Я взглянул на серый туман, на серые тени, мрачно кружившие над нами. Казалось, проходя над нами, тучи замедляли бег и начинали падать. Если бы этот мир следовало описать как Мидгард, людскую обитель, то наши враги пытались унести нас в Нифлхейм, в царство богини Хель
А в тумане над нами реяли демоны, и я видел их лица, похожие на черепа с пустыми провалами глазниц. И они пытались - правда, пока безуспешно - стать отчетливыми, видимыми, пытались обрести силу, чтобы ринуться на нас и яростно пронзить нас когтями.
Я знал, что создания из скандинавских мифов и Нифлхейм существовали задолго до Земли и были миром туманов на краю бездонной Вселенной. Но я не мог вспомнить, как из этого хаоса возник мир форм, мир человека. И во мне зрело болезненное убеждение, что если этот провал в памяти не был временным, то и мир не должен знать, как он родился и развивался.
Я примеривался к мысли о том, что Бог, создавший Землю, породившую людей, лишь пытался оживить некие смутные воспоминания. А все беды людские коренятся в его забывчивости. Я тешил себя мыслью, что и та бесконечная Вселенная, откуда я пришел, тоже была компьютерным пространством внутри колоссальной машины, что ее непреложные законы - всего лишь уверенность некоего тонко организованного разума, который не сомневается в своих замыслах.
Здесь, однако, игра с идеями может оказаться опасной, и было бы неразумно усиливать собственное беспокойство.
Я поднял воротник плаща повыше и попытался согреть щеки и уши. Время шло, но его ход не отпечатался в моей памяти, и я не мог сказать, сколько часов или дней - мы уже плывем. Это было дремотное время, оно не могло быть измерено ни часами, ни ударами притихшего сердца.
Я снял колчан со стрелами и поставил его рядом с луком. Письмена, вырезанные на балюстраде, не были ни картинами, ни буквами известных мне алфавитов. Я предположил, что это руны, составляющие могущественное охранное заклятие, ведь ничем другим палуба не была защищена.
Вот некая тень - более плотный сгусток темноты - вылетела из тумана и понеслась в нашу сторону, принимая облик огромной хищной птицы. Однако это было всего лишь привидение. Когда оно пролетало над нами, я пригнулся и, не ощутив дыхания ветра, понял: пока не опасно. Но с этого момента туман наполнился хищными тенями, которые кружили над нами, ожидая, пока их тела обретут твердость и можно будет обнаружить себя. Казалось, они пьют черноту из кружащихся клубов тумана, и небо постепенно светлело, словно яркое белое солнце пыталось прорваться сквозь пелену тумана.
"Смею ли я желать, чтобы лучезарный лик солнца разогнал этот туман, пронеслось и моем мозгу. - Не спеть ли мне магическую песнь, которая заставит мглу исчезнуть?" Но я не стал пытаться - не потому что не был уверен в силе слов, а потому что боялся, как бы заклинание не сработало против нас. Мы шли вперед под грозным и хмурым небом, у нас была своя цель, а я хорошо знал, какую опасность таит в себе колдовство, знал, что глупые заклятия приносят несчастья неумелым магам.
Я слышал плеск невидимых весел, слышал, как они погружались в воду, чтобы нести нас по волнам, и думал - водятся ли рыбы в атом море, рыбы, для которых наш корабль выглядит как диковинное многоногое насекомое, бегущее по поверхности? Но и эта мысль меня не приободрила.
Мирлин стоял у штурвала, лишь слегка придерживая его, а женщина смотрела вперед. Не знаю, так ли было нужно стоять у руля, наверняка им правила та же неведомая сила, что вздымала весла. Видно, Мирлину было легче, когда он хотя бы делал вид, что работает. Я подошел и встал рядом с ним. Забрав с собой лук и стрелы, переставил их к фальшборту.
- Кажется, они становятся четче, - сказал он, глядя вверх на кружившие над нами тени. В голосе его звучала тревога, и ему хотелось, чтобы наша первая встреча с опасностью произошла как можно позже. Я повернулся к нашей спутнице, богине в человеческом обличье, и смотрел на нее, пока она глядела в небо.
- Слишком скоро, - прошептала она и, перехватив мой взгляд, добавила:
- Не беспокойтесь, прошу вас. Вряд ли начнется нападение, они все еще слабы. Наш мир не так легко разрушить.
Словно наперекор словам одна из теней понеслась на нее, вырастая в небе. Исполинский орел вытянул вперед когти, чтобы, вонзившись в жертву, разодрать ее на части. Защищаясь, она выставила вперед руку и увернулась, плащ упал с плеч, с золотистой брони.
