Их благообразный старичок-слуга, а по совместительству еще и повар, и садовник, не успел отпрянуть и даже выпрямиться. Вся его поза не оставляла ни малейших сомнений в природе его так неожиданно прерванного занятия.
— Любопытно, любопытно, — пробормотал Кондрахин, вставая. — Вот какой наш милый дедушка непредсказуемый. Оказывается даже русским языком владеет. И со слухом у него все в порядке. Зря я орал ему на ухо, отдавая распоряжения. Ну-ка, иди сюда, божий одуванчик!
Слуга смущенно развел руками: дескать, не понимаю.
— Ну, давай, спой нам песню о том, что ты просто наслаждался прелестными звуками неведомой для тебя речи. Мы ведь народ доверчивый. Ведмедь, посторонись!
Схватив старика за шиворот, он затащил его в комнату и швырнул в массивное старинное кресло.
— Погоди, — наморщив лоб, попросил Ведмедь. — Что-то мне здесь непонятно. Я на всякий случай поставил на двери метку. Если бы не она, я бы не смог почувствовать, что снаружи кто-то стоит. Но любое живое создание обладает астральным полем, просто у одних оно шире и ярче, у других еле заметно. А у него, — он кивнул пойманного с поличным соглядатая, — его вовсе не было. А сейчас есть. Странно!
— Клянусь, — словно оправдываясь, сказал Юрий, — я взял на бирже первого попавшегося. Только спросил, умеет ли готовить, и достаточно ли сил ходить за продуктами.
— Да, непонятно, — еще раз повторил Ведмедь, — я с таким не сталкивался. Кто-то нас обнаружил, и я не знаю, кто.
— Может быть, папская инквизиция? — предположил Кондрахин.
— Не может, — возразил Ведмедь, помотав кудлатой головой, — слабоваты они будут супротив меня. Я-то за ними приглядываю, — без тени бахвальства сказал он.
— А если Кудеяр?
— Тем более, нет. Он хоть из охранки, но — человек слова. Не первый год его знаю. Да и невыгодно ему меня возвращать.
— А что мы гадаем? — сказал Юрий, недвусмысленно склоняясь над сжавшимся в кресле старичком. — Сейчас спросим его по-нашенски и получим самый исчерпывающий ответ.
Но, прежде чем Кондрахин успел что-либо предпринять, слуга вдруг вытянулся во весь рост, несколько раз хрипло втянул в себя воздух, а на его сморщенном личике засияла улыбка. Такое блаженство Юрий ранее видел только в клинике, у умирающих от сифилиса головного мозга. Он мгновенно схватил руку старика. Пульса не было. Прижал ухо к груди — ни звука. Одним рывком перетащив умершего на пол, он приступил к массажу сердца, через каждые шесть нажатий на грудную клетку прерываясь, чтобы с силой вдохнуть воздух в легкие старика. Ведмедь задумчиво наблюдал за его действиями со стороны.
— Бесполезно, — наконец сказал он, — кто-то его заблокировал, и мне не удается преодолеть этот блок. Такое бывает.
— Но кто? Кто? — воскликнул Юрий, прервав свое занятие. — Неужели Джироло? Как он мог добраться до нас? Я ни разу за все время, пока мы находимся в Риме, не выходил ни в астрал, ни в ментал. А тебя он просто не знает.
— А не мог ли тогда в Ватикане упустить кого-то еще?
— Вряд ли. Их было всего двое, остальные — просто прислужники, не обладающие ни малейшими магическими способностями. О смерти и похоронах одного из них сообщалось. А Джироло бесследно исчез. Та нога, что обнаружили в коридоре дворца, могла принадлежать только ему. Остальные погибшие при взрыве свои конечности не утратили. А откуда у тебя такое предположение? Я же все подробно уже рассказывал.
— Эти двое могли быть лишь куклами в чужих руках. Их хозяину даже не надо находиться в Ватикане и вообще в Италии.
— Вздор! Если неизвестный третий существует, как бы он отдал в руки Джироло самое грозное на Тегле оружие — картину Третьей Печати?
Ведмедь несогласно помотал головой.
— Наши воеводы ходят с револьверами, а подчиненные им солдаты ездят на танках. По-моему, танк помощнее револьвера будет.
В словах Ведмедя был резон, и Юрий серьезно задумался.
— Ладно, — наконец, вернулся он к действительности, — зачем гадать на кофейной гуще. Что с трупом делать будем? Вызывать местного эскулапа? Полицию? Ох, не ко времени это случилось!
Напарник отозвался не сразу.
— Ни к чему нам здесь посторонние люди. Я могу законсервировать его в энергетическом коконе, что предотвратит разложение. Давай перенесем его в кладовую.
Вдвоем они оттащили бездыханное тело в подсобное помещение. Нового слугу нанимать было нельзя, хоть запри кладовку на три астральных замка — слишком высок и абсолютно недопустим именно сейчас малейший риск.
— Придется тебе мотаться за покупками, а я уж буду, как умею готовить. Но только не мясное, — предупредил Ведмедь.
— Но нам же необходимо быть вместе. Едва получив сигнал, мы должны мчаться в Ватикан на полной скорости. А если окажемся в этот момент порознь, потеряем драгоценное время. Мне ведь надо будет вернуться за тобой…
— Зачем? — удивился Ведмедь. — Я окажусь на месте куда раньше, чем донесет тебя туда твоя механическая дымящая телега.
— Как? Ты что, можешь перемещаться не только между мирами, но и в пределах планеты?
— А ты разве нет?
— Да, могу, и не раз уже делал это здесь, на Тегле. Но для этого мне нужен мой камень, а сам он должен находиться при этом именно там, куда я должен попасть. Послушай, а если я отдам его тебе, тогда мне даже машины не потребуется. Просто передашь мне мысленный сигнал. Правда, после таких перемещений я некоторое время не боец…
Он с готовностью вытащил из кармана камень, с которым никогда не расставался, и протянул Ведмедю. Тот мельком взглянул на него и отрицательно покачал головой.
— Этого делать нельзя. Это только твой оберег, из другого же он будет непрерывно вытягивать силы, и защититься от этого невозможно. Оберег, однако, знатный, отродясь таких сильных не видел.
Кондрахин понял свою ошибку, припомнив, как на Зеленых Холмах в Школе Лады неосторожно взял в руки не предназначенный для него черный камень, и к чему это привело. Сейчас рука почти не немела, но сколько усилий понадобилось для ее излечения! Хорошо, что в момент его оплошности рядом оказалась Лада. Наверно, как и она, он тоже привязчив — недаром так часто ее вспоминает. Ее, а не невесту. Хотя, какая там невеста. Годы прошли. Промчались. За другим, поди, давным-давно замужем. А, может, вдова уже — война ведь грохочет.
Напарник в одиночку произвел энергетическое бальзамирование столь неожиданно усопшего слуги. Кондрахин даже не стал смотреть. Манипуляции такого рода его не интересовали. Он отправился в просторную столовую приготовить кофе, но не успела вода в электрическом чайнике закипеть, как примчался взлохмаченный Ведмедь.
— Сигнал! Срочно! Гони во все лопатки. Я постараюсь его связать хотя бы на время!
Юрий стремглав выскочил во двор, где сверкала полированными боками его машина, хоть и хотелось ему задержаться, взглянуть хоть одним глазком, как Ведмедь совершает свои удивительные пространственные перемещения.
Улицы Рима стремительно неслись навстречу и со свистом проносились мимо. Но даже на предельной скорости поездка до Ватикана отнимет не меньше двадцати минут. Выдержит ли Ведмедь столько времени, противник ведь нешуточный. Он даже не стал припарковывать машину на стоянке, бросив ее на произвол судьбы.
У папского дворца, ныне почти неохраняемого, о чем-то мирно беседовали два гвардейца. Юрий на бегу дал им мысленный приказ невидения. Однажды он, будучи студентом, неосознанно уже применил такую технику, выбираясь из здания НКВД. Теперь же, многого поднабравшись у Ведмедя, проделал это столь артистично, что ему не пришлось даже задерживаться. Точно так же он поступал со всеми, встречаемыми им на лестнице во время стремительного подъема.
Участок коридора, где находилась замурованная комната, был защищен энергетической стеной. Раньше она остановила бы Кондрахина, но сейчас он был уже достаточно подготовлен для таких, казалось бы, неодолимых препятствий. Он резко взмахнул рукой, словно рассекая ребром ладони поток воды. Образовался неширокий, но вполне достаточный для одного человека проход. В него Юрий и нырнул, словно в омут. Стена тотчас вновь сомкнулась за ним.
На месте свежей кладки зиял провал. Юрий без колебаний прыгнул внутрь комнаты, не задумываясь о последствиях. Возможно, ему никогда не суждено отсюда выбраться. Но здесь находился его напарник, к которому Кондрахин успел крепко привязаться.
Внутри помещения, недвижимые, находились двое мужчин. Один — старый, почти совершенно лысый, опирался на посох. Ног у него было, вроде бы, две. Он стоял метрах в трех от картины Третьей Печати. Второй — Ведмедь, вросший в пол недалеко от входа. Оба низко опустили головы и буравили друг друга глазами, как быки, изготовившиеся к схватке. Такова была зрительная картина.
Астральным же видением Кондрахин отчетливо различал, как посреди комнаты борются, свиваясь и удушая друг друга, два мощных энергетических змея — огненно-красный и желтый. Защита, которую использовал Ведмедь состояла из постоянно возникающих и исчезающих энергетических полусфер, отбрасывающих назад направленный на него поток. Джироло никак не мог приспособиться к меняющейся оболочке противника, будучи вынужден защищаться и от собственных импульсов, которые возвращал ему Ведмедь.
Но у него имелось серьезное преимущество — его прикрывало сразу несколько разноцветных слоев защиты, как неподвижных, так и вращающихся. Его оболочки Ведмедь пробить не мог
Даже тех нескольких мгновений, что потребовались Юрию для оценки обстановки, он понял, что желтый вот-вот будет сломлен. Причина была понятна: от спирали картины Третьей Печати тянулся к красному толстый белый жгут. Джироло подпитывался энергией Разгора.
Кондрахин бросился к кардиналу, но тот метнул в него энергетический сгусток. Всего-то десятая часть силы, которую он расходовал сейчас на Ведмедя. Юрий попытался защититься, точно так, как на Земле от внезапной атаки Тополя, ставшего скоро надежным союзником. Попытка удалась лишь отчасти — слишком силен был удар.
Кондрахина швырнуло на пол, удар чуть не проломил грудную клетку. И тогда он сделал то, о чем раньше совершенно не думал. Да, он не противник Джироло в магических умениях, но ведь учили его и кое-чему другому. Резко перекатившись вперед, со скоростью быстро бегущего человека — именно этого требовал от них бурят Иванов в учебно-диверсионном центре — Кондрахин в мгновение ока оказался рядом с кардиналом, лишив того возможности маневра. Броску, который он произвел вслед за этим, позавидовал бы любой мастер единоборств. Его противник перелетел через широкую спину Юрия, и голова его скрылась в спирали картины. А за головою — и он сам. Спираль потускнела и стала втягиваться внутрь, исчезая на глазах. Через несколько секунд на месте картины Третьей Печати зияло квадратное отверстие. Юрий заглянул в него.