Лондон встретил её проливным дождем. Противным, моросящим. Керри неоднократно смотрела перед вылетом прогноз погоды в интернете, и ей обещали замечательную, по-настоящему летнюю погоду, отсутствие осадков, безоблачное небо. Но стоило только приземлиться на территории чужой страны, как все ожидания пошли прахом. Вместо обещанного солнца девушка получила мелкий дождь.
В аэропорту никто её не ждал. Никому из родственников, а, тем более Эшли, Керри о своем визите не говорила. Хотела сделать сюрприз. Пока все шло по плану. Нужно было только получить багаж, поймать такси и добраться до дома родственников.
Когда Керри заявила о своем намерении посетить Лондон, родители не стали возражать. Они были наслышаны о том, кто являлся причиной такой спешки. Керри хотела увидеться, в первую очередь, с Эшли, родственные связи отошли на второй план. Конечно, Дитриха и его родителей Керри тоже хотела повидать, но в её личном хит-параде они занимали не главенствующую позицию.
За несколько часов до вылета, девушка решила устроить нечто вроде прощальной вечеринки. Превратилось сие действо в банальные посиделки в кафе, да, по сути, и прощаться Керри собиралась всего с одним человеком. С Ханной, ставшей ей в последние несколько месяцев лучшей подругой. Просто хотелось поболтать с девушкой, напоследок посплетничать о том, о сем.
Однако разговора тет-а-тет не вышло. Вместе с Ханной на пороге кафе появился еще и Курт. Керри больше не держала на него обиды, но и другом своим не считала. Его поведение, по-прежнему, вызывало у девушки недоумение, а временами отторжение.
Ситуация Курта и Ханны стояла на месте. Движения не наблюдалось. Ни вперед, ни назад. Они напоминали Керри муравьев, застывших в капле янтаря. Когда-то довелось ей видеть такие образцы. Бежало себе насекомое, бежало, а потом неожиданно попало в липкую смолу, да так в ней и осталось, не сумев вырваться на свободу. Точно так же и её одноклассники застыли на месте, не зная, куда им двигаться дальше. Родители Ханны продолжали давить на Курта, даже обратились к его родителям. Но те повели себя совсем не так, как предполагало их чадо. Неожиданно они встали на сторону своего сына, поддержали его точку зрения, заявив родителям Ханны, что факт отцовства еще нужно доказать, и только потом требовать что-то от Курта. Девушка в очередной раз расплакалась. Эти семейные разборки успели её порядочно достать, убив немалое количество нервных клеток. Сама уже не радовалась тому, что когда-то сказала Курту о перспективе стать отцом. Нужно было держать рот на замке, и никому личность отца ребенка не открывать.
Живот у нее уже был заметным. Шесть месяцев всё же внушительный срок. Ханна досрочно сдавала экзамены, не вместе со всеми. Не хотела больше показываться на глаза тем, кто столько лет гордо называл себя «друзьями», а потом ополчились против нее. Не хотела, чтобы Курт её видел.
И она сделала то, о чем многие одноклассницы и Курт мечтали. Исчезла.
Родители постарались провернуть ситуацию так, чтобы все обошлось без лишнего шума. Дело не придавали огласке. Ханна окончила школу раньше остальных. О поступлении в высшее учебное заведение речи не шло. Ей нужно было спокойно выносить ребенка, уделить внимание его воспитанию. Поступление решением семейного совета было перенесено на следующий год.
Изоляция от общества положительно сказалась на Ханне. Не было больше того психологического гнета, свойственного школьным будням, не было насмешек и злобных взглядов Курта, так и не сумевшего смириться с уготованной ему участью. «Я не милашка, – частенько говорил он. – Я не хочу быть милым и отзывчивым для всех и каждого». Но почему-то сильнее всего это чувствовала Ханна. Вероятно, оттого, что она и входила в категорию «не все и не каждые». Курт был чертовски мил практически со всеми одноклассницами и одноклассниками, а особенно с Керри после того, как увидел Паркера в журнале. Первое интервью группы «Dark Side» после появления в составе нового гитариста застало Курта врасплох. Он не ожидал, что Керри сможет закрутить роман с кем-то такого уровня. Свои отношения с Дарк он рассматривал, как некий экстрим. Ему было интересно держать девушку рядом, упиваться её беззаветной любовью, но теперь, увидев соперника, понял, что Керри на него больше не польстится. Эшли Паркер не был выдумкой, он оказался реальным человеком из плоти и крови. Знаменитым. И в этом было его преимущество перед другими кандидатами.
Ханна тоже читала это интервью. В какой-то момент в душе у нее проснулась зависть. Появилось подозрение, что если бы она закрутила роман с кем-то известным, Курт и на нее стал бы смотреть с уважением. Но кому она нужна со своим животом?
Перестала печалиться она так же быстро, как и огорчилась. Просто начала больше внимания уделять вопросам материнства, стала посещать курсы, куда записали её родители. Захотелось больше узнать о том, что ждет впереди. Размышляя о ребенке, Ханна перестала думать о Курте. Он практически ушел из её жизни, стал далеким и не таким интересным, как раньше. Глубокий анализ дал результаты. Девушка смогла докопаться до истины, поняв, что парень её мечты – просто дешевая копия, пародия на прекрасного принца. За то время, что Ханны не было в школе, Курт ни разу не наведался к ней домой. Впрочем, стоит ли замахиваться на нечто масштабное вроде визита, если он даже позвонить не удосужился?
На выпускном балу Ханна тоже не появилась. Не было смысла туда идти хотя бы потому, что наряд принцессы на нее не налез. Живот не позволял нарядиться в нечто обтягивающее. О платье на выпускном балу оставалось лишь мечтать. Для многих девочек это нечто вроде того самого бала, на котором побывала Золушка. О нем начинают мечтать с самого первого дня, как только садятся за парту. Кляйн сама себя лишила удовольствия покрасоваться на балу.
Керри, имевшая возможность показать себя во всей красе, восприняла данное событие без особого восторга.
Личности короля и королевы школы были известны заранее. Никакой интриги не намечалось. Девочки практически единогласно выбрали королем Курта, парни не отличились оригинальность, отдав свое предпочтение Гретхен. Потом вся школа, затаив дыхание, наблюдала за тем, как «пара избранных» танцует вместе. О них можно было сказать, что они – красивая пара. Да, именно пара. И не только потому, что сейчас стоят рядом. Курт обнимал Гретхен за талию, девушка положила ладонь ему на плечо. Они медленно кружились в середине зала, и Керри не могла не заметить того, как Гретхен смотрит на своего партнера. Как Курт смотрит на свою партнершу. Он, конечно, на многих так смотрел, но вот Гретхен... Она мало кого жаловала. К телу допускались лишь избранные, и, кажется, Курт попал в число избранных.
Гретхен всегда была падкой на популярность. Когда популярность Курта получила очередное подтверждение, Гретхен окончательно растаяла. А Керри стало противно. Словно это не Ханне, а ей сейчас так своеобразно залепили пощечину. Все же Кляйн зря надеялась на счастье с человеком, вроде Курта. Если он кого и способен любить, то лишь себя. Даже Гретхен рядом с ним долго не задержится. Настанет день, и сменит её очередная дурочка, падкая на обманчивую красоту.
Стоя с бокалом шампанского за колоннами в зале, Керри видела, как школьные коронованные особы целовались. Сначала это был дружеский поцелуй. Потом Гретхен притянула Курта к себе, и под аплодисменты других выпускников целовались они уже по-настоящему. Ханне об этом поцелуе Керри не сказала.
Кляйн сама обо всем узнала. Как ей это удалось? Неизвестно. Во всяком случае, Дарк не знала источник информации.
Не знала и того, что после выпускного Курт все же решил наведаться к Ханне. Он оставался при своем мнении, жениться не собирался, теплых чувств к матери своего ребенка не питал. Ему банально стало жаль её, и он решил нанести визит вежливости. Закончился этот разговор скандалом и пощечиной, которой Ханна одарила «верного» Курта. Не просто так, на то имелись свои причины. Прежде всего то, что он зачем-то пытался её поцеловать. Вместо того чтобы рухнуть в объятия любимого человека, Ханна предпочла иной сценарий. Ударила его. И не считала себя виноватой. Просто надоело играть по его правилам. Бежать к нему, когда он того хочет. Если ему нравится Гретхен, пусть он будет с ней, а Ханна и сама со всем справится. Не впервой. Он уже показал свое истинное лицо, обвинив её во лжи и подстрекательстве.
До Керри тоже дошли слухи, что Курт и Гретхен вместе. Почему он пришел в кафе вместе с Ханной, оставалось загадкой до самого конца, пока парень не начал засыпать её вопросами относительно отношений с Паркером. Теперь ему было интересно вдвойне, что и как произошло. С чего началось. О встрече Курт узнал только потому, что в момент разговора Керри и Ханны по телефону находился рядом со второй.
Дарк не считала нужным распространяться о своей личной жизни, о чем и поведала Курту. Он обиделся, и это выглядело смешно. Парень решил, что у Керри началась звездная болезнь.
Он уехал первым, оставив девушек наедине. Обстановка стала намного приятнее, чем прежде. Когда рядом был Курт, в воздухе чувствовалось напряжение, без него дышать легче было. Как Керри, так и Ханне. Девушка долго сомневалась, стоит ли откровенничать с подругой. Не выдержала, рассказала все.
Дарк внимательно слушала рассказ одноклассницы, время от времени поражаясь тому, насколько необучаемым оказался Курт. Он вроде и хотел измениться, но палец о палец не ударил для того, чтобы, действительно, добиться результата, а не быть хорошим лишь на словах.
Керри не удержалась, рассказала о том, что видела на балу. Ханна лишь грустно улыбнулась, заметив, что подобного поведения от Курта и ждала. Он не сделал ничего нового. Не удивил, лишь в очередной раз подтвердил свою репутацию.
– Но я все равно хочу родить, – подвела итог под своими словами. – И я рожу. Не назло ему. Мне, если честно, уже наплевать на его мнение. Сделаю это потому, что мне этого хочется, никому ничего не доказывая.
– И правильно сделаешь. Он не заслуживает чьих-то слез, они все равно ничего ему не докажут, – вздохнула Керри.
– Надеюсь, ребенок будет похож на меня, а не весь в папашу, – хмыкнула Ханна.
О Курте они почти не говорили, если не считать разговором обмен парой ничего не значащих фраз. У девушек нашлись иные темы для разговоров, помимо обсуждения пройденного этапа в жизни обеих. Ханна окончательно разочаровалась в своей школьной любви, о чем и собиралась сказать родителям. Ей не нужна экспертиза для доказательства отцовства, ей не нужно это замужество. Она сама сможет подняться на ноги и ребенка своего воспитает сама, без помощи непутевого отца.
Ханна отправилась проводить Керри в аэропорт. При расставании обе даже прослезились. Все же за не самый большой промежуток времени они умудрились сдружиться. Ханне стало стыдно за былую вражду. Керри успокаивала её, говоря, что все в порядке.
Кроме того, девушка понимала: дружба на расстоянии долго не продержится. Скорее всего, в ближайшем будущем они забудут о существовании друг друга, и от дружбы даже напоминания не останется. У каждого своя дорога, и каждый этой дорогой пойдет. В Керри говорило не высокомерие, а рационализм. Она мало знала людей, способных сохранить свою дружбу со школьной скамьи и на всю жизнь.
За школьными воротами начиналась новая жизнь. Она привела Керри в Лондон.
Потратив время на получение багажа, девушка подхватила чемодан за ручку и направилась к выходу из здания аэропорта.
Она не знала, каким будет будущее, но старалась смотреть в него с оптимизмом.
Кто-то называет дождь слезами неба, кто-то говорит, что дождь приносит счастье. Керри решила, что этот дождь, ознаменовавший её появление в Лондоне, станет началом счастливого периода в её жизни. Улыбнувшись, она зашагала вперед. Нужно было позаботиться о машине.
Так странно. Словно заново узнаешь все, что уже видел раньше. Только теперь это рассматривается не как временное, а как постоянное. От того немного волнительно.
Керри смотрела в окно, время от времени выводя на запотевшем стекле незамысловатые узоры, протирала его ладонью, чтобы открыть обзор улиц, строений, проносившихся мимо. Пыталась отвлечься, но все равно страх сковывал её, не позволяя откинуться на сиденье и расслабиться. Её фобия никуда не делась. По-прежнему, Керри боялась машин, скорости, движения на дорогах. Но, тем не менее, ей пришлось сесть в машину в одиночестве. Девушка кусала губы, стараясь убедить себя, что совсем скоро она будет на месте. Ничего страшного нет, все более чем естественно.
Успокоиться Керри смогла лишь, когда под ногами оказался асфальт, а машина скрылась за поворотом. Дождь не думал останавливаться, даже наоборот, усилился. Джинсы промокли, неприятно липли к ногам. Футболка и приталенная джинсовая куртка тоже получили свою порцию воды. Зонтик лежал на самом дне чемодане, Керри, разумеется, за ним не полезла. Пришлось пожертвовать блестящим внешним видом. В голову закралось совсем не романтичное сравнение, Керри мысленно назвала себя мокрой курицей.
Довольно странно возвращаться в место, где уже бывал когда-то, но при этом чувствовать себя так, будто все происходит в первый раз. Именно так и чувствовала себя Керри. Она уже была здесь, и все было знакомо, но она никак не могла избавиться от ощущения, что все происходящее – сон, а не явь. Вроде и знакомо, но все равно кажется чужим, в каких-то моментах даже враждебным. Ко всему нужно привыкать, все нужно заново осваивать. Искать свое место в жизни. Она знала, что сейчас её жизнь целиком и полностью напоминает лотерею. И она тянет билет. Неизвестно, что будет в том билете: выигрышная комбинация или же ноль. Керри рисковала.
