Канал наполнился армянскими ругательствами.
— Да, я поэтому ничего и не сказал, чтобы ты не вздумал переться со мной. Уводи девушек. И не думай возвращаться, теперь ты просто не успеешь.
Хватит орать на меня! Запомни, если я и выведу из строя марсолет, они все равно пойдут в погоню. На своих двоих. Им свидетели не нужны. Так что просто уходите. Без привалов. По самому трудному маршруту, у нас снаряжение куда лучше. И по ночам ставьте часового. Только с гаубицей своей поосторожнее. А то тебя отдача до Еревана унесет. Все. Пока, джан. Был рад, что вас всех знал. Оле скажи, что люблю.
Комлен вырубил дальнюю связь и двинулся обратно.
Снова марсолет. Альпинист лежал на вершине красной дюны, рассматривая его в бинокль.
Долгая-долгая тишина.
Сзади подползла хрупкая фигура в голубом пневмокостюме.
— Дура.
Ольга не обиделась. В ее руках была желтая пластиковая ракетница.
— Ты не смотри, у нее заряд с десяти метров доску толстенную прошибает. Как засажу…
— Как ты вообще здесь…
— Женские хитрости. Я тоже догадливая, как и ты.
— Уйди. Тут в один конец дорога будет.
— Одному в один конец идти плохо.
Комлен со злостью отобрал у нее дурацкую ракетницу и всучил ТТ.
— Вон того у "Бухары" снять сможешь?
— Обижаешь. У меня по стрельбе третье место по области.
— Когда подползу поближе, стреляй. А потом не давай остальным добраться до марсолета. И еще. Когда я залезу в люк, убегай. Батареи в Токареве садятся быстро.
Он полез вниз. Не прощаясь. Тишина. Только осыпается под ним красный песок. Часовой пока смотрит в другую сторону. Далеко. Как же далеко до марсолета.
— Господи, верю в тебя только когда прижмет, но сейчас не выдавай. — Комлен полз змеей. Как тогда в Тибете, когда его зажали снайперы.
Триста метров. Вдали видны четыре фигуры, раскапывающие склон. Но до них далеко. Двести. Бог не выдаст, свинья не съест. Сто пятьдесят. Часовой все еще спиной.
Руки немного дрожат, но голова пока спокойна.
Черт! Часовой обернулся. Замер всматриваясь. Комлен мог бы поклясться, что видит под затемненным забралом его расширенные глаза. Руки контрабандиста упали на Зиг-Зауэр. Все. Амба.
Вспышка. Автомат часового ушел в зенит выбросив в оранжевое небо короткую очередь. Фигурка завалилась на песок. Спасибо, Ольга. Комлен побежал. Фигуры на склоне заметались, причесывая гребни беспорядочным огнем. Затем залегли. Песок часто-часто вспыхивал, освещенный разрядами Токарева, летящими над их головами.
Пах-пах-пах. Разреженная атмосфера почти не доносит ответных выстрелов.
Марсолет. Альпинист распахнул шлюз. Сзади по металлу звонко ударили пятнадцатимиллиметровые пули. Марсолет завибрировал всем корпусом.
Грязный салон. Дверь в кабину пилота. Всполошенная фигура и рыло автомата прямо в лицо. Вот черт…
Комлен сам не отдав себе отчета, спустил скобу ракетницы. Пятьсот метров высота взлета. Четыре минуты горения. Если по ГОСТу. Ослепительно зеленое пламя метнулось вперед и с треском зашипело. Зашипело из спины отлетевшего к стене контрабандиста, которого почти на сквозь пробило оперенное железо заряда. Автомат упал на черный от масла пол.
Подхватив оружие, Комлен вошел внутрь кабины. Вот теперь здесь по-настоящему пусто.
Прикладом по пульту, клавишам, прямо к засаленной, наклеенной на панель пластиковой Лайке. Прикладом по приборам, чтоб уж на всякий случай. Размозжить бортовой компьютер и гиротрон. Ножом по пучкам проводов. Обратно в салон. Рассадить аккумуляторы.
Пилот к тому моменту затих. Только заливала все зеленым пламенем торчащая из него ракета, бросая повсюду снопы злых искр. А совсем рядом канистры с маслом и патроны кислорода…
Он бросился наружу. Огляделся. Дела были плохи, песок вокруг Ольги кипел от пуль. Девушка не стреляла. Ранена? Убита? Слабая вспышка. Батареи Токарева сдохли. Фигуры в камуфляжных пневмокостюмах начали осторожно, как шакалы, окружать холм.
