Рисунок "Белый Дракон преследует Роверандома и лунного пса" также отражает текст. Помимо дракона и двух крылатых собак здесь есть несколько любопытных деталей: вверху над подписью заметен один из лунных пауков и, возможно, дракономотылек; в небе опять нарисована Земля в виде глобуса. Начав иллюстрировать "Хоббита", Толкин использовал там такого же дракона на карте Дикой Страны и такого же паука - на рисунке Мирквуда.
Особняком стоит изумительная акварель "Дворцовые сады морского царя". Толкин изображает дворец и его сады во всем их великолепии, а не Роверандома, боязливо пробирающегося по тропе в глухих подводных зарослях, как это рассказывается в книге. Возможно, подразумевается, что мы смотрим как бы его глазами. В верхнем левом углу виден кит Юин, очень похожий на кита из киплинговской сказки "Откуда у кита такая глотка" (из "Сказок просто так").
Рисунок "Дом, где начались приключения Ровера в виде игрушки" - не менее законченная акварель. Однако он заставляет поломать голову. Название позволяет предположить, что здесь изображен дом, где Ровер впервые встретил Артаксеркса. Но в тексте нет никаких указаний на то, что это происходило на ферме или около нее. И проступающее на заднем плане море, и летящая над головами чайка противоречат утверждению в книге, что Ровер "никогда не видел моря и не знал его запаха", пока не был взят на пляж мальчиком, и что "деревушку, где он родился, отделяли от шума и запаха моря сотни и сотни миль". Не может это быть и дом отца мальчиков, описанный как белый дом, стоящий на обрыве, с садом, сбегающим к морю...
... А собственно, был ли рисунок вообще изначально связан с этим произведением? Может быть, чайка, вроде бы "привязывающая" его к тексту, была пририсована позже? Черно-белая собака внизу слева, возможно, изображает Ровера, а черное, схожее с Ровером животное впереди него (частично скрытое за фигурой свиньи) - кот Тинкер? Ни то, ни другое нельзя утверждать точно...
* * *
Публикуемый здесь текст основан на самой поздней из версий "Роверандома". Толкин так никогда и не подготовил рукопись к изданию окончательно. Можно не сомневаться: будь сказка принята Алленом и Ануином, автор сделал бы в ней множество поправок. Однако рукопись была оставлена с большим количеством опечаток и несоответствий. Когда Толкин писал второпях, он временами был непоследователен в пунктуации и унификации прописных букв. Издатели упорядочили и то и другое там, где это казалось необходимым. Ими исправлено также очень незначительное число неловко построенных фраз. Но большая часть текста приводится в том виде, в каком оставил ее автор.
Кристина Скалл
Уэйн Д. Хэммонд
РОВЕРАНДОМ
1
Жил некогда маленький песик по кличке Ровер. Был он совсем юным и ни-и-ичегошеньки не знал! И он был так счастлив, играя своим желтым мячиком в залитом солнечным светом саду...
А иначе никогда не сделал бы он того, что он сделал.
Не всякий старик в потертых штанах непременно злой. Их носят дворники*, что подбирают на улицах бутылки и кости (валяющиеся где попало), - они сами могут быть владельцами маленьких собак. Иногда их надевают садовники. А еще иногда - правда, совсем уж редко - в них ходят волшебники, слоняющиеся в выходной день и раздумывающие, что бы им такое сотворить.
* ...дворники... bone-and-bottle-men - бродячие собиратели костей и бутылок или каких-либо других предметов (например, rag-and-bottle man - т.е. собиратель тряпья и бутылок), которые они продают на фабрики по переработке этих предметов, зарабатывая тем самым себе на жизнь. (В русском лексиконе к ним, вероятно, более всего подошло бы определение "старьевщики". - Прим. пер.)
Это был как раз волшебник. Он только что вошел в наш рассказ и задумчиво приближался к Роверу по садовой дорожке. На плечах его болтался старый лоснящийся пиджак, изо рта свисала старая трубка, а на голове топорщилась старая зеленая шляпа. И не будь Ровер столь занят облаиванием мячика, вероятно, заметил бы он торчавшее позади из шляпы синее перо*; и тогда, возможно, заподозрил бы он, что перед ним волшебник, - как заподозрила бы это любая другая тонко чувствующая маленькая собака. Но он перьев вообще никогда не видел.
* ...торчавшее позади из шляпы синее перо... Герой раннего рассказа Толкина и персонаж из "Властелина Колец" Том Бомбадил тоже носит шляпу с синим пером.
Когда старик наклонился и поднял мяч (он в тот момент подумал: а не превратить ли его в апельсин? или в косточку? или в кусочек мяса?), пес заворчал и сказал:
- Положи на место! (без "пожалуйста").
Разумеется, волшебник, будучи волшебником, прекрасно его понял и ответил в том же духе:
- Ну-ка, тихо, дурень! (тоже без "пожалуйста").
И затем он положил мячик в карман - просто чтобы слегка подразнить пса - и отвернулся.
Мне ужасно неловко, но я вынужден сказать, что Ровер немедленно вцепился ему в брюки и выдрал из них приличный клок. Не исключаю, что он мог выдрать клок и из волшебника. Потому что тот внезапно снова обернулся, очень рассерженный, и крикнул:
- Идиот! Убирайся! И стань игрушкой!
Странные вещи начали происходить вслед за тем.
Ровер был собачкой очень маленькой, но тут он вдруг почувствовал, что стал еще гораздо меньше. Трава чудовищно выросла и колыхалась где-то в вышине над его головой. И там, далеко-далеко, словно сквозь верхушки деревьев, увидел он гигантский, подобный солнцу, желтый шар, падающий на землю.
