— А чо тут уметь-то? — Заулыбался домовой. — В глаз дал и все дела.
— Не скажи, Никанор. — Брыня задумался. — Иного резать будешь, а он молчит, как рыба об лед.
— Значит немой.
— Это точно, не твой. — Подтвердил Сидор. — А у меня и немые все рассказывают. Пошли Брыня.
Тюремный спрыгнул на землю, а за ним Брыня.
— А ты умеешь? — Не сдавался Никанор.
— Никанор! Братишка! — Укоризненно ответил Сидор. — Ты умеешь кашеварить лучше нас, Семен вещи разбирает лучше нас, а я допрашиваю лучше вас. Допрашиваемый даже не догадывается, что я его допрашиваю.
— Это, как это? — Удивился Никанор.
— У нас у каждого своя специфика. — Ответил за брата Семен.
— Ну, так бы сразу и сказал. — Сдался домовой. — Ладно, идите. А нам что делать?
— Ждите здесь. — Кивнул Сидор. — Я думаю, что мы не задержимся на долго.
Он пошел к двери подъезда, а за ним Брыня. На двери висел домофон. Сидор прошел сквозь дверь, нажал, с той стороны, на кнопку и впустил витязя. Они поднялись по лестнице на третий этаж и остановились около квартиры с номером, соответствующем номеру на бумажке.
— Не нравится мне все это. — Пробормотал Сидор.
— Чего не нравится? — Не понял Брыня.
— Дырка в глазке.
— А ну, покажи. — Брыня развернул Сидора лицом к себе.
— Да не у меня. — Сидор стал вырываться. — В дверном глазке.
Брыня выпустил Сидора и уставился на дверь. На месте, где должен находиться дверной глазок, зияла аккуратная дырка.
— Что бы это значило? — Подумал Брыня в слух. — Зачем он здесь дырку просверлил?
— Вряд ли он сам ее сверлил. — Ответил Сидор. — Скорее всего, ему помогли это сделать. Даже, я бы сказал, разрешения у него не спросили. Ты постой здесь, а я посмотрю в квартире.
Сказав это, Сидор проник в квартиру сквозь дверь. Брыня остался на лестничной площадке. Делать ему было нечего, и он стал разглядывать на соседних дверях, как должен выглядеть глазок. Он, даже, ковырнул один ногтем. На этот звук, кто-то за дверью произнес: "Никого нет дома!". Брыня от неожиданности отшатнулся, но потом успокоился, потому что все равно там никого нет. Внизу хлопнула входная дверь. Загудел лифт. Витязь подошел к дверям лифта и, приложив к ним ухо, прислушался. За дверями что-то двигалось, но молчало. Он немного раздвинул створки. Снизу вверх проплыло испуганное лицо. Он отпустил дверцы, подумав о том, что нелегка жизнь в каменных джунглях.
Сидор не появлялся. Брыня подошел к глазку с дыркой и заглянул в квартиру. В коридоре было темно. Так ничего, не рассмотрев, он понюхал отверстие и громко чихнул.
Сквозь дверь вывалился Сидор.
— Ты, чего шумишь? — Зашептал он.
— Я чихнул.
— Тем более! — Сидор обошел площадку, прислушиваясь у дверей. — Нам лишнее внимание ни к чему. Линяем отсюда.
Он бросился по лестнице вниз. Брыня загрохотал за ним, обогнал и, не зная как открыть домофон, вылетел на улицу вместе с дверью.
Друзья стояли около подъезда, глядя, как печь катает ребятишек, визжащих от удовольствия. Увидев Брыню с дверью в руках, все побежали к своей печке. Та, почуяв неладное, вежливо стряхнула с себя ребятню и подъехала ближе.
Посадку произвели быстро, но без спешки. Сначала закинули на печь Диогена, а потом десантировались остальные. Правда, Брыня немного замешкался, пока Иван не предложил ему выбросить дверь. Дверь полетела на газон, а витязь на печь.
— Домой, в тюрьму. — Никанор стукнул по трубе.
Печь поехала, ребятишки замахали на прощание руками.
— Чем порадуете? — Спросил Иван.
— Ничем. — Ответил Сидор. — Нашего клиента кто-то пристрелил.
— Кроме председателя и тех двух любителей пива, никто не знал, что мы их ищем. — Начал свои размышления Никанор.
— Водителя час назад грохнули. — Обрубил все версии Сидор. — Час назад, мы были на пути к гаражам. Значит, нас кто-то подслушал в Останкино.
— Или в тюрьме. — Предположил Диоген.
— В тюрьме мы не знали о водителе. — Гнул свое тюремный. — Но проследить за нами могли только от нее. А, проводив до Останкино, там могли и подслушать. Сейчас шпионская техника такая, что дух захватывает.
— И что теперь делать? — Спросил Семен.
— Внимательно просмотреть диск. — Предложил Сидор. — Должна быть ниточка. Должна. А на улице, о делах лучше не говорить.
— Я тоже так думаю. — Согласился Иван.
Все замолчали, погрузившись в размышления. Печь летела своим маршрутом. День клонился к закату, конечно не так быстро, как зимой, но все-таки клонился. На улицах стало больше людей. Кто-то шел на работу, кто-то возвращался с работы, кто-то искал зрелища, кто-то выбежал за хлебом.
Печь остановилась у подземного перехода. Просто мягко затормозила и остановилась, даже не предупредив своих пассажиров. Люди с удивлением и улыбкой глядели на нее, что-то говоря друг другу. Из перехода лилась музыка. Не та музыка, которая давит на совесть и заставляет подать на пропитание или пятый телевизор, а простая мелодия, успокаивающая и утешающая. Создавалось впечатление, что стоит спуститься в подземный переход, и ты окажешься на опушке леса, где юный пастушок играет на самодельной дудочке, сделанной из ивового прута.
Брыня улыбнулся. Красива Русь. Просторы, как русская душа. Солнышко, словно ладонь матушки. Реки, леса, холмы, все, куда ни глянь, плавное, как девичья поступь. И народ красивый. И в работе, и в отдыхе. Все делает с любовью. А все потому, что рабства не ведал. А случись степняки или литовцы, встанет, как один. Не за себя, а за род свой встанет. Потому и страха не чувствует, что не смерть страшна, а забвение рода. Потому и видит, Русич, богатство в детях, а не в золоте. Потому и рожают русские бабы…
— Я не понял! — Раздался удивленный голос Сидора. — Почему стоим-то?
Брыня очнулся. Вокруг, как муравьи, суетились люди. Жители мегаполиса, рвали жилы, чтобы выжить в это нелегкое время. Дети встречались редко.
"Рожали русские бабы". — Грустно подумал Брыня.
— Чо, стоим-то? — Повторил свой вопрос Сидор.
— Значит так надо. — Ответил Никанор. — Печь у нас умная, просто так не встанет.
— И что, так и будем стоять? — Не унимался Сидор.