Чейз почувствовал усталость: он надеялся услышать что-нибудь более свежее и оригинальное. Но похоже, у всех сумасшедших одни и те же идеи.
- И ты в одиночку собрался изменить нравственность всего молодого поколения, лишь показав ему, что бывает с.., прелюбодеями.
- Да, - сказал Судья. - Я знаю, что сам запятнан. Не думай, будто я слеп к собственной слабости. Но, начав этот крестовый поход, я бы смог расплатиться за собственные грехи и внести вклад в укрепление христианских устоев общества.
Чейз засмеялся.
- Не вижу ничего смешного, - сказал Судья.
- А я вижу. Тебе надо было познакомиться с родителями Майкла Карнса. Ты с ними никогда не встречался?
- Нет, - ответил Судья в недоумении. Чейз все еще смеялся, но вдруг понял, что это нездоровый смех, слишком вымученный и напряженный. Он перестал смеяться и посидел молча, стараясь овладеть собой. Потом спросил:
- А что Бренц?
- Я знал его - в библейском смысле слова.
- Он был твоим любовником? - уточнил Чейз.
- Да. Но это был мелочный, мерзкий тип, да к тому же грозил мне разоблачением. То, что он сам замешан, его не волновало. Он говорил, что ему наплевать, пусть хоть весь город знает.
- У него правильное отношение к своим пристрастиям, - заметил Чейз.
- Выставлять напоказ собственный грех, упиваться им? Это, по-твоему, здоровое отношение?
- Гомосексуализм - грех только для тех, кто хочет так думать, - сказал Чейз. - Для всех остальных это просто другой способ смотреть на мир.
- Ты испорчен, как и все остальные, - сказал Судья. - По крайней мере, я считаю его слабостью, чем он и является.
- Как давно вы с Бренцем были любовниками?
- Два года назад, - ответил Судья, - может, чуть раньше. После этого мы изредка виделись, но только по делам.
- Когда он позвонил тебе и рассказал, что я приходил и интересовался тобой?
- В воскресенье днем. Он назначил мне встречу в понедельник утром и сделал ошибку, намекнув, будто знает, в чем я замешан.
- А почему он не пошел прямо в полицию? Судья предпринял очередную безрезультатную попытку освободиться от веревки, потом, запыхавшись, откинулся на спинку стула. Когда он снова смог говорить, то произнес:
- Ему нужны были деньги. Однажды, два года назад, он точно так же грозился разоблачить меня, и тогда мне пришлось от него откупиться.
- Я думал, у него денег больше, чем у тебя, - удивился Чейз.
- Он игрок по натуре. Почуяв шанс, он не мог им не воспользоваться.
- Ты застрелил его из этого пистолета?
- Да.
- Где ты взял гранату?
Лицо Судьи на миг прояснилось.
- Я майор запаса. Летом у нас были маневры, и мне ничего не стоило стащить гранату из металлического ящика, где они хранились. Я решил, что она может пригодиться; так и случилось.
Чейз нашел в столовой бумагу и ручку, прихватил с журнального столика большую иллюстрированную книгу об Африке и принес это все в гостиную. Он положил книгу на колени Лински, на нее бумагу, а на бумагу - ручку и сказал:
- Я привязал тебе каждую руку отдельно. Сейчас я освобожу твою правую руку и продиктую признание, а ты его напишешь. Если попытаешься выкинуть какой-нибудь финт, я из тебя душу вытрясу. Ты мне веришь?
- Верю, - сказал Судья.
Чейз продиктовал признание, убедился, что оно написано правильно, и снова привязал руку Судьи. Книгу он вернул на журнальный столик, ручку положил в ящик письменного стола.
- Тебе, должно быть, ужасно интересно, - сказал Судья. - Не знаю, как ты нашел меня, но это, похоже, захватывающая история, как раз для первой полосы газеты.
- В газету это не попадет, - сказал Чейз. - Во всяком случае, то, что связано со мной.
- Чепуха, Чейз. Чистейшая чепуха. Ты же знаешь, что никуда тебе не деться от первой полосы. Даже если не хочешь в этом признаваться, ты - любитель рекламы, дешевый герой войны, который понюхал славы и теперь не может отвыкнуть.
- Нет, - возразил Чейз. - Ты ничего не понимаешь.
- Тебе нравится быть знаменитостью, верно? Ты убил всех этих женщин и детей...
- Не я один.
- А теперь каждый раз, когда в газете появляется твоя фотография, ты играешь на этом "геройстве". Кавалер медали за доблесть. Что за комедия, Чейз. Ты отвратителен.
- Я не хотел этой медали, - признался Чейз. Он и сам не понимал, с чего это ему вздумалось оправдываться именно перед Судьей.
- Ну да.
- Именно так.
- Но ты взял ее и машину, да еще пошел на торжественный обед.
- Потому что так я мог быстрее всего с этим покончить и вернуться к нормальной жизни. Стоило мне от чего-нибудь отказаться, пресса стала бы в десять раз любопытнее.
- Все это рационализм.
- Ничего подобного! - рявкнул Чейз. - Черт возьми, к чему мне быть героем? Я просто хочу жить счастливо, как могу, как умею. Никакой я не герой.
- Почему ты не сказал этого журналистам? Чейз в волнении встал. Довольно, больше он не собирается обсуждать это.
- Ты правда собирался убить Гленду? - сменил он тему.
- Эту шлюху блондинку, с которой ты гуляешь?