- Но ведь тебе нужен новый лаборант.
- Нужен, разумеется.
Отец и дочь медленно шли по тропинке к реке.
- Пап, а как начет Глеба? Он умный и сообразительный. Помнишь, ты сказал, что посвятишь этого индивида мне? Вот и оставь его в лаборатории!
Жулавский на минуту задумался.
- Нет, милая. Глеб предназначен для других целей.
- Но он же умеет учиться! Ты посмотри, сколько он читает. Я даже завидую. Мне бы такую скорость.
Алексей Андреевич хмыкнул.
- Уж не Антон ли тебя надоумил? Полчаса назад он твердил мне то же самое.
- Ну вот! Так что тебе мешает?
Анне показалось, что отец готов согласиться.
- Нет, дочка, - прозвучал уверенный ответ. - Глеб скоро уедет, чтобы жить у людей, которым он нужен.
Девочка поджала губы.
- Пап, но он мне тоже нужен.
- Анюта, мы уже это обсуждали. Ты должна стать хорошим специалистом, неважно, какую сферу деятельности ты изберешь. У тебя будут верные друзья, умные коллеги, любящий муж. Все в твоих руках. Индивид тебе не поможет.
- Но я хочу, чтобы у меня был настоящий друг!
Жулавский остановился.
- Анна, индивид и человек - принципиально разные существа.
- Тогда зачем ты их делаешь?
- Чтобы люди использовали их, любовались ими. Это искусство, детка. Искусство созидания.
- Тогда я хочу научиться этому искусству! Давай, я буду тебе помогать.
Отец в первый миг растерялся.
- Ты еще слишком... юная.
- Маленькая, ты хотел сказать? Папа, ты забыл? Мне скоро шестнадцать лет! Я поступлю в университет, как Филипп. Ты думаешь, я неспособная? Думаешь, только парни могут стать настоящими биологами?
- Ну что ты, что ты, - спокойствие давалось Жулавскому с большим трудом. Твой брат выбрал науку. Это верно. Он сделает неплохую карьеру. Но я не ученый, я творец. И вот этого как раз Филипп не понимает.
- Поэтому вы поссорились?
- Почему ты считаешь, что мы поссорились? - в голосе отца появился холодок.
- Ну... он тогда так спешно уехал. Я решила, что вы поругались. И Антон сказал, что Филипп сделал что-то очень нехорошее, а ты его вздрючил.
- Антон слишком много говорит. Да, Анна, Филипп сделал нечто плохое. Он украл у меня одно из моих творений.
- Индивида?!
- Хм,.. не совсем. Он взял основную,... как бы попроще выразиться,... главную часть будущего индивида.
- Чтобы сделать своего? И сделал? - глаза девочки загорелись азартом.
- Нет. Он не знает, как я создаю альтернативную жизнь.
- А мне ты расскажешь?
- Потом. Анюта, я тебя очень люблю. Обещаю, когда ты вырастешь и выучишься, я обязательно открою тебе эту тайну. А ты обещай, что никогда, никому не будешь рассказывать о моей работе.
- Да я давно обещала, - фыркнула Анна. - И между прочим, никому ничего не говорила. Даже Олегу.
- Ты у меня умница.
Жулавский чмокнул дочку в лоб. Этот дежурный поцелуй девочку раздражал, однако она мило улыбнулась и доверительно прижалась к отцовской руке.
Глава 2
Крах
"В холода, в холода от насиженных мест нас другие зовут города, - Будь то Минск, будь то Брест, - в холода, в холода..."
Старая запись, восстановленная на самом совершенном оборудовании, которым располагали люди, потрескивала и сипела. Хриплый мужской голос казался далеким и все же живым. Баллада впитывалась в сознание и прорастала спонтанными ассоциациями. Глаза закрыты. Картины всплывают и уходят, возвращаются и вновь уходят. Дороги, уводящие в неизвестность. Как ни старался Глеб отогнать этот образ, дороги появлялись снова и снова. Он увидел себя стоящим под железнодорожной насыпью. Приближался поезд. Огромный черный паровоз, существующий ныне разве что в музее, грохотал над головой. Дым тянулся над вагонами сизым шлейфом, опускался на землю, и полевые цветы ложились под тяжелым горячим воздухом.
Внешний сигнал. Еще раз. Глеб очнулся. Кто-то стучал в дверь. Сев на кровати, он выключил проигрыватель.
- Войдите.
Анна заглянула в комнату.
- Привет.
Глеб поднялся навстречу.
- Добрый вечер, Аня.
- Слушаешь музыку? - она с любопытством оглядела полупустое, похожее на чулан, помещение, где кроме низкой тахты, стола со стулом и одинокой книжной полки не было никаких предметов.