Она вспугнула насекомое. Но птичка, раненная в месте соединения крыла, откуда брызнули капельки крови, слабо попискивала, Мюриэль осторожно взяла ее в руки.
В своем крошечном тельце пичужка вмещала красоту заката, золотистый блеск берилловых облаков, пурпур, сверкание аметиста и топаза. Ни у одной ванессы не могло быть крыльев нежнее оттенком, а красная головка, усеянная малахитовыми точками, казалась созданной из какого-то неведомого, драгоценного вещества.
- Какие вышивальщики, акварелисты или ювелиры смогли бы на таком крошечном пространстве создать такой шедевр!..
- А жестокая природа допускает, чтоб этот шедевр поглощали мухи!.. - сказал Филипп.
Весь этот день караван двигался на юго-запад. Бесконечная равнина со своими голубыми и фиолетовыми травами, со странной музыкой, которую издавали растения, когда в них пробегал ветерок, все тянулась под золотистыми и янтарными облаками.
- Страшное однообразие! - объявил Гютри. - Мне опротивел голубой и фиолетовый цвет. Меня от него тошнит.
- Утомительные цвета! - поддакнул сэр Джордж.- Нам нужно было бы иметь желтые или оранжевые очки.
- А ведь у меня есть, а я о них забыл! - сказал Гертон. Забыл с самого начала пути. Но это извинительно, когда у всех нас такое великолепное зрение. Ни одного близорукого, ни одного дальнозоркого.
- Ни одного с гиперметропией, ни одного астигматика, пошутил Сидней.
Приближался вечер. Снова раскинули палатки на островке красной земли.
- На этом глаз отдыхает! - сказал Филипп.
- Да, но река? - спросил сэр Джордж. - Конца этой равнины не видать. Завтра вечером наши меха будут пусты.
- И животным мы не сможем дать пить больше одного раза, и то в полпорции! - поддакнул Гютри.
- Бог милостив! - ответил Гертон. - Наверное под почвой есть вода, - и он указал на двух колоссальных жаб, юркнувших в расселину почвы.
- Добро! Строго говоря, шакал может еще здесь пролезть, но не человек! - сказал Филипп.
- В особенности не я!-зубоскалил гигант.
Это были люди с крепкими жилами и неунывающими душами. Несмотря на угрожающую местность, они наслаждались ужином. Черные были задумчивы: тайный страх мутил их воображение.
Филипп и Мюриэль уединились на краю лагеря. В янтарном тумане всходила сказочная луна, похожая на медную, позолоченную медаль. Филиппа опьяняло присутствие его гибкой подруги. В ее бледном лице проглядывали цвета лилии, перламутра; сапфировые глаза с отблесками нефрита мерцали задумчиво и кротко. А волосы блестели, как спелые колосья.
- Мы будем счастливы сознанием, что перенесли испытания и видели эти странные земли! - сказала она. - Будущее не так страшно, как то время, когда вы преследовали тех чудовищ.
- Как бы я хотел скорее видеть вас среди людей нашей расы!.. Мне необходимо, чтобы вы были в безопасности, Мюриэль.
- Кто знает! - задумчиво ответила она. - Безопасности не существует. Эта дикая земля, быть может, избавила нас от более серьезных испытаний. Мы - жалкие, беззащитные существа, Филипп. Один неверный шаг может сгубить человека, спасшегося от львов. Бог всюду и всюду Он управляет нашей судьбой.
- Уж не мусульманка ли вы? - спросил он с легкой насмешкой.
- Нет, я верю в активность: она нам заповедана... Но всетаки нас охраняет Всемогущий.
И она запела невыразимо трогательно:
For thou hast always been my rock, A fortress and defence to me!'
' Ибо ты прибежище мое, моя крепость и защита! (англ) (Прим переводчика).
С душой, насыщенной любовью, он забыл все смутные опасности и вкушал сладость волшебных минут во всей их полноте.
Глава II ВОДА, ТВОРЯЩАЯ ЖИЗНЬ
- Животных мучит жажда! - сказал Гютри. - Меня тоже.
Воды больше не было. Путешественники разделили между собой последние глотки и продолжали идти все по той же безграничной равнине среди фиолетовых злаков, голубых деревьев и ярко-красных полос земли.
Пустыня не выпускала их, как свою добычу, и солнце, одолев облака, бросало жгучие лучи, иссушавшие кровь в жилах людей. И всетаки нужно было идти. Колоссальные мухи аккомпанировали своим жужжанием музыке трав, становящейся зловещей. Она все более и более походила на перезвон дальних колоколов. А когда дул ветер, слышался как бы звон набата.
- Я думал, что река ближе, - признался Гертон.
- Так вы думаете, что в самом деле есть река? -спросил сэр Джордж.
- Да, я уверен в этом. Мне описывали ее. Сэр Джордж посмотрел в подзорную трубу.
- Ничего! - сказал он.
Деревьев больше не было. Росли одни травы, густые и крепкие.
- Вода под землей, может быть, там только и следует ее искать? - заметил Филипп.
- Мы потеряли бы слишком много времени, - отвечал Айронкестль. - Прошу потерпеть еще несколько часов.
- Хорошо, дядя Гертон. Но скажите, сколько дней можно выдержать без питья? - спросил Гютри.
- Разное время: верблюды выдерживают три, четыре, пять дней, даже, говорят, больше. Люди -два-три дня... Смотря по темпераменту и состоянию атмосферы.
- А сейчас страшная сушь! У меня кожа становится жесткой! - ворчал Гютри. - Боюсь, что я из тех, кто всех меньше может устоять...
Ужас и уныние объяли караван. Солнце на закате приняло цвет чистого золота, затем выросло и стало оранжевым. День склонялся к вечеру.
Животные подвигались с трудом, козы жалобно блеяли. Черных охватывала боязнь и недоверие, предвестники мятежа, глухо нараставшего. Та глубокая вера, которую внедрили в них победы белых, улетучивалась в этом странном мире. В особенности их тревожило отсутствие воды, и не потому, что это было страшное зло, но и потому, что в этом сказывалось для них бессилие господина.
Гертон позвал Курама.
- Что говорят люди? - спросил он.
- Они боятся, господин... Это страна Смерти. Трава здесь враг животных.
- Скажи им, Курам, что бояться нечего. Мы знаем, куда идем.
Глаза Курама, несколько походившие на глаза буйвола, склонились долу.
- Мы еще далеко пойдем? - спросил он дрожащим голосом.