В этот раз она приехала не погостить. Она была уверена, что приехала навсегда. И в Берлин больше не вернется. Только, если Эшли захочет туда перебраться. Но это вряд ли. Он привык к Лондону, он хочет остаться здесь. Потому и Керри сделала свой выбор.
Все предстояло начинать с нуля. То, что было раньше, не шло в сравнение с настоящим.
Девушка поежилась от холода, запахнула курточку на груди. В принципе, она могла сделать пару шагов, позвонить в дверь знакомого дома, но медлила. Стояла под дождем, смотрела на соседний дом и не знала, как себя вести. Хотелось поговорить с Паркером после долгой разлуки, просто прикоснуться к нему. Но это казалось нереальным. Керри в очередной раз подумала о том, какой будет их встреча. Обрадуется ли Паркер? Они говорили о перспективах на будущее. Керри не скрывала своего желания перебраться в Лондон, но точных сроков не называла. Хотелось внезапности, приехать неожиданно, когда никто не ждет. Удивить.
Сейчас корила себя за такие мысли. Все же приезжать, когда никто не ждет – не самая лучшая перспектива. Можно нарваться на неприятности.
Не сомневаясь в правильности своего решения, все же направилась в сторону дома Ланцев. Ей нужно хотя бы немного привести себя в порядок перед встречей с Эшли.
Дверь открыл Дитрих, а не Лота. Что само по себе было немного странно. Обычно он не утруждал себя подобными вещами, до последнего надеясь, что кто-то откроет дверь, и ему не придется спускаться вниз.
– Сюрприз! – выпалила она радостно, попутно отмечая, что брат собирается куда-то, потому и оказался у двери раньше остальных.
– Вау! – выдал он потрясенно. – Керри, ты откуда?
– Приехала в гости, – подмигнула ему девушка. – Не хочешь обнять сестру?
Встреча вышла теплой. Правда, больше внимания ей уделили Лота и Якоб. Дитрих, сославшись на неотложные дела, из дома ушел, прихватив с собой зонтик. Не упустил случая посетовать на погоду, конечно. Но Дитрих не был бы собой, устраивай его абсолютно все. Оптимисты склонны в черном искать белое. Ланц временами старательно выискивал в белом черное, стремясь убедить себя, что не бывает в жизни абсолютного счастья.
Лота поведала Керри о том, что происходит в жизни Дитриха. Рассказала о появлении новой девушки. О сомнениях и метаниях сына. О появлении в жизни Дитриха Аманды Дарк знала не так много. Придерживалась того же мнения, что и Лота: не стоит вмешиваться в жизнь родственника, если он сам того не просит. Увидеть Грант ей пока не довелось, и Керри, честно говоря, предвкушала эту встречу. Ей хотелось посмотреть, с кем теперь проводит свое время Дитрих. Мысли о чужой личной жизни помогали избавиться от мыслей об Эшли. Девушка безумно хотела с ним увидеться, но нарочно откладывала момент встречи. Боялась, что что-то пойдет не так, как она задумала. Или она сболтнет глупость, или Эшли будет вести себя отчужденно. Мало ли случаев, когда встречи не оправдывают ожидания?
Она честно признавалась себе, что боится этой встречи. Стоило только посмотреть на чужой дом, как стало неуютно, даже страшно. Решимость испарилась в неизвестном направлении, не сказав, где нужно её искать. Керри старательно занималась аутотренингом, стараясь убедить себя в том, что все будет шикарно. В итоге почти час ушел на эти уговоры. Потом она все же решила навести марафет и заявиться к Эшли, сказав, что она здесь. Посмотреть на его реакцию, а затем уже действовать по ситуации.
Переодевшись в сухую одежду, просушив волосы полотенцем, Керри почувствовала себя едва ли не на седьмом небе от счастья. Она зашла в пустовавшую комнату Дитриха, взяла один из теннисных мячиков, лежавших на столе, не задумываясь над тем, что делает, метнула мячиком в соседнее окно, подражая брату, мысленно повторяя одни и те же слова: «только бы он оказался дома».
Удар мяча об оконную раму показался преувеличенно громким. Керри на секунду даже стало стыдно за свое поведение. Все же поступок выбивался из её привычного поведения. В нем не было логики. Впрочем, когда в игру вступал Паркер, логика Керри капитулировала. Она уяснила это еще в прошлый свой визит.
Опершись локтями на подоконник, она пристально смотрела в соседнее окно. Пыталась загипнотизировать его взглядом. Когда же окно открылось, вздрогнула. Вернулось на свое место то чувство неуверенности. Руки и ноги, будто ватными стали, а сердце забилось в груди, как сумасшедшее. Во рту пересохло. Она так много хотела сказать, но стоило только увидеть Эшли, как все слова исчезли. Но Керри старалась сохранить серьезность, и произнесла уверенным тоном, за которым успешно маскировалась дрожь:
– Внизу. Сейчас.
И сама же первая сорвалась с места, стараясь поскорее добраться до пункта назначения. Знала, что выглядит её поведение со стороны довольно странно, но не хотелось услышать в ответ отговорки. Паркер мог не согласиться на её условия, а так она ему не оставила выбора.
На улицу оба выскочили одновременно. Во всяком случае, хлопнув дверью, Керри и в доме, расположенном по соседству, услышала идентичный хлопок, а потом метнулась к забору, разделявшему их дворы.
По-прежнему, было немного не по себе. Жар приливал к щекам, будто она делала нечто постыдное. Керри, казалось, забыла, как дышать. Она не могла даже представить, что настолько скучала по человеку, которого совсем не знает. Точнее, знает, но её знаний недостаточно. Она хочет знать о Паркере все. И теперь у нее будет эта возможность, если она сама ничего не испортит, как это обычно бывает.
Эшли не то, чтобы изменился за то время, что они не виделись, но выглядел иначе. Во взгляде появилась серьезность. Он стал старше всего на полгода, но за это время Эшли из обычного подростка превратился во взрослого человека. Не было той отчужденности, что раньше проскальзывала в его поведении, и каждый, кто рядом находился, понимал это без слов. Внешне Паркер вроде остался прежним.
Только черный цвет в одежде теперь еще синим разбавил.
Керри нерешительно сделала ещё один шаг к забору, разделявшему их. Паркер остановился напротив.
«Скажи ему что-нибудь, – посоветовал внутренний голос».
«Я не знаю, что сказать», – обреченно подумала Керри.
Дождь продолжал лить с неба. Стоять под дождем без слов приятно и романтично в кино. В реальности это раздражает.
Но никто из них не решался пока заговорить. Первым тишину все же нарушил Паркер. Протянув руку, он провел тыльной её стороной по щеке девушки и произнес тихо:
– Ты приехала.
– Да, – выдохнула Керри. – Приехала. К тебе.
Ей трудно было подобрать слова, чтобы передать все то, что сейчас творилось в душе. Там царил невероятный раздрай.
И чтобы стереть неловкие паузы между словами, Керри первая потянулась к Паркеру. Он понял её намерения, и наклонился к ней.
