Впрочем, уроки шли ему на пользу. Когда хардер пришел в себя после третьей по счету смерти за последние двадцать секунд, то сумел дотянуться в прыжке ногой до лица своего противника. Киборг пошатнулся, и второй удар Лигума — на этот раз уже каблуком с разворота — отшвырнул Супероба из коридорчика в холл. Однако при этом юноша потерял равновесие — сил в удар было вложено слишком много — и пока он поднимался и выбирался из тесного закутка, робом исчез из домика.
Из чего Лигум сделал вывод: впервые столкнувшись с хардером, Супероб быстро сообразил, что его невозможно убить обычным способом. Поэтому он решил прекратить примерно равное единоборство и удалился, чтобы на досуге, в промежутках между убийствами мирных жителей, хорошенько обдумать возникший перед ним тупик и найти выход из него.
Солнце медленно выползало над далеким берегом Озера. Над водой развеивались клочья ночного тумана. В камышах слева кто-то с шумом плескался и хлопал крыльями. Было по-утреннему прохладно.
Лигум сидел на пригорке, спускавшемуся к причалу. Обхватив колени руками, он рассеянно взирал на наступление нового дня. Во рту у него было горько, словно он нажевался полыни.
Ночь пропала даром. Все усилия хардера напасть хоть на малейший след Супероба оказались тщетными. Он излазил весь островок вдоль и поперек, прощупал каждую пядь земли и даже не поленился обогнуть его вплавь. Ничего. Бешеный киборг словно сквозь землю провалился. А может, он, вдобавок ко всему, обладает и свойством невидимости?.. Это было бы совсем уж скверно.
Лигум усмехнулся и поднялся. Тут же невольно поморщился: тело ныло — особенно саднил правый бок, и горели огнем содранные до крови колени — последствия вчерашней «разминки» с Суперобом. Обыскивая ночью остров, юноша каждую минуту был готов, что вот-вот его опять убьют на несколько мгновений, и тогда он «воскреснет», чтобы уж на этот-то раз не сплоховать и расправиться со своим неуловимым врагом. Но секунды тянулись одна за другой, а нападения из темноты так и не последовало.
… Наверное, в головной комп у этого механического монстра встроен эвристический анализатор. Причем вполне приличный, если судить, как быстро он адаптируется к изменениям обстановки. Стуило в Клевезале появиться мне, и он тут же провел разведку боем, чтобы выяснить, на что я способен. А убедившись в том, что способен я на некоторые из ряда вон выходящие штучки, сразу прекратил бесполезное единоборство и постарался залечь на дно. Значит, в ближайшее время его тактика будет — как у волка, оказавшегося в середине овечьего стада: расправляться с невинными овечками при каждом удобном случае, а от овчарки, то бишь от меня, держаться на расстоянии. Мне он, по всей видимости, уготовил роль регистратора череды убийств и бесследных исчезновений. Надо что-то придумать, чтобы нарушить замыслы этого кибернетического убийцы… А между прочим, наши овечки и бараны настолько беспечны, что дрыхли беспробудным сном всю ночь, и их мало волновало, что совсем близко за стенами их хрупких домиков бродит кровожадный убийца, что почище любого маньяка! Или они единодушно верят в свое бессмертие и поэтому напрочь лишены страха, или же… они так и не поверили моей информации по транслятору. А, собственно, почему они должны тебе верить?
Поставь себя на их место: вдруг откуда ни возьмись, заявляется в их уединенный городок какой-то не то человек, не то робот — едва ли кто-то из них знает что-нибудь о хардерах, если не считать нелепых слухов — и объявляет, что среди них орудует киборг-убийца. Это сорок-то лет спустя после того, как на планете были прекращены войны и крупные военные конфликты, искоренены убийства и прочие преступления, связанные с насилием! Разве не проще сделать вид, что ты не веришь хардеру, а значит — ничего особенного не стряслось, надо только подождать, пока все утрясется само собой. У лошадей есть шоры, у людей же вместо шор есть неверие, как говорил Наставник, помнишь?..
От воспоминания о Наставнике защемило сердце, и невольно захотелось вернуться на пару лет назад, когда ты еще никакой не хардер, а курсант Академии Хардеров, и проходишь очередную тему по этике… что-нибудь вроде «Одиночество среди людей»… и вот-вот изображение рассветного неба померкнет, беленькие домики за спиной исчезнут, и ты очнешься, весь в поту, в изоморфном кресле симреала, и Наставник добродушно похлопает тебя по спине и скажет свое обычное в таких случаях: «Ну что, с возвращением, курсант Лигум!.. Это называется — редька да говно не видалися давно!», и ты в сотый раз улыбнешься сквозь комок в горле этой грубоватой шуточке, и напряжение отпустит каждую клеточку твоего организма, сведенную судорогой, и только тогда до тебя дойдет наконец: ты — дома, и ничего из того, что тебе привиделось, на самом деле не происходило!..
Нет, хардер Лигум, сказал он сам себе. Это было бы слишком просто. А ты больше всего должен бояться самых простых решений. Поэтому прекрати думать о всякой ерунде и вернись к насущным делам.
А самым насущным сейчас было обеспечить преемственность власти в Клевезале.
Лигум не сомневался в том, что учитель Лингайтис стал жертвой Супероба, раз тот воспользовался обличием врио мэра в целях маскировки.
«КТО ВОЗГЛАВЛЯЕТ ГОРОДСКОЙ СОВЕТ», запросил он свой компкард — и вскоре выслушал подсказку, как явственный внутренний голос: «Бальцанова Куста Людвиговна, сорок лет». «АДРЕС?», спросил Лигум. И зашагал в поисках указанного номера домика.