Вскинул трофейный Зиг Зауэр, Комлен прицелился и нажал на курок. Короткая очередь — мимо. Те даже не пригибались, не слыша выстрелов. Вторая очередь и одного рвануло, поволокло по грунту. Огонь тут же переместился на Комлена.
Они бежали. По склону вниз. Комлен подпрыгивал как матерый заяц. Ольга летела рядом. Красиво. Как спринтер. Пах-пах-пах. Выстрелы вслед.
Лишь изредка Комлен замирал, чтобы развернуться и чесануть из автомата по склонам и хоть как-то охладить преследователей. Но рожок стремительно пустел, а потому оставалось только бежать.
Жить им оставалось не долго. Склон ровнее стола. И нет ему конца и края. А здесь не Земля. Здесь пуля летит гораздо дольше, а в поправках нужды почти нет.
Его настигла первая пуля. Ударила вскользь, по рюкзаку, распарывая пластик, разбрасывая вещи, кидая его на песок. Ольга кинулась к нему. Дура.
А потом все вокруг дрогнуло. "Бухара" все же рванула.
Лежащий Комлен чуть улыбнулся, а потом вдруг увидел, что вершина склона начала медленно-медленно отдаляться. Потревоженная взрывом гигантская масса красного песка начала ползти. Сперва очень медленно и неявно. А затем убыстряясь, убыстряясь, смахивая контрабандистов, Ольгу, наваливаясь на него сверху, затягивая в себя, таща по камням, по сотням здоровенных камней. Его тащило, то выкидывая на поверхность, то затягивая в песчаные буруны. А затем с размаху всадило в камень.
Темнота. Теснота. Давление со всех сторон. Кровь во рту. Доброе утро мир.
Движение подбородком внутри шлема. Тусклый свет от щитка индикации начинает литься на лицо. Патрон с кислородом наполовину полон. Это плюс. Пластик забрала шлема треснут. Это минус. Прозрачная гермопена на трещинах выступила. Это плюс. Кости кажется целы, хотя спина болит зверски. В общем хотя его и погребло под неопределенной толщины слоем песка, но устроился он как фон барон.
Комлен пустил слюну. Розовая, она струйкой стекла на забрало. Значит он лежит лицом вниз. Альпинист стал медленно шевелить пальцами, стараясь получить простор. Песок поддавался. Сила тяжести Марса была на стороне человека.
Левая рука начала высвобождаться постепенно поднимаясь выше. Рядом зашевелился песок. Ольга! Комлен задергался, продолжая освобождать руки. Вот опять. Песок расходился. Осыпался. Он чувствовал это. Вот. Что прошло над спиной. Ткнулось в лопатку. Вертясь пошло над ним. Пошло дальше… Сыпался песок. Страшным усилием он вывернул кисть в ту сторону. Еще сантиметр. Перчатка пневмокостюма хватается за что-то острое и вращающееся. Твердое. Неумолимо идущее в песке.
Комлен рванулся всем телом. В ужасе. Могуче, как подминаемый сворой собак медведь. И ковер песка разошелся. Светит солнце. На перчатке длинные, затянутые перемешанной с песком гермопеной, разрывы. И зацепившаяся за ткань длинные кремниевые пластины правильной формы. Впрочем о них он не думал вообще, просто стряхнув как мусор.
— Оля! Оля! — Комлен орал по громкой связи, но слышал лишь тишину.
Альпинист заозирался. Ничего. Ровный слой песка по всему склону. Ни следа. Командирский планшетник был в нагрудном кармане. Комлен спешно его запустил. Маячок костюма Ольги горел. Хоть что-то. Координаты. Спустившись вниз по склону, Комлен стал копать песок. Руками получалось плохо. Планшетник снова пошел в ход.
— Одиннадцать человек на сундук мертвеца… — крутилось в голове пока он копал планшетником. Время все текло, а песок все осыпался в яму, которая становилась все глубже. На лбу холодный пот.
Ткань показалась внезапно, когда он прошел чуть ли не полтора метра. Дальше он уже работал как Стаханов, вырывая девушку.
— Жива?