Она совершенно точно нервничала. В этом не было сомнений. Когда одна ладонь вцепилась в рукав его куртки, когда вторая осторожно легла на плечо, когда Паркер сам прижал девушку к себе, почувствовал, как она дрожит в его руках. Не от холода, а именно от того, что ей страшно. Перспективы, открывшиеся перед девушкой, её пугают.
Ей казалось, что она помнит, каково это – находиться в его объятиях. На деле все оказалось иначе. Она почти забыла. Как и забыла то, каково это – целоваться с ним. А это было потрясающе. Сердце будто замерло в груди, хотя, конечно, Керри это только показалось. На самом деле, все шло своим чередом. Все развивалось по тому сценарию, по какому и должно было развиваться.
Керри тонула в этом поцелуе, не замечая того, что творится вокруг. Продолжал лить дождь, но это потеряло значение. Теперь ничего не было, кроме Паркера. Его прикосновений, его губ, мягко прикасавшихся к её коже. Эшли не торопился целовать её по-настоящему, он аккуратно прикоснулся губами к уголку её рта, к щеке. А Керри не делала попыток как-то ускорить ход событий. Она наслаждалась запахом озона, витавшего в воздухе, каплями дождя, что теперь не казались холодными и вызывающими отторжение. Они были для девушки некой романтической декорацией к тому, что происходило сейчас у них с Эшли.
Все было именно романтично. Будто не наяву. В реальности все обычно происходит не так красиво. Не к месту вспомнился самый первый поцелуй с Куртом. От парня тогда пахло сигаретами и пивом. Они поцеловались на какой-то вечеринке, и ничего особенного она не почувствовала. Нет, несомненно, в душе что-то было. Керри же не просто так с ним целовалась. Считала, что у нее все серьезно, и именно Курт – её единственная любовь. На деле все оказалось не так. Он был лишь трамплином перед прыжком в большую любовь. И его поцелуи сейчас казались отталкивающими. Как и он сам.
Для себя Керри решила, что постарается окончательно позабыть о Курте. И сейчас успешно это сделала, чувствуя прикосновения чужих губ. Вот таким, наверное, и должен был быть её первый поцелуй. Не в подобном антураже, а именно с этим человеком, именно так, как все происходит сейчас. И трепет в душе – лучшее подтверждение истинности её чувств.
От Эшли пахло мятой, а еще почему-то апельсином и все тем же древесным одеколоном, что и раньше. А еще он казался Керри похожим на куклу. Она не знала, почему ей пришло в голову именно это сравнение. Но он, правда, был похож на очень красивую куклу. Совсем не идеальный внешне, но в недостатках крылся секрет его шарма, особого магнетизма, если угодно.
Керри не задумывалась о том, насколько правильно в этот момент поступает, но все же решилась произнести те слова, что уже довольно приличное время крутились у нее в голове:
– Я люблю тебя, – шепнула она и замерла.
Получилось тихо, она сама с трудом услышала свое признание. Но в тот момент, когда с губ сорвались эти слова, стало легче, чем прежде. Эта тайна перестала быть тайной. Но зато девушка смогла донести её до того, кому тайна и предназначалась.
– Я тоже люблю тебя, – произнес Эшли так же тихо.
И сейчас он в правдивости своих слов не сомневался. Он искренне верил в то, что произносил. У него было достаточно времени, чтобы проанализировать все, что происходило в жизни, понять причины своих поступков, разобраться в природе чувств.
Разумеется, снова не обошлось без скандалов. У Эшли состоялся серьезный разговор с Эмили. Он окончательно дал ей понять, что не желает продолжения отношений. Бланш не смогла смириться со своей отставкой, закатила истерику. И при этом совершенно забыла о своем правиле: никогда не унижаться перед другими людьми. В тот момент она выглядела именно жалкой, а Паркер чувствовал себя порядочной скотиной, но все равно оставил девушку в одиночестве, когда она сидела на полу, размазывая по лицу косметику вместе со слезами. Слезы сами из глаз лились. Эмили хотела быть сильной, но не получилось.
– Тебе не холодно? – спросил Паркер, тем самым немного снизив градус романтики, но у него всегда рационализм был на первом месте.
На этот раз, выскочив из дома, Керри ничего, кроме футболки не надела, даже ветровку или джинсовку на плечи не удосужилась набросить. Оттого возможность замерзнуть была гораздо выше. Дождь оказался на удивление холодным.
– Нет, – отрицательно покачала она головой.
Но тут же чихнула в опровержение своих слов.
– Замерзла, – все же резюмировал Паркер. – Идем в дом?
– В твой? – на всякий случай, переспросила Керри.
В памяти вновь возник тот случай, когда она сбежала из гостиной, стоило только Эшли поцеловать её. Воспоминания вгоняли в краску, заставляли чувствовать себя неловко.
– Да.
– Пойдем, – все же ответила согласием, хотя сомневалась в правильности своего решения. – Сейчас вот только...
Она собиралась пройти вдоль забора, а потом попасть в соседний двор цивилизованно, через калитку. Не лезть через забор, как обычно делали Эшли и Дитрих, желая попасть на территорию соседнего владения.
– Обними меня, – попросил Паркер.
– Зачем? – недоуменно спросила Керри.
– Просто обними, – усмехнулся он.
Дарк послушно обвила его шею руками, и в тот же момент вскрикнула испуганно, почувствовав, как земля уходит из-под ног. В голову полезли мысли о том, что Эшли может уронить её в любой момент, и тогда они не только промокнут, но и в грязи испачкаются.
– Боже, какая ты все же трусиха, – засмеялся Эшли, подхватывая Керри на руки.
– Я боюсь высоты.
– Даже такой небольшой?
– Да.
– И скорости ты тоже боишься.
– Ты ещё помнишь об этом?
– Я помню все, – отозвался он, поцеловав девушку в кончик носа.
Керри зарделась. Она все никак не могла смириться с тем, что у нее в жизни произошли кардинальные перемены. Рядом с Паркером она всегда смущалась, не могла ничего с собой поделать. Но это было нормально. Стандартное поведение влюбленной девушки. Пока она была вместе с Куртом, любовь её оставалась невостребованной, сейчас Керри не только любила, но и была любима. Проведя параллель между двумя типами любви, она поняла, что второй ей ближе. Да, несомненно, в любви кто-то всегда отдает больше, но если он получает что-то в обмен на свою любовь, то можно считать этот союз счастливым. Когда ответного чувства нет, любовь приносит лишь страдания. Страдать девушке надоело, ей хотелось не только отдавать свою любовь, но и быть уверенной в том, что человек, к которому она испытывает теплые чувства, отвечает ей тем же.
Паркер поставил её на ноги, и она, взбежав по ступенькам, остановилась у двери.
– Твоя мама дома? – поинтересовалась, на всякий случай.
– Нет. Сегодня она на работе, – честно ответил Паркер, усмехнувшись.
Он тоже вспомнил, чем закончилась их прошлая встреча в подобной обстановке. Тогда Керри сбежала, не объяснив причин своей нервозности, и в итоге все обернулось неожиданным признанием, которое смогло поставить их с Дитрихом в тупик. Ни он, ни Ланц не ожидали той правды, что открылась им в ходе разговора с Керри.
