то печально. — А что Тони обо всем этом думает?
— Он грозится вырыть глубокую яму и спрыгнуть в нее, — неуверенно сказала она, представив себе, в какую ярость придет Ник, узнав, что весь их разговор беспредметен. — И уверяет, что я молоко в его чае.
— Это я слышал. — Голос Ника стал еще мрачнее: — А ты подумала о тех, кого расстроит твой внезапный отъезд?
— Я никуда не уезжаю, — едва слышно прошептала Виктория. — Я решила отказаться от переезда и сказала всем об этом... после того, как ты уехал.
Когда после долгого молчания Ник снова заговорил, Виктория вся сжалась. Голос его звучал, совершенно, убийственно:
— Значит, ты позволила себе затеять всю эту ссору, зная, что никуда не переезжаешь? Тебе доставляет удовольствие, во что бы то ни стало, вывести меня из равновесия. А что ты хотела от этого выиграть? Вся эта затея с квартирой была, по всей вероятности, частью какой-то возмутительной интриги? Никакой квартиры вообще, наверно, не существует.
Ник был взбешен. Виктории ничего не оставалось, как рассказать все начистоту.
— Квартира существует на самом деле. Принимаешь меня за идиотку? Ну да, именно такой ты меня и считаешь. Когда я увидела, как все были ошеломлены и расстроены, я отказалась от идеи переехать.
— Тогда зачем ты позволила привезти себя сюда и выставила меня дураком?
— Я хотела наказать тебя. Я решила, что настала пора тебе попробовать, каково на вкус твое собственное лекарство. Ты сейчас чувствуешь то, с чем мне приходится мириться уже несколько лет. Не очень-то отрадно, Ник, когда близкий тебе человек вдруг без всякой видимой причины меняется самым странным и неприятным образом.
Ник посмотрел на нее пристально, и выражение его лица несколько смягчилось.
— Я и вправду веду себя отвратительно? — тихо спросил он. — Наверно, я изменился больше, чем мне казалось. И мне ничего не зачтется из прошлого? Ведь тогда я уделял тебе много внимания.
Но сейчас-то он совсем о ней не заботится. Хотя, похоже, что и он сожалеет о прошлом. Виктория опустила голову, чтобы не встречаться с ним взглядом.
— Уделял, — едва слышно прошептала она. — Может, я не такая уж взрослая, какой себя считаю?
— Взрослая, — уверил он ее. — Я прекрасно знаю, что ты уже взрослая. — В голосе Ника звучала та доброта, с какой он говорил с ней раньше. Виктория глянула на него робко и все еще печально. На мгновение в глазах у него сверкнул огонек, но потом, сделав над собой усилие, он сказал непринужденно: — Во всяком случае, ты замечательная деловая женщина и даже получишь премию. Ну ладно, пошли, ведь я обещал угостить тебя ланчем.
Было непонятно, как все обернется, но, по крайней мере, они не перестанут разговаривать друг с другом, а может быть, их отношения даже несколько улучшатся. Если отпадет необходимость постоянно отстаивать свои права, мир, вообще, может стать светлее.
Виктория взглянула на небо. Тучи по-прежнему висели угрожающе низко. Погода была сродни ее настроению — такая же неопределенная и гнетущая.
— Тебе придется отвезти меня, чтобы я могла забрать свою машину, а иначе ты должен будешь доставить меня домой, а утром привезти на работу.
— Вот это прежняя Виктория, — поддразнил ее Ник. — «Тебе придется»! Хотя и взрослая, но все еще та же маленькая принцесса!
— А что же мне делать, Ник?
— «Что же мне делать, Ник?» — со смехом передразнил он. — Сколько раз ты меня так спрашивала? Мне нужно заглянуть в свой офис для встречи с одним неприятным типом, а потом я свободен. Если ты согласна поехать со мной, вечером я отвезу тебя домой.
— Я бы предпочла, чтобы мы заехали за моей машиной.
Ник кивнул, как будто и не ожидал другого ответа.
— Очевидно, на тот случай, если ты завтра перестанешь со мной разговаривать, — предположил он, но Виктория промолчала. На самом деле, это он завтра перестанет с ней разговаривать. А пока между ними установился относительный мир, и ей это было приятно, хотя и казалось, что она находится в центре урагана. Мир продлится недолго, и они оба это понимали.
Виктория тяжко вздохнула. Ник остановил ее, запустив пальцы ей в волосы.
— Что на сей раз?
— Ты растреплешь мне волосы, — пожаловалась она, пытаясь выскользнуть, но он не отпускал ее, саркастически улыбаясь.
— Золотой куст нельзя растрепать. Куст есть куст.
— Я не похожа на прилизанную Черил, — огрызнулась Виктория, вырвавшись.
— Ты вообще на нее не похожа, — согласился он. — Она всегда ведет себя прилично.
— Если ты намерен сделать мне больно... — сердито начала Виктория, но осеклась под пристальным взглядом Ника.
— Разве я могу сделать тебе больно, Виктория? Что за мысль? Я думал, что только Тони может сделать тебе больно.
Она взглянула на него в недоумении, но он взял ее за руку и повел в гостиницу.
— Ладно, уж, прости, — в его голосе послышалось отчаяние, — по-моему, я начинаю вести себя точно так же, как ты, но никто меня так не достает. Мне все время приходится бороться с желанием задать тебе хорошую трепку.
Виктория сжала губы. Ник был знаменит тем, что никогда не терял самообладания. Возможно, когда он в суде улыбался, людей это настораживало. Ей удавалось приводить его в отчаяние, но никакого преимущества это не давало.
— Видимо, я твой крест, — с унылым видом заметила она.
— Возможно. Говорят, каждый несет свой крест. Я свой несу уже давно и, видимо, буду нести до своего смертного часа.
— Прошу тебя, не надо, — взмолилась Виктория.
— Чего ты сейчас требуешь, — шутливо спросил Ник, — чтобы я отказался нести свой крест? Или ты запрещаешь мне когда-нибудь умереть?
— Мне, вообще, не нравится то, что ты говоришь. В суде такие легкомысленные заявления, может, и уместны...
— В суде я никогда не бываю легкомысленным, — возразил Ник, усаживая Викторию за столик и спросив у официанта меню. — Поэтому я могу себе это позволить в любом другом месте. — Изучив меню, он добавил: — К тому же тебе, на самом деле, не понравилось бы, если бы я был откровенен.
— Но в таком случае я бы точно знала, на каком я свете. — В ее голосе слышалась надежда, но Ник посмотрел на нее сурово.
— Знание не всегда полезная вещь. Иногда лучше не знать правды, особенно в безнадежной ситуации.
Больше он на эту тему не распространялся, и Виктория занялась изучением меню. Не все ей было понятно в их разговоре, сколько бы она ни пыталась его анализировать. Ник так умел манипулировать словами, что любому мог задурить голову. Неудивительно, что все приходили в паническое состояние, когда он выступал в суде в качестве обвинителя.
— Я устала и разбита, — призналась Виктория. — Ты все переворачиваешь по-своему.
Ник ничего не ответил, но когда она подняла на него негодующий взгляд, то увидела на его лице улыбку. Наблюдая за ним исподтишка, она вдруг впервые обнаружила, что он изменился внешне. Лицо стало более худым, взгляд — отстраненным, серьезным, даже когда ему было весело. Может, работа сделала его таким, постоянный стресс?