Проходя по центральной «улице», хардер вновь наткнулся взглядом на амбуланцию, утонувшую в высокой траве по самое брюхо, даже шасси не было видно. Инфирмьеры уже не спали. Они приводили себя в порядок: один брился, глядясь в зеркальце кабины, другой гремел чем-то в кузове, откуда доносились мощные запахи свежеприготовленного кофе и горячих гренок.
Лигум решительно свернул с тротуара в траву.
— Доброе утро, — вежливо сказал он сквозь приспущенное стекло в дверце бреющемуся типу. Тот покосился на юношу, но ничего не сказал. Глаз у него был с похмелья мутным и негостеприимным. — Как ваши дела?
— Если ты на обследование, — сказал бреющийся инфирмьер, — так еще рано. Сам видишь, мы еще не завтракали даже… Приходи к восьми, понял?
Голос у него был под стать глазу: такой же мутный и хмурый.
Из грузового отсека спрыгнул второй инфирмьер и нетвердой походкой подошел к кабине со стороны Лигума.
— Что он хочет? — спросил он у своего коллеги так, словно Лигум был глухим, причем будто бы это было видно за версту.
— Я хочу узнать, — мирно сказал Лигум, — много ли человек уже прошли у вас обследование?
— Много — не много, тебе-то что? — проворчал тип из кабины. — Сказано тебе, к восьми — значит, к восьми и приходи!..
— Подожди-ка, Пит, — с внезапным подозрением перебил его второй инфирмьер. — А кто ты такой, парень, что задаешь нам подобные вопросы?
Лигум молча продемонстрировал инфирмьерам Знак. Те несколько секунд пялились на него, а потом в один голос с досадой выругались.
— Теперь, когда вам ясно, что мной движет не праздное любопытство, ответьте на мой вопрос, — ровным голосом предложил инфирмьерам Лигум. — Так скольких вы уже проверили?
— Пятьсот двадцать три, — нехотя пробурчал Пит. О своей бритве он забыл напрочь.
— Почти тридцать процентов населения…
— Дайте мне список проверенных, — сказал Лигум.
По лицам обоих типов было видно, что они с большим бы удовольствием послали юнца-хардера с его просьбой куда подальше, но оба знали, что не имеют права не подчиниться ему. Пит слазил в машину, достал откуда-то из-за сиденья пластиковый рулон распечатки на стандартном принтере и вручил его Лигуму.
— Не идут, сволочи, — пожаловался Лигуму второй «эпидемиолог». — Хоть на аркане их тяни. В первый день — то есть позавчера — к машине очередь стояла, а вчера все меньше желающих было. К вечеру вообще ручеек иссяк!.. Может, их чем-нибудь заманить надо?
— Да брось ты, Тим, — сказал Пит, выключая бритву и вылезая из кабины. — Чем ты этих увальней заманишь, если они почти и не пьют?
— Ну вот что, ребята, — перебил своих собеседников хардер, просмотрев распечатку и кое-что шепнув в свой компкард. — Считайте свою миссию здесь законченной.
— Как это — законченной? — обалдело переспросил Тим. — Что ты несешь, братец? Мы же еще и половины местных не прогнали через анализатор!..
— Никакой аппаратурой вы киборга не выявите, — сообщил спокойно Лигум. — Готов поспорить, что при попытке просветить его рентгеном, снимок покажет наличие всех положенных человеку органов. Пробы крови и кожи тоже результатов могут не дать.
Не знаю, как ему это удается, но, в принципе, технически это возможно…
Поймите: главное — в том, что Супероб изначально задуман как идеальный диверсант, действующий среди людей. Значит, разработчики не могли не оснастить его приспособлениями, имитирующими человеческую физиологию…
— Ты так говоришь, коллега, словно сам разрабатывал этого электронного придурка!
— криво ухмыльнулся Пит. — Откуда ты всё это знаешь, умник?
— Да есть тут кое-какие факты в пользу подобных соображений, — сказал хардер. — Во-первых, пока вы тут видели десятый сон, я имел честь лично познакомиться с нашим врагом…
— И что? — с неподдельным интересом в один голос осведомились инфирмьеры.
— Как видите — ничего, — сказал Лигум. — Мы слегка размялись, а потом он скрылся…
— Эх ты, — с укором изрек Тим, — а еще хардер!.. Значит, и на старуху бывает проруха! А во-вторых?..
— А во-вторых, — медленно сказал Лигум, наблюдая, как вытягиваются при каждом его слове физиономии «инфирмьеров», — Супероб в человеческом облике уже познакомился и с вами… Есть у него такая способность — выдавать себя за человека, причем так, что комар носа не подточит…
— Что ты имеешь в виду?
— В списке тех, кто прошел у вас проверку, — охотно пояснил хардер, — значится некто по фамилии Тондий…
— Правильно, — недоуменно перебил Лигума Тим, — я его хорошо запомнил!.. Длинный такой, как жердь, дядька с вислыми усами, а запомнил я его, потому что он нам анекдоты один смешнее другого травил!.. Между прочим, у него с анализами всё тип-топ было!
— Ну вот, пожалуйста, — сказал Лигум. — А по данным мэрии Эразм Тондий бесследно исчез за двенадцать часов до вашего так называемого обследования. Что же, по-вашему, он отсиживался где-то, чтобы потом явиться к вам на обследование и затем опять пропасть до тех пор, пока его тело не обнаружат в канаве? Не-ет, не Тондий это был, совсем не Тондий!..
Наступила короткая пауза, в ходе которой оба собеседника Лигума явно были не способны к какой бы то ни было речевой деятельности.
— Ну ладно, — придя в себя, сказал Пит, разглядывая недоверчиво хардера в упор.