Солнечные блики плясали на бирюзовой водной поверхности, и Мей словно зачарованная следила за ними.
— Вода! — воскликнула она; при виде красоты внизу все только что узнанные факты об этой стране моментально вылетели из головы. — Но я думала…
— Что отправляетесь в пустынные, бесплодные земли, где на сотни миль не сыщешь ни капли воды? — усмехнулся он. — Это Персидский залив, Мей. Эль-Джар имеет выход к его западному побережью.
— О, как красиво!
— Похоже, все, связанное с Эль-Джаром, кажется вам красивым, — снисходительно заметил он.
— Но так и есть!
Как восхитительно искренне звучит ее признание и как сияют глаза! — изумился Саид.
— Застегните ваш ремень, — ласково произнес он. — Из-за перепадов температур возможны воздушные ямы.
Но в результате посадка в Эль-Джаре прошла столь же спокойно и гладко, как взлет. И когда самолет подруливал к зданию аэропорта, Мей увидела множество людей в развевающихся на ветру одеждах, стоящих в одну линию.
— Ого, да тут целая депутация, — заметила она.
Саид склонился над ней и посмотрел в окно, и у Мей закружилась голова от знакомого аромата сандалового дерева.
— Я выйду один, — сказал он. — Если хотите, можете пока освежиться.
— Значит, вы не желаете, чтобы вас видели со мной, Саид? — язвительно спросила она. — Может быть, вы собираетесь вынести меня из самолета завернутой в одеяло?
Саид спросил себя, представляет ли она, какая великая честь оказана ей — сопровождать его в этой поездке! Если бы это был кто-нибудь другой, они летели бы разными рейсами. Но он не хотел рисковать, боясь, что Мей откажется приехать…
— Вряд ли вы захотите стать объектом самых диких предположений, которые неизбежно вызовет ваш вид. — Его голос звучал сухо. — Чем меньше мы будем афишировать ваше присутствие, тем меньше пищи дадим злым языкам.
Мей вдруг пришло в голову, насколько выставленной на всеобщее обозрение должна быть его жизнь и как редко ему удается побыть одному, и сердце ее смягчилось.
— Да, конечно. Я понимаю. — Она кивнула. — Пойду освежусь, как вы и предлагали.
Он рассмеялся.
— О, Мей, я впервые вижу вас такой послушной!
Она изобразила на лице приличную случаю кротость.
— И вам нравится мое послушание, принц, не так ли?
У него перехватило дыхание и стало сухо во рту, а сердце сжалось в груди.
— Нет, мне нравится, когда вы неистовствуете, — честно сказал Саид. — Вы достойный противник.
Это польстило гораздо больше, чем все замечания о цвете ее волос и глаз. Внешность она получила при рождении, ей просто повезло; совсем другое дело — ее личность. И если Саид одобряет какие-то стороны ее характера… что ж. это действительно комплимент!
Только не дай вскружить себе голову комплиментами, одернула себя Мей.
В роскошной ванной комнате самолета Мей обнаружила изумительное мыло с запахом сандалового дерева. Она понюхала его, на мгновение прикрыв глаза. Оно пахло им. Мей вымыла этим мылом руки и лицо, и это было так, словно ее кожа впитала в себя частицу Саида.
Прекрати, сказала она себе, расчесывая волосы и слегка притрагиваясь к губам помадой. Ты прямиком направляешься в медовую ловушку.
Она отступила на шаг, чтобы обозреть результаты своих трудов в зеркале, и решила, что выглядит спокойной и несуетливой. Только лихорадочный блеск в глазах выдавал то, что внутри ее просто раздирают противоречивые чувства, и самым тревожным было ощущение, что Саид начинает все больше нравиться ей.
Все больше нравиться ей? Кого она дурачит? Он словно пустил в ней корни, все ее мысли день-деньской заняты им. О чем вообще она думала, пока в ее жизни не появился Саид?
Спустя минут двадцать он вернулся в самолет. К этому времени Клайв уже присоединился к Мей в салоне.
— Мей и я поедем во второй машине с телохранителем, — невозмутимо сказал ему Саид. — Не отправишься ли ты в первой, чтобы приготовить все во дворце к моему прибытию?
— Конечно. — Клайв с любопытством взглянул на Мей и вышел из самолета.
— Почему он так посмотрел на меня? — спросила она.
На мгновение Саид испытал некоторое самодовольство.
— Как, милая Мей?
— Вы видели.
Саид вздохнул. Догадается ли она когда-нибудь о правде? Стоит ли создавать у нее впечатление, будто ее присутствие здесь имеет выдающееся значение? Или будущее?
— Потому что вы первая женщина, которую я привез в Эль-Джар, — признался он.
Мей его заявление оставило равнодушной.
— Мне должно это льстить? — сухо спросила она.
Подобная сдержанность показалась ему совершенно неотразимой. Хотя его гордость уязвило полное отсутствие благодарности с ее стороны.
— Я не смею ожидать этого… во всяком случае, от вас, — пробормотал он. — Пойдемте, Мей, позвольте показать вам мою страну.
Горячий воздух обжег ее, хотя стоял уже сентябрь и Саид сообщил ей, что жара спала.
Поездка до дворца оказалась настоящим пиром чувств! Мей, смотревшая в окно лимузина, была зачарована разворачивающимися перед ней сценами. Столица Эль-Джара была буквально запружена людьми, машинами, повозками и верблюдами, проталкивающимися по переполненным улицам города. Время от времени взгляд привлекали особенно яркие пятна — запыленные ящики с апельсинами, цыплята в клетках, зелень на лотках, узорчатые ткани.
Центральную магистраль, по-видимому, расчистили по случаю приезда Саида, и люди боролись за место поближе к ней, чтобы бросить хотя бы один взгляд на таинственный профиль за тонированным стеклом.
Дворец находился на некотором расстоянии от центра города, и первое впечатление, полученное от него Мей, было незабываемым. В отдалении виднелись высокие горы с заснеженными вершинами, и на фоне их и яркого кобальта безоблачного неба высился дворец, мозаичные стены которого сияли золотом в медовом свете позднего дня.
Мей молчала. И Саида, взглянувшего на нее, застало врасплох мечтательно-восторженное выражение, смягчившее ее лицо.
— Вам нравится мой дом? — спросил он, в глубине души зная ответ.
Мей показалось невероятным, что такое необычное строение можно запросто назвать домом.
— Как он может мне не нравиться? — просто спросила она.
Саид поджал губы. Действительно ли она так бесхитростна, как кажется? Или цинично отдает себе отчет в том, что ее глаза кажутся бездонными голубыми озерами, когда она говорит с таким чувством и их сияние проникает ему в самое сердце? Он тряхнул головой. Мне нужно ее тело, и ничего больше!
— Скажите, чего мне ожидать, когда мы приедем? — спросила Мей, недоумевая, почему он хмурится: ведь она сказала только, что ей нравится его дом.
Иногда, мрачно подумал тем временем Саид, кажется, что именно она отдает приказания.
— Мои мать и сестры живут в отдельном крыле дворца. Мы приедем как раз к обеду, и вы сможете познакомиться с ними. У вас будут собственные комнаты, и специально приставленная девушка позаботится о том, чтобы вы ни в чем не нуждались.
— А ваш отец?
— Отец живет в другом крыле.
Немного поколебавшись, Мей спросила:
— Потому что он болен?
Саид нахмурился.
— Вы очень настойчивы, Мей. Нет, не только потому, что он болен, — у нас при дворе так принято. Эмиры Эль-Джара не спят со своими женщинами, даже если это их жены.
Мей изумленно посмотрела на него.
— Вы хотите сказать, что они приходят, занимаются с ними сексом, а потом возвращаются в свои апартаменты?
— Иногда они остаются на ночь, — сдержанно сообщил Саид, не в силах представить, что сам сможет хотя бы на одну бесценную минуту ночи оставить ее в одиночестве.
— Везет же! — саркастически воскликнула Мей.
— Действительно, — ледяным тоном заметил он, — им следовало бы быть благодарными!
— За то, что их унижают?
— Мне кажется, вы забываетесь, Мей! — бросил он.
— Думаю, нет. Я не ваша подданная, Саид! И если иногда мое мнение отличается от вашего… что ж, вам придется мириться с этим!
Никогда в жизни женщина так не волновала его, и желание поцеловать Мей стало нестерпимым. Но машина уже медленно въезжала во внутренний двор, затененный высокими деревьями.
