4) садиться, стоять, ходить как заблагорассудится, не смотря ни на кого;
5) говорить умеренно и не очень громко, дабы у прочих голова не заболела;
6) спорить без сердца и горячности;
7) не вздыхать и не зевать;
8) во всяких затеях другим не препятствовать;
9) кушать сладко и вкусно, а пить с умеренностью, дабы всякий мог найти свои ноги для выходу из дверей;
10) сору из избы не выносить, а что войдет в одно ухо, то бы вышло в другое прежде, нежели выступит из дверей.
Вникал Буров со тщанием, не торопясь, чтобы успеть как следует осмотреться. Дело происходило в уединенной эрмитажной зале, народу было немного, дюжины две, строго говоря, очко. Развлекались не мудрствуя, не напрягая интеллект - кто играл в билетцы, кто в жмурки, кто в веревочку, кто гадал, кто ворожил, кто тешился беседой. Штрафник князь Нарышкин, наказанный за все хорошее, с гримасой Сократа, выцеживающего свой яд, тянул холодную воду из необъятного стакана, ему предстояло еще чтение "Тилемахиды". В целом обстановочка была убогая, не галантное веселье в наивысшем свете, а посиделки пенсионеров где-нибудь в ЖЭКе. Хорошо еще, что ни Шешковского, ни прочей сволочи на расстоянии прямой видимости не наблюдалось. Из знакомых лиц был только Разумовский, сумрачный, насупившийся, уже изрядно выпивший. В гордом одиночестве томился он за шахматной доской, однако же не играл - читал чувствительную муть занудливого Дюкре-Дюмениля. Словно от барбоса, готовящегося сорваться с цепи, все держались от него подальше.
- Ну что, князь, вы прониклись написанным? До глубины души? - с улыбочкой подплыла императрица, прищурилась лукаво, повела рукой. - Ну тогда прошу, прошу к нашему шалашу. А то уже пора давать вам воинское звание, мы ведь тут все с чинами. Умеете ли вы, князь, делать что-нибудь такое, особенное, несуразное, гримасу какую, шуткование изрядное? Барон Ванжура, например, может опускать волосы аж до самых бровей, за что и жалован чином капитана. Полковник Безбородко, извольте видеть, отменнейше изображает картавого, а я, - ее величество потупилась, потом улыбнулась с милой непосредственностью, - способна только так... За что и числюсь здесь поручиком, - и она мастерски, без всякого труда пошевелила правым ухом, причем настолько ловко, что тесный круг зааплодировал - ну и дар Божий! Ну и талант! Талантище!..
- Что-нибудь такое? Этакое? Извольте.
Буров тоже показал себя, в грязь лицом не ударил. Сперва изобразил "флажок"<Гимнастическая поза с опорой на одну руку и ногами, вытянутыми параллельно полу.> на карточном столе, потом взревел голосом бешеного мартовского кота и в заключение продемонстрировал хитрость - голыми руками разбил бутылку с английским портером<Каратэ или что-то подобное здесь ни при чем. Резким толчком ладони в горлышко бутылки загоняется воздух, происходит гидродинамический удар, и донышко с удивительной легкостью отлетает, будто обрезанное. Однако легкость эта только кажущаяся, все зависит от правильного положения рук, направления толчка, уровня жидкости, находящейся в бутылке. Своего рода искусство...>.
- Вот это да! - разом выдохнул тесный круг. - А ведь достоин чина генеральского.
- Генерал-майорского, - живо уточнил завистливый мужской голос.
- Да нет же, нет, он полный генерал, - томно возразил медоточивый женский, и все общество направилось к столу - бить бутылки. О Бурове сразу же забыли, и он пошел играть в шахматы с Разумовским, давно уже делавшим ему незаметные, но весьма красноречивые знаки.
- Здорово, хлопче, - мрачно произнес экс-гетман, кашлянул и передвинул пешку куда глаза глядят. - Ты давай смотри, держи-ка ушки на макушке. Шешковский тут такое распускает про тебя, что будто ты шпион масонский, лазутчик Калиостров, империи Российской первый враг. Да и Платошка Зубов жалится, скулит, болтает языком, что, мол, жестоко пострадал, безвинно, через тебя лишился естества мужского, тем самым матушку-императрицу обездолив. Брат Валерьяшка вторит ему, тебя изрядно лает, грозит и тоже за яйца держится. Ты, хлопче, вот чего. Ехал бы отсюда, валил бы, пока не поздно еще, Россия знаешь какая большая. Иначе будет тебе полный мат, и никакие рокировки не помогут, а уж Орлов-то твой задрипанный и подавно, потому как сам едва живой, еле-еле стоит на ногах, дышит на ладан. На вот, возьми на дорожку, - с этими словами он оторвал пуговицу от камзола бриллиантовую, огромную, какою убить можно, быстро сунул Бурову, тягостно вздохнул и резко смешал фигуры на шахматной доске. - Вали, хлопче, вали. Тесно тебе здесь, узко, не развернуться душой... Прощай.