– Ты ведь тоже сейчас редко бываешь дома?
– Практически не бываю.
– А мама знает, почему?
– Пришлось рассказать.
– И как она восприняла эту новость?
– Не сказать, что была в восторге, – признался Эшли. – Но и кричать не стала. Сказала, что главное для нее – мое счастье, так что мое решение она не осуждает. Если мне нравится играть в группе, то я могу продолжать этим заниматься, Шанталь не станет мне мешать. Она радуется моему успеху.
Керри толкнула входную дверь, поняв, что за ней никого не будет. Честно сказать, она побаивалась нос к носу сталкиваться с матерью Паркера. Все же редко можно встретить женщин, которые поддержат выбор сыновей. Чаще они остаются недовольны избранницами чад. Некоторые даже сами ищут невест своим сыновьям.
Узнав, что встреча откладывается на неопределенное время, Дарк немного успокоилась. Спокойно шагнула внутрь помещения.
– Сейчас принесу полотенце, – произнес Эшли, глядя, как с волос девушки капает вода.
– Спасибо, – благодарно откликнулась Керри.
Капли воды, стекая по шее, и забираясь под ворот рубашки, действительно, приятных ощущений не добавляли, и временами даже раздражали.
Она осмотрелась по сторонам. Многое ли изменилось со времен прежнего визита? Ничего практически. Все так же идеально чисто, как прежде. Девушка нарочно провела пальцем по перилам лестницы, ведущей на второй этаж. Ни пылинки. Эшли, как всегда, оставался в своем репертуаре. Чистота и порядок превыше всего.
Вернувшись из ванной, Паркер подал девушке чистое полотенце, приятно пахнущее кондиционером для белья с лавандовой отдушкой. Керри провела полотенцем по волосам, собирая капли воды.
– Знаешь, а у меня перед отъездом просили твой автограф, – произнесла она с усмешкой.
– Кто? – заинтересовался Эшли.
– Не поверишь. Курт.
– Какая честь, – выдохнул Паркер. – Он увлекается тяжелой музыкой?
– О, нет. Он преклоняется перед известностью, только и всего.
– Откуда он вообще обо мне узнал?
– Прочитал в «Metal Hammer», позаимствованном у одноклассника.
– Да, я совсем забыл об этом интервью, – протянул Паркер, проходя в гостиную. – Его давно брали, но напечатали недавно.
– Буквально месяц назад, – уточнила Керри. – Кстати, ты в курсе того, как к тебе относятся фанаты группы?
– Без особой любви, – отозвался Эшли.
– Не все, разумеется.
– Есть и те, кто, наоборот, от меня без ума.
– Точно. Девушки, в основном.
Подсушив волосы, девушка теперь осматривалась по сторонам, прикидывая, куда положить полотенце. После нескольких секунд сомнений все же перебросила его через руку, как обычно делают официанты.
– Девушки вообще составляют большую часть аудитории.
– Так всегда и бывает, – согласилась Керри. – Кстати, я наслышана о том, что у тебя тут есть одна особенно настойчивая поклонница. Ты все еще не можешь порвать с ней? Она никак не оставит тебя в покое?
– Эмили периодически напоминает о своем существовании. Но теперь делает это реже, чем раньше.
– Это она была с тобой в тот день, когда вы с Дитрихом ругались?
– Мы ругались много раз.
– Помнишь, он сидел на подоконнике с ноутбуком в руках. И он еще говорил, что ты со своей девушкой ему мешаете? Вот в тот раз с тобой была Эмили?
Эшли приблизительно понял, о чем говорит Керри. Согласно кивнул.
– Ты знаешь об этом случае?
– Дитрих как раз разговаривал со мной, когда вы... ему мешали, – решила не переходить на откровенные пошлости девушка.
– Понятно.
– Она очень красивая, – вынуждена была признать Дарк. – Я видела её мельком, но все же не могу отрицать этого. Красотой её природа не обделила.
– Давай не будем говорить о ней, – попросил Эшли, состроив гримасу, будто уксуса глотнул.
– Хорошо, не будем, – согласилась Керри. – Я хотела вот что спросить... Куда полотенце пристроить?
Паркер, приготовившийся к серьезному вопросу недоуменно посмотрел на собеседницу, сдавленно захихикал, потом не выдержал, и все-таки захохотал. Все же Керри, как никто иной, умела улучшать ему настроение.
– Что не так? – растерялась девушка.
– Все отлично, – все еще продолжал смеяться Эшли. – Просто я никак не привыкну к твоей способности так резко перескакивать с одной темы на другую, не делая плавных переходов.
– И все-таки, куда положить полотенце?
– Давай, я отнесу.
– Я отнесу. Просто скажи, куда.
– Брось в корзину для грязного белья.
– Хорошо. Твое отнести?
– Да, спасибо.
– Пожалуйста, – хмыкнула девушка.
Правда, в ванной она задержалась чуть дольше положенного. Пустила воду, поплескала немного в лицо, стараясь немного успокоиться. Улыбнулась своему отражению, и поспешила вернуться в гостиную.
– Кстати, помнится, ты говорил, что в ближайшее время уезжаешь из города, – осторожно начала разговор на интересовавшую её тему Керри. – У вас начинается тур, правильно?
– Да, – согласился Эшли. – Ты же знаешь, что долгое время я был сессионщиком, а потом, успешно отыграв на концерте, был принят в группу. Вместе мы записали альбом, и теперь будет как раз тур в поддержку этого альбома. Ты не слышала песни с него?
Керри отрицательно покачала головой.
– Я не большая поклонница подобной музыки, – призналась она. – Вообще, в последнее время, я мало что смотрю и слушаю. Ты переживаешь насчет тура?
– Немного, – признался Паркер. – Невозможно предугадать, чем он для меня обернется: триумфом или поражением.
– Все будет хорошо.
– Правда?
– Обещаю,– улыбнулась девушка.
– Ты не можешь знать наверняка.
– Я в тебя верю. И Шанталь, наверняка, верит. Когда в тебя верит хотя бы один человек – это дорогого стоит, а у тебя намного больше поклонников. Не сомневайся в своих силах.
– Спасибо, – отозвался Эшли.
– Просто поверь в то, что ты – лучший, и сделай свои мечты явью. Тот, кто не мечтает, попросту не живет, – назидательно произнесла Керри.
Она, на самом деле, верила в удачу Паркера, и ни секунды не сомневалась в его способностях. Он еще покажет, на что способен, и те, кто сейчас злословит, в будущем прикусят языки, потому что не смогут придраться к игре Эшли даже, если захотят это сделать. Дарк видела, что Эшли преображается, когда говорит о своей работе. Это даже сложно было работой назвать. Скорее, призвание. В любом случае, Паркеру все, что происходило с ним, пришлось по душе. Если ему хорошо, то стоит только порадоваться за него и всячески поддерживать, чтобы он не опускал руки, а стремился к совершенству.
– Расскажи о том, как ты жила все это время, – попросил Эшли, поправляя волосы девушки, чтобы они не закрывали лицо.
Керри вытащила из-за спины диванную подушку, прижала её к груди. Она сидела, поджав ноги, что-то чертила на спинке дивана, стараясь подобрать слова для рассказа так, чтобы он получился не очень занудным. Можно было рассказать об учебе, но, наверняка, получилось бы утомительно. Или о делах домашних, но там тоже ничего выдающегося не происходило. Пожалуй, самым ярким происшествием в жизни Керри было все, связанное с ситуацией Ханны. Защита, даже некая опека с её стороны по отношению к однокласснице, стычки с Куртом. Ах, да, еще и сам Курт. Об этом Дарк и начала рассказывать.
– Ты не жалеешь, что рассталась с ним.
Керри усмехнулась.
– Конечно, нет. Признаться, я давно уже перестала жалеть о своих поступках. Сожалея, мы оглядываемся в прошлое. Тем самым тратим драгоценное время, которое могло бы пойти на строительство будущего. – Она не выдержала, засмеялась. – Я не могу быть такой серьезной, но почему-то рядом с тобой отчаянно хочется блистать интеллектом. Или хотя бы не выглядеть глупо.
– Ты и не выглядишь глупо.
– Правда?
– Правда.
– И все же, я очень по тебе скучала, – произнесла она, придвигаясь ближе.
Чуть коснулась пальцами еще влажных волос, задержала ладонь немного дольше, чем следовало. Кончиками пальцев пробежалась по коже. В этот раз она сама проявляла инициативу, не думая о том, что можно делать, а чего лучше избегать. Тогда она просто не могла позволить себе больше, угрызения совести никто не отменял, а их было в достатке, даже в избытке. Сейчас Эшли парнем со стороны, которого она пыталась использовать в корыстных целях, не являлся. Сейчас Эшли был её парнем. Человеком, которого она безоговорочно любит, но при этом делает вид, что все эмоции находятся под контролем. Врет самой себе, потому что, на деле, влюблена в него безумно, но опасается демонстрировать свои чувства открыто.
И на сей раз все не особенно соответствовало романтическим мечтам Керри, но она успела привыкнуть, что романтика, по большей части, приходится на долю кино. В жизни все гораздо прозаичнее. В мечтах инициативу должен был проявить Паркер, но он, видимо, сомневался. Помнил, чем закончились их прошлые посиделки в гостиной. Он и оглянуться не успел, как остался наедине с самим собой. Девушка сбежала. Но сейчас Керри никуда убегать не собиралась.
Паркер перехватил её ладонь, и все же дернул девушку на себя, она не особо сопротивлялась. Точнее, не сопротивлялась совершенно. Ей нравилось то, что происходило. Оказалась лежащей у него на коленях. Протянув руку, обняла Паркера за шею, прикрыла глаза и все же притянула Эшли ближе. Он тоже не оказывал сопротивления её действиям. Наклонился, поцеловал. Ладонь скользнула под рубашку, прикасаясь к коже, обжигая прикосновением. Дарк не чувствовала себя так скованно, как в прошлый раз, не заставляла себя зажмуриваться, не была полна отвращения к самой себе. Теперь она позволяла прикасаться к себе не постороннему человеку, а тому, кого любила. И в этих двух ипостасях была принципиальная разница: ощущения. Сейчас не было той грязи, что присутствовала в их отношениях раньше, не было отторжения и даже отвращения к себе. Можно было целиком и полностью поддаться эмоциям, позволить им захватить с головой. Радоваться каждому прикосновению, потому что любое из них ценно.
Она провела ладонью по его волосам, пропуская пряди сквозь пальцы. Паркер вновь коснулся губами её губ, мягко, заботливо. Керри чувствовала себя невероятно счастливой. В животе море бабочек порхало. Сумасшедшие бабочки, огромное количество. Они, как яд, проходили по венам, отравляя кровь, заставляя сердце чаще биться. Керри шумно выдохнула, стараясь прийти в себя. Попыталась взять себя в руки.
– Поедешь со мной? – шепнул он.
– Далеко?
– В турне?
– Ты хочешь, чтобы я поехала?
– Хочу.
– Уверен? Все же мы с тобой не так хорошо знаем друг друга. Конечно, мы общались с тобой, но это было не живое общение, а так, на расстоянии. Понимаешь...
– Понимаю. Понимаю, что ты всё усложняешь.
– Я просто боюсь.
– Снова? – улыбнулся Эшли.
– Что?
– Ты снова чего-то боишься. А это неправильно. Сама говоришь, что нужно идти вперед, не оглядываясь назад. Не спорю с этим, потому что правильные слова. Вот только, делая шаг вперед, не нужно бояться последствий.
– А что я должна сказать?
– То, что поедешь со мной.
Обмен нежностями грозился перерасти в скандал. Керри, правда, сомневалась в том, стоит ли идти на поводу у чужих желаний. Рисковать. Делать опрометчивые шаги. Она уже сделала ошибку однажды, когда позволила Курту помыкать собой. Стоит ли сейчас повторять ошибки, наступая на те же самые грабли? Девушка понимала, что Курт и Эшли разные, потому и методы воздействия на других людей у них различаются. Паркер не станет принуждать её к этой поездке, если она сама не захочет отправиться вместе с ним.
– Дай мне время подумать, – произнесла она тихо.
– До отъезда неделя. Тебе хватит этого времени?
– Думаю, этого даже с избытком.
«Будь самодостаточной, но не сломай эти отношения...» – тихо шептало сознание.
«Не сломай... Не сломай... Пожалуйста, не сломай...»
Обрывки мыслей все, что осталось сейчас у Керри. Она боялась потерять зарождающиеся отношения с человеком, который был ей, по-настоящему дорог.
Вернувшись домой, Керри застала там Дитриха, который, заметив в дверях комнаты сестру, произнес:
– Тебя что-то беспокоит?
– У меня на лице написано? – удивилась Керри.
Она хотела быть беспечной, не вываливать раньше времени ворох новостей на голову родственника, но он уже научился считывать чужие эмоции. Её беспокойство не осталось незамеченным. Плохо скрывала, сказал бы Дитрих, решись Керри задать ему вопрос: как он догадался о её душевных метаниях.
– Садись, ребенок. Делись переживаниями, – Дитрих похлопал ладонью по кровати рядом с собой.
– Можно подумать, ты – взрослый.
– Я мужчина, у меня психология иная. Без блесток, мишуры и нежностей, что так нравятся девушкам. Если тебе нужен совет, смело обращайся ко мне. Я помогу. Тем более, проблема мне твоя известна.
– Ты уже и в экстрасенсы подался?
– Нет. Но я знаю, что может тебя беспокоить. Или кто, – добавил немного погодя.
Керри усмехнулась. Дитрих не ошибся в своих предположениях. Все верно. Сейчас переживать она может только из-за личной жизни. Иных источников стресса нет.
