Наконец мы подъехали к подъезду небольшого двухэтажного дома в стиле Регентства[1]. Здесь не было каталки, и мои санитарки с трудом помогли мне подняться по ступенькам и войти в дом. Там меня провели через холл, а затем я оказалась в прекрасно обставленной комнате с мебелью, относящейся к тому же периоду, что и архитектура дома.
Седая женщина в лиловом шелковом платье сидела в кресле-качалке у горящего камина. Ее лицо и руки выдавали преклонный возраст, но глаза были живыми и зоркими.
- Добро пожаловать, дорогая, - сказала она без всякого смущения в голосе. Она указала мне взглядом на кресло, но, взглянув на меня еще раз, передумала и предложила сесть на софу.
Я посмотрела на этот хрупкий образец старинной мебели и усомнилась, выдержит ли он мой огромный вес.
- Думаю, что выдержит, - сказала хозяйка не очень уверенно. Однако моя "свита" сумела аккуратно уложить меня на софу и, убедившись, что она не трещит подо мной, наконец удалилась. Старая дама позвонила в серебряный колокольчик, и крохотная горничная тотчас вбежала в комнату.
- Пожалуйста, принесите нам коричневого хересу, Милдред, распорядилась дама. - Вы пьете херес, дорогая? - спросила она меня.
- Да-да, конечно, благодарю вас, - ответила я слабым голосом. Миссис - миссис? Я не знаю вашего имени...
- Ах, извините - я забыла представиться. Меня зовут просто Лаура, без всяких там "мисс" или "миссис". А вы, как мне сказали, Оркис, мамаша Оркис.
- Да, так меня здесь называют, - ответила я без особого энтузиазма.
Некоторое время мы молча изучали друг друга. В первый раз во время своей галлюцинации я заметила подлинное сочувствие, даже жалость в чьих-то глазах. Я еще раз оглядела комнату, восхищаясь изысканностью обстановки.
- Я-я... случайно не свихнулась? - спросила я неуверенно.
Лаура отрицательно покачала головой.
В этот момент крохотная горничная возвратилась, неся в руках поднос с хрустальным графинчиком и бокалами. Когда она наполняла бокалы, я заметила, что старая дама бросает любопытные взгляды то на нее, то на меня. У нее было какое-то странное выражение лица, как будто она чего-то ожидала от меня. Я сделала над собой усилие и спросила:
- А вам не кажется, что это вино скорее напоминает мадеру?
Сначала она удивилась, затем заулыбалась и одобрительно кивнула.
- Мне думается, один этот ваш вопрос выполнил назначение настоящего визита, - сказала она.
Горничная вышла, и мы поднесли бокалы к губам. Лаура отхлебнула немного вина и поставила свой бокал на столик рядом с креслом.
- Но, тем не менее, мы все-таки побеседуем поподробнее, - добавила она. - Скажите, дорогая, а врачи объяснили вам, почему они послали вас ко мне?
- Нет, - ответила я.
- Это потому, что я историк, - сообщила она. - Доступ к истории считается у нас особой привилегией, которая предоставляется теперь далеко не каждому и не очень-то охотно. К счастью, еще существует мнение, что нельзя допустить полного исчезновения кое-каких областей знаний, хотя изучение некоторых из них и ставит исследователей под политическое подозрение.
Легкая презрительная улыбка тронула ее губы, и она продолжила:
- Поэтому, когда требуется научное подтверждение чего-либо, надо обращаться к специалисту. Кстати, они дали вам заключение о вашем обследовании?
Я опять отрицательно покачала головой.
- Я так и думала, - сказала Лаура. - Как характерно для медиков, не правда ли? Ну, я расскажу вам, что они мне передали по телефону из Дома для мамаш и нам будет легче понимать друг друга.
Итак, мне сообщили, что вы имели беседу с несколькими врачами, которых вы заинтересовали, озадачили и, я подозреваю, даже сильно расстроили. Видите ли, ни одна из них не имеет даже смутного представления об истории! Ну, двое из них считают, что у вас просто шизофренический бред; остальные трое склоняются к мнению, что вы представляете собой подлинный случай перемещения личности. Это очень редко встречающееся явление. Пока что имеются только три документально подтвержденных случая и один сомнительный; но из первых трех два связаны с приемом чуинжуатина, в то время как третий - с наркотиком аналогичного свойства.
Те трое врачей, которые составили большинство, нашли ваши ответы на заданные вопросы, в основном, вразумительными и очень обстоятельными. Это означает, что ничто из рассказанного вами не противоречит тому, что им известно. Но, поскольку они очень слабо осведомлены о том, что находится за пределами их профессии, многое показалось им невероятным и трудно доказуемым. Вот почему меня, как более сведущую, попросили высказать свое мнение.
Она замолчала и внимательно посмотрела на меня. Потом заметила:
- Я думаю, что, пожалуй, встреча с вами - это одно из самых интересных событий в моей довольно долгой жизни... Но ваш бокал пуст, дорогая.
- Перемещение личности, - задумчиво повторила я, протягивая Лауре свой бокал, - неужели это на самом деле возможно?
- В отношении вероятности такого явления никаких сомнений нет. Те случаи, о которых я вам рассказала, полностью подтверждают это.
- Я допускаю такую возможность, - согласилась я, - но кошмарный характер всех моих так называемых "фантазий"... Вот вы, например, мне кажетесь совершенно нормальной, но сравните меня и вашу прислугу, например, - полная несуразица! Мне кажется, что я сижу здесь и разговариваю с вами, но это не так на самом деле, и где же я тогда вообще?
- Я так много копалась в истории, - сказала Лаура, - что могу лучше, чем кто-либо другой, понять, насколько нереальным вам кажется наш мир. Вы когда родились?
Я назвала год и число. Она на минуту задумалась.
- Хм, это, должно быть, во времена Георга VI - но вы, конечно, не помните Вторую мировую войну?
- Нет, - согласилась я.
- Но, может, вы помните коронацию следующего монарха? Кто это был?
- Елизавета - Елизавета Вторая. Моя мама взяла меня тогда посмотреть на торжественную процессию по этому поводу.
- Вы помните какие-нибудь подробности?
- Нет, ничего, кроме того, что весь день шел сильный дождь.
Мы продолжали разговор в том же духе еще некоторое время, затем Лаура улыбнулась мне ободряюще и сказала:
- Ну, я думаю, нам больше нет нужды обсуждать достоверность ваших воспоминаний. Я сама слышала об этой коронации - из вторых уст, конечно. Все, что происходило в Вестминстерском аббатстве в то время, должно было представлять собой прекрасное зрелище! - она задумалась и вздохнула.
- Вы были очень терпеливы со мной, дорогая, - продолжила она, - и, безусловно, заслужили, чтобы и вам, наконец, рассказали кое-что. Но приготовьтесь услышать некоторые, довольно неприятные, вещи.
- Мне кажется, что после тридцати шести часов, проведенных здесь, меня уже ничто не может испугать - у меня выработался какой-то "иммунитет", что ли, - заметила я.
- Сомневаюсь, - сказала она, взглянув на меня с серьезным выражением лица.
- Ну, рассказывайте же, объясните мне, пожалуйста, все, если можете.
- Давайте-ка я налью вам еще вина, тогда вам легче будет перенести самый трудный момент в моем повествовании.
Она наполнила наши бокалы и начала:
- Что больше всего поражает вас здесь?
Немного подумав, я сказала: