Предисловие
Сериалы в фантастике — не столь благодатная почва для творчества, как это кажется на первый взгляд. Во-первых, они ограничивают буйную авторскую фантазию как избранной интерпретацией мироустройства, так и способностями главных действующих лиц. Конечно, можно вообразить, что возможно и допустимо ВСЁ, но весьма сомнительно, что читателя заинтересует такая, с позволения сказать, литература.
Во-вторых, сериал — не что иное, как чья-то жизнь, разбитая на отдельные куски — жизненные циклы — периоды. Каждый из нас переживал нечто подобное, и не один раз. И из каждого прожитого цикла мы выходили уже новыми, не во всем похожими на себя прежних. "Виной" тому новые знания, новый, опыт, новые установки сознания, новые ценности.
Наш герой, Юрий Кондрахин, обычный, в общем-то, человек. Только вот судьба распорядилась таким образом, что жизнь его стала необычной. Потому и его жизненные циклы очень сильно отличаются по содержанию от того, что выпадает на долю большинства людей. И каждый раз он становится немного другим.
Умести мы всё действие в единый том, проблем не возникало бы. Осознанное прошлое позволяет понять и принять настоящее. Но жизнеописание Юрия Кондрахина в одну книгу не вмещается. Рисовать же новый образ героя каждый раз, со всеми потерями, трансформациями и дополнениями, занятие неблагодарное, а, главное, неуважительное и для читателей, и для издателя. Наверно, было бы здорово, если бы мы (авторы) в написании новых книг данной серии успевали бы за аппетитом читателя, но — увы….
Словом, если две первые книги ("Последняя надежда творцов" и "Астральные битвы Второй мировой") разминулись с вами, прочтите это предисловие до конца, чтобы понять, кто такой Кондрахин, откуда он взялся, какова его роль в меняющемся мире, и в чём смысл тех реминисценций, к которым мы прибегаем на страницах "Тегле".
Прежде всего следует принять на веру, что существуют Миры явленные, скажем, Земля и то, что с неё можно увидеть в телескоп, и Миры сокрытые. Кому-то захочется назвать их параллельными мирами, ну, и Бог с ним. Правда, куда в таком случае поместить Миры вариантные, а также Миры одной грозди? Суть не в названии, а в персонажах, созданных фантазией авторов, но живущих своей, самостоятельной и непредсказуемой жизнью.
Герой сериала — Юрий Николаевич Кондрахин, немного недоучившийся студент-медик. Студенческие годы свели его со светлым наставником — профессором Мирицким, интересовавшимся явлениями, которые позже назовут парапсихологией. Выяснилось, что Кондрахин тоже не лишен определенных, но совершенно неразвитых способностей в этих областях. Но Мирицкий погиб в застенках НКВД, там же оказался Юрий, и судьба его на земном уровне была предрешена.
Но есть куда более высокие инстанции, и на самой высшей из них Кондрахину была предуготована совсем иная участь. Демиурги, творцы всего сущего, назвали его своим избранником — человеком, которому предначертано победить Нечто, последовательно и неотвратимо сжирающего Вселенную. Чтобы победить в будущей схватке, Юрию необходимо стать Бойцом. Каждое новое задание это шаг к вершинам мастерства.
В первой книге Юрий, вызволенный из тюрьмы Проводником, оказался на планете Иоракау, населенной людьми-птицами. Это обстоятельство, вкупе с непосредственными коллизиями, напрямую угрожавшими его жизни, позволило вчерашнему медику сделать первый необходимый шаг — научиться убивать.
Действия второй книги разворачиваются на сравнительно ограниченной и знакомой территории — оккупированный Смоленск, Восточная Пруссия, Чехия. Год 1942-й. Юрию придется сойтись в схватке с мистиками, окружившими Гитлера. Конечно, не со всеми, да и главная его цель — всего один человек, имени которого до сих пор не знаем и мы сами. Кстати, многие персонажи, равно как и род их занятий в гитлеровской Германии, абсолютно достоверны.
Третья книга перед вами, пересказывать ее нет необходимости.
Написана и следующая — "Дни без князя". Кондрахин всё ещё живой, и всё ещё человек. А что будет дальше, нам неведомо.
Тщательное размышление показывает, что вся вселенная — это на самом деле проекция человеческого сознания.