Выйдя из машины, Мей была поражена незабываемым и головокружительным ароматом, таким сильным, что она слегка покачнулась.
— Что за удивительный запах, — прошептала она, совершенно забыв о недавней размолвке.
— Это розы, цветущие в дворцовых садах, — проговорил Саид, любуясь тем, как заходящее солнце превращает ее волосы в золото, чуть бледнее, чем стены самого дворца. — Сладчайший в мире аромат. Но дождитесь вечера, он будет во сто крат сильнее.
Но когда они бок о бок шли к высоким резным двустворчатым дверям, Саид думал о том, что нет аромата нежнее, чем легкий запах, исходивший от ее кожи.
Их поджидали облаченные в пышные одежды люди. Ее познакомили с ними, но Мей была уверена, что не запомнит ни одного из диковинных имен. Мужчины важно кивали, но Мей отметила выражение любопытства, то и дело появляющееся на твердых смуглых лицах, и ощутила некоторую неловкость. Однако, заметив ободряющий взгляд Саида, тут же почувствовала себя под его защитой.
Где-то в стороне промелькнула девушка, одетая в малиновый шелк. Но когда Мей повернула голову, чтобы получше рассмотреть ее, она уже исчезла.
Саид проследил за направлением ее взгляда.
— Сара! — позвал он, и девушка появилась снова — над алой паранджой виднелись только глаза.
Она старательно изобразила что-то вроде кивка, и Саид сказал:
— Это Мей Хадсон. Я привез ее сюда, чтобы она выполнила для меня работу. Мне бы хотелось, чтобы ты позаботилась о том, чтобы она ни в чем не нуждалась. А теперь поздоровайся, Сара.
— Добрый день, — немного запинаясь, сказала Сара с удивительным английским акцентом. — Я рада познакомиться с вами.
Саид рассмеялся.
— Сара изучает английский!
— Я поражена, — сказала Мей. — И в то же время пристыжена тем, что мой арабский ограничивается не более чем пятью словами.
Саид сияющим взглядом посмотрел на нее.
— Я научу вас, — мягко пообещал он. О да! Он научит ее множеству слов о любви. А она научится доставлять ему удовольствие на его собственном языке. — Сейчас Сара проводит вас в ваши комнаты, где вы сможете принять ванну и переодеться. А позже я приду за вами.
Ей хотелось спросить, что он подразумевает под этой двусмысленной фразой: «Я приду за вами», — но это казалось невозможным, потому что Сара буквально ловила каждое слово. Возможно, он имел в виду, что зайдет за ней, чтобы повести обедать. Но почему при этой мысли ее сердце сжалось от разочарования?
— Пойдемте, пожалуйста, — с застенчивой улыбкой сказала Сара.
Мей последовала за ней по лабиринту отделанных мрамором коридоров, думая о том, что, если бы не провожатая, она безнадежно заблудилась бы.
Наконец Сара распахнула перед ней две створки высоких дверей, ведущих в большую прохладную комнату, и Мей осмотрелась вокруг. Взгляд сразу же привлекли богато вышитые подушки, разбросанные на низком широком ложе, которое было застелено шитым золотом покрывалом. В комнате стоял легкий запах ладана, который не мог заглушить даже аромат огромного количества алых роз в бронзовой вазе.
В углу высился деревянный резной комод. Вдоль одной из стен тянулись полки, уставленные книгами. Некоторые из них были на арабском, но большинство составляли романы на английском языке. Что ж, подумала Мей, по крайней мере, скука мне не грозит!
Ставни были закрыты. Но Сара, подойдя к окну, распахнула их, и снаружи Мей увидела море цветов самых разнообразных оттенков. Розовый сад!
Может быть, Саид намеренно поместил ее сюда, чтобы околдовать ароматом этих цветов? Она слегка поежилась, когда холодок соблазна пробежал по коже.
— Вы примете ванну? — спросила Сара, указывая на дверь в одной из стен.
— Да, да, пожалуйста.
— Вы хотите, чтобы я помогла вам?
Мей покачала головой и улыбнулась, подумав о странностях здешнего гостеприимства.
— Нет, спасибо, Сара, я привыкла управляться сама, — серьезно сказала она.
Сара кивнула и снова застенчиво улыбнулась.