Выругался вдруг матерно, не хуже Чесменского, встал и медленно, не глядя ни на кого, потерянно подался из зала. Шахматная партия закончилась. Настало время ужина.
Пищу и напитки принимали во внушительной, с окнами в висячий сад столовой комнате. Кормили у ее величества неплохо, на манер Чесменского, хотя все больше на французский лад - ни тебе щей, ни тебе кулебяки, ни тебе молочных поросят, фаршированных кашей. Все больше всякие там средние антрме вроде индейки с шио, рулады из кролика, куропатки с трюфелями, вьюны с фрикандо, фазаны с фисташками, маринады из цыплят да бесчисленные салаты. Бурову, впрочем, было все равно, держался он за столом на редкость скромно, ничего порционного не ел, брал исключительно от общих блюд, да и то непременно сам: то голубенка вытащит из ракового желе, то фаршированного жаворонка выудит из соуса, то ломтик ветчины возьмет с огромной позолоченной тарелки. Не то чтобы постился - бдел. Категорически был против мышьяка, цианистого калия или прочей какой гадости. Шла бы ты, девушка Геката<Древнегреческая богиня магии и колдовства, ведавшая ядами.>, на хрен малой скоростью. А вокруг ничего, не смущались, кушали весьма сладко и на зависть вкусно, не миндальничая, от пуза. Государыня, к слову сказать, ни в чем от своих подданных не отставала и особо жаловала высочайшим вниманием котлеты "бомбы а-ля Сарданапал", изобретенные поваром Потемкина-Таврического. Глаза ее блестели, щеки разрумянились, на вдохновенном лбу выступила испарина<Все разговоры о том, что Екатерина II якобы недолюбливала изысканные блюда и предпочитала всему разварную говядину с солеными огурцами и соусом из вяленых оленьих языков, скорее всего, несостоятельны. По отзывам современников, государыня, отнюдь не чуждая всего человеческого, покушать любила, да еще как. Характерный штрих - кофе ей варили из одного фунта на пять чашек. Котлеты "а-ля Сарданапал" делались в то время из фарша всевозможной дичины.>.
Наконец свершилось - после кофе с пирожными и тортами с кремом Бурова позвали-таки в закрома - лицезреть сокровища ее величества. Что ж, предлог был неплох. Впрочем, коллекция гемм, монет, эстампов и камей была тоже очень ничего. Попутно Бурову показали раритеты: филигранной работы туалет царевны Софьи Алексеевны, хрустальный кубок императрицы Анны Иоанновны, серебряная пудреница цесаревны Елисаветы Петровны, финифтяная золотая чарочка царя Михаила Федоровича, часы, служившие шагомером его величеству Алексею Михайловичу, модель скромного домика в Саардаме, в котором обитал Петр I, - с мельчайшими деталями, игрушечной мебелью и куклой - копией хозяйки, сделанной потрясающе мастерски, со всеми анатомическими подробностями.
Экскурсия выдалась занятная, на удивление запоминающаяся. Таинственно мерцали свечи, сверкали камни и драгметаллы, ее величество была мила, давила шармом и интеллектом и то и дело залезала плечиком Бурову в интимную зону<Расстояние от тела примерно 30 см, на которое без ощущения дискомфорта допускаются только близкие люди - дети, сексуальные партнеры и т. п.>. Заигрывала чинно, с достоинством - по-королевски. В общем-то, и не заигрывала даже, вела Бурова высочайшей дланью аки быка на веревочке. А он валял себе добрейшего дурака, держался на пионерском расстоянии и ни на какие ухищрения не реагировал - больше интересовался не женскими прелестями, а сокровищами Российской империи. Ах, какая замечательная позолота! Что за прелесть этот канделябр! Ну право, разве же не чудо эта ваза с изображением голубков! Ее величеству, мягко говоря, в конце концов все это очень не понравилось.
- Что ж это вы, князь, никак боитесь меня? - с холодом заметила она, и в голосе ее послышалась досада. - Я ведь, чай, не кусаюсь. Или, может, общество мое вам и вовсе не по нраву?
Все в ней выдавало горечь и разочарование - вот ведь дубина, вот ведь дуболом. Оказали дуралею высшую честь, готовы облагодетельствовать его и без аттестации Брюсочки. А он, а он...
- Робок я, ваше величество, по женской-то по части, - с чувством закосил под недоквашенного Буров, дрогнул подбородком и страдальчески вздохнул. - Да к тому же ранен жестоко, контужен в бою, лишен наполовину мужского естества. Зело судьбой обижен, обделен, в пору удавиться...
Вздохнул он, между прочим, совершенно искренне - понял отчетливо, что экскурсии конец.
- Ах, бедняжка, он такой робкий по женской части, - пожалела Бурова ее величество, всплеснула сопереживающе рукой и вдруг оскалилась на удивление язвительно, продемонстрировав красивые свои зубы. - То-то эти неряхи Потоцкая, Сундукова и Фитингофф взахлеб прожужжали всем уши о ваших амурных подвигах. Что махателя подобного надобно искать и искать. Ну ничего, более болтать им не придется - будут жестоко высечены розгами да и отправлены с позором домой<Не они первые, не они последние - ее величество охотно практиковала порку фрейлин, особенно за кокетство с фаворитами. Так, заметив, что красавица Эльмит выказывает знаки внимания Ермолову, Екатерина велела высечь ее прилюдно до крови в присутствии придворных дам и депортировала с "волчьим билетом" домой. Да и вообще обычно рассудительная и хорошо владеющая собой императрица во всем, что касалось ее личной жизни, была на редкость мстительна, злопамятна и жестока. Когда фаворит ее величества Александр Мамонов, мужчина с принципами, женился на фрейлине ее величества княжне Щербатовой, то высочайшая кара настигла их уже в медовый месяц: взвод солдат изнасиловал новобрачную на глазах у связанного мужа. Потом бедняжке еще дали плетей, превратив ее ягодицы в кровавую рану...>. Что же касаемо вашей персоны, князь, то вас я полагаю государственным преступником: зная, сколь жизнь моя необходима отечеству, вы расстраиваете свою государыню, коей нужно полнейшее спокойствие и равновесие для решения высочайших дел. Не желаете утешить ее, приласкать, дать ей опору, немного тепла. Ах, как видно, прав честнейший кавалер Шешковский в своих суровых суждениях о вас, да и Платон не будет напраслину возводить ни на кого... Так что уходите, вы, ничтожный интриган, самовлюбленный гордец, шутейный генерал. Уходите, коварный. И берегитесь...
Не стал Буров клясться в верноподданнических чувствах, говорить о любви и верности и предлагать дружить семьями, нет, сухо поклонился, прищелкнул каблуками и, четко развернувшись, зашагал прочь. Строевым. Так что вздрогнули стены Эрмитажа, взволнованно закачались люстры, и ее величество самодержица российская попятилась. Не поняла очередной шутки генеральской. А Буров перешел себе на цивильный шаг, с усмешечкой прибавил ходу, однако выбраться без приключений из государыневых хором ему не удалось - в Овальном зале с ионийской колоннадой его ждали, и, судя по всему, с нетерпением.
- Бог мой, так это же князь Буров-Задунайский, собственной персоной, послышался насмешливый картавый голос, и из-за колонны показался... де Гард. - Ах, какой сюрприз, ах, какая честь!
Злой волшебник, как это и положено по статусу, был одет зловеще, во все черное, а картавил, не в пример антисемиту Безбородко, как-то мягко, вкрадчиво, не допуская даже мысли о чем-то нехорошем<Картавость, равно как рыжина, горбатость, щербатость и скалозубие, являются признаками антихварны - то есть отмеченности дьяволом. Не случайно во все века рыжих не допускали свидетелями на суд.>. Тем не менее общаться с ним по душам как-то не хотелось. И вообще подходить близко. Категорически.
"Ну, кажись, начинается", - внутренне обрадовался Буров, посуровел лицом и выразил недоумение:
- А что, сударь, разве мы знакомы?
- Заочно, достопочтимый Василий Гаврилыч, заочно, но очень хорошо, выдавил улыбку маг и медленно сложился в полупоклоне. - Разрешите представиться: кавалер де Гард, милостью провидения, барон. Не угодно ли вам, сударь, переговорить со мной по одному важному вопросу, не терпящему отлагательств? Прошу.
И он рукой, затянутой в черную перчатку, показал Бурову на дверь. Из-за соседних колонн сразу выдвинулись двое Бойцов, обнажили свои светящиеся клинки и гадостно оскалились - мол, давай, русский, давай, а то выпустим кишки-то.
