- Лили, объясните, что случилось? Это же ваша беда! Я понимаю и сочувствую.
- Тихо, - Лили взяла его за руку выше локтя. - Я вам позвоню. Скоро. А за сочувствие спасибо.
В комнату вошел Гаецкий. Увидев, как Лили испуганно отдернула руку, начал с ходу:
- Уже соблазняешь? На минуту осталась наедине с мужчиной -и уже строит глазки. Дрянь!
Дверь неожиданно открылась, и в кабинет вошел Авер Флор-Риель. В левой руке осторожно держал за угол солидный портфель.
- Вот портфель Херувимо! - Он положил свою ношу перед следователем. - В портфеле убитый мерг.
- Где нашли? - встрепенулся Гаецкий.
- В машине майора.
- Около дома? Мы проверяли ее.
- Это личная машина майора. А у него была еще служебная, в гараже.
Гаецкий пожал плечами:
- Почему же вы взяли портфель до моего прибытия?
- Я не знал, что это за машина...
- А откуда вам известно о содержимом портфеля? Вы открывали его?
- Мне выделили новую служебную машину, вручили ключи. Вижу портфель машинально заглянул в него.
- Сейчас вскроем его, только уже по всем правилам, - следователь включил тумблер переговорного устройства: - Лили, зайдите.
Вошла Лили.
Он натянул на руки перчатки и извлек из портфеля мертвого мерга.
- Он нисколько не разложился, этот ваш зверь.
Все нагнулись, стараясь рассмотреть существо получше. Следователь достал большую лупу.
- Голова похожа на человеческую. Тут господин Кросьби прав, проговорил Гаецкий. - И какое старое лицо.
Следователь протянул лупу Флор-Риелю.
- Мне все это известно, - отказался тот.
Потом над мергом нагнулась с лупой в руках сотрудница Гаецкого:
- Ой, какое страшилище!
- Труп мерга надо отдать на самую тщательную экспертизу, - предложил профессор. - Это важно для научных целей.
- Для следственных - тоже, - уточнил Гаецкий и продолжал: - Ну а с Кросьби, я думаю, пока можно снять основные подозрения.
* * *
Из магнитофона неслись высокие звуки, напоминающие знаки морзянки. Однако их продолжительность не ограничивалась двумя длиннотами, точками и тире, а была самой разной. Флор-Риель самозабвенно вслушивался в череду звуков, его лицо светилось. Наконец он снял телефонную трубку.
- Здравствуйте, юный друг. Это Флор-Риель. Не хотите послушать кое-какие магнитофонные записи?.. Это не музыка, это лучше музыки!
Слушайте!..
Профессор увеличил громкость до отказа и поднес трубку к магнитофону.
Оглушительные звуки заполнили лабораторию. Дин прислушался.
Это была симфония звуков, живых, одухотворенных.
- Угадайте, что это? - спросил профессор.
- Неужели удалось записать мергов?
- Молодец, Дин! Вы единственный угадали! Это была ваша идея.
Приходите, послушаем...
- Сейчас буду.
Они долго сидели, вслушиваясь в льющиеся бесконечным водопадом звуки. Слушали и молчали.
- Как бы мне хотелось заняться расшифровкой этих разговоров. Но, увы, не дано, - печально проговорил ученый.
- Вы можете пустить записи помедленнее?
- Конечно.
Из магнитофона донеслись совсем низкие, почти басовые звуки.
Можно было различить отдельные буквы. И это походило на набор слов с довольно выразительной интонацией.
- Мы запишем все слова нашими буквами с указанием интонаций и начнем работу, - проговорил профессор.
- Главное - записать их разговоры во время предстоящего эксперимента, предложил Дин. - Увидев на экране наше послание, мерги начнут его обсуждать. Это поможет при расшифровке.
- Замечательная мысль, - воскликнул Флор-Риель, потом продолжал: -Вы способный человек, Дин... Но вынужден огорчить вас. Гаецкий настаивает, чтобы в диалоге с мергами участвовал другой программист.
Ради объективности и чистоты эксперимента.