В это утро кровосос издали почуял приближение человека. Молодого, сильного, уверенного в себе, и чуть ли не первый раз за всю жизнь испугался. Он понял: в этой схватке ему не выстоять, но враг направлялся именно к его башне, значит, охотился за ним самим. Кровосос, пытаясь напугать пришельца, издал вой, означавший начало охоты. Часто этого хватило, чтобы человек в ужасе удирал прочь, теряя остатки самообладания. Но не в этот раз…
Шрам, подняв автомат, медленно подошел к башне. Створки дверей оказались открыты, и внутри были видны очертания ведущей вверх лестницы. Но наемник не спешил — он чуял уже знакомый ему липкий холодный мерзостный запах, исходивший от башни. Там явно обитал кровосос, опасный и хищный вампир Зоны, его вой бродяга слышал по пути в поселок, следовательно, с ним однозначно следовало разделаться раньше, чем он нападет со спины и сломает позвоночник, прежде чем выпьет из тела жертвы все соки и жизнь.
Не спуская с башни и ее окрестностей настороженного взгляда, Шрам вставил в «Вал» последний магазин с разрывными зарядами, подобрал с земли камень, швырнул его в двери башни. Булыжник с грохотом ударил в еще крепкое, обитое железом дерево. Сразу же из темноты вылетела огромная фигура хищника, растопырив лапы, желая смять противника в гибельном объятии.
Шрам упал на одно колено и, поймав не успевшего опомниться кровососа в прицел, выстрелил несколько раз. Жуткий вой раскатился по окрестностям, монстр переломился пополам, упал наземь, зажимая похожие на зияющие кратеры раны в груди. Чудовище истекало кровью и ревело в бессильной ярости. Наемник, не давя врагу запустить на всю катушку феноменальную регенерацию, вытащил пистолет и пошел вперед.
Он встретился взглядом с пылавшими ненавистью маленькими глазами смертельно раненого хищника, уже вскидывая оружие. Грохот выстрелов показался человеку совсем тихим, но голова умиравшего мутанта разлетелась вдребезги от попадания четырех тупоконечных пуль. Труп кровососа замолотил по земле лапами и, бешено дернувшись, замер.
Шрам включил фонарь, настроил его рефрактор на направленный луч и издалека осмотрел внутренности башни, не рискуя пока входить. Руки чесались пустить в двери гранату, но это могло вызвать совсем нежелательное обрушение лестницы и, не дай то бог, перекрытий, а это означало пустить весь замысел псу под хвост.
Перешагнув через остывающий труп бывшего хозяина башни, бродяга вошел внутрь, поморщился от вони, исходившей от наваленной в углу кучи экскрементов, попробовал ногой прочность деревянных ступеней лестницы, а потом решительно полез вверх.
На самом последнем ярусе башни, там, где размещался огромный резервуар для воды, была кольцевая площадка, охватывающая по периметру всю башню, а также имелось четыре больших — в рост человека — окна. Кровосос тут не бывал, ведь твари было невдомек, что по вертикальной лестнице можно подняться, перебирая руками и ногами по ступенькам. По наклонной-то чудовище, конечно, взошло бы, а здесь уже ума не хватило.
Наемник достал ПДА, включил режим широкополосного приема, присел на корточки и стал ждать, сосредоточенно уставясь в экран. В наушниках шипели помехи эфира, что-то свистело время от времени, иногда доносились глухие булькающие звуки. Самые обычные радиозвуки Зоны. Но вот минут через десять ожидания вдруг послышался полусъеднный помехами далекий голос: «Всем, кто меня слышит… Просим помощи… Не можем выбраться, пространство замкнулось, мы как в клетке… Координаты… Ноль — пять — два — один — три — один… Мы возле Лиманска… Всем, кто нас слышит! Просим помощи!»
Шрам лихорадочно впился глазами в ПДА и улыбнулся, когда на экранчике замигала надпись: «Пеленг выполнен. Сохранение данных»
— Хог! — вызвал наемник командира отряда по радиосвязи, — Я нашел твоих ребят. Поднимай «Свободу». Мы идем к передатчику.
— Понял, — хриплым голосом отозвался наушник, — Добре, братишка! Удачи вам там!
«Не учи жить, лучше помоги материально, маленький доллар лучше большого «спасибо!» — со злобной радостью подумал Шрам, спускаясь по лестнице вниз…
…«Свобода» сработала оперативно, слаженно. Вот тебе разгильдяи-анархисты! Шесть человек с неплохим вооружением и отлично снаряженные ждали Шрама возле забора военной базы. Из компании выдвинулся один воин с прекрасной немецкой штурмовой винтовкой G-36 на ремне через плечо, приветственно протянул руку:
— Я Костюк. Будем знакомы, наемник. Ну как, покрошим супостатов?