— Я принесу мятный чай через час.
— Это было бы чудесно. Спасибо.
Когда девушка ушла, Мей направилась в ванную, где обнаружила небольшой круглый бассейн, выложенный изысканной мозаикой всех мыслимых оттенков синего цвета. Там были эссенции, ароматные соли и кремы из Парижа, пушистые полотенца размером с простыню. Встреча Востока и Запада, с одобрением подумала она и включила краны.
Такой чудесной ванны она не принимала никогда в жизни! Расслабленно лежа среди душистых пузырьков и любуясь пышным великолепием высокой сводчатой ванной комнаты, она чувствовала, что настоящая Мей Хадсон находится где-то за тысячи миль отсюда. Так почему же она ощущает себя намного более живой, чем раньше?
Когда она закончила сушить волосы, было уже семь часов. Когда же придет Саид и что ей надеть к обеду? Не будет ли она выглядеть в новом вечернем платье как какая-нибудь гурия?
В конце концов она остановилась на простом шелковом платье длиной до полу, с просторными рукавами, цвета лесных колокольчиков. Волосы она оставила распушенными. Посмотрев в зеркало, Мей решила, что в таком скромном наряде вряд ли оскорбит чей-либо целомудренный взгляд.
Вошла Сара с мятным чаем на бронзовом подносе. Мей на восточный манер устроилась на лежащей на полу вышитой подушке и едва успела наполнить чашку, как услышала стук в дверь. Сердце сильнее забилось у нее в груди.
— Войдите! — крикнула она.
Дверь отворилась. На пороге стоял Саид. Он тоже переоделся и, должно быть, принял ванну, поскольку черные волосы были еще влажными и блестели. Его одежды были богатейшего алого цвета — цвета старого, выдержанного вина, — но лицо казалось мрачным и даже угрожающим, когда он чуть ли не захлопнул дверь за собой.
— Вы всегда с такой легкостью приглашаете мужчин в свою спальню, Мей? — осведомился он.
Она поставила чашку и подняла на него взгляд, понимая, что не готова мириться со столь оскорбительными замечаниями. Как и не готова признаться, что догадалась, кто за дверью, по одному лишь властному стуку! Она легкомысленно пожала плечами.
— О, обычно они приходят по двое за раз. По меньшей мере!
— Пожалуйста, не говорите со мной в таком тоне, Мей! — взорвался Саид.
— А чего еще вы ожидали? — с вызовом спросила она. — Я полагала, что никто, кроме вас, не войдет сюда! И я полагала, что нахожусь здесь под вашей защитой, но, возможно, ошиблась!
— Нет. — Он привык к повиновению со стороны своих женщин, а не к страстным, но логичным возражениям. — Нет, вы не ошиблись.
— Что ж, в таком случае… не обвиняйте меня в распущенности…
— Мей…
— И не смейте делать далекоидущие заключения обо мне, едва меня зная, Саид!
Едва зная ее? Да его разговоры с Мей Хадсон были намного более откровенными, чем те, что он вел с любой другой женщиной прежде! Ему казалось, что он очень хорошо узнал ее и что рассказал ей о себе намного больше, чем, возможно, следовало бы. Он уселся на подушку напротив нее и смягчившимся голосом произнес:
— Вы хотите, чтобы я познакомился с вами поближе, Мей?
Поразительно, но она хотела… она хотела, чтобы он узнал ее настолько близко, насколько возможно для мужчины. Она хотела увидеть, какой контраст являет его смуглое тело с длинными конечностями, вплетенное в молочно-белые изгибы ее собственного. Она хотела ощутить примитивный напор его страсти и мед его поцелуев… Мей не отрываясь смотрела в свою чашку, наполненную ярко-зеленой жидкостью, боясь, как бы он не прочел голода в ее взгляде.
— Мей…
Его голос околдовывал, но она сопротивлялась.
— Что?
— Посмотрите на меня.
Вынужденная подчиниться повелительным ноткам в его голосе, она медленно подняла голову. Его обрадовал легкий румянец, окрасивший ее щеки, как и потемневшие и расширившиеся синие глаза.
— Вы хотите, чтобы я узнал вас получше? — жарким шепотом повторил он.