Дотронулась ли ее рука до призрачного создания, сказать трудно, но она была невредима, и демон улетел прочь огромной бессильной птицей. Но было ясно, что в следующий раз создание не будет столь бессильным, ибо тени стали чернее черного, а полет их - быстрым и яростным. Я обнажил меч и отбросил плащ, решив больше не прятаться от холода.
Будто радуясь моему вызову, три тени слетели на меня, сложив крылья. Я смотрел на них и видел, как исчезли птичьи головы, а на их месте возникли человеческие лица, а разверстые рты были полны заостренных зубов. Огромные когти на вытянутых лапах, казалось, вырастали по мере их приближения.
Я взмахнул мечом, и он был легок и быстр. На мгновение почудилось, что клинок был только тенью. И подумалось, что я не смогу отразить нападение гарпий. Но легкость меча восполнялась его силой. Взмахнув им лишь единожды, я поразил всех трех демонов в птичьем облике. Он прошел сквозь них, как сквозь туман, разорвав их в клочья. Их тела потеряли форму и растаяли в красном облаке, а затем черно-красные тени, описав дугу, скрылись за бортом беззвучно, без всплеска.
Внезапно я ощутил себя столь могущественным, что голова закружилась. От первой победы душа возликовала, и я внезапно почувствовал себя высшим существом, которое не дрогнет перед ночными чудовищами. Хотя рассудок и нашептывал мне, что то было лишь начало, а сама опасность подстерегает нас дальше, я чувствовал себя непобедимым, словно впервые в жизни понял, что значит быть героем. Я по-прежнему чувствовал себя так, будто слегка выпил, но это было опьянение победой.
Я перегнулся через борт, оперевшись на поручень левой рукой. Я вглядывался в пучины вод, но видел не больше, чем слышал до этого, а создания уже исчезли в глубине. Внезапно что-то длинное и черное возникло из этой мрачной бездны, словно вынырнув из-под днища корабля, и обвилось вокруг запястья моей руки, покоящейся на перилах.
На ощупь оно было мягким и скользким, и все же его хватка была поистине железной. Чем-то это создание напомнило мне исполинскую пиявку, и я уже был готов ощутить ядовитый укус, почувствовать, как она сосет кровь. В ужасе я инстинктивно отшатнулся и попытался отдернуть руку. И поступил неправильно. Рынок тут же отозвался в теле противника: как только рука дернулась, упругое щупальце вернуло ее назад с такой силой, что я чуть не вылетел за борт.
Именно тогда я испугался, что пришла настоящая опасность, что именно сейчас наша защита рухнет. Я оказался не готов к нападению. Если бы чудище утянуло меня и спою обитель под бурными волнами, это наверняка лишило бы меня рассудка и отдало во власть бесформенных морских монстров.
Но я не упал: какой бы запоздалой ни была моя реакция, какими бы неловкими ни были мои движения, я смог удержаться на ногах, выпрямиться и ударить мечом, начисто отрезав черное щупальце, словно его и не было. И снова туман окрасился красным. Петля, захлестнувшаяся вокруг моего запястья, растворилась, а само создание кануло в пучину.
- Слишком, слишком быстро! - прокричал я моим товарищам, хотя не было никакой нужды повышать голос. - Но это не остановит их. Они ополчились против нас и не дадут передохнуть.
Ее не нужно было предупреждать. Изящный меч был в руке, да и Мирлин оторвался от своего бессмысленного занятия и держал оружие наготове. Он возвышался надо мной на целую голову, если не больше, и вращал над головой мечом, разрубая нападавших на него кривлявшихся демонов с хищно выставленными когтями. Сейчас он казался потомком богов или титанов.
Все больше черных созданий заполняло палубу - одни из них лезли через борта, другие захлестывались вокруг перил, как кнуты или ремни. Я рубил мечом направо и налево, сокрушая их в тот момент, когда они прикасались ко мне, одно из них подползло к моей щиколотке, но не успело обвиться.
На палубе под нами автоматы наконец ожили и, обнажив мечи, натянув луки, также вступили в битву с тенями, которые поднимались из морских глубин. У этих призрачных созданий были собачьи головы и огромные обезьяньи руки, которыми они неуклюже пытались схватить противника.
Сражение длилось уже довольно долго, когда стало ясно - твари не могут одолеть нас. И тогда крылатые демоны и скользкие щупальца исчезли. Когда я осознал это, мне показалось, что самого понимания случившегося достаточно для победы. Всего мгновение назад вокруг нас толпились враждебные силы - и вот они уже унеслись в туманные дали, и небо засияло, очистившись от их зловещих теней.
Я воспринял это как добрый знак, пока не увидел лица нашей соратницы И понял, что она ожидала совсем другого хода событий.
