— Я всеядный, — спокойно ответил я. — Дайте мне жареный кирпич с хорошим гарниром — я и его сгрызу.
Судя по выражению лица Орденозии, она не считала, что этим стоит гордиться.
— Я бы на твоем месте была осторожна с этим существом, — заметила Орденозия, обращаясь к брату. — Оно может оказаться опасным.
— За меня не беспокойся, — равнодушно ответил Джемулан.
— Уверен? Его аура похожа на демоническую.
— Я не боюсь демонов. Моя мать охотилась на них всю жизнь.
— И один из них ее убил.
— Не повезло ей, — пожал плечами Джемулан. — Зато отец после этого смог жениться на твоей матери.
— Не повезло ему, — усмехнулась Орденозия.
— Почему? — не удержался я.
— Потому что моя мать убила его отца, — мерзко улыбнулась Орденозия.
— Он был и твоим отцом тоже, — сухо напомнил Джемулан.
— Это не значит, что я должна ему сочувствовать.
Кстати, вы долго еще собираетесь меня объедать?
— Как только вот этот полудурок насытится, — с отвращением покосился в мою сторону Джемулан.
Орденозия тоже скривилась.
Все-таки чувствуется, что сиды — одна из рас эльфов. Этот вечный эльфийский снобизм из них так и прет. Смотрят на меня как на вошь последнюю.
— Ладно, я наелся, — прохрипел я, ковыряя в зубах
кончиком когтя. — Можем прыгать.
— Куда на этот раз, братишка? — осведомилась Орденозия.
— Сначала в Вур, — ответил Джемулан. — Потом на Землю-2006.
— Вур?.. — не понял я. — Что еще за Вур? Земля же с Эйкром по соседству.
— Вначале мне нужно сделать еще одно дело.
— Что еще за дело?
— Приказ шефа. Нам с тобой велено устранить нашего бывшего агента Вихрпул по прозвищу Рубака.
— За что?
— Он убил другого энгаха.
— За что?
— Случайно, по всей видимости, — пожал плечами Джемулан. — Но это не имеет значения. Убийство или покушение на убийство коллеги у нас всегда карается смертью.
— Угу. И где мы его будем искать? Как я понимаю, энгах может быть... где угодно.
— Но тебя же я нашел, верно? А с Рубакой еще проще. Его Слово было вычеркнуто, он больше не может перемещаться. Застрял в Вуре — это мир в двух шагах отсюда. И мы туда сейчас отправляемся.
ГЛАВА6
В мире между Эйкром и Вуром мы пробыли от силы минут десять, но впечатления я получил незабываемые. Сами представьте — висишь в пустоте, залитой льющимся из ниоткуда светом, и видишь далеко-далеко впереди... самого себя. Свою собственную спину.
Я повернулся в другую сторону — и там тоже увидел себя, смотрящего в противоположную сторону. Посмотрел наверх — увидел в необозримой дали пару когтистых ступней и хвост со скорпионьим жалом.
Посмотрел вниз — уперся взглядом в собственную макушку и заостренный гребень-полумесяц.
Я видел самого себя везде, куда бы ни глядел, — и рядом с каждым из меня стоял... висел Джемулан. Все пространство вокруг усыпано нами двумя.
Хотя приходилось очень пристально вглядываться, чтобы понять, что это такое. Не обладай я таким острым зрением, не различил бы ничего, кроме микроскопических точек. Очень уж большое расстояние.
Конечно, мне стало интересно, что же все-таки я вижу. Я пустил в ход Направление и пораженно понял, что смотрю не на какой-то мираж или оптический обман. Я реально вижу самого себя. А значит, мы находимся в очень, ну просто очень мизерном мире.
Поначалу я подумал, что это анклав. За время шляния по мирам анклавов я повидал немало — и большую их часть вполне реально облететь за считаные дни... ну пусть недели. На этот, судя по всему, достаточно и часа.
Однако Джемулан весьма меня удивил, сообщив, что это не анклав, а полноценная вселенная. Я попро¬сил разъяснений, и он скороговоркой поведал, что вселенные, как известно, бесконечны — и это действительно так. Однако планеты тоже в определенном смысле бесконечны — или вы можете найти у шара начало и конец? Вселенная классического типа — четырехмерная гиперсфера... или, в случае Эйкра, четырехмерное кольцо Мёбиуса. Если очень-очень долго лететь в одном направлении, в конце концов вернешься на то место, с которого начинал, — в этом и заключается бесконечность вселенной.
Другое дело, что проверить это на практике невероятно трудно, поскольку протяженность этой гиперсферы — миллиарды световых лет... или даже соть миллиардов. Тем не менее порой встречаются вселенные и поменьше... а изредка бывают и совсем крошечные. Такие, как эта. Обладая острым зрением, здесь можно увидеть собственную спину — очень-очень далеко впереди.
На этом месте я перебил Джемулана, спросив, чем же в таком случае нормальная вселенная отличается от анклава.
— Расположением в метапространстве, — ответил сид. — У полноценной вселенной собственная «клетка в таблице», а анклав — это просто замкнутый кусочек пространства, отделенный или отделившийся от какой-нибудь вселенной. Своего рода пузырек между мирами... или даже внутри мира.
— Надо же. А я думал, что мир от анклава отличается только размером.
— Распространенная ошибка. Мир, или вселенная, — это самостоятельный четырехмерный континуум, а мирок, или анклав, — пространственный сегмент, обособленный от родительского континуума, — повторил еще раз Джемулан. — Но поскольку настолько крошечные вселенные — огромная редкость, многие путаются в терминологии и называют анклавами все маленькие миры скопом.
— Это да, патрон, — подтвердил внимательно слушавший Рабан. — Мы с Волдресом так всю жизнь и делали.
— Кстати, ты нас видишь? — спросил Джемулан, пристально вглядываясь в даль.
— Нас — которые здесь, или других нас — которые там?..
— Которые там.