Я выпустил один-единственный коготь и демонстративно отхватил им уголок стола. Потом приставил это тончайшее, почти прозрачное лезвие к горлу Иго-шина. Тот нервно сглотнул.
— Я вызову охрану, — пригрозил Игошин.
— Не успеете, Фома Гаврилович, — мягко сказал я. — Мне очень жаль, но я должен узнать правду. Сами расколетесь или мне устроить аутодафе?
— Аутодафе?.. — недоуменно моргнул Игошин.
— А что? Я прошел обучающий курс. Правда, на права сдать не успел...
Не думаю, что он воспринял мои слова всерьез. Ну кому вообще может прийти в голову, что последние месяцы я провел на Земле семнадцатого века, стажируясь у великого инквизитора Торквемады?
Но зато он воспринял всерьез мой коготь. Для пущей убедительности я выпустил и все остальные. Шесть рук медленно изогнулись, заключая голову Игошина в чудовищный бутон. У него на лбу выступил пот, а я надеялся лишь, что жертва не вздумает
Даже не поздоровавшись, Палач метнулся вперед и шарахнул обоими кулаками сразу. Меня отшвырнуло назад с пушечной силой — я врезался в стену, заставив осыпаться штукатурку. А Палач уже прыгнул следом, схватил меня за плечи и шандарахнул лбом в лоб. От такого страшного удара хитин на голове треснул — в мозг словно ввинтили шуруп, настолько было больно.
— Да ты что, охренел?! — прохрипел я, выбрасывая когти. — Я же тебя всего переломаю! Будешь похож на фашистский крест!
Конечно, теперь я гораздо лучше владею своим природным арсеналом. Черт, да после того же Пазузу Палач для меня вообще не противник. Но проблема в том, что его нельзя шинковать в клочья. Он ведь мне нужен целым... или хотя бы его мозг.
Может, еще можно решить дело миром? Мы ведь с Палачом когда-то неплохо потусовали вместе. Недолго, правда...
Но нет. На этот раз Палач настроен недружелюбно. Он ведет себя точно так же, как при нашей первой встрече, — молча пытается меня убить.
Я начал злиться. Пока что слабо, но Рабан сразу же недовольно заворчал. Однако мне сейчас было не до него — я едва успевал увертываться от ударов Палача, ломая голову, как его остановить, при этом не изуродовав. Кислоту применять нельзя, яд на него не подействует...
Еще немного, и я выйду из себя. А этого нельзя допустить.
— Твою мать, придурок, заканчивай! — рявкнул я, на секунду прекращая носиться по стенам. — Ты же Искусственный Интеллект, утырок [цензура]! Какого хрена ты опять тупишь?!
Вместо ответа Палач вырвал из стены какую-то штуковину, похожую на кондиционер, и швырнул ее в меня. Я в долю секунды переместился метром левее, и штуковина бесславно разбилась на кусочки. Из соседней комнаты донесся возглас досады. Похоже, Игошин видит, что тут происходит... ну правильно, вон камеры по углам.
Я вскарабкался на потолок и повис там как пришпиленный. Палач поднял голову и уставился на меня. Поняв, что не сможет дотянуться даже в прыжке, он одним быстрым движением отломил ножку стула и метнул ее на манер дротика.
На этот раз я не стал даже уворачиваться. Моему чешуехитину нипочем даже пули — что мне какая-то деревяшка? Всей нечеловеческой силы Палача не хватит, чтобы ранить меня столь легковесным снарядом.
— Вот где у тебя мозги? — прохрипел я, перехватывая ножку в воздухе и двумя быстрыми взмахами шинкуя ее в мелкие кубики. — У тебя что, процессор сгорел, или что там у тебя в башке? Ты же мне говорил, что не хочешь работать по программе! Говорил или нет?!
Палач, собиравшийся швырнуть в меня вторую ножку, неожиданно остановился. Его рука замерла, не закончив броска. На неподвижном, чуть голубоватом лице ничего не отражалось, но он все равно стал выглядеть как-то... неуверенно?
— Это же я, придурок! Я, твой друг! Добрый яцхен! — терпеливо произнес я. — Давай вспоминай, как мы магазин одежды вместе грабили, как от Ментов драпали, как беляши кушали, как на поезде катались!
Вспоминай, скотина! Ты не обязан подчиняться программе!
: — Палач желает... — неожиданно произнес Палач.
— Ну!.. — подался вперед я.
"', — Палач желает...дергаться. Если Игошин попытается вырваться, то изуродует себе лицо. Я, конечно, смогу его вылечить с помощью моей тканевой жидкости...
— Хорошо, я скажу, — неожиданно произнес Игошин. — Уберите когти.
Надо же, сработало.
— Так что, Палач здесь был? — радостно спросил я.
— Был... — медленно кивнул Игошин. — И есть...
Хотите на него взглянуть?
— Так он что, здесь?!
— Понимаете, Палач — очень нестабильная система... Его программа... Он должен находиться под постоянным контролем, понимаете?.. Впрочем, давайте
лучше я вам просто покажу.
Доктор Игошин провел меня в соседнюю комнату, подошел к стене и отчетливо произнес:
— Иван Сергеевич Тургенев охотится на бекасов.
— Кодовая фраза принята, — раздался мягкий голос.
Не успел я удивиться такому странному паролю, как в стене отодвинулась скрытая панель. За ней обнаружилось еще одно помещение — по размерам не больше душевой кабины. И там стоял Палач.
Он ничуть не изменился с тех пор, как я его видел в последний раз. Разве что сейчас его глаза были закрыты, а из затылка тянулся толстый кабель, подключенный к металлической коробке на стене.
Итак, все это время Игошин парил мне мозги. Интересно, а его собственное начальство вообще-то знает, что у него тут робот-убийца? В этом шкафчике Палач чем-то напоминает порножурнал, спрятанный под кроватью от родителей.
Впрочем, такие аспекты меня не касаются. Я про-сто доставлю Палача Йехудину... или сначала отчитаться перед Джемуланом? Это будет сложнее. Одно дело прыгнуть прямо отсюда в Додекаэдр и совсем другое — вытаскивать Палача с «Геи». Он весит полтора центнера. А если его включить... хрен знает, что там у него за музыка сейчас играет в башке. Вдруг опять в драку полезет?
Стоп. О чем я вообще думаю, какой еще Додекаэдр? Опять забыл, что меня ограничили в правах. Сам-то я прыгнуть смогу, но перетащить Палача уже не выйдет. Или выйдет? Палач же не человек, а робот. Фактически неодушевленный предмет. Он считается за пассажира или все-таки за дополнительное багажное место? Кабы знать...
— Могу ли я еще чем-нибудь вам помочь, Олег Анатольевич? — нервно спросил Игошин.
— Можете. Помогите мне его отсюда снять.
— То есть... вы что, собираетесь его забрать?!
— Угу. Что-то имеете против?
— Вы... но... — замялся Игошин.
— Что-то имеете против? — повторил я.
У Игошина опустились плечи. Он секунд двадцать морщился, пытаясь подобрать слова, а потом вздохнул и попросил меня отойти.
— Вы сами не сможете его отсоединить, — неохотно начал нажимать кнопки Игошин. — Сначала надо подготовить программу к переходу на автономное функционирование, иначе мы рискуем потерять часть данных... Надо... ага, вот и все...