Он неопределенно показал на север, куда Байрони и направила свою кобылу по кличке "Бархатная". Боже мой, что она затеяла? Она ехала под вязами и дубами, сквозь густую листву которых прорезались лишь тонкие ниточки лучей послеполуденного солнца. На плантации вели тропы, протоптанные лошадьми. Она запомнила их еще с прогулки вместе с Дрю. Байрони свернула на тропу, ведущую на север. Плантации, казалось, простирались в бесконечность. Между рядами хлопчатника шли неширокие тропинки. Солнце садилось; она уже начала было сомневаться в том, правильное ли направление указал ей старый Оливер, когда заметила на небольшой полянке группу чернокожих.
Байрони увидела среди них Фрэнка Пакстона, единственного белого человека, поигрывавшего кнутом. Одетые в лохмотья рабы окружили большой дуб. У Байрони защемило сердце, когда она подъехала ближе. Та самая беременная молодая женщина, Сабилла, что просила позволить ей работать не целый день, обнаженная до пояса, была привязана к нижнему суку дуба. Ее спина распухла от кровавых рубцов - от кнута Пакстона. Байрони слышала ее слабые, тихие стоны.
- Что вы сделали! - накинулась на Пакстона соскочившая с лошади Байрони. - Отвяжите ее сию минуту!
- Миссис Хаммонд, - возразил Фрэнк Пакстон, удерживая ее за руку, эта женщина заслужила наказание. Не вмешивайтесь в дела, которые вас не касаются.
- Эта женщина беременна, мистер Пакстон! - Она вырвалась от него. Немедленно отвяжите ее!
- Нет, мэм, - наотрез отказался тот. - Она останется здесь до темноты. Таковы правила.
- Значит, эти правила выдумали настоящие звери! - С этими словами Байрони направилась к Сабилле.
Фрэнк Пакстон быстро преградил ей дорогу.
Убийственно мягким голосом он проговорил:
- Послушайте меня, миссис Хаммонд. Вы сейчас же сядете на свою лошадь и уедете обратно, домой. Я не потерплю никакого вмешательства с вашей стороны. Белым не к лицу препираться на глазах у рабов, понимаете?
Байрони слышала тихий ропот, доносившийся со стороны десятка рабов-мужчин. Она не знала, что делать. О Господи, это было хуже любого ночного кошмара.
- Что здесь происходит?
Байрони едва не закричала от облегчения при звуке голоса Брента. Повернувшись она увидела, как он изящно соскользнул со спины крупного черного жеребца.
- Ничего, Брент, - непринужденно ответил Фрэнк Пакстон. - Просто я говорил вашей жене, что следует вернуться домой.
- Брент, - тихо заговорила Байрони. - Он высек Сабиллу. Я должна помочь ей, потому что во всем виновата я. Она беременна.
Последовало долгое молчание. Потом Брент проговорил спокойным, бесстрастным тоном:
- Нет, Байрони. Она не беременна. Уже не беременна.
- Нет! - Взгляд Байрони остановился на струйках крови, стекавших по ногам Сабиллы. Так много крови, залившей лохмотья ее шерстяного платья.
- А теперь садись на лошадь и отправляйся домой.
Байрони подняла глаза на мужа.
- Но, Брент...
- Делай то, что я говорю. Я прослежу, чтобы об этой женщине позаботились. Обещаю. Отправляйся.
Байрони медленно поплелась к своей кобыле. Она почувствовала, как руки Брента сомкнулись на ее талии и он, подняв, посадил ее в седло. Она пустила кобылу в галоп, и та с дикой скоростью помчалась к конюшне.
***
Лампа вспыхнула, мигнула и наконец залила комнату Светом.
- Поднимайся наверх и переоденься. Обед пропускать нехорошо.
Байрони пристально посмотрела на мужа, но не пошевелилась.
- Сабилла? - прошептала она.
- Поговорим об этом позже. - Брент повернулся и пошел к двери. Лиззи! - позвал он, - иди сюда, помоги хозяйке!
Едва он произнес эти слова, как почувствовал себя полным идиотом. Не мог же он в самом деле принимать ванну и одеваться в присутствии этой девочки. Когда она тут же прибежала и остановилась перед ним, он резко бросил:
- Не надо. Пойди скажи, чтобы принесли воду.
"Славная девушка", - решил он, когда та вышла.
- Можешь прятаться в постели, пока я помоюсь.
- Я не прячусь.
- О? Так, значит, заболела?
- Нет, во всяком случае не в том смысле, как ты подумал. Скажи, Брент, что с Сабиллой?
- Все в порядке. Она слаба, конечно, но все будет отлично. Обещаю.
- Это я виновата, что ее высекли. Она приходила ко мне просить сократить для нее часы работы. Это был ее первый ребенок, Брент, и у нее все болело. Ужасно! Боже, я не могу поверить, что такое возможно.
Брент тщательно сложил свой пиджак и повесил на спинку кресла.
- Байрони, перестань себя укорять. Твоей вины тут нет. У меня был разговор с Пакстоном. Никаких порок больше не будет.
Байрони глубоко вздохнула и стала смотреть, как он раздевался. Раньше ей не так бросались в глаза различия между ними. Теперь они проявились более резко. Он был могучим, сильным и мускулистым. Но даже если бы он был хилым коротышкой, думала она, возвращаясь мыслями к ужасному инциденту, он все равно командовал бы всем и всеми в своем маленьком царстве. Именно потому, что был властным мужчиной, а она - женщиной и ей отводилась иная роль - просить и умолять, ну может быть, плакать, чтобы добиться того, чего ей хотелось. Она решила потребовать, чтобы он высек Пакстона. Байрони подумала о своем отце. У него не было имения, и все же он обладал полной властью над своей женой. Мог ее бить, ругать, швырять в нее всякие вещи в свое удовольствие.
- Я такой не буду, - прошептала Байрони.
Брент повернулся, не замечая, что стоял совершенно голый.
- Объяснишь, в чем дело?
В спальню вошли двое чернокожих юношей с деревянными бадьями, полными горячей воды. Байрони зарылась глубже в постель и оставалась там, пока они не вышли.
Она молча наблюдала, как ее муж погрузился в ванну. Над ее краем были видны его колени, и у нее возникло абсурдное желание рассмеяться.
- Я жду.
- Я хочу уехать.
Брент ничего не сказал, пока не кончил мыться.