В этом вопросе отчетливо звучали эротические ожидания, и какая-то подспудная часть ее существа, о которой Мей не догадывалась, хотела выдохнуть: «О да. Да, пожалуйста!» Но такая капитуляция стала бы именно тем, на что рассчитывает Саид. Она никогда не завоюет его уважения, если упадет, словно спелый плод, в его руки. А уважения Саида, внезапно поняла Мей, ей хочется добиться больше, чем чего бы то ни было.
— Очевидно… — она изобразила беззаботную улыбку, — мы сумеем лучше узнать друг друга за время моего пребывания здесь. Я не возражаю против этого, Саид.
Это было намеренно неправильное истолкование его слов. Но Саид, вместо того чтобы возмутиться, тихо засмеялся:
— Вы специально исказили смысл сказанного мною, Мей. Вы совершенно невыносимы.
Как редко можно услышать его смех, с внезапным состраданием подумала Мей. Часто ли такой человек может дать себе волю? Она улыбнулась и показала на чистую чашку китайского фарфора.
— Чаю. Саид?
Он еще продолжал смеяться, когда они спускались к обеду. Следуя за ним по мраморным коридорам к обеденному залу, Мей гадала, как он провел последние часы. Не покажется ли она навязчивой, если спросит об этом?
— Вы уже виделись с вашим отцом? — мягко поинтересовалась она.
Его лицо исказилось от боли, и Мей пожалела, что задала этот вопрос.
— Простите, я не хотела…
— Нет. — Он покачал темноволосой головой. — Нельзя не замечать действительность, какой бы болезненной та ни была. Да, я виделся с ним.
Саид помедлил. Он не мог обсуждать ухудшающееся здоровье отца ни с матерью, ни с сестрами: это вызвало бы безутешные рыдания. Как и с Клайвом Дорсетом. Клайв — мужчина, а мужчины очень неохотно говорят о чувствах. Но Саид вдруг почувствовал необходимость высказаться, поведать о своих страхах. Вскоре ему придется столкнуться со смертью, а он еще не видел смерти близких людей. Бабушка умерла до его рождения, дедушка — когда он учился в Уэст-Пойнте.
— Он тает на глазах. — Саид с трудом заставил себя произнести эти жестокие слова. Ему казалось, что, произнесенные, они могут обрести силу. Или утратить ее, тоскливо подумал он.
— Мне так жаль! — На какое-то короткое мгновение Саид показался ей таким беззащитным, что захотелось заключить его в объятия, опустить голову себе на плечо и утешить, покачивая. Но этот жест, был бы, разумеется, истолкован неверно, даже если бы в ее силах было утешить его, а это конечно же не так.
Но мгновение прошло. И на лицо его уже вернулись прежние гордость и достоинство, когда Саид наклонил голову, благодаря за высказанное сострадание.
— Пойдемте, — сказал он.
Обед был довольно любопытным мероприятием, особенно учитывая то, что Мей постоянно чувствовала себя словно выставленной в витрине, и это, видимо, было недалеко от истины. Но еще любопытнее была первая реакция на нее матери Саида.
Саид ввел ее в комнату, где за длинным прямоугольным столом сидела элегантная женщина лет шестидесяти с двумя дочерьми. На всех трех были платья с роскошной вышивкой.
При виде Мей миндалевидные глаза матери Саида изумленно расширились, а вся она словно застыла. Затем что-то быстро сказала сыну по-арабски, и тот задумчиво кивнул.
Но когда Саид представил их друг другу, она совершенно расслабилась и, пожав руку Мей, поприветствовала ее.
— Как я должна называть вас? — взволнованно спросила Мей.
— Называйте меня Умм Саид. — И она на удивление тепло улыбнулась Мей. — Должно быть, мой сын с очень большим уважением относится к вашей работе, если сам привез вас в Эль-Джар.
Саид внимательно посмотрел в лицо матери, но на нем не было ни тени неодобрения. Да и с какой стати? Она хорошо его знает, и действительно он уважает профессиональное мастерство Мей.
Его мать много читает, в том числе и переводную литературу, и это в какой-то степени влияет на ее взгляды, делая их не такими традиционными. Возможно, она подозревает, что он попытается добиться близости Мей, пока та здесь. Но это тоже не должно ее волновать — она так же хорошо, как и он, знает, что ему придется жениться на женщине из своей страны. Она закроет глаза на любую интрижку, которая может случиться. Но только до моей женитьбы, напомнил себе Саид, воспроизводя в памяти череду невест, которая прошла перед ним до отъезда на свадьбу Роя.