— Покрошим, покрошим, — Шрам не очень-то разделял оптимизм фримана, но придираться к словам не стал, — У вояк, паразитов таких, на вышке снайпер сидит, я в бинокль видел. Что делать будем? Просто так, сходу, хрен прорвешься. Не мы одни такие умные были.
— Сейчас подумаем, — с серьезным видом ответил Костюк.
«Будем надеяться, — подумал Шрам, — что в ближайшее время я с «Долгом» не пересекусь и вообще, если жив останусь, надо будем поменьше с этими максималистами общаться. На Агропром к ним не заглядывать, а уж подавно Петренко, Крылову и Воронину на глаза не попадаться. Шутка ли — «Свободе» помогаю место для новой базы отбить? Да за эти дела меня враз к стенке поставят, даже наплюют на то, что свободный, по сути, бродяга, с кем хочу, с тем и контачу. Шпиона во мне увидят или врагом народа объявят — с них станется!»
— Есть одна мысль… — звучным басом сказал один из свободовцев, но не договорил.
Сначала громко и хлестко ударил выстрел снайперской винтовки с наблюдательной вышки, а потом почти сразу же взревела сирена тревоги. Из-за забора, оттуда, где находилась база военных, раздались автоматные очереди, причем стреляло не одно оружие, а как минимум пять-шесть сразу. Выстрелы перемежались с человеческими воплями, полными ужаса. Глухо бухнул взрыв, судя по всему, гранаты, выпущенной из подствольника. Несколько раз щелкнула снайперка, но затихла.
От следующего выстрела, взрыва и грохота дрогнула земля, а с деревьев, обильно росших вокруг, поднялись и испуганно заметались стаи ворон, оглашая окрестности воплями. Ничего не понимавшие, замершие от удивления Шрам и бойцы «Свободы» изумленно переглянулись.
— Из танка палят, — сделал вывод Костюк. — Но по кому? Дьявол…
— Не поминай имя антихриста, — строго ответил обладатель баса и широко перекрестился.
— Иди ты, Отец Диодор, со своими проповедями, — отмахнулся командир.
А вакханалия за забором продолжалась. Бешеная стрельба, крики, рев сирены, несколько взрывов, что-то с металлическим лязгом обрушилось. Снова бухнуло танковое орудие, но снаряд раскаленной чертой пронесся по дуге над забором и взорвался далеко за холмами, взметнув вверх целый фонтан земли и огня. У военных творилось нечто умопомрачительное, им явно приходилось несладко. На них кто-то напал. Но кто???
Внезапно раздался звук, от которого у всех, слышавших его, разом застыла в жилах вмиг оледеневшая кровь. Этот крик, точнее, вопль не мог принадлежать ни одному из живых существ: смесь глубокого, какого-то гортанного мяукающего кваканья, шипения, свиста и рыка. Костюк от испуга аж присел, лицо его побледнело, как снег.
— Господи боже, да что там такое творится?
Естественно, никто ему не ответил. А стрельба становилась все тише, пока вовсе не утихомирилась. Вопли, продолжавшие звучать, обрывались один за другим.
— Смотрите! — вдруг воскликнул один из свободовцев, вытянув руку и указывая на дорогу, ведущую к КПП бывшей военной базы. Бойцы клана и Шрам проворно залегли в высокой траве, так, чтобы их, стоящих на пригорке, нельзя было заметить с пролегавшей внизу дороги.
По ней стремглав, очертя голову прочь от базы бежали двое военных. То один, то другой на бегу периодически оборачивались, неприцельно стреляли куда-то назад и мчались снова. В их движениях сквозил животный, убивающий все человеческое ужас, подстегивавший единственное желание, еще оставшееся в головах: бежать. Убегать, что есть сил от того, что преследовало их.
А потом из ворот базы выпорхнуло — иначе это и не назвать — то, что учинило разгром на охраняемой десятком до зубов вооруженных военных базе. Шрам, едва только завидел это тут же пожалел, что не облегчил накануне свои человеческие надобности, его мочевой пузырь помимо воли вдруг стал очень тесным и туго надутым. Наверное, то же самое ощутили его новые товарищи…
За двумя солдатами гналось то самое жуткое, неведомое существо, напоминавшее больше мелькавшую в пространстве черную вспышку, чем нечто живое и материальное. Перемещения твари не мог отследить ни один людской глаз, она будто бы переливалась, стелилась по асфальту дороги, то приникая к нему, буквально растекаясь, то взвивалась гигантским прыжком. Гравитация, инерция и прочие законы физики не имели власти над чудовищем.
— Химера! — прошептал срывающимся голосом Отец Диодор, — Дочь Сатаны!
Скорее всего, даже явно атеистично настроенный Костюк с ним согласился бы в этот момент.
А черная нежить тем временем настигла удиравших военных. Казалось, она даже не обратила внимания на выстрелы фактически в упор. Одно неуловимое движение лапы, похожей на брызгу чернил — и тело одного из солдат буквально распалось пополам. Во все стороны разлетелись капли и струи крови, дикий вой убиваемого человека резанул уши. Располовиненный труп рухнул наземь. Хорошая, надежная бронезащита даже не притормозила удар когтей.