- Всегда рад приятному общению, - мило улыбнулся Буров, дружески подмигнул сикариям и следом за де Гардом направился... в бильярдную. Да, любят же на Руси гонять шары, ох как любят, что фавориты, что черные волшебники.
"Ну что приперся-то? Все неймется тебе? - взглядом осведомился мраморный Потемкин. - Опять будешь морды бить? Пинать сапожищами?"
"Это, ваша светлость, как получится", - мельком глянул на него Буров, сделал резкий выдох и сосредоточил все внимание на Бойцах. Те устроились в тылу, у двери, аккурат за его спиной. Злой волшебник расположился фронтально, с непринужденностью опершись задом о бильярд. Что-то в жилистой его фигуре было фатоватое, вместе с тем зловещее, вызывающее отвращение и необъяснимую брезгливость. Словно при виде гадины, хотелось или убить его, или убежать прочь. А потом вернуться и все же убить.
- Итак, сударь, вашему положению не позавидуешь, - сразу взял быка за рога черный маг, и ноздри его породистого носа хищно раздулись. - Вы знаете непозволительно много и остались в скорбном одиночестве. Граф Орлов-Чесменский, хвала богам, пребывает в агонии, а персону, способную реально помочь вам, вы только что отвергли. Посему предлагаю открыть известный вам секрет и вступить в члены могущественной тайной организации, которую я скромно имею честь представлять. А иначе, - он усмехнулся и пальцем показал Бурову за спину, - Асаил с Ави-Албоном<Имена сикариев не случайны. Во Второй Книге Царств перечислены храбрецы царя Давида. Среди прочих упоминается Асаил, брат Иоава, и Ави-Албон Арбатитянин. Ужасные богатыри.> заберут секрет и без вашего участия. Вместе с мозгом.
Услышав имена свои, сикарии обрадовались, мгновенно переменили позы и с быстротою молний взмахнули свиноколами. Надрывно взвизгнул рассекаемый воздух, печально застонал под богатырскими ногами пол. Ох, жуть...
"А ведь заставят обрезание сделать, это у них главный вопрос... Нет, ну его на хрен", - быстро посоветовался с самим собой Буров, встал поудобней, "отдал якоря", выказывая мучительную работу мысли, принялся чесать затылок и наконец заинтересованно спросил:
- А оплачивают проезд у вас в оба конца?
И тут же из рукава его, натягивая упругий шнур этаким свистящим первомайским раскидайчиком<Для тех, кто не в курсе: на демонстрации социалистической солидарности и братского интернационализма было принято ходить с аксессуарами, как-то: портретами вождей, транспарантами белым по красному, искусственными цветами и раскидайчиками, которые представляли собой набитые опилками бумажные мячики на длинной резинке. По сути своей это облегченный вариант грозного оружия, называемого "попрыгунчиком", металлического шара на упругом поводке. Если шар заменить клинком, а резиновую стропу - шнуром, то примерно и получится "клык дьявола".>, вылетел "клык дьявола". Бедному сикарию Асаилу точно в глаз. Вернее, в мозг. Миг - и, выдернув кинжал из страшной раны, Буров направил его Ави-Албону в кадык. Как всегда, с убийственной точностью. Все это случилось настолько стремительно, на один счет, что оба сикария рухнули синхронно, в унисон, причем на одинаковый манер - мордами об пол. Хрустнуло, чмокнуло, грохнуло, и наступила гробовая тишина. Правда, ненадолго.
- Ах, значит, так? - грозно прошипел де Гард, вытянулся в струну и принялся делать пассы в сторону приближающегося Бурова. - Славой Гедулаха, по повелению Иеседа, с милостивого соизволения Малхута заклинаю тебя, о Елохим, именем Невыразимого и прозванием Нерожденного...
Неожиданно он замолчал, вытаращился с изумлением на Бурова, разом побледнел как мел и пошатнулся. Потом с видимым усилием сделал нетвердый шаг, страшно и утробно вскрикнул, и... его вырвало прямо на бильярд. Обильно, так, что зашло во все лузы. А Буров вдруг почувствовал, что перстень, подаренный при расставании Калиостро, стал обжигающе горяч и ощутимо тесен, причем камень его при близком рассмотрении налился тусклым водянистым светом. Вот это чудеса! Вот это практическая магия! Ай да полковник Феникс, ай да Великий Копт! Шутки прочь, ведь и впрямь великий. Мерси чувствительное за презент, рахмат огромный от всей души. Вроде бы и невелико колечко, неказисто, неприметно собой, а вот волшебнику ее величества поперек глотки будет. Да еще как - бильярд уделан начисто, наборный паркет тоже, еще бы немного, и мраморному Потемкину пришлось бы очень несладко. Сразу чувствовалось, что черный маг любил покушать, любил... А между тем начался второй раунд.
