Фредерик глубоко вздохнул. Этот человек был настойчив, он требовал немедленного ответа.
- Мы не хотели, чтобы это произошло...
- Не надо об этом. Проблемы зрели здесь еще со времени 1770 года... Тебя, конечно, не повесят за участие в сегодняшнем "чаепитии", - продолжал Эрик. - А вот за контрабанду оружия с целью использования против короля и короны могут вполне. Расскажи, что и как произошло с этим оружием?
Фредерик вздрогнул:
- Оружием?
- Ты виновен. В укрывательстве оружия.
Фредерик нервно облизнул губы. Об оружии он знал все. Не имело смысла отрицать это.
- Мы не планировали ничего особенного Мы не собираемся держать оружие в Бостоне. Больше я вам ничего не скажу.
- Ты прав. Ты не должен ничего говорить. Пока.
Фредерик посмотрел на собеседника и попытался приподняться.
Но Эрик не смотрел в его строну, он уставился на огонь в камине.
Пламя придало необычный цвет его глазам. Они казались темными, цвета индиго. И в то же время отливали сталью, горели серебристым огнем. Лорд Камерон погрузился в раздумья, но Фредерик не мог догадаться, о чем он размышляет.
- Скажи, один человек, виргинец по имени Дэмьен Розвелл, участвует в этом деле?
Фредерик судорожно вздохнул.
- Милорд, можете сдать меня властям, но я не выдам никаких имен.
- Какая разница! Ты уже подсказал мне все, что было нужно.
- А как же.., как же та леди, что дала мне руку?
Эрик задумчиво показал головой, его глаза затуманились.
- Тебе нечего бояться этой дамы. По крайней мере в том, что касается сегодняшних событий.
- Она так добра...
- Не так уж она и добра, мой друг, хотя и не желает признаться, что сама заинтересована в сохранении тайны. Так что вы в безопасности.
Фредерик кивнул, помолчал, потом заговорил снова с неподдельным удивлением:
- Но вы ведь аристократ, сэр. Для вас тоже многое поставлено на карту.
- Я обещал, что не выдам вас. А мое слово редко подвергается сомнению, сэр!
- О, благослови вас Господь! Еще и еще раз! , - взволнованно воскликнула Элизабет и упала на колени.
Эрик улыбнулся, погладил ее по волосам и взглянул на Фредерика:"
- Ты гораздо богаче меня. У тебя есть те, о ком надо заботиться.
Эта прелестная женщина и твой сын. То, чем ты обладаешь, бесценно.
В будущем будь осмотрительнее, когда решаешься во что-то ввязываться.
- Мое будущее - мой сын, и именно ради него я решился на это. Я не лорд, у меня, так же как и у моего отца и деда, не сохранилось воспоминаний о родине предков.
Эрик засмеялся и встал со стула.
- Да будет вам известно, что мои предки основали Хандред, еще когда Джеймстаун только зарождался. - Он ненадолго замолчал. - Мы пролили кровь за эту землю. Мои отец, дед и прадед - все они нашли упокоение в земле Виргинии. - Он пожал плечами, и Фредерик увидел за силой и жесткостью этого человека добрый юмор, обаяние его спокойной улыбки. - Да, возможно, мое благополучие поставлено на карту, но поскольку я люблю свою землю, буду драться за нее и с радостью отдам за нее жизнь.
- С кем вы будете драться, милорд? - спросил Фредерик.
- Юдин Бог знает это. Лучше помолимся о мире. Элизабет, подайте мне, пожалуйста, плащ.
Элизабет принесла плащ и накинула ему на плечи. Он двинулся к выходу.
- Mилopд? - окликнул его Фредерик.
Эрик обернулся. Фредерик протянул руку:
- Благодарю вас, лорд Камерон. Я ваш слуга на всю жизнь!
Камерон пожал протянутую руку.
- Меня зовут Эрик. Я рад, что приобрел новых друзей, Фредерик. И запомню, что теперь у меня здесь есть друзья.
- О, милорд.., то есть Эрик. Вы правы. Самые преданные друзья!
С улыбкой на лице Эрик повернулся и шагнул из дома в ночь.
Элизабет опустилась на кровать подле мужа, и они оба провожали своего гостя глазами, пока за ним не захлопнулась дверь. Элизабет слегка дрожала, но Фредерик ничего не сказал ей. Они оба поняли: в их жизнь вошло что-то неведомое.
Величие осенило их, распространив свое благоволение.
***
Эрик вскочил на своего великолепного жеребца и натянул поводья.
Затихло громыхание солдатских сапог, и ночь вновь стала молчаливой.
Холодной, спокойной, чуть туманной. Церковные шпили возносились в темноте, словно стремясь коснуться небес, тускло светили уличные фонари. Вокруг стояла тишина.
"Сегодняшней ночью я стал мятежником, - подумал Эрик Камерон. - А может, и не сегодня". Возможно, семена недовольства давно" зрели в душе, еще со времен франко-индейской или, как ее называли на континенте. Семилетней войны.