Они явились в мэрию, где их уже ждали заранее подготовленные документы. Судья, который впервые увидел Джейн, встретил ее приветливой улыбкой, а затем окинул взглядом всех родственников и членов семьи, явившихся вместе с ней. Среди них, конечно же, был Берни, его родители и няня в парадной синей форме с белым воротничком. Миссис Пиппин никогда не брала выходных и одевалась исключительно в безукоризненно чистые, тщательно наглаженные форменные платья, которые заказывала в Англии. Она нарядила Александра в синий бархатный костюмчик. Малыш весело лепетал и вскоре принялся снимать иудейские книги с нижних полок и складывать их стопкой на полу, чтобы затем, встав на них, добраться и до верхних. Берни отвел сына в сторону, а судья с серьезным видом приступил к церемонии.
- Насколько мне известно, - сказал он, обратив взгляд на Джейн, - вы желаете, чтобы вас удочерили, а мистер Файн изъявил желание удочерить вас.
- Он - мой отец, - спокойно ответила девочка, и судья слегка растерялся и еще раз сверился с бумагами. Берни жалел, что это дело нельзя было поручить другому судье: он так и не смог забыть тот страшный декабрьский день, когда суд передал опекунство Скотту. Но никто не стал упоминать об этом, и все шло гладко.
- Н-да.., сейчас, минутку. - Судья еще раз просмотрел документы об удочерении и передал их Берни на подпись. Гроссман и родители Берни расписались в качестве свидетелей.
- А можно, я тоже подпишу бумаги? - спросила Джейн, не желая оставаться в стороне. Судья заколебался. Никто еще не обращался к нему с подобной просьбой.
- Э-э-э... Джейн.., видите ли.., в этом нет необходимости... Но если вам хочется, пожалуй, вы тоже можете поставить свою подпись.
Джейн с улыбкой посмотрела на Берни, затем перевела взгляд на судью.
- Если можно, мне хотелось бы это сделать. Судья кивнул и передал ей одну из бумаг, и Джейн серьезно и старательно вывела на ней свое имя. Вслед за этим судья обратился ко всем присутствующим:
- В силу полномочий, переданных мне штатом Калифорния, я торжественно объявляю: согласно постановлению суда от двадцать восьмого января отныне и впредь Джейн Элизабет Фаин является законной дочерью Бернарда Фаина.
Послышался стук молоточка, судья поднялся на ноги и с улыбкой оглядел всех собравшихся. Берни пожал ему руку, несмотря на все горести, которые пришлось вынести по вине судьи. А потом Берни подхватил Джейн на руки, как делал, когда она была еще совсем маленькой, поцеловал ее и снова опустил на пол.
- Я люблю тебя, папочка, - прошептала она.
- Я тоже тебя люблю. - Он улыбнулся ей и подумал:
"Как жаль, что Лиз не видит нас сейчас". И пожалел, что не сделал этого раньше, ведь тем самым они могли бы избавить себя от множества страданий. Чендлеру Скотту было бы не к чему прицепиться. Впрочем, какой смысл укорять себя теперь. Все уже позади, и с этого момента для них начинается новая жизнь. Теперь они самые настоящие отец и дочка. Заливаясь слезами, Руфь принялась целовать внучку, а Лу пожал руку Берни.
- Поздравляю, сынок.
Все это чем-то походило на свадьбу, и затем все, кроме няни и Александра, отправились в ресторан "Трейдер Вике". Пока остальные занимались изучением меню, Берни тихонько улыбнулся Джейн и взял ее за руку. Не говоря ни слова, он надел ей на пальчик золотое кольцо, изящный желтый ободок с жемчужиной. Джейн изумленно посмотрела на колечко, а потом подняла глаза на Берни.
- Какое красивое, папочка. - Они как будто обручились. И теперь никто и никогда не сможет их разлучить.
- Кто у нас красивый, так это ты, солнышко, А еще ты очень-очень храбрая. - Им обоим припомнились дни, проведенные в Мексике, но теперь они навсегда останутся лишь в области воспоминаний. Они сидели, не сводя глаз друг с друга и думая о Лиз. На лице Берни играла улыбка: какое счастье знать, что Джейн Элизабет Фаин воистину твоя дочь.
Глава 34
Впервые за два года Берни вновь занялся импортом моделей и побывал в Париже, Риме и Милане. Тоска по Лиз вспыхнула в нем с новой силой. Он вспоминал о том, как они в первый раз вместе отправились в Европу и тот восторг, который вызвало у нее посещение музеев и магазинов, их завтраки у "Фуке", обеды у "Липпа" и "Максима". Теперь все изменилось. Впрочем, работа осталась прежней, и он тут же принялся наверстывать упущенное время. Ему показалось, что он ужасно отстал от жизни. После того как Берни ознакомился с проектами моделей готовой одежды и побеседовал со своими любимыми кутюрье, он изрядно оживился и сумел сразу же определить, что именно нужно отобрать для "Вольфа" на предстоящий год. На обратном пути он задержался в Нью-Йорке, встретился с Полом Берманом в "Золотом теленке", где они подробно и неторопливо обсудили деловые планы за обедом. Берману очень понравились все идеи Берни, и ему очень хотелось, чтобы его возвращение в Нью-Йорк произошло поскорей. Найти ему замену пока не удалось, но Берман рассчитывал справиться с этой задачей к концу года.
- Бернард, тебя устраивает такой срок?
- Да, пожалуй. - Он уже не испытывал такого нетерпения, как прежде. Недавно он продал свою старую квартиру. Все равно теперь ему не уместиться в ней с семьей. А человек, которому он долгое время сдавал ее, изъявил желание приобрести квартиру насовсем. - Прежде чем вернуться, мне нужно будет подобрать школу для Джейн, но времени на это предостаточно. - Всякая необходимость куда-либо спешить отпала. У него не было причин рваться в Нью-Йорк, а с переездом не будет сложностей, он просто возьмет с собой детей и няню.
- Как только мы кого-нибудь подыщем, я сразу же дам тебе знать.
Найти подходящего человека на такую должность совсем непросто. Берман было подобрал три кандидатуры, двух женщин и одного мужчину, но все они отличались некоторой ограниченностью взглядов. Им недоставало опыта и изысканного вкуса, которыми обладал Берни. А Берману не хотелось, чтобы их магазин в Сан-Франциско превратился в захудалый захолустный филиал фирмы, ведь стараниями Берни он приносил второй по величине доход, уступая лишь магазину в Нью-Йорке, что радовало не только Бермана, но и совет директоров.
Перед отъездом Берни забежал к родителям. Руфь предложила ему отправить детей на лето к ней.
- Ты не сможешь проводить с ними целые дни с утра до вечера, а в городе им будет нечем себя занять. - Руфь без всяких слов поняла, что они больше не поедут в Стинсон-Бич. Берни просто не вынес бы этого, но он не знал другого места, куда они могли бы переселиться на лето. С тех пор как он переехал в Калифорнию, они с Лиз всегда ездили в Стинсон-Бич, а теперь, когда ее не стало, Берни пребывал в растерянности по этому поводу.
- Мама, я поразмыслю над этим, когда вернусь домой.
- Может быть, Джейн захочет провести каникулы в лагере.
Конечно, ей уже больше девяти лет, но Берни не хотелось расставаться с ней. Столько испытаний выпало на их долю за последнее время. Лиз умерла всего девять месяцев назад. Он пришел в полное смятение, когда Руфь завела разговор о дочери миссис Розенталь, которая недавно развелась и живет в Лос-Анджелесе, явно надеясь, что это вызовет у Берни какой-то интерес.
- Может, ты навестишь ее на досуге?
Берни уставился на мать, как будто та предложила ему прогуляться по улице в нижнем белье. Вдобавок он рассердился. Она не имеет права вмешиваться в его жизнь и уж тем более навязывать ему женщин.
- С какой стати? , - Она очень милая девушка.
- Ну и что? - Берни пришел в ярость. На свете полным-полно милых девушек, но ни одна из них не идет ни в какое сравнение с Лиз, и у него не было ни малейшего желания знакомиться с ними.
- Берни... - Руфь набрала в легкие воздуха и ринулась в атаку. Она хотела поговорить с сыном на эту тему, еще когда была у него в гостях в Сан-Франциско. - Надо же тебе хоть где-то бывать.
- Я бываю в самых разнообразных местах.
- Я не об этом. Я имела в виду, с девушками. Берни чуть было не велел ей заткнуться. Она разбередила совсем еще свежие раны, и ему стало невыносимо больно.
- Мне тридцать девять лет, и девушки меня не интересуют.
- Золотко, ты же понимаешь, о чем я говорю. Она все никак не унималась, и Берни захотелось заткнуть уши. Платья Лиз по-прежнему висели в шкафу на своем месте, только аромат духов стал слабее. Время от времени он подходил к шкафу, чтобы вновь ощутить его и оживить в памяти дорогие его сердцу воспоминания, которые волной захлестывали его. Лежа ночью в постели, он нередко принимался плакать. "Ты еще совсем молод.
Настало время подумать о себе". Берни едва удержался, чтобы не крикнуть: "Нет! Сейчас самое время думать о ней. Иначе я потеряю ее навсегда". А он по-прежнему пытался удержать ее, и всегда будет это делать. Он никогда не уберет ее вещи из шкафа. У него есть дети и воспоминания. И ничего, кроме этого, ему не нужно. И Руфь прекрасно знает об этом.
- Мне не хочется разговаривать на эту тему.
- Тебе пора хотя бы подумать об этом. - Руфь говорила очень ласково и мягко, но Берни разозлило то, что она его жалеет и пытается что-то навязать ему.
- Черт возьми, я все-таки имею право сам решать, о чем мне думать! рявкнул он.
- Так что же мне сказать миссис Розенталь? Я пообещала, что ты позвонишь Эвелин, когда вернешься в Калифорнию.
- Скажи, что я не смог найти ее номер телефона.
- Ре выдумывай.., у бедняжки совсем нет никаких знакомых.
- Тогда зачем же она поселилась в Лос-Анджелесе?
- Она не знала, куда еще поехать.
- А чем ей не понравился Нью-Йорк?
- Она хотела сделать карьеру в Голливуде.., знаешь, она очень хороша собой и до замужества работала манекенщицей у Орбаха. Ты пойми...
- Мама! Хватит! - Он сорвался на крик и тут же пожалел, что так грубо обошелся с матерью. Но время для подобных разговоров еще не настало и, возможно, не настанет никогда. Ему не хочется встречаться с женщинами.