Второй же солдат выпалил в химеру из подствольного гранатомета. Черная тварь на миг исчезла в вихре огня, тогда она издала то самое квакающее, сипящее мяуканье, но нельзя сказать, что взрыв нанес ей какие-то увечья, зато самого военного волной отшвырнуло назад, подобно тряпичной кукле. Химера, отряхнувшись, как чудовищная кошка, подошла к обезумевшему от ужаса человеку, распластанному на земле, постояла над ним какое-то время, точно любуясь его агонией, а потом наклонила голову и одним движением челюстей откусила ему голову. Даже до пригорка, где залегли свободовцы и Шрам, донесся сухой клацающий звук, с которым сомкнулся живой капкан…
Тварь не стала пожирать убитых ею людей. Она даже не обратила особого внимания на истерзанные трупы, словно тут же забыла о них. Химера замерла на минуту, давая возможность полюбоваться своим совершенством биологической машины для убийства, а потом также невесомо, по-змеиному утекла, удалилась куда-то за холмы. Минут пять спустя ее антрацитово-черный силуэт мелькнул уже у окраины Рыжего Леса и растворился в нем.
Повисла гробовая тишина, которая вдруг прервалась сдавленным рыданием. Это один из боевиков «Свободы», совсем молодой парень горько плакал, уткнув лицо в ладони. Отец Диодор ласково похлопал его по содрогавшимся плечам, как бы успокаивая, но парень сдавленно, сквозь душившие его слезы проговорил:
— Ну видите, видите теперь сами? Я вам говорил, рассказывал, а вы мне не верили!..
Костюк, закусив губу, ударил кулаком по земле и яростным шепотом прорычал:
— Чижик, мать твою налево через колено в задницу! Прекрати истерику сейчас же!
— Я вам рассказывал, что видел эту хрень, — уже более внятно сказал молодой свободовец, — А вы надо мной все ржали, не верили, даже Дядька Яр посоветовал меньше дури курить. Убедились теперь? Она же одна больше десятка военных в салат покрошила!
— Я видел похожих на нее чудовищ, — вдруг совершенно спокойным голосом промолвил еще один боец, мужик лет пятидесяти с длинными вислыми усами, наверное, за них же прозванный Казаком, — Когда еще был вольным ходоком. Только те не двигались так быстро, но у них имелось две головы, только вторая какая-то недоразвитая, сбоку от шеи. И цвет не совсем черный, а темно-коричневый. Наверное, сейчас мы видели их мать, прародителя, что ли. Отец Диодор верно сказал — химера, другого названия ей не придумать, только мы их тогда Багирами называли…
— Ладно химера она или еще что-то — пес с ней, — подытожил Костюк, поднимаясь с земли. — Пошли, поглядим, что она там с вояками учинила. Да место новое обживать уже пора!
— Ты сдурел? — чуть не завопил еще током не вытерший слезы с лица Чижик, — Какая, нахрен, база? Чтобы она снова пришла и уже нас всех порвала? Идите вы все знаете куда?
Костюк только отмахнулся от пока не отошедшего от шока мальчишки и пошел вниз по склону пригорка к воротам военных складов. За ним двинулись остальные.
К двухэтажному зданию, где когда-то размещалось командование воинской части, расквартированной для охраны складов, вел длинный мост-виадук, а потом обыкновенная хорошо заасфальтированная дорога. Спецназ, планировавший устроить здесь базу, поселился именно тут, недалеко от добротной наблюдательной вышки, где торчала заметная антенна радиопередатчика. Возле здания с свежеобваленной угловой частью замер танк, из его пушки до сих пор поднимался легкий дымок. Видимо, военные, стремясь во что бы то ни стало достать химеру, засадили из орудия прямо в строение. Но, разумеется, не попали, только наделав бесполезных разрушений.
Везде лежали трупы. Вид их после тесного знакомства с когтями и клыками чудовища был, конечно, ужасен. Выпущенные кишки, оторванные руки и ноги, кровавое месиво, лужами растекшееся на земле и бетоне. Чижик уже неудержимо блевал, согнувшись в три погибели и уцепившись за броню танка. Из люка механика-водителя свисали жуткого вида лохмотья, в которые превратилась верхняя часть человеческого тела от удара лапы химеры. На земле валялся шлем, в нем, как в импровизированной кастрюле — часть черепа и мозги.
Силища у твари была неимоверная. Казак, все также спокойный и невозмутимый, подошел к стене здания, где прямо по штукатурке и кирпичу пролегли четыре громадные борозды глубиной в сантиметр и молча провел по ним пальцем. Чтобы так легко крошить человеческие кости, рвать в клочья бронежилеты, царапать камень, когти химеры должны были быть минимум из замечательной инструментальной стали, подобно токарным резцам…