Байрони почувствовала, как по нему прошла волна негодования, но заговорил он спокойно:
- Вы, несомненно, преувеличиваете. Я согласен с тем, что Ирен ревнует ребенка, но это же вполне объяснимо - разве нет?
- Айра, - продолжала Байрони, пытаясь сохранить спокойствие, предполагается, что Мишель - мой ребенок. И если все будут видеть Ирен с девочкой, а я буду тащиться рядом как глуповатая нянька, люди сразу догадаются, что здесь что-то не так.
Он вздохнул, круговыми движениями большого пальца потирая подбородок. Она знала эту его привычку в минуты глубокого размышления.
- Да, люди не дураки. Вы, разумеется, правы.
- Я по меньшей мере должна хорошо знать ребенка, чтобы девочка не принималась громко плакать, когда я беру ее на руки. Ирен должна это понимать.
- Что должна понимать Ирен?
Айра встрепенулся, словно его подстрелили.
- Ирен! Входи, пожалуйста.
- Уже вошла, - холодно бросила Ирен. - Что я должна понимать? Что за басни нашептывает тебе Байрони за моей спиной?
- Я вовсе не нашептываю басни! - задохнулась Байрони. - Ради Бога, Ирен, нам нужно как-то договориться!
- Все было бы отлично, если бы вы вообще не вмешивались не в свое дело!
- Хватит, - остановил их Айра. , Байрони видела, как он обнял сестру, понимала, что он что-то ей говорил, но слов не различала. Хоть бы он дал ей понять, какой она была идиоткой! Нет, поправила себя Байрони, не идиоткой, а несчастной, страдающей женщиной, которой нужен ребенок, чтобы снова почувствовать себя полноценным человеком.
У Ирен перехватило дыхание, и она разрыдалась.
О проклятие! Байрони решила, что Айра был с нею резок и довел до слез. Она ждала, чувствуя себя совершенно несчастной.
Ирен наконец овладела собой. Айра, гладя ее по спине, подвел к креслу.
- Теперь, - проговорил он, переводя взгляд с Ирен на Байрони, - мы обсудим все разумно. В конце концов, мы хотим всего самого лучшего Мишель.
Ирен, дорогая, ты должна понять, что Байрони права.
И дать ей возможность сблизиться с ребенком, иначе у людей могут возникнуть подозрения. Ты не должна быть такой эгоисткой. Ты согласна?
Ирен поколебалась, но лишь секунду-другую.
- Да, Айра, - машинально ответила она.
"Так-то вот", - подумала Байрони.
- Хорошо. Ну а теперь у меня есть сюрприз для вас обеих. В будущую пятницу вечером мы устраиваем званый ужин. Пора должным образом представить Байрони нашим друзьям.
Байрони почувствовала, как ее охватило радостное возбуждение.
- Чудесно, Айра! Вы уже подготовили список гостей? О, дорогой, нам понадобится помощь. Но я и сама хорошо готовлю и смогу помогать Эйлин...
- Полегче, полегче, не торопитесь, - рассмеялся Айра. - Всему свое время. Прежде всего я действительно составил список гостей, и мы обсудим его с вами, Байрони. Нужны будут слуги, а повариху я уже нанял. Ее зовут Нейоми, негритянка из Алабамы.
Ирен, я хочу, чтобы ты как следует отдохнула к пятнице. Помни, для всех не ты, а Байрони родила ребенка. Твои щеки должны порозоветь.
"Так-то вот, - снова подумала Байрони. - Хозяин сказал свое слово". Байрони догадывалась о том, что Ирен была не в восторге от нее, да и могло ли быть иначе?
За ужином в тот вечер Байрони разыгралась как маленькая. Она разрезала цыплячью грудку на маленькие квадратики, вполуха прислушиваясь к попыткам Айры завязать непринужденный разговор. Он добрый человек, думала она, поглядывая на него из-под ресниц. Он так искренне пытался сделать обеих женщин дома счастливыми. Его дома. Как ни странно, она не чувствовала себя частью этой семьи. И сомневалась, что когда-нибудь почувствует.
Ранним утром Айра постучал в ее дверь. Байрони к тому времени уже встала и оделась.
- Айра? - удивилась она, так как ожидала Эйлин.
- Пойдемте со мной, дорогая, у меня для вас сюрприз.
- Как? Еще один? А я думала, что вы уже уехали в контору.
- Работа никуда не убежит, - возразил он, предлагая ей руку. - Идемте же, и больше я ничего вам не скажу!
Байрони пошла рядом с мужем на улицу, нахмурившись из-за его упорного молчания.
- Не понимаю... - начала было она, но тут же заморгала в восхищенном изумлении. - Колючка!
Моя кобыла! О Айра! - Байрони бросилась в его объятия. Через мгновение она была уже рядом с кобылой и гладила ее бархатные ноздри. - Как вам удалось убедить отца расстаться с нею?
- Это было не трудно, - сухо ответил Айра. - Тем более что он ее уже продал. Я купил ее у человека по имени Хоакин де Неве.
- У отца Габриеля. Как это благородно с его стороны! Наверное, после того, что произошло, он чувствует себя виноватым передо мной... Ну да это дело далекого прошлого. Я так вам благодарна... Это самый лучший подарок в моей жизни!
Айра улыбнулся, думая, что, вероятно, так и было.
Возможно, теперь настанет мир. Ирен не любит верховую езду, и женщины не будут находиться вместе по крайней мере часть дня. Он задумчиво смотрел на Байрони, пока та продолжала бормотать ласковые, бессмысленные слова в уши кобыле. Жена казалась похудевшей и бледной. К счастью, теперь верховые про гулки вернут ей прежний цвет лица, она прибавит в весе. Он хотел, чтобы на званом обеде никто не заподозрил, что мать Мишель не она. Айра думал о том, что за месяцы, проведенные в Сакраменто, ее внешность пострадала. Красивые волосы утратили блеск, а зеленые глаза сияли не так, как прежде. Когда Байрони внезапно повернулась к мужу, он понял, что по поводу глаз ошибался. По крайней мере в ту минуту они искрились, полные жизни.
- Мне кажется, нам пора снова навестить месье Давида, - заметил он, вам понадобятся костюмы для верховой езды.
- У меня есть бриджи...
- Нет! Нет! - прервал муж смеясь. - Мы уже и так достаточно шокировали светских матрон. Вы - на лошади и в штанах - это переполнило бы чашу терпения.
- Вы, разумеется, правы, - со вздохом согласилась Байрони. - У меня никогда не было костюма для верховой езды, - смутившись, призналась она.
В нем шевельнулась ярость против Мэдисона Девита, но он лишь проговорил:
- Теперь у вас их будет по меньшей мере три. И один из них должен быть ярко-голубым.
***
В роскошное ателье месье Давида на Керни-стрит Байрони сопровождала Эйлин.