Она опять начинает вопить.
Принц скрипит зубами и откидывает с головы темный капюшон.
Его волосы -- нимб червонного золота в сумерках Места-без-дверей. Он смотрит на почти различимую тень, что корчится перед ним. Он так часто проклинал ее, что его губы механически выталкивают эти слова еще и еще раз.
Десять столетий он старается убить ее, а она все живет.
Он скрещивает руки на груди, опускает голову и исчезает. Темная вещь рыдает внутри света и тьмы.
Мадрак наполняет стаканы.
Фрамин долго и пристально рассматривает вино на свет, пьет. Мадрак наливает еще.
-- Ни жизни, ни чести, -вздыхает Фрамин.
-- Ты же никогда по-настоящему не поддерживал программу.
-- И что толку? Ни жизни, ни чести.
-- Весьма поэтично... Фрамин поглаживает бороду.
-- Я ничему и никому не могу быть предан полностью.
-- В этом твое несчастье, мой бедный Ангел Седьмой Станции.
-- Этот титул погиб вместе с ней.
-- В изгнании аристократия всегда стремилась сохранить хотя бы свои титулы.
Взгляни на самого себя темноте, и что увидишь?
-- Ничего.
-- Вот именно.
-- И что из этого?
-- Ничего. Тьма.
-- Я не вижу смысла в твоих словах.
-- Во тьме это неудивительно, воин-священник.
-- Перестань говорить загадками, Фрамин. В чем дело?
-- Зачем ты искал меня?
-- У меня есть последние данные о численности населения. Похоже, оно приближается к Критической Точке -- той, что никогда не наступает. Хочешь взглянуть на них?
-- Нет. Я в этом не нуждаюсь. Что бы там ни было, ты прав.
-- Ты чувствуешь это в приливах и отливах Энергий? Фрамин кивает.
-- Дай-ка мне сигарету, -- говорит Мадрак. Фрамин щелкает пальцами и извлекает зажженную сигарету из воздуха.
-- В этот раз будет нечто особенное, не просто отлив волны Жизни. Боюсь, идет взрывная волна.
-- И что станет с этим миром?
-- Я не знаю, Мадрак. Но уйду, как только буду знать.
-- О?! Когда же?
-- Завтра вечером, хотя бы для этого пришлось снова сыграть с Черной Волной. Мне лучше не откладывая удовлетворить свою тягу к смерти, предпочтительно, не покидая собственной пентаграммы.
-- Кто-нибудь еще остается здесь?
-- Нет. На Блисе всего двое бессмертных.
-- Ты откроешь мне выход, когда будешь уходить?
-- Конечно.
-- Тогда я, пожалуй, задержусь на ярмарке до завтрашнего вечера.
-- На твоем месте я бы не медлил. Ничего хорошего этот мир не ждет. Если хочешь, я могу открыть выход прямо сейчас. -Фрамин вновь щелкает пальцами и извлекает сигарету для себя. Потом замечает перед собой наполненный стакан и неторопливо осушает его. -- Мудрее всего отправиться немедленно, -рассуждает он, -- но мудрость есть следствие знания; а знание, откровенно говоря, есть следствие неразумных деяний. Поэтому чтобы умножить свои знания и стать мудрее, я тоже останусь еще на день.
-- Значит, нечто особенное произойдет именно завтра?
-- Да. Взрывная волна. Я чувствую приближение Энергий. Недавно было какое-то движение в том великом Доме, куда в конце концов уходит все живущее.
-- Тогда мне тоже не помешает приобщиться к этому знанию, -- усмехается Мадрак, -- тем более, что всякое движение в том Доме задевает моего бывшего хозяина, Который-был-Тысячей.
-- Ты цепляешься за обветшавшую преданность, могучий.
-- Возможно. А тебе это на что? Зачем тебе множить свою мудрость такой ценой, Ангел?
-- Мудрость самоценна. К тому же подобные вещи могут стать источником великой поэзии.
-- Если смерть есть источник великой поэзии, то я предпочитаю бездарную. Кстати, о таких изменениях на Средних Мирах неплохо бы известить Принца...
-- Я пью за твою преданность, могучий, однако согласись, наш бывший господин тоже приложил руку к теперешнему беспорядку.
-- Твои мысли на сей счет мне известны. Поэт делает глоток и вдруг опускает стакан. Глаза его теперь заполняет один цвет, -- зеленый. Черные точки зрачков и белки растворяются, исчезают, глаза становятся бледными изумрудами, и в каждом живет желтая искра.
-- Я предрекаю как провидец и маг, -- начинает он отрешенным и невыразительным голосом, -- что сейчас на Блис явилось то, что предвещает хаос. Мне ведомо также, что к Блису приближается и нечто иное, ибо я слышу беззвучный топот копыт во тьме и вижу того, кто невидим в своем надзвездном беге. Мы и сами можем быть втянуты в то, что произойдет здесь, хотим мы того или нет.