– Чё ты пылишь, дура, чё пылишь?!.. – не выдержал разбойник с мечом и свирепо рванул из рук царевны седьмой, но не последний мешок. – Ценности давай!
Его соратник в это время был занят протиранием кулаками запорошенных мелкой землей глаз под подобающий аккомпанемент слов и выражений.
Серафима неспешно и со вкусом промычала «сам дурак» и принялась за следующий номер программы – загадочные жесты руками. Еще минута. НУ ГДЕ ИХ НОСИТ?!..
– Чё ты мне тут граблями машешь, чучело! – продрал, в конце концов, замусоренные очи обладатель палицы и сразу же перешел к операции возмездия. – У-у-у, убил бы!..
«И что тебе мешает?» – издевательски и абсолютно безнаказанно промычала жертва, но бандиту провокации и не требовались.
– А ну, снимай тулуп, идиётина! Чё под низом прячешь, кажи! – ухватил он ее за воротник и попытался запустить руку за пазуху. Ах, так…
Скорбно сморщившись, царевна затрясла головой, прикрыла грудь руками и несколько раз потыкала пальцем в кусты.
– Чеканутая, а стешняется, – загоготал меченосец. – Иди, она тебе покажет, чего прячет! А потом и я погляжу! Жертва энергично закивала и замычала в неистовом одобрении.
Воодушевленный таким поворотом событий, разбойник ухмыльнулся, подхватил с телеги палицу для солидности и, не выпуская воротника из кулака, потащил добычу в укрытие. Оказалось, что прятала Серафима засапожный нож.
Но, вопреки данному обещанию, разглядывать его бандит не стал, потому что, едва скрывшись из виду многозначительно гогочущего товарища, быстро и тихо перешел в лучший из миров.
Нетерпеливо переминающийся с ноги на ногу и заинтересованно поглядывающий в вечнозеленые и вечноколючие заросли меченосец к удивлению своему увидел, как из-за веток выглянула сумасшедшая девица в расстегнутом тулупе, начала было призывно разматывать свою юбку странной конструкции, успешно дошла до третьего витка и вдруг пропала.
Это таинственное исчезновение явно требовало дополнительного разбирательства, тут же решил он, беззаботно оставил меч на телеге, и уверенной поступью направился в умелые руки поджидающей его Серафимы.
– Э-э-эй, куда это они все? – ревниво прекратили выворачивать карманы угрюмо нахохлившихся побитых полураздетых мужиков двое пеших разбойников. – Чё это они там делают?!
– Ищите, ищите! Я сам погляжу! – обрадованный возможности если не развлечься, то отвлечься от нелегкого труда грабителя, атаман объехал телегу, остановился у куста и пару раз махнул по веткам кривой саблей, осыпая землю дожем хвои. – Козяпка, Обкунь, кончай возиться, вылазь!
Из-за кустов донеслось протяжное мычание, сопровождающееся странной возней.
– Оглохли, паразиты? – сердито рявкнул атаман, явно не склонный поощрять непослушание в рядах, рубанул ни в чем не повинное зеленое насаждение и направил коня вперед.
И тут же из-за кустов в сторону трофейного скакуна полетел в вихре тесьмы и кистей, рассыпая искры, пылающий фиолетовый шар.
Конь взвизгнул в панике, отпрянул, смятенно взвился на дыбы, и вдруг рванулся вправо и понесся по лесной дороге так, словно зловещий кусок портьеры преследовал его на всем скаку.
И оставил позади себя в корявой колее красное седло, кривую саблю, лук в позолоченном колчане со стрелами, и ошарашенного, оглушенного, ошеломленного седока.
Но не успели оставшиеся грабители прокомментировать сиё забавное и ожидаемое уже три дня явление, как из-за кустов, без тулупчика и без юбки, но в мужских штанах и сапогах, выскочила сумасшедшая девка, перемахнула через беспомощно возящегося на земле атамана и запрыгнула на телегу.
Почуяв недоброе, позабыв про побитых, полуголых мужиков, разбойники дружно схватились за палицы.
– Эй, ты куда?!