Свами ШИВАНАНДА
Чем долее Юрий Кондрахин пребывал в реальных, но не поддающихся логическому осмыслению мирах, тем смешнее для него становились жалкие потуги марксистов-ленинистов объяснить сущее. Особенно это касалось Владимира Ульянова, чьи труды студенту Кондрахину приходилось в свое время усердно штудировать, конспектировать и представлять на экзаменах, как величейшее достижение человеческой мысли. Пустопорожние рассуждения Ильича, то и дело приправленные любимым словечком вождя мирового пролетариата — "говно", теперь обрели свой истинный смысл: говно — оно и есть говно. Воинствующая бездарность, точнее, нет, не бездарность, конечно, какой бездарности удастся осуществить пролетарскую революцию в крестьянской стране. Но при чем тут претензии на философию? Особенно, если твои естественнонаучные познания стремятся к нулю? А вот Фридриха Энгельса Юрий Николаевич признавал. Не соглашался, но признавал.
На такие раздумья все чаще Кондрахина толкала сама жизнь, начавшаяся столь буднично, но получившая неожиданное продолжение. Не случись эпизода со смертью следователя-садиста и последующего ареста, сидеть бы ему сейчас в окопах Сталинграда, штопать, латать, заматывать километрами бинтов кровоточащую солдатскую плоть, скромно именуемую санитарными потерями. За его медико-санитарные подвиги партия Ленина-Сталина щедро бы одаривала его блестящими орденами и медалями, публиковала бы его смазанные фото в "Красной звезде". А потом была бы Победа — в разгроме фашизма Юрий не сомневался — и он, увешанный наградным железом, вернулся бы к гражданской жизни. Кондрахин представил себя авторитетным — в смысле академического брюшка — профессором, читающим лекции в институте. И каждая речь его, преисполненная внутреннего достоинства, начиналась бы со слов: "Как справедливо сказал наш великий вождь и учитель товарищ Сталин…" И он сам бы свято верил в эту чушь.
И все же воевала и несла чудовищные потери именно его страна, его родственники, друзья, соученики. И билась Родина вовсе не за лживые лозунги — за жизнь. Конечно, в масштабах Вселенной эта битва всего лишь эпизод. Если не ощущаешь себя физически сопричастным ко всем свершившимся и не свершенным событиям.
Когда его выдернули из разъеденной войной Европы, перенеся в благословенный мир тишины и покоя, Юрий все еще пребывал в горячке ненависти. Да, уничтожен Густав Кроткий, но ведь живы его то ли покровители, то ли марионетки, типа Гиммлера, Гитлера и прочей мрази. И именно сейчас, готовясь ко встрече с Просветленными, Кондрахин намеревался потребовать вернуть его на Землю, дабы закончить свою миссию.
Против обыкновения, Юрия ожидал всего один Просветленный. И на Просветленного он ничем не походил — довольно молодой, лет семидесяти, хотя, внешность Просветленных обманчива, могло оказаться и семьсот, и семь тысяч — визави Кондрахина напоминал инструктора рукопашного боя, что-то типа местного бурята Иванова. И хотя встреча происходила на природе, под разлапистым деревом неизвестной породы, впечатление было такое, что Юрия принимал в своем кабинете чиновник крупного ранга.
Едва избранник демиургов начал свою речь, обосновывая необходимость немедленно вернуть его на Землю, Просветленный мягким, но властным жестом прервал его.
— Вы нужнее здесь. Сделанного там — достаточно. Ход борьбы со злом изменен, и изменен необратимо. Еще смерть соберет обильный урожай, но ни Вам, ни кому иному не дано серьезно повлиять на конечный исход. Вас, Юрий, ждет другой мир, в котором, вероятно, Вам предстоит встретиться все с тем же врагом, но на более выгодных для Вас условиях.
Кондрахин вынужден был смириться. Спорить с Просветленными бессмысленно.
— И куда я должен отправиться? Или, как и в прошлый раз, меня ждет сюрприз?
— За прошлый раз простите. Необходимость была столь срочная, да Вы и сами поняли. А в самое ближайшее время Вам предстоит отправиться в мир, называемый Тегле.
— Явленный или сокрытый? — спросил Кондрахин, пытаясь загодя определиться, способности какого рода будут востребованы.
— Это вариантный мир земной грозди.
Кондрахин недоуменно вскинул голову.
— Вам разве не объясняли, что это такое? — довольно искренне удивился Просветленный. — Хорошо, этим займусь я. А Вы переспрашивайте, если будет необходимо.
Он ненадолго задумался, видимо, подбирая слова, понятные для Кондрахина. Сосредоточенный взгляд Просветленного пронизал неведомые Юрию дали, которые ему самому видеть, возможно, никогда не удастся.
— Что ж, юноша, — Просветленный словно вспомнил о своем собеседнике, — начнем с того, что любое линейное событие имеет различные варианты развития. Иногда они равновероятны. В таких случаях возникает пространственное разветвление, и во Вселенной оказываются представленными целых два мира, вначале лишь какой-то единственной деталью отличающиеся друг от друга.