Подойдя к кровати, девушка присела на самый краешек. Вспомнилось детство. Тогда они с Дитрихом тоже секретничали. Правда, темы для разговоров были иными. В те годы они решали проблемы «мирового масштаба». Например, как украсть печенье до обеда, или как сбежать во двор и покататься на качелях, пренебрегая советами родителей не ходить туда в одиночестве. Качели были старыми, кататься на них – опасно, но Керри и Дитрих тогда были слишком маленькими, чтобы вникать в смысл сказанного родителями.
– Зачем ты подстригся? – поинтересовалась Дарк.
Непривычно оказалось смотреть на Дитриха с новой прической. Он никогда раньше не высказывал вслух желания сделать стрижку, сейчас его длинные волосы превратились в каре. Вообще-то уже давно, но Дитрих не говорил сестре об изменениях во внешности, а в скайпе не показывался. Скучно стало в сети появляться. Да и реальная жизнь не давала расслабляться, подкидывая ему новые и новые сюрпризы.
– Мне не идёт?
– Тебе все идет, когда ты не строишь из себя буку.
– Я и не строю.
– Но достучаться до тебя почти невозможно.
– Мало, кто пробовал.
– Неправда. Пробовали многие. Не каждому ты позволял заглянуть тебе в душу.
– Мне и не требуется внимание многих.
– Обманываешь?
– Нет. У меня новые принципы.
– Какие именно?
– Раньше я делал вид, что внимание меня раздражает, но мне это льстило. Хотелось популярности, места в центре внимания. Теперь понимаю, что это все пустое.
– А что – не пустое.
– Иногда целая толпа не может сделать человека счастливым. Но одна-единственная улыбка вдохновит его на подвиги. Главное, чтобы нужный человек улыбнулся.
Дитрих говорил о себе, но Керри интерпретировала его слова иначе, на свой лад. Он только что озвучил её мысли относительно Паркера. Толпа против улыбки одного человека. Важного, нужного. Того, которым дорожишь. Которого любишь, разумеется.
– Расскажешь о своей проблеме?
Дарк посмотрела внимательно на брата.
– Ты все так же любопытен, как и раньше?
– Прошло не так много времени, чтобы я изменился кардинально.
– Я и не хочу, чтобы ты менялся.
– Те, кем я дорожу, обычно принимают меня таким, какой я есть. Те, кто хочет меня изменить, долго в моей жизни не задерживаются, – резюмировал Ланц.
– Кстати, о тех, кто не задерживается... – Керри намеренно сделала длинную паузу.
Дитрих удивленно посмотрел на сестру. Он всегда был жадным до информации, и этот случай не был исключением. Дитрих заинтересовался, но наводящими вопросами сестру забрасывать не стал. Знал, что скоро ей надоест эта игра, и девушка сама все расскажет.
– Говори уже, – махнул рукой, словно его и не волновало ничего.
– Мисс и мистер популярность сошлись, – произнесла Керри.
– Можно без иносказаний?
– Можно, – пожала плечами Дарк. – Твоя бывшая и мой бывший сейчас вместе.
– Гретхен встречается с Куртом? – прищурившись, переспросил Ланц.
– Точно.
– Ну, так им и надо, – усмехнулся Дитрих, без капли сожаления в голосе.
– В смысле?
– Заслужили. Пусть мучаются вместе.
– Думаешь, разойдутся?
– Уверен почему-то.
– Сейчас у них все неплохо.
– Не за горами тот день, когда два нарцисса подерутся из-за зеркала. Обоим нужно смотреться туда едва ли не каждые пять минут. Не разбегутся, если только порядок очередности установят. Кто, когда и как часто смотрит на свое отражение.
– Ты не жалеешь о том, что расстался с ней?
– Конечно, нет. Я сам этого хотел. А ты жалеешь, что бросила своего павлина? Или тебе его жаль?
– Он меня раздражает, и... мне его жаль, – согласилась Керри.
– Женщины – безумные существа. Вечные матери Терезы, готовые каждого обелять, забывая о прошлых обидах и ранах, нанесенных нами вашим сердцам.
– Эй, не пугай меня, – засмеялась Керри, толкнув брата кулаком в плечо.
– Возвышенным стилем? Его не стоит пугаться. Им стоит наслаждаться, – усмехнулся Дитрих.
За то время, что они не виделись, Дитрих, несомненно, изменился. Наверняка, решающую роль в этих изменениях сыграла Люси и все, что связано с ней. Дитрих стал серьезнее, собраннее, сдержаннее. Мат не сыпался с его языка, как яд с языка змеи, он не вспыхивал, как белый фосфор на воздухе, когда слышал неприятные заявления. Дитрих из ядовитой гадюки превратился в задумчивого молодого человека, думающего сначала о последствиях, а не бросающегося в бой, как только обстоятельства не устроят.
– Мы с тобой похожи в этом.
– Как?
– Время от времени изъясняемся так, словно только что вышли с уроков изящной словесности.
– Дух Англии, не иначе, – отозвался Дитрих. – Впрочем, давай не будем откладывать в долгий ящик твои проблемы. Поговорим о том, что тебя в данный момент волнует.
– У меня все хорошо.
– Обманываешь? – прищурился Ланц.
– Обманываю, – вздохнула Керри. – На самом деле, я, правда, немного волнуюсь. И не знаю, что мне делать.
– Что случилось?
– Он предлагает мне уехать.
– Эшли?
– Он самый.
– И?
– Что и?
– Что тебя останавливает?
– Рискованный шаг, а я не люблю рисковать.
– Любовь немыслима без риска. Понимаешь ли, дорогая сестренка, любовь – это всегда риск. Да и вся наша жизнь целиком и полностью из него состоит. Каждый поступок влечет за собой определенные последствия, и нет уверенности в том, что нам эти последствия придутся по душе. Но... Выбор-то есть у каждого из нас. Ты можешь продолжать плыть по течению, не предпринимая ничего для улучшения своего положения. А можешь действовать, и идти вперед, пробивая себе дорогу. Вот сейчас ты переживаешь, что Паркер зовет тебя с собой, но нет никакой определенности в вашем будущем. Вопрос: кто заставляет тебя постоянно ездить с ним с места на место? Захочешь – вернешься. Не думаю, что он станет насильно удерживать тебя рядом.
– Пожалуй, ты прав, – согласилась Керри.
Она сама думала о чем-то подобном, но решительность не была сильной стороной девушки. Керри имела склонность метаться из стороны в сторону, не говоря «да», не произнося слова «нет». Эта неопределенность преследовала её повсюду, и Дарк, несмотря на желание измениться, так и не смогла побороть свой недостаток. Иногда она рисковала, делая необдуманные шаги, но потом не было ощущения триумфа. Чаще всего результатом опрометчивых решений становились переживания и рефлексия.
После разговора с Дитрихом стало немного легче. Нужно было с кем-то поделиться своими сомнениями и переживаниями. Невозможно постоянно все носить в себе. Думая постоянно об одном и том же, можно свихнуться.
– Ты сама хочешь ехать?
– Не знаю.
– Странный ответ для девушки, которая считает себя по уши влюбленной.
– Почему?
