- Так, Иван, помоги ему спуститься по лестнице. Вещи я возьму и дверь закрою.
Волохов поднял голову и икнул.
- Кому это - "помоги"? Это мне "помоги"?
Он встал, и его бросило на стену. Александр Ярославович придержал его.
- Иван, положи его руку себе на плечо. Вот так. Ступайте, я догоню.
На лестнице Волохов, оскальзываясь на каждой ступеньке, совсем повис на Иване. Он был тяжелый, и Иван быстро выдохся.
- Ты меня прости, Вань, - бормотал Волохов, - я ... это, позволил себе того... ну, немного расслабиться. А, да что там, нажрался я, как свинья! Опа... - он опять поскользнулся и Иван еле удержал его, - простишь?
Иван, стараясь отвернуть лицо, чтобы не дышать перегаром, кивнул.
- Что вы, Павел, все в порядке.
- А я тебе за это спою, - сообщил обрадованный Волохов.
- Может, не надо? - робко усомнился Иван.
- Надо! Слушай:
У меня идет все в жизни гладко,
и аварий не было пока!
Мне знакома каждая палатка,
где нальют мне кружечку пивка! Ст. А. Фатьянова
- Концерт по заявкам, - проворчал, обгоняя их, Александр Ярославович.
Он открыл дверь и придержал ее. На улице возле джипа с открытой задней дверцей стоял Брусницкий.
- О-о, какие люди, - Волохов простер руки, - Серега!
- Паша, - Брусницкий ловко уклонился от объятий и, подхватив его под мышки, направил в салон автомобиля, - Ваня, садитесь вперед.
- Сергей Владимирович, здесь вещи Ивана. И бутылка водки в дорогу. Больше не берите, - Александр Ярославович передал рюкзак, - ну, с богом.
Иван перекрестился и захлопнул дверцу.
Когда выехали за кольцевую автодорогу, Брусницкий прибавил газу. С заднего сиденья доносились неразборчивые звуки.
- Ваня, что он там бормочет?
Иван повернулся назад. Волохов лежал на спине, прикрыв глаза ладонью, и тихо напевал.
- Песню поет, - тихо сказал Иван.
- Какую?
Иван прислушался.
О чем я печалюсь, о чем я грущу
Одной лишь гитаре открою
Девчонку без адреса всюду ищу,
И днем, и вечерней порою... Ст. В. Лившица
Глава 24
Было около двух часов ночи, когда Брусницкий затормозил возле придорожного кафе и предложил передохнуть. Площадка перед кафе была освещена, чуть в стороне, в тени смешанного леса, стеной стоявшего вдоль трассы, расположились старенький "Москвич" и длинный трейлер. Иван вышел размять ноги. Из приоткрытых окон "Москвича" доносился богатырский храп.
Круглосуточное кафе представляло собой маленький деревянный домик с открытой террасой. В единственном окне за ситцевой занавеской приветливо горел приглушенный свет. Брусницкий постучал по косяку распахнутой двери.
- Есть кто живой?
Из домика показалась заспанная женщина лет тридцати в простом платье и вязаной кофте.
- Слушаю вас?
- Что-нибудь горячее можно поесть?
- Сейчас могу приготовить только яичницу.
- Пойдет, - кивнул Брусницкий, - а суп есть?
- Вчерашний харчо, - женщина виновато развела руками.
- Главное, чтобы острый и горячий. Значит так, две яичницы, чай, харчо, - он оглянулся на Ивана, - сладкое есть?
- Булочки с маком.
- И две булочки.
Стояла теплая ночь, ясная, но безлунная. Брусницкий с Иваном присели на террасе за длинный деревянный стол. Брусницкий закурил. Вокруг голой лампочки вились мошки. Иван прихлопнул на шее комара.
- Как интересно, - сказал он, - словно в старину придорожный трактир на тракте.
- Так и есть, - кивнул Брусницкий, - здесь в основном дальнобойщики перекусывают. Ну и туристы, конечно. Вроде нас.
Женщина принесла хлебницу и салфетки.