- Они знают, что мы здесь, - произнесла она. - Они готовятся испытать нас. Я ожидала не столь быстрой реакции, и, думаю, нам придется сражаться с противником посерьезнее, чем простые роботы. За всем этим стоит разум, а я не знаю, насколько он совершенен. Боюсь, что мы недооценили его.
- Что ж, - промолвил я в ответ, - будем надеяться, что они, в свою очередь, недооценили наши способности сражаться с им подобными.
Не успел я произнести это, как туман вновь сгустился и потемнел, снова вернулся пронизывающий ветер, проникая до костей, несмотря на плащ. Хоть я и был героем, вооруженным и поддерживаемым богами, я ощутил в сердце чудовищный холод и знал, что впереди меня ждут боль и страдания.
Глава 15
Нас было пятеро в вездеходе или шестеро, если посчитать негуманоидов. На одного больше, чем первоначально предполагалось. Однако я думал, что с этим нарушением планов можно справиться, учитывая то, что в вездеходе, за которым мы отправились в погоню, ехало восемь пассажиров. Присутствие Нисрина-673 в нашей компании вызвало неодобрение Сюзармы Лир. Она все еще не могла отрешиться от мысли, что все дети Тетры были в той или иной мере склонны к предательству. Тем не менее она понимала, что подкрепление лишним не бывает, и присутствие Нисрина в группе было делом решенным. У нее не оставалось сил спорить.
Наследница, определенная нам в проводники, была, на мой взгляд, неотличима от ее сестер (или собратьев). Она предложила нам называть ее Уранией-3. Я не вижу смысла в номере, поэтому опускаю его. Шестого участника нашей экспедиции можно было бы тоже называть наследницей, хотя она (буду называть ее так просто по привычке, хотя с тем же успехом мог говорить "он" или "оно") не была органической сущностью. Она была отдаленно похожа на чемодан, утыканный разного рода проводами: металлическими, из стекловолокна и органических материалов. Она могла выпускать ложноножки из каждого провода и прикрепляться к каждой системе или предмету, которые встречались на ее пути. При необходимости она могла внедрять искусственные нейроны в человеческое тело, наподобие колпаков на стульях, которые истоми использовали для связи с нами. Она чувствовала себя как рыба в воде, взаимодействуя с роботами и лифтами. По-моему, ее основная цель заключалась в том, чтобы помочь нам открыть многочисленные двери, отделявшие нас от глубинных уровней Асгарда. Тем более что некоторые из этих дверей нужно было открывать, используя внешние источники энергии, поскольку их связь с общей сетью была нарушена, а собственного запаса у них не было. Я не сомневался, что она - подлинный проводник и глава экспедиции, значительно более могущественное и разностороннее воплощение Девятки, чем Урания. Собственного голоса у нее не было. Урания сказала, что, если мы захотим, нам следует называть ее Клио-14. Номер я тут же постарался забыть, хотя мне нелегко было думать о коробочке как о живом существе, имеющем имя. Слишком она отличалась от мохнатых гуманоидов - обитателей Клио, с которыми мне довелось встречаться.
После того, как мы погрузили в наш вездеход дополнительные элементы питания и прочее оборудование, которое либо Девятка, либо я посчитали пригодным на всякий случай, свободного места осталось весьма и весьма немного. Тем, кто не сидел в кабине, надо было выбирать - либо сидеть в башне, либо лежать на узкой полке. Для начала полковник заняла башню, а Мирлин, Клио и Урания примостились вместе со мной на передних сиденьях. Нисрин притулился где-то сзади.
- Ты уверена, что справишься с огнеметами? - спросил я Сюзарму еще до того, как она заняла свое место.
- Это - оружие, Руссо, - саркастически сообщила она. - Учитывая, что по первоначальному замыслу ими должен был управлять ты, не думаю, что для меня это будет сложнее. А вот ты сам уверен, что сможешь управлять этим чертовым вездеходом?
Все обстояло несколько по-другому. Первоначальный замысел заключался в том, что разумный чемодан, соединенный с системой роботов, будет управлять вездеходом, а человек - огнеметами, и все это должно происходить одновременно. Нет нужды говорить, что у робота есть внешние сенсоры, которые видят лучше, чем человеческие глаза. Оба пульта ручного управления служили для страховки. Сюзарма Лир никак не могла выработать правильный стиль поведения с истоми. Я не пытался ничего объяснить. К тому же Клио явно стремилась разделить место у орудий с Сюзармой, считая, что рефлексы офицера Военно-космических сил могут быть несомым дополнением к ее собственным механическим рефлексам в тяжкий миг боя. За пределами защитного барьера Девятки нас могли ждать всевозможные "разбойники с большой дороги", а наш недавний опыт предполагал, что проскочить мимо них будет нелегко. Дюжина механических богомолов по сравнению с ними представлялась детской забавой.
Мы были уверены: в глубине шахты нас ждет засада. Поэтому Девятка снабдила нас подкреплением. Оно должно было помочь нам сделать первый ход в этой жестокой игре. За нашим вездеходом топала армия потрепанных роботов. Ни один из них не был предназначен для битвы, у многих из них даже не было оружия, но их роль была не в этом. Они должны были принять на себя все удары, которые могли бы причинить нам ущерб. Это были механические камикадзе.
Они были чрезвычайно разношерстной толпой. Половина из них была на колесах, половина - на ногах, некоторые - маленькие и круглые, некоторые напоминали связки металлических прутьев. Если думать об этом сборище как о зоопарке, то сюда согнали червяков и жуков-щелкунов, крабов и гигантских черепах, а также гибриды жирафа с палочником и павлина с головоногим. Я с трудом догадывался о предназначении большинства из них. Все свободные и подвижные механизмы истоми были собраны здесь, и хотя ни один из них не считался личностью, как Клио, некоторые из них были действительно оригинальными машинами. Использовать их просто как материал было чудовищным расточительством.
Девятка блокировала платформу, которую Финн со товарищи использовали как стартовую площадку. Но еще до того, как мы вывели новый вездеход в коридоры, они подняли ее из глубин и позаботились, чтобы она была свободной от возможных захватчиков. Круг из хитинового бетона был последним безопасным местом на Асгарде, и, спустившись или поднявшись на любой уровень, мы оказывались предоставленными самим себе.
Когда мы сгрудились на круглой платформе, я увидел армию камикадзе во всей ее мощи. Я знал, что едва ли один из пяти был наделен проблесками сознания, не говоря уж о способности чувствовать, но видеть их мне было грустно и больно.
"Обреченные на смерть приветствуют тебя, - мелькнула мысль. - Славься, Цезарь Асгарда!" Путешествие вниз заняло больше времени, чем я ожидал, даже учитывая рассказы Девятки об их неудачных исследованиях нижних слоев. Я надеялся спуститься на десять или двенадцать уровней, но, по моим приблизительным подсчетам, мы погрузились во мрак на два километра и находились где-то между семьдесят пятым и восемьдесят пятым уровнями. Пока мы спускались, я пробовал решить в уме несколько уравнений и удивлялся - как и в былые дни: сколько же ярусов отделяет обитель истоми от Центра планеты. Слишком много было неизвестных - хотя бы размер и масса звезды, вокруг которой был построен этот макромир. Но, рассуждал я, начни искать отгадки, особенно те, что кажутся хотя бы слегка резонными, - получишь ответ - от пятисот до пяти тысяч уровней. Это, конечно, был грубый расчет, и вероятность ошибки очень велика. Она становилась тем больше, если мои представления о звезде были ошибочными. Мне, однако, было приятно думать, что я знаю эти цифры, а в скором времени узнаю еще больше. Я чувствовал - мое продвижение к Центру будет отражено в возрастающей точности расчетов.
Платформа остановилась, дойдя до низа шахты. Я включил фары вездехода, а Урания склонилась над своей чемоданоподобной сестрицей. Она не контролировала ее - она просто готовилась перевести нам любое сообщение или приказ, которые захотела бы передать Клио. Я сидел рядом с рычагами, намереваясь взяться за них при необходимости, хотя знал, что таковой не будет, и чувствовал себя не в своей тарелке. И даже позавидовал Сюзарме Лир и ее огнеметам.
Зацикливаться на этой мысли не стоило: едва успела платформа остановиться, наше жертвенное оловянное войско разбросало во все стороны, и начались выстрелы - один, другой, третий.
Мы слышали взрывы, видели сполохи спета и огонь, но противник был не слишком близко от нас. Наши смертники, чьим долгом было вставать под пули, играли в героев и жертвы один лучше другого. Те из них, что могли хоть немного постоять за себя, выпускали свои снаряды с целью посеять панику в стане врага. На это я по крайней мере надеялся. Тут в нас выстрелили чем-то чрезвычайно солидным, потому что вездеход слегка откатился назад, но не получил повреждения.
Сюзарма открыла ответный огонь, как только получила такую возможность. Она палила по врагу, посылая потоки огня сразу в двух направлениях. Снопы пламени, вырываясь на свободу, становились газообразными. Их было куда труднее остановить, чем снаряды, которыми стреляли в нас. И хотя пламя не могло проникнуть сквозь броню, подобную нашей, оно все же могло изрядно покорежить что-нибудь менее прочное - стволы оружия и огнеметы, Клио стреляла тоже, ибо она управляла волшебной пушкой - разрушителем программ.
Хотелось бы узнать, насколько мы навредили противнику, но я ровным счетом ничего не мог разглядеть, кроме обломков нескольких наших защитников.