– Обычно вы готовы мчаться за своей любовью на край света. Зачем далеко ходить за примерами? Вспомни случай с Куртом. У тебя была жуткая истерика, когда родители не отпустили вместе с ним. Сейчас ситуация почти сходная. Эшли уезжает, а ты вместо того, чтобы бежать, радостно собирать чемоданы, ноешь на тему того, какая ты несчастная. Не знаешь, что делать и как поступить. А ответа на твой вопрос всего два. Либо ты Эшли любишь, либо плевать на него хотела. И твоя симпатия – надуманная, не имеющая под собой никакой подоплеки. Действительно хочешь быть с ним, или просто играешь, а в душе все еще теплится надежда вернуть Курта? Ты сейчас скажешь, что не любишь его, никогда не любила, но... Не обида ли в тебе говорит, как обычно бывало? Сестренка, будь личностью, а не женщиной-тряпкой. Говорят, что одновременно двоих любить невозможно. И я склонен этому верить. Когда любишь одного человека, на другого и не взглянешь. Не увидишь в этом смысла. Склоняюсь к мысли, что ни Курт, ни Эшли тебе не нужны. Лучше найди себе кого-то другого, кого, действительно, будешь любить. К кому тянуть будет, по-настоящему, а не так, как сейчас.
– Думаешь Паркер – это несерьезно?
– Мне в твою голову не залезть, потому точно ответить не могу.
– Но ставишь мои слова под сомнение?
– Да, – честно признался Дитрих. – Мне кажется, что твоя любовь не пройдет испытания. Она так и останется на уровне самовнушения, а не настоящего чувства.
– Я люблю его.
– Кажется?
– Что?
– Любишь? Или кажется, что любишь?
– Люблю, – упрямо повторила Керри.
– Тогда не сомневайся, и поезжай с ним. Не нужно делать из обыденной вещи проблему мирового масштаба.
– Ты, как всегда, сама вежливость.
– Пора бы привыкнуть, – усмехнулся Дитрих. – Если тебе что-то нужно было сейчас, так это шоковая терапия. Ты уже не маленькая девочка, за каждым шагом которой нужно присматривать. Ты взрослый человек, потому пора научиться принимать решения, не прячась за спины посторонних людей. Не перекладывай ответственность на других, живи своим умом.
Оставшись наедине со своими мыслями, Керри не могла уснуть. Разобраться в себе оказалось гораздо сложнее, чем она думала раньше. Все события сегодняшнего, да и прошедших дней, наслаивались друг на друга. Дарк только-только хваталась за ниточку, стараясь распутать клубок умозаключений, как открывался новый слой. И снова было множество вариантов развития событий. И все казались недостаточно хорошими для нее. Керри металась меж двух огней. Вариантом: вернуться домой, в Берлин. И вариантом под номером два: остаться здесь на неделю, а потом уехать с Паркером.
Больно жить с разбитым сердцем. Однажды Керри уже довелось проверить это утверждение на себе. Временами даже кажется, что это невыносимо. Жить, зная, что любовь не всегда приносит радость. Бывают и случаи, когда она приносит разочарование.
Таким был случай с Куртом. Парень постоянно разбивал ей сердце, не задумываясь о том, какие чувства переполняют Дарк в тот момент, когда она видит его рядом с другими девушками.
Долгое время Керри смотрела на измены сквозь пальцы, считая, что все наладится. В какой-то момент Курт осознает свою ошибку, но время шло, а он ничего не осознавал, поведение свое ошибкой не считал, гордился тем, что делал. Керри молчала, понимая, что ничего не сможет изменить в свою пользу. Сердце было расколочено на мелкие кусочки, вдребезги, как принято говорить. Сложно было склеить его. Страшно было вновь рисковать с таким трудом собранным сердцем.
Керри не осталась мыслями в прошлом периоде своей жизни. Она не любила Курта. И это не самообман и попытка убедить себя, что любви больше нет. На самом деле, ровно к нему дышала, потому что уже тогда мысленно тянулась к Паркеру. Тогда он был ей ближе и роднее, но теперь снова давал знать о себе прежний страх. Страх предательства в любви, удара исподтишка, которого совсем не ждешь, но который может последовать. Эшли не давал поводов плохо думать о нем, не давал и поводов для ревности. Его можно было образцом для подражания назвать. Но Керри боялась. Обжегшись на молоке, начинала дуть на воду. Не хотелось в очередной раз обнаружить себя, стоящей у разбитого корыта.
Душу подтачивал червячок сомнения. Сейчас она с головой окунется в любовь, будто со скалы в глубокое море прыгнет, и потом... Что будет потом, она не знала. Перед девушкой открывалось бескрайнее поле, называемое неизвестностью, которая пугает сильнее всего. Не хотелось рисковать, в очередной раз подставлять свое сердце под удар, не хотелось однажды проснуться с мыслью, что Паркер – это тоже ошибка. Возможно, еще большая ошибка её жизни, чем Курт.
Керри настороженно относилась к Эшли. Задай ей кто-нибудь вопрос, что именно настораживает, она не смогла бы подобрать слова для внятного ответа. Не знала, и оттого чувствовала себя еще хуже, чем прежде. Чувствовала себя собакой на сене. Вроде и держится за Паркера, но со стороны кажется, что он ей совсем не нужен. Дарк знала, что это не так. Эшли нужен ей. Она нуждается в нем, она его любит, но почему-то не может подтвердить свою любовь делами. Остерегается провалов. Хочется иметь гарантию того, что в дальнейшем все будет хорошо, и разочарование не постигнет её в ближайшем будущем.
На ум вновь пришли слова Дитриха. Брат был прав. Спорить с ним бесполезно, ведь он все равно останется в выигрыше. Любовь сама по себе невозможна без риска. Каждый новый день приносит нечто новое. Что-то человеку нравится, что-то нет, но он не может знать наверняка, повезет ему или нет, не проверяя. Человек рискует всегда. И кто сказал, что Керри, рискнув, обязательно проиграет?
Здесь Дитрих тоже говорил правильные вещи. Право выбора у Керри никто не отнимает. Захочет вернуться – вернется. Купить билет сейчас довольно просто, никаких особых препятствий на пути не возникает. Паркер не станет запирать её в гостиничном номере, запрещая выходить за пределы, так что в любой момент можно разрешить ситуацию на свое усмотрение.
У страха глаза велики. Керри испугалась только в первый момент, а потом поняла, что не бывает неразрешимых ситуаций. Есть только дурочки вроде нее, что начинают паниковать заранее. Шоковая терапия оказалась самым действенным методом. Дитрих не зря разговаривал с ней в таком тоне. Начни он сюсюкать, Керри еще долго металась бы из угла в угол, не зная, какой выбор сделать. Проблема же не стоила выеденного яйца.
Хочешь быть рядом с человеком, которого любишь, – будь. И не строй сама себе препятствий. Оставь эту работу другим.
Несколько капель дождя ударили в стекло. Керри приоткрыла окно, впуская в комнату аромат свежести. И только сейчас заметила, что во время размышлений успела написать на стекле «я люблю Эшли».
– Поеду, и будь, что будет, – прошептала она.