Он слышал, как защелкнулись ворота за уходящим, но увидеть его не смог. Попытался залаять, но издал лишь едва слышный писк, чересчур слабый, чтобы люди обратили внимание. Я думаю, на него не обратила бы внимания даже собака.
Он стал таким крошечным, что я уверен, если бы в тот момент мимо проходила кошка, она приняла бы Ровера за мышь и съела бы его. Тинкер бы съел. (Тинкером звали большущего черного кота, жившего в том же доме)
При мысли о Тинкере Ровер перепугался не на шутку. Однако кошки тут же улетучились у него из головы, потому что сад, окружавший его, внезапно исчез, и он почувствовал, что его подхватывает порывом ветра и уносит куда-то. Когда же вихрь наконец стих, пес обнаружил, что лежит в темноте, зажатый среди каких-то тяжелых предметов. Так он и лежал - судя по его ощущениям, в душной коробке - очень долго и неудобно. Ему ужасно хотелось есть и пить, но это было еще не самое худшее: он понял, что не может двигаться.
Вначале песик подумал, что не в состоянии двигаться, потому что плотно запакован, однако позже он сделал жуткое открытие: он вообще не мог шевелиться в дневное время. Вернее, мог, но с неимоверным усилием, и только когда никто этого не видел. И лишь после полуночи на короткое время получал он возможность передвигаться* и слегка вилять одеревенелым хвостом.
* ...лишь после полуночи получал он возможность передвигаться... Представление, что игрушки оживают ночью или когда на них никто не смотрит, можно встретить во многих историях, таких, например, как "Стойкий оловянный солдатик" или "Цветы маленькой Иды" Г.-Х. Андерсена.
Он стал игрушкой. И из-за того, что вовремя не сказал "пожалуйста", теперь все время должен был сидеть на задних лапах и "служить", словно выпрашивая подачку.
Такую позу придал ему волшебник.
* * *
По прошествии времени, показавшегося ему очень долгим и мрачным, Ровер вновь попытался залаять - громко, чтобы услышали люди. Затем он попробовал укусить какую-нибудь из вещей в коробке - а там были глупые маленькие игрушечные зверушки; действительно игрушечные, из дерева и олова, а вовсе не такие заколдованные живые собачки, как Ровер... Тщетно: он не мог ни лаять, ни кусаться.
Но вот кто-то подошел и снял с коробки крышку, впустив в нее свет.
- Нам бы стоило утром выставить кое-каких зверей в витрину, Гарри, произнес голос, и в коробку просунулась рука.
- А это что?.. - Рука ухватила Ровера. - Не помню, чтобы видел ее прежде. Откуда она в трехпенсовой коробке?.. Нет, ты когда-нибудь видел столь правдоподобную игрушку? Посмотри-ка на шерсть и глаза!
- Проставь на ней шесть пенсов, - сказал Гарри, - и помести на самом видном месте в витрине.
И вот там, в витрине, на самом солнцепеке бедный маленький Ровер должен был находиться все утро, весь день, почти до самого ужина; и все это время он был вынужден сидеть на задних лапах и делать вид, что заискивающе просит, хотя в действительности был очень зол.
- Я убегу от первых же людей, которые меня купят, - сообщил он другим игрушкам. - Я не игрушка и ни за что игрушкой не буду. Я - настоящий. Скорей бы уж меня купили... Ненавижу этот магазин - не торчать же мне всю жизнь в витрине!
- Зачем тебе двигаться? - удивились другие игрушки. - Мы же не двигаемся! Гораздо спокойней стоять просто так, не думая ни о чем. Дольше отдыхаешь - дольше живешь. Так что помолчи, твоя болтовня мешает нам спать, а ведь впереди у некоторых из нас далеко не радужная перспектива...
Больше они разговаривать не хотели, и бедному Роверу сделалось совсем одиноко. И был он очень несчастен и очень раскаивался в том, что порвал брюки волшебнику.
Не могу сказать, имел ли к этому отношение волшебник, но женщина вошла в магазин именно в тот момент, когда Ровер чувствовал себя таким несчастным. Она увидела его в витрине и подумала, что эта прелестная маленькая собачка ужасно понравилась бы ее мальчику. У нее было трое сыновей*, и один из них, средний, чрезвычайно увлекался коллекционированием собачек; особенно ему нравились маленькие черно-белые. Итак, она купила Ровера, и тот был завернут в бумагу и положен в корзину для покупок среди прочих вещей, купленных ею к чаю.
* ... У нее было трое сыновей... Мать - это, конечно, Эдит (миссис Дж. Р. Р.) Толкин, а три ее сына - Джон, Майкл и Кристофер. Майкл - тот, что "особенно увлекался маленькими собачками".
Вскоре Роверу удалось высвободить из бумаги голову. Пес чувствовал, что один из бумажных пакетов пахнет кексом, но обнаружил, что не может до него дотянуться, и от досады зарычал еле слышным игрушечным рыком. Одни лишь креветки услышали его и спросили, в чем дело. Он рассказал им все, ожидая, что они будут очень ему сочувствовать, но они сказали только:
- А как бы тебе понравилось, если бы тебя сварили? Тебя варили когда-нибудь?
- Нет, насколько я помню, меня никогда не варили, - отвечал Ровер, хотя меня время от времени купали, и это не очень приятно. Но я полагаю, что быть сваренным и вполовину не так ужасно, как быть заколдованным.
- Тогда тебя точно никогда не варили, - сказали они. - Это самое худшее, что только может случиться с кем бы то ни было. Мы краснеем от ужаса при одной лишь мысли об этом.
Ровер почувствовал себя уязвленным и потому заявил: