— Успели ознакомиться? — осведомился Голицын, пока я подписывал бумаги.
— Успел, — кивнул я в ответ.
— Как зовут брата короля? — вдруг спросил мужчина.
— Август, — ответил я.
— А любовницу короля?
— Которую? — уточнил я.
— Сколько денег должен министр финансов?
— Он заложил свой дом в столице вашему шулеру.
Голицын цокнул языком, и я не понял, то ли довольно, то ли разочарованно.
Да мне и было все равно.
— Князь, — проговорил мужчина, убирая папку в бумажный пакет, — надеюсь на ваше благоразумие.
— Ноги на стол не закидывать, в зубах ножом не ковыряться и за филей фрейлин королевы не щипать, — кивнул я с самым серьезным видом.
У Голицына дернулся глаз, но продолжать диалог он не стал. Лишь кивнул мне и стремительно вышел, весь из себя такой деловой. Я же вздохнул и рухнул обратно на койку. Мужика, конечно, понимаю — сейчас происходит, наверное, ключевое событие во всей его карьере. Но то неприкрытое высокомерие, с которым он ко мне относился, немного раздражало.
Впрочем, мое «из грязи — в князи» многим стояло поперек глотки, чего уж там. Слишком высоко и быстро я взлетел от выпускника приюта до лучшего друга наследника престола.
За несколько часов до прибытия всех ключевых участников мероприятия собрали в кают-компании на последнее совещание. Князь Голицын еще раз повторял основные пункты мероприятий, проверяя, все ли готовы к выполнению своих задач.
План был нехитрый, но, как водится, действенный. Ведь что главное в любых переговорах? Правильно — выразительно стоящая за твоим плечом сила. В нашем случае — выразительно стоящие у Лондона военные корабли.
Сегодня мы должны были прибыть в столицу Великобритании, где нас со всем почтением и фанфарами встречали бы представители Его Величества Карла. Заселиться и жить делегация должна была не в посольстве, что, на мой взгляд, было бы гораздо безопаснее, а в отдельном дворце недалеко от королевской резиденции.
Вроде как англичане совершали такой широкий жест — это больше пафоса, ведь приезжает наследник престола, но с моей точки зрения так себе условия. Вряд ли наши безопасники за сегодня успеют прочесать весь дворец, хорошо если хотя бы из одной комнаты вытрясут подслушивающе-подсматривающие устройства.
Но в любом случае остаток дня мы планировали тюленить в предоставленном дворце, а вот завтра уже должен был состояться большой прием у Карла при всех его дворцовых шишках, на котором и состоится официальный старт переговоров.
Иван со мной в комплекте после этого тусит с английскими лордами, знакомится с будущей невесткой князя Голицына, и в целом изображает активный отдых, пока дипломаты утрясают последние секретные пункты договоров.
Все это время наш прекрасный флот выразительно стоит у берегов Британии и выступает ключевым аргументом всех переговоров.
В целом схема выглядела рабочей, и присутствующие рассчитывали за неделю справиться со всеми делами и делишками. Я тоже не видел никаких предпосылок для форс-мажоров. Встречи такого уровня, как правило, организовываются максимально четко, иначе кто-нибудь обязательно обидится. И ладно, если обидится какой-нибудь скучный англичанин, но вот задеть самолюбие цесаревича, чья страна недавно раскатала Германию — это надо быть определенно любителем острых ощущений.
Короче, зашли и вышли, делов на двадцать минут.
С этими мыслями я спускался на берег Туманного Альбиона, вопреки стереотипам встретившего нас вполне солнечной и теплой погодой.
Встречали нас с оркестром, красной дорожкой и приклеенными к лицам улыбками. Возглавлял принимающую сторону принц Генри — племянник короля и довольно интересный тип. Судя по документам Голицына, он был бы не прочь пододвинуть дядю с трона, но подходящий момент никак не наступал.
Вероятно, мы ему сейчас этот момент создадим своим визитом, потому как, судя по решительному виду князя Голицына, он из британцев вытрясет все необходимое и двадцать процентов сверху. А расставаться со своими богатствами, включая земли и прочие заводы-пароходы, англичане очень не любят. И спрашивать станут со своего короля.
— Ваше Высочество, рад приветствовать вас! — удивительно радушно улыбнулся принц Генри.
Иван что-то ответил в том же духе, между ними завязался обмен любезностями, отдаленно похожий на диалог. Я же окидывал взглядом окружающее нас пространство. Все было так спокойно, так вылизано-официально, даже, казалось, чайки летали стройными рядами и орали строго про себя.
В общем, опыт прошлой жизни подсказывал — где-то тут зарыта собака, и хорошо, если мелким шрифтом в бумажках к подписанию.
Но визит Его Императорского Высочества Ивана Дмитриевича Романова в Лондон начался, и мне оставалось только надеяться, что у британцев все-таки не атрофировался инстинкт самосохранения, и они не устроят нам неприятных сюрпризов.
Ведь тогда придется рассказать всему миру, что блокираторы на меня не действуют.
Глава 20
— Как Лондон? — спросила Василиса, с которой я болтал по телефону.
— Довольно прозаичен, — ответил я, рассматривая внутренний двор выделенного нам дворца через окно. — Завтра старт официальных переговоров. Пафосная вечеринка.
— Веселишься без нас, — вздохнула супруга, и я через телефон понял, что Василиса надула губки.
— Ужасно страдаю! — возмутился я.
По двору туда-сюда шастали сотрудники в штатском и не штатском, внимательно осматривая каждый куст. Охрана территории дворца и зачистка его от посторонних устройств не прекращалась ни на миг.
— Знаю я твои страдания. Как с Его Высочеством ни уедете, вечно с вами что-нибудь приключается… — буркнула Василиса.
— Не выдумывай, — честно соврал я. — Это было-то всего раз.
— Или два, — ехидно возразила девушка.
— Около того, — не стал спорить я с очевидным. — Лучше расскажи, как твои дела?
— Пытаюсь работать, — вздохнула Василиса. — Но вместо этого смотрю кроватки и распашонки…
— Ну что ты смотришь, заказывай.
— Рано, — отрезала супруга.
Я закатил глаза, хоть княгиня меня и не видела. Эти чисто женские закидоны про «плохую примету» я не мог понять ни в той жизни, ни в этом мире. Но спорить с беременной женой о ее суевериях — себе дороже. Так что…
— Хорошо, дорогая, как скажешь, — покладисто согласился я.
— Я съездила в университет, — резко сменила тему Василиса. — Оформила академический отпуск. Разумовский был недоволен, — сообщила она со вздохом, — сказал, что, скорее всего, больше стихий я не смогу открыть. Ругался на тебя.
— Он на меня всегда ругается, — отмахнулся я.
— Я сказала, что мы выполняли поручение государя! — хихикнула супруга.