Множество темноглазых девственниц, с лицами, скрытыми чадрой. Юных и поразительно красивых. Ни одна из них не посмела встретиться с ним взглядом. Он спрашивал себя, понравилась ли ему хоть одна, и отвечал: да, конечно, понравилась. Только камень остался бы к ним равнодушным. Но их неискушенность и уважение к занимаемому им положению превратили бы их в простых исполнительниц его желаний. По определению это должен быть неравноправный брак.
Он посмотрел на Мей, отметив ее гордую осанку и уверенность, с которой она встретила его взгляд. Сердце забилось часто и глухо, и он выругался про себя.
— А это мои сестры, — слегка задыхаясь, сказал Саид. — Лейла и Мунира.
Две черноглазые девушки с водопадами густейших черных волос были невероятно красивы. И ни на одной из женщин нет чадры, с удивлением отметила Мей, занимая место за столом между Саидом и его матерью.
Слуги бесшумно приносили и уносили тарелки, пламя свечей, стоящих на столе, потрескивало, колеблемое душистым ветерком, проникающим сквозь открытые окна.
— Вы будете пить вино, Мей? — тихо спросил Саид, наблюдая за тем, как в такт дыханию поднимается и опускается ее грудь.
Она покачала головой.
— Нет, спасибо. Я буду то же, что и все.
Саид налил ей гранатового сока, про себя аплодируя такой дипломатичности, в то время как Мей, в ответ на вопрос одной из сестер, рассказывала о цели своей поездки в Эль-Джар.
— И Саид предоставляет вам разрешить эту ситуацию? — удивленно спросила Мунира.
Он сверкнул на нее глазами, хотя благодаря вопросу сестры, пожалуй, впервые с ясностью понял, что должна была все это время подозревать Мей.
— Полагаю, что Саид уже решил для себя этот вопрос, — медленно проговорила Мей, до которой дошла абсурдность ситуации. Как будто Саид с его властью будет полагаться на ее суждение! — А я здесь для того, чтобы подтвердить его решение.
Он почувствовал злой и частый пульс желания.
— Как вы проницательны, Мей!
— Это моя работа, — сладким голосом ответила она.
— А что, если вы с Саидом разойдетесь в оценках? — спросила Умм Саид.
Черные и синие глаза схлестнулись взглядами.
— Тогда каждому придется обосновывать необходимость своих действий, — сказала Мей.
— В таком случае победит Саид, — вставила преданная младшая сестра.
— Не стоит недооценивать полемического мастерства Мей, — сухо возразил Саид.
После обеда он проводил Мей до ее комнаты. В пустых коридорах отдавалось эхо их шагов, и где-то сзади на почтительном расстоянии следовал непременный телохранитель.
Они шли рядом, и все ее чувства были переполнены Саидом. Шелестел шелк, то обтягивающий его сильную ногу, то свободно падающий вдоль сухощавого тела; ноздрей касался легкий аромат сандалового дерева, исходящий от его теплой кожи. Воздух был словно заряжен электричеством, и это так действовало на Мей, что ее дыхание невольно становилось неровным, а сердце лихорадочно билось при мысли о том, что их ждет впереди.
Попытается ли он поцеловать ее сегодня? А она, если быть честной — к чему Мей всю жизнь стремилась, — разве она не хочет этого больше всего на свете?
— Вам понравился вечер, проведенный с моей семьей, Мей?
Она кивнула.
— Ваша мать была очень добра, развлекая меня, в то время как наверняка в душе она переживает за вашего отца.
— Особы королевской крови должны уметь скрывать свои чувства. — Саид пожал плечами. — И было бы непростительно не выказать гостеприимства.
Она снова кивнула и вспомнила о первоначальной реакции на нее принцессы.
— Когда я вошла в столовую, ваша мать показалась мне…
Он затаил дыхание.
— Какой?
— Не знаю… шокированной… удивленной. — Мей пожала плечами. — Нечто в этом роде.
— Интересно, хоть что-то может укрыться от вашего взгляда? — спросил Саид.
— И она также сказала вам что-то… по-арабски, чего я, естественно, не поняла.