— Тогда таких миров, как Земля, должно существовать неисчислимое множество? — предположил Кондрахин.
— Теоретически — да. Вы, кстати, изучали генетику?
— Мы изучали критику буржуазной лженауки генетики, — криво усмехнулся Юрий. — К сожалению.
— Ничего, я поясню коротко и понятно для Вас. Наследственные признаки передаются из поколения в поколения, комбинируясь из информационных блоков матерей и отцов. Но достаточно часто в передаваемую информацию вкрадываются ошибки, обычно внешнего происхождения: влияние химических соединений, проникающей радиации, вирусов и прочая. К счастью, в большинстве случаев такие изменения — их называют мутации — несовместимы с жизнью. Иначе каждое новое поколение ничем не походило бы на предшествующее, а скорее, в каждой новой генерации представляло собою все более устрашающих монстров.
— В целом понятно. Мне не ясен общий смысл этой познавательной лекции, — признался Кондрахин.
— Просто Вы нетерпеливы. Я привел аналогию. Представьте, что вариантные миры это своего рода мутации, большая часть которых — тупиковые. Некоторые же вполне жизнеспособны, не в меньшей степени, чем та Земля, на которой Вы выросли.
Юрий задумчиво почесал отросший ежик волос. Картина, нарисованная Просветленным, сильно усложняла его представления о мироустройстве. И без того множественность миров явленных и сокрытых, а тут еще, оказывается, неисчислимое количество вариантных.
— И сколько же таких… Земель? — спросил он.
— На сегодняшний день сто две. И называются они по-разному. Та, куда Вам предстоит отправиться, носит название Тегле. Самостоятельное существование она начала где-то в двенадцатом веке. В географическом смысле это почти полный аналог Земли, за исключением кое-каких рукотворных объектов. Политическая же карта отличается весьма разительно. Например, Америка… Впрочем, на месте Вы разберетесь быстрее и лучше. Кстати, как Ваши астральные способности? Дождь остановить можете?
— Там что — нескончаемые ливни?
— Нет, — без тени улыбки ответил Просветленный, — климат вполне приемлемый. Просто мне хотелось бы знать, насколько Вы продвинулись.
Юрий посмотрел вверх, на раскинувшуюся над ним крону дерева, выбрал мощный сук и усилием воли стал его раскачивать. Просветленный бесстрастно наблюдал за плодами его усилий. А потом сук замер в неподвижности, как ни старался Кондрахин. Словно его сила столкнулась с железобетонной преградой. Он не сразу понял, что натолкнулся на волю Просветленного, а поняв, стушевался и смутился своего мальчишеского хвастовства.
— Что ж, неплохо, — похвалил Просветленный. — Простите, Юра, за этот маленький экзамен. На Тегле Вам придется столкнуться, по крайней мере, вероятность очень велика, с весьма искусным противником. К счастью, это будет не он сам, а его проекция.
Слова Просветленно были не совсем понятны, но Юрий привык к манере общения в сокрытых мирах и не стал переспрашивать. Со временем все прояснится. Пока же его интересовали более фундаментальные понятия, например, на каком языке ему предстоит разговаривать, особенности вооружения обитателей Тегле, социальная обстановка. Без труда прочитав его мысли, Просветленный пояснил:
— Восемь веков — достаточно большой срок для накопления отличий. Ваши соплеменники говорят уже не на том русском языке, что был в ходу до нашествия монголов, и не на том, которым владеете Вы. Но с этим мы управимся быстро, быстрее, чем это произошло на Иоракау. Попутно Вы узнаете, а точнее, впитаете в себя все особенности социальной и политической жизни планеты, чтобы там не попасть впросак.
И потекли дни и ночи непрерывной учебы. Большей частью Кондрахин был предоставлен сам себе — для занятий медитацией, совершенствованию магических навыков. Спал он тут же, под деревом, на густой душистой траве, благо погода стояла роскошная, а никаких ползучих и кусающих божьих тварей здесь совершенно не водилось. Во второй половине дня появлялся наставник и проводил сеансы погружения, во время которых в подсознание Кондрахина передавались огромные массивы необходимой информации. На это уходило от двух до трех часов, после чего приступали к неспешной фруктовой трапезе. Затем вновь самостоятельные занятия, а с наступлением темноты Просветленный принимался пичкать Юрия новыми знаниями.
Однажды он спросил своего наставника:
— Я долго размышлял о вариантных мирах. Поясните, пожалуйста, откуда, из чего они образуются. Это ведь не иллюзия, а огромные материальные объекты. И куда деваются те, что оказались нежизнеспособны?