- Ап! - страшно закричал волшебник, вытер губы батистовым платком и уверенным движением жилистой руки вытянул из ножен клинок. - Барра!<Крик, с которым шли в атаку римские легионы, - подражание реву африканского слона.>
Клинок был изогнутый, светящийся, самый что ни на есть магический, режущий любую материальную субстанцию с поразительной легкостью. Что ему харасанский булат, что ему кольчуга из Солука<Высший сорт булата. Солук город в Йемене, где производились лучшие кольчужные доспехи.>. Так, тьфу. Только ведь и Буров был не лыком шит, даром что волшбе и волхвованию не обучен.
- Хрен тебе, - ухмыльнулся он, натянул перчатку из кожи сикария да и тоже вытащил клинок, трофейный, изогнутый, напоминающий серп. Светящийся не хуже де Гардова.
И началась потеха, правда, скоро кончилась. Клинки, скрестившись, клацнули, хрустнули, пошли трещинами и потухли. Мгновение - и они распались на части, оставив фехтовальщикам лишь короткие рукояти. Правда, увесистые, - Буров, например, швырнув свою, с легкостью подбил де Гарду глаз, и тот окончательно рассвирепел.
- О, да снизойдет же на меня дух Совохая Хушатянина, храбреца и силача, что убил Сафута, одного из потомков Рефаимов, в битве при Гоби!<Совохай Хушатянин, если следовать Библии, был сподвижником царя Давида и действительно в сражении при Гоби поразил Сафута, потомка древних великанов Рефаимов.> - Он снова принялся делать пассы, но уже не в сторону Бурова, а в направлении купающихся нимф, вольно резвящихся на потолке. Именем Адонаи, Сущего в Сущем, и да будет так!
Похоже, начался третий раунд. Только Буров был не на ринге и удара гонга ждать не стал, врезал от всей души волшебнику поддых. Трудно сказать, снизошел ли на того дух Совохая, храбреца и силача, но залег он сразу, даже не пикнул, причем в самом центре зловонного моря разливанного. Перевернувшись на бок, скорчился, подобрал под себя ноги и затих - этаким гигантским черным эмбрионом. Подходить к нему близко, а уж тем паче иметь с ним какие-нибудь дела совершенно не хотелось. Ну разве что мокрое, и на приличном расстоянии... Только не стоил сей мозгляк ни "клыка дьявола", ни выстрела из волыны - слишком много чести. А вот сыграть с ним в бильярд по своим правилам, так, чтобы лузами накрылся...
- Никуда не уходи, ладно? - тихо попросил Буров, резко развернулся и направился к полочке, где лежали кии. Однако не послушал его черный маг выполнил длинный перекат, мигом поднялся на ноги и стремительно, в ореоле брызг, молнией метнулся из бильярдной. Сделано это было настолько мастерски, с такой удивительной ловкостью, напором и быстротой, что не осталось сомнений - да, дух богатыря Совохая все-таки снизошел на мастера каббалы.
"Ишь ты, гад, видать, жаловаться побежал", - глянул ему в спину Буров, преследовать не стал, положил кий на место да и тоже подался из бильярдной: дохлые сикарии да запомоенный Потемкин компания не очень-то приятная. Да и вообще, если по большому счету, требовалось немедля линять в произвольном направлении - ушатанного бильярда ее величество точно не простит<Екатерина II очень любила играть на бильярде и делала это, по отзывам современников, с большим мастерством. У нее был свой собственный кий из слоновой кости, который она трепетно мелила, протирала и содержала в идеальном порядке.>, быстренько припомнит все хорошее, да и фаворит с де Гардом, если что, живо освежат ей память. А кавалер Шешковский им в том поможет. Так что - ноги в руки, полный газ и ходу, ходу, ходу... Что Буров и сделал - выбрался из палат, сел в карету и покатил нах хаузе собирать вещички. В глубине души, если честно, он был не доволен собой: ну да, с сикариями разобрался, а вот с де Гардом-то сплоховал, нет бы и его тоже на рандеву с Яхве. Хорошо еще не поддался на происки державной самоуверенной искусительницы. Увы, Екатерина Алексеевна, увы, по половому вопросу - к Платону Александровичу, а Вася Буров не продается - ни за чины, ни за караты. Ему куда как лучше с отъявленной шпионкой, прошедшей огонь, воду, медные трубы и постель Итальянского дьявола. Кстати, где она сейчас, как?