Их любопытство было тут же удовлетворено: в руке девахи сверкнул оставленный Обкунем меч.
– Ах ты, зараза! – взревел толстомордый. – Ну, ты у меня щас получишь! Клёшт, обходи ее сзади!..
Но какую бы стратегию оставшиеся бандиты не избрали, воплотить они ее все равно бы не успели: неравный бой закончился скоро и болезненно. И даже возвращение в вертикальное положение атамана не уравняло шансы: к тому времени, когда он точно определился, что перед ним сражаются не девять человек, а трое, двое из них уже лежали под телегой обезоруженные, а его драгоценной персоной азартно занимались так и недограбленные до конца крестьяне.
Но, как бы увлеченно ни подошли к своей задаче мужики, через двадцать минут уже все трое изрыгающих проклятия грабителей были крепко связаны новыми сыромятными ремнями, телега и ее груз собраны заново и готовы к продолжению пути.
– Чем бы им рот-то заткнуть? – поискал глазами вокруг коротышка.
– А ессё у тебя… дятька Фуравель… ивишки ошталишь? – вернулся тут дар речи к Серафиме.
– Точно, девонька! – согласно хмыкнул мужик и полез в дорожную сумку. – Понравились?
– Шлов… нет…
– Это я приспособился сам делать. Жена у меня шибко говорливая… Но сладкое любит.
– Хитрый ты мужик, дядька Журавель, – рассмеялась царевна и утерла рукавом тулупчика липкие губы.
– Сметливый, – криво улыбнулся опухшей физиономией высокий крестьянин.
– А чего ж вы, если такие сметливые, деньги этим… не отдали? Лучше, что ли, чтобы они… вот так вот вас?..
– Ну, во-первых, не на них работали, – начал загибать пальцы коротыш, которого звали Цапель. – Во-вторых, они бы всё одно не поверили, что мы им отдали всё…
– Да деньги-то мы бы им, может, и вручили… – многозначительно прищурился Журавель. – Только денег-то у нас и не было. А вот чего другого им подарить – так это нет уж, накося выкуси, душегубское отродье.
– Но вы же морковку продали, и свеклу? Разве не за деньги? – недоуменно уставилась на него Серафима.
– Раньше и тебе бы, девонька, не показали, а сейчас, так и быть, скажем наш секрет, – заговорщицки оглянулся на навостривших уши бандитов низкорослый мужичок.
– Смотри, – благоговейно проговорил Журавель, отвернулся и почти через минуту извлек откуда-то из дебрей своего костюма белую латунную цифру восемь. – Чудо… Поглянь-ка… Так жмешь – светится… А так – тухнет… А еще другая загогулька есть – так от той тепло, как от печки, только извиняй, я уж ее тебе не покажу – больно хорошо спрятана.
– И у меня такие же, – гордо сообщил Цапель. – Шибко весчь пользительная, и всего за три мешка моркови и три – свеклы! Вот повезло, так повезло!.. Дома народ пачками ходить глазеть будет! Обзавидуется, продать попросит, ан нет, не тут-то было. Самому надоть.
– Три мешка – это тьфу, – горячо подержал его Журавель.
– Не три, а шесть, – поправила его Сенька.
– И шесть мешков – это тьфу, – не уступил высокий мужик. – Главное – польза.
– И что, вправду всем такие… загогульки… иметь бы хотелось? – медленно, с расстановкой уточнила царевна.
В голове ее также медленно и с расстановкой стал зарождаться очередной гениальный план.
– Ясен пень – всем! – хмыкнул коротыш.
– Потому что, какой же… – начал говорить и испуганно осекся Журавель. – Скачут!.. По дороге скачут!..
– Опять смертоубийство начнется! – побледнел Цапель и нерешительно потянулся к хозяйственно погруженной на воз разбойничьей палице.
– Если это скачут те, на кого я думаю, то начнется обязательно, – зловеще сообщила всему Белому Свету Серафима, но, вопреки угрожающему заявлению, меч в руки не взяла, а вместо этого вперила их в бока и встала в боевую стойку жены, встречающей среди ночи подгулявшего супруга.