- А как, ты думаешь, мы работаем? - усмехнулся журналист. - Я, например?
- У тебя политика! Там особо соображать не надо.
- Дуреха ты... Так и быть. Пошли делать текст.
- К тебе? - Анна просветлела.
- Обещаю кофе и круассаны.
Девушка с готовностью вскочила. Игорь неторопливо расплатился с официанткой, снял со спинки стула пиджак и деловито направился к выходу из кафе. Он чувствовал, как пожирает его взглядом молодая журналистка. Коллеги посмеивались - заарканила! Пусть бы и так. Анна давно ему приглянулась: упрямая, независимая, настырная! С ней позаниматься, толк будет. Он с удовольствием принял на себя роль старшего, наставника.
Глава 5
Дорога
Небо хмурилось. Игривая поземка уже не искрилась веселыми солнечными бликами и грозила превратиться в настоящую пургу. На дороге по-прежнему - ни души. Следы шин запорошило снегом несколько часов назад. Слева и справа шевелились во сне замерзшие ели.
Лучше бы мы жили в городе до весны, - Глеб поднял воротник куртки и поглубже надвинул на лоб старую вязаную шапку. - Худо-бедно, а комната была, и хозяйка против нас ничего не имела. Наверное, я никогда не научусь понимать эту девчушку.
Тамара, топавшая впереди, опять забормотала себе под нос. Глеб прислушался.
- На окошке свечка,
За стеною печка.
Кошка умывается.
Огонек качается.
Снег летает пёрышком
Над родимым гнездышком.
Рифмовки получались у нее в самых неожиданных ситуациях. Глеб одно время пробовал записывать стишки для последующего анализа, но быстро бросил это бесполезное занятие. Да и анализ как таковой незаметно ушел из рассудка. Мозг работал иначе. Проще, как ему теперь казалось.
- Тома, кушать хочешь? - окликнул девочку Глеб.
- Хочу, - она остановилась и потерла варежкой нос. - У-у. Холодно!
Он достал из-за пазухи припасенный бутерброд. В придорожном кафе, куда они заходили утром, сие блюдо значилось как "сэндвич".
- Боюсь, кнопка, нам придется ночевать в лесу, - парень безнадежно посмотрел на пустое шоссе.
- Ну и что? - с набитым ртом в детской мохнатой шапке с "ушами" Тамара выглядела потешно.
Мне-то ничего, - с горечью подумал Глеб, - а вот тебе, малыш, надо спать в теплой постели, как нормальному ребенку.
- Я не маленькая, - вдруг откликнулась Тамара.
Он частенько замечал, что девочка будто читает его мысли. На вопрос, как это у нее получается, Тома искренне изумлялась и передергивала плечами. "Я на тебя смотрю", - звучал неизменный ответ.
Из пурги медленно выплыл "верстовой" столб с меткой. Цифра спряталась под снежным козырьком, и Глеб не потрудился ее рассмотреть. Все равно точка отчета была давным-давно потеряна. Сколько таких столбов осталось позади? Они проносились за окнами электричек и немногочисленных попуток, терялись в городах и поселках, и глумливо подмигивали издалека в такт усталым шагам. Второй год бесплодных странствий подходил к концу. Время вело путников по дорогам земли, а следом за ними неотступно двигалась бескомпромиссная память. И лишь она одна имела право возвращаться назад...
...Лесная тропа.
- Тамара, как выглядел твой дом? - кажется, это была сотая попытка получить информацию.
- Он огромный и дивный! Там хорошо.
Такая интерпретация "дома" в ее устах звучала впервые. Индивид насторожился.
Термин "диво" использовал Антон в наборе данных, относящихся к Ольге Жулавской, - поступил в распоряжение аналитики сохраненный факт.
- Глеб, зачем ты думаешь? - девчачий голосок обижено дрогнул. - Ты сказал, ты не будешь так думать.
- Я хочу помочь тебе найти дом, Тамара. Ты помнишь деревню, где мы ночевали вчера?
- Ага.
Отсутствие интереса к разговору компенсировалось внимательным изучением позолоченных солнцем верхушек берез.
- Твой дом похож на дома в деревне?
- Не, в деревне - жилища. А дом - это дом! Понимаешь?
Надежда затаилась на дне больших невинных глаз.
- Не понимаю. Но ты не бойся, - он задержал в руках ее ладошку. - Я тебе просто верю.
...Улицы изо дня в день гудели однообразием. В восемь утра - начало работы, в шесть вечера - конец. "До" и "после" вроде бы не существовало вовсе. Через месяц Глеб начал чувствовать, как организм, будто шестеренка гигантской машины, вливается в чеканный ритм города. Он смотрел на Тамару, и необъяснимая, нереальная боль вонзалась в сердце. Взгляд девочки потух, стерся со щек живой румянец, реже и реже звучали простенькие стишки. Она часами сидела на ящиках возле вокзального склада, куда устроился грузчиком Глеб, и лишь изредка принималась беседовать с жирными голубям, промышлявшими на платформе. Вечно пьяненький слесарь из доков тыкал в ее сторону обрубком указательного пальца и поучал: "Отвези ее в лечебницу! Там ее накормят микстурами, может поумнеет. Девка-то хороша! А головкой, глянь, не вышла". Подобные советы Глеб игнорировал.
Странная пара. Так считали многие люди, с которыми приходилось общаться. Одни отворачивались, предполагая нечто паскудное в их отношениях. Глеб это замечал без специальных логических изысканий. Другие, напротив, сочувствовали. Поначалу он решил, что доброту и понимание проявляют лишь те, кто сам волею судьбы оказался по другую строну от респектабельных машин, богатых квартир и изысканных одежд. Однако несколько случайных встреч опровергли его выводы.
Шикарная пожилая дама в парке позволила Томе поиграть с ее собачкой.
- Дочка? - с некоторым сомнением спросила она Глеба, наблюдая, как развеселившаяся девочка гоняется по сугробам за не менее радостным песиком.
- Сестра, - ответил парень.
Он не испытывал неудобства от этой лжи. Тамара действительно стала ему сестрой, пусть не по крови, как принято у людей. Она была его "парой" в незыблемой системе "человек - человек".
- Какой вы счастливый, - вздохнула дама.
Глеб вскинул взгляд. Собеседница думала о своем, и он понял вдруг, что женщина с дорогими серьгами в ушах, одетая в меховую шубу из натурального меха, страдает от одиночества. Имея все мыслимые блага, ублажая ими свое "я", она оставалась несчастной, не ведая очевидного для человека чувства - любви к ближнему своему.
...Шоссе. Жаркое марево качалось над асфальтом, солнце безжалостно иссушало землю, и воздух кипел духотой и выхлопными газами проносящихся мимо машин. Расплавленные думы ползали в уме и вяло стекали по стене нерешенного вопроса: чем система "человек - человек" отличается от системы "я есть человек"? И та и другая являются замкнутыми. Но на земле, тем не менее, существует развитое общество. Где, в таком случае, кончается "человек" и начинается "люди"?