Он кивнул.
— Что это было, Саид?
Он обреченно вздохнул, чувствуя, что не сможет ответить уклончиво, не сможет противиться призывному взгляду этих сапфировых глаз. Была ли это судьба — то, о чем он собирался рассказать, — или просто исторический факт? Даже совпадение?
— Вы очень похожи на женщину, с которой был знаком мой прапрадед.
Мей пристально посмотрела на Саида, гадая, о чем он умалчивает. Он, казалось, принимает какое-то решение.
— Пойдемте со мной, — сказал наконец Саид и свернул в боковой коридор.
Заинтригованная Мей поспешила за ним.
— Куда вы меня ведете? — прошептала она.
— Увидите.
Покои, в которые Саид привел ее, были так надежно укрыты от постороннего глаза, что найти их без больших стараний и желания было бы невозможно. В маленькой комнате ничего не было, кроме книг и стола, у которого стоял резной стул.
И портрета.
— Взгляните, — очень мягко сказал Саид и указал на картину. — Взгляните, Мей. Вы видите сходство?
У Мей перехватило дыхание от изумления. На портрете была изображена женщина, чьи вьющиеся волосы контрастировали с алым шелком платья, а синие глаза пленяли зрителя, ярко-синие глаза, смотревшие, казалось, прямо в душу. Ее лицо было бледно, почти того же молочно-белого оттенка, что и кожа Мей.
— К-кто это? — прошептала она, с трудом удержавшись от того, чтобы не спросить: это я?
— Женщина, которую любил Мансур, — безо всякого выражения ответил Саид.
— И потерял? — предположила она.
Он печально покачал головой.
— Она никогда не принадлежала ему, Мей, — сказал Саид. — Культурные различия между ними были слишком велики. И они поняли, что в их случае любовь не всепобеждающая сила. Она вернулась в Америку, и они больше никогда не виделись.
— О, как это ужасно! — выдохнула Мей.
— Вы так думаете? Это было единственное приемлемое для них решение, моя милая романтичная Мей.
Она услышала в его голосе смирение и перед собственной судьбой и не сказала ни слова, пока они не достигли ее апартаментов.
— Ну вот мы и пришли. — Саид остановился перед дверью и долгим взглядом посмотрел на Мей. — А теперь… — он вдруг почувствовал, как участилось его дыхание, как лихорадочно забилось сердце, — вы должны идти спать, или…
— Или что? — почти не дыша, спросила она.
Саид ответил не сразу. Подняв смуглую руку, он убрал прядь пепельных волос, упавшую ей на плечо.
— Как бледна. Бледна, как сама луна, — прошептал он.
Она смотрела на него, слишком взволнованная, для того чтобы произнести хотя бы одно слово, кроме его имени.
— Саид… — Это прозвучало как мольба.
Он заглянул в ее глаза, прочел в них безоговорочное согласие и ощутил, как его окатило волной ликования: она хочет его, он может прижать ее сейчас к стене и сделать своей немедленно.
Почувствовав, как в предвкушении этого отвердела его плоть, Саид резко отстранился и напомнил себе, что она не обыкновенная женщина. И эта Мей на удивление близка ему. Разве он не доверяет ей так, как никому прежде? Он слышал, как мужчины говорили, что секс, дополняемый настоящей близостью, — самый драгоценный и неповторимый опыт. Неужели ему не суждено изведать этого удовольствия хотя бы раз, всего один раз, перед неизбежной женитьбой?
Изогнув рот в медленной, почти жестокой улыбке, он склонился к Мей и на мгновение коснулся ее губ своими. Саид почувствовал, как она содрогнулась от восторга, а потом вздрогнула от разочарования, когда он быстро отстранился.
— Спокойной ночи, милая Мей, — ласково сказал он и, стараясь не поддаться новому соблазну, повернулся и зашагал прочь по широкому коридору. Возникший из пустоты телохранитель последовал за ним.
Мей с глубоким недоумением смотрела, как он уходит. Значит, она ошиблась, сочтя, что главной, почти нескрываемой целью Саида было соблазнить ее? И она действительно ставила ему это в вину? О Боже! Мей прислонилась разгоряченным лбом к прохладной стене, чувствуя, что преуспела в роли